Парк был полузаброшен. В верхней его, сухой части, гуляли по аккуратным аллейкам родители с детьми и пенсионеры, играли на полянках в бадминтон, собирали малину и загорали на старом стрельбище. Нижняя же часть его была сырой, темной, комариной. Топкая земля под ногами сочилась бурой водой, вдоль канав и тропинок качались папоротники, в цепких зарослях посверкивали пустые бутылки. Летом здесь обитали бомжи, а зимой их место занимали одичавшие собаки.
А еще там жило Существо. Больше всего оно напоминало поросшую мхом корягу, и только если приглядеться, можно было заметить впадины глаз, и широкий звериный рот, и небольшие рожки. Оно пахло прелой листвой и сыростью, а еще отчего-то осенним горячим чаем, за которым так хорошо, вытянув промокшие ноги, читать странные сказки. Существо не было злым или жестоким, но иногда оно бывало голодным. В сумерках оно осторожно пробиралось по дну канав, переступая своими короткими узловатыми лапами и прислушиваясь. Искало. И найдя, мшистым своим лицом прижималось к человеку или зверю, выпивало его, вытягивало кровь, жизнь, чувства и оставляло пустую оболочку, которую тут же скрывал густой папоротник.
Существо было любопытно. Оно любило лежать на тропинке, разделяющей две части парка и ведущей к стрельбищу, и смотреть на людей, тащащих в рюкзаках и пакетах ракетки и полотенца, толкающих перед собой коляски и крутящих педали велосипедов. Оно и не думало набрасываться на них и также пожирать, греясь на скупом северном солнце и прислушиваясь, как отвечает земля на их нестройные шаги. Обычно люди проходили мимо, и только дети иногда оборачивались и дергали за рукава матерей, показывая на него пальцем.
Часто по этой тропинке, идущей от старого пенька по прозвищу Троллиная лапа до расколотой молнией Сосны-вилки, ходила или ездила девочка, с соломенными стянутыми в мышиный хвостик волосами и вечно разбитыми тощими коленками. Смешная девочка, думало Существо, слушая ее быстрый, припрыжистый топоток и шорох велосипедных колес. Она приносила ему пряники и конфеты, оставляя их прямо на его корявом носу, и всегда прощалась, когда ее увозили в деревню к ненавистной бабушке. Существо не подавало виду, что слышит. Девочка ведь и так это знала.
Существо помнило ее еще с тех пор, как ее катались в большой, высокой коляске, перетянутой посредине ремнем, чтобы она не вылезла. Потом она приезжала на маленьком двухколесном велосипеде, которого звали Бри. Потом велосипед стал большим, сперва зеленым, потом бордовым, и имени у него больше не было.
А потом девочка не пришла. Существо долго ждало ее. Все лето оно пролежало на одном месте, и мох на его спине пожелтел и засох. Днем мимо все так же шли, ехали, бежали люди, а ночью Троллиная лапа срывалась со своего насиженного холмика и широкими прыжками уносилась куда-то в чащу.
***
Вечер стоял сухой, теплый, пряно-осенний. Существо медленно ползло по канаве, вдоль самой опушки леса. Там впереди, на старом заросшем грибами пне, сидел человек. Волосы у человека были длинные, спутанные ветром. Из наушников доносилась медленная, тоскливая музыка. И пах человек тоской, утратой, слезами, обидой. Он сидел неподвижно – наверное, смотрел на мелькающие за деревьями редкие огни автострады. Смотрел в густеющую ночь, на искры отгоревшего заката.
Существо было голодно.
Медленно оно подобралось ближе, подняло из-под прелой листвы свою шишковатую, увенчанную парой коротких и толстых рогов голову. Человек зябко передернул плечами, обернулся. Ветер подхватил светлые волосы, и Существо увидело, что это молодая женщина; тушь потекла от слез, на большом пальце облупился синий лак, словно она нервно покусывала его. Впрочем, Существу было все равно. Женщина смотрела прямо на него, оно чувствовало, как взгляд ее скользнул по его туловищу. Но она видела перед собой лишь старую корягу. Когда женщина снова отвернулась, Существо подползло и мягко ткнулось носом ей в спину.
Она оказалась вкусной. Не такой, как прокопченные, пропитанные сивушным запахом бомжи; не такой как маленькие лесные зверьки со своими простенькими звериными чувствами; не такой, как озлобленные, страшные, с пеной на морде дикие собаки, которые никогда не нравились существу. Кровь у нее была горячая, чистая, а мысли неровные, мечущиеся, будничные. Но в их глубине, медленно впитываемой Существом, был запах горячего чая, дождя и тех пряников и дешевых конфет, которые когда-то приносила ему девочка с соломенными волосами.
Девочка, которая однажды не пришла.
Существу было грустно.