БОГОРОДИЦКАЯ ГОРА
Датские и немецкие рыцари-крестоносцы, придя в ХII веке на землю эстов и возжелав упокоения от битв, возводили тут замки Мариенбурги, Мариенфельды...
Эсты, – народ Девы Марии, – напрашивалась им мысль, – невоинственны, загадочны, мягкоречивы. Посему и первые миссионеры, не зная как донести на латыни до прибалтийских язычников образ Господа, вздымая руки к небу, чаще учили славить их Пресвятую Деву.
По верованиям древних эстов, творец мира “дедушка” Уку создал мир грубым и несовершенным, предоставив своим небожителям-детям украсить его, научить людей речи, ремеслам. А чтобы люди не были сильно подвержены злу, которое “дедушка” оставил как “жало”, меру добра, он повелел своим детям смешаться с ними и с той поры почти не участвовал в человеческой жизни. Где проходили некогда дети Уку вырастали дубравы, расцветали луга, выплескивались озера.
Язычники эсты верили, что всяким озером, рекой ли, горой, правит свой дух, с прообразом человеческим. Потому, сетовали пасторы, они, обращаясь как бы к Деве Марии, взывали часто не к ее пречистому образу, а подменяли его другим – Матерью ветров Балтики или, например, Матерью реки Эмайыги. В целом почитание Пречистой Девы, привнесенное крестоносцами, прибалтийские язычники приняли легко.
– Ээсти маа, Маарья маа, – что в переводе: – Эстония – земля Марии, – восклицали позже эстонские поэты.
На северо-запад от Чудского озера, недалеко от границы с Россией, есть гора. Издревле считалась она у эстонцев священной. У подножия горы –плачущий родник. Это три сестры плачут, говорили в народе. Выходят они на рассвете из родника, обходят трижды гору, плачут, руки к ее вышине простирают. А на саму гору сестры взойти не могут... и возвращаются опять в родник. Почему они не могут взойти на эту, поросшую орешником, гору легенда не поясняет. Жители ближних деревень Лехтепе и Сомпе, словно ожидая чего, восходили на гору раз в году, в праздник Ивана Купала. Жгли костры, озирали окрестности. По преданиям, богатырь Калев поразил в местах сиих мифических великанов, а тысячелетием позже полегли близ озера воины Александра Невского и немецкие меченосцы. В “Калевипоэге” о земле этой сказано:
Где героев древних тени
В глубине времен таятся,
Под полою Уку дремлют,
Спят в объятиях Марии.
Даже в эстонский эпос вошла Мария.
В начале ХVII века гора стала именоваться «Богородицкой». А местность в целом – Пюхтицы, что в переводе: “Святое место”.
Пришел на рассвете пастух-эстонец к роднику напиться и увидел вдруг на горе, в сиянии лучей, царственную деву. Сколько пастух не пытался, восходя на гору, подойти к ней поближе, непременно терял ее из виду а, возвратившись к роднику, видел снова... И пошел он рассказывать по деревням, что видел на горе небесную Мать, в полной при этом уверенности, что Марию может увидеть там всякий кто пожелает. Пастуху не поверили, но нескольких простодушных он все-таки поутру к роднику привел. Небесная Мать явилась им, царственная, в мягком лучистом свете, но увидеть ее можно было, опять же, только издали, от родника. Третий день для простодушных крестьян из Лехтепе и Сомпе стал праздником. Богородицу Марию увидели все желающие. Некоторые из них, правда, уподобились “трем сестрам”. Ходили, ходили вокруг горы... Но и они упокоились у родника, в слезах умиленных.
На четвертый день моросил дождь. Над горой висела легкая пелена тумана. У родника пришедшие обнаружили православную икону “Успение Божией Матери старинного письма.
– Но мы не поклоняемся, не умеем поклоняться образам, – говорили между собой эстонцы, – видимо, небесная Мать хочет, чтобы мы принесли эту икону в дар православным.
В силу своей убежденности, что Божии силы не нужно призывать без особых причин, не отличающиеся рвением в вере, эстонцы в то время оставались полуязычниками, находясь между верой господской – лютеранской и верой православной, мало проявленной в этом краю немецкого владычества. Три образа веры – три несговорчивых “сестры”.
В православном селе Ям икону “Успения” сочли явленной и чудотворной. Последовали чудеса, исцеления. После недолгого пребывания на Псковщине Богородица дала знать, что хотела бы в образе иконы вернуться на гору явления. В 1608 г. на горе была построена православная часовня. О чем не замедлила посетовать “сестра” – вера лютеранская. Поэтому икону “Успения Богоматери” приносили с крестным ходом в немецкие владения только раз в году, в день Успения, 15 августа. Мария являла в сей день чудодейственную силу своей богоматеринской любви. Различные чудеса, исцеления на источнике, – то малое. Невиданное доселе – Успенский праздник богородичной любви. Разноязычие не было ему преградой. Творился он, прежде всего, в сердцах. В часовне молились немногие, не хватало места. Большинство русских и эстонцы собирались близ часовенки или у родника. За внешней простотой – мир в сердцах, чувство присутствия небесной Матери.
В ХIХ веке поубыла вера в сердцах. Августовское восхождение на Богородицкую гору, несмотря на то, что многие эстонцы озерного левобережья приняли православие, превратилось в ритуал. О том напомнил как-то Николай Чудотворец. Вспыхнула как смоляная свеча и сгорела часовня его в Сомпе. Старинную икону Чудотворца после пожара не нашли. Но вскоре, явившись одному из крестьян во сне, Чудотворец просил достать его икону из заброшенного колодца. Икона, действительно, оказалась там. Свидетелей тому было пол деревни.
...И опять – чудеса, исцеления. Паломничества к богородицыному роднику, к Николаю Чудотворцу. Исцелился некто из везенбергской знати, лютеранин, и возжелал отблагодарить Бога. Так, в 1885 г., появилась на горе, напротив православной часовни, лютеранская кирха. О чем не замедлила посетовать “сестра” – вера православная. Ярого противостояния вер, однако, в ту пору не было. Ревельский священник о. Карп Тизик, в дни Успения, вел две православные литургии на русском и эстонском языках. Это было внове. В Пюхтицах ликовали. Успенские праздники богородичной любви вспыхнули с новой силой. А в 1891 г. близ горы был построен Успенский Пюхтицкий женский монастырь.