Есть хорошее место на Английской набережной. Хорошее в том смысле, что можно не только пить пиво, перемешивая в горле ячменный вкус с запахами невской воды, но и наблюдать за новобрачными, которые звоном бокалов поворачивают время вспять. Причем достаточно увидеть входящих в двери Дворца бракосочетаний, чтобы предсказать череду последующих событий, ибо молодая семья подобна не прикуренной сигарете и остается только назначить роли табака и фильтра и поднести зажигалку к ядовитому цветку красных губ.
В ту пятницу я только прикурил свой бело-синий "LM" и свернул жестяную башку старого доброго Миллера, когда к парадному входу подъехал серебристый лимузин и из него вышла очередная пара поджигателей счастья в облаке цветов, улыбок и фотовспышек. Невеста была прекрасна. Подобно королевской кобре, увитая кольцами браслетов, в разводах ожерелий на белоснежной амфоре плеч, она звенела, как буддистские колокольчики под пыльным ветром Даурской степи. Жених в черном фраке, еще хранил на бледных губах звуки факирской дудочки из пригородов смуглого Дели, но в его движениях, в волнении его жестов уже не было той глубины, что таится на дне кувшина с раздвоенным языком змеи на фигурной ручке.
- Она не просто будет жалить его, она разорвет его сердце, - таким вышло мое первое предсказание.
Через пять минут, когда площадка перед входом опустела, а за окнами грянули свадебный марш на сцене появилась мрачная парочка. Милый старичок в очках, с полиэтиленовым пакетом для мусора в желтой руке и отвратительная девица с прыщавым лицом и пронзительными глазами кандидата наук. Вместе они были похожи на паутину публичных библиотек, которая прилипает к венику уборщицы, даже если веник долго стоял в унитазе служебного туалета закрытого на ремонт.
- Это мешок для змей, - подумал я, - а это женское чучело - куколка ночной бабочки, чей полет вдоль мужского тела подобен лучу света, мечтающему изнасиловать ночь.
Действительно, чтобы подобрать шерсть, достаточно взять в руки спицы.
Первым из дверей показался старичок с отрезанной головой невесты с полиэтиленовом мешке. С видом нашкодившего школьника он стрельнул у меня прикурить, предложил женскую голову необычайной красоты по сходной цене и получив отказ, залепетал что-то оправдательное, что-то о пенсиях и соседях и поспешно удалился в направлении моста лейтенанта Шмидта. Следующей была кандидат наук. Признаться, я готов был отдать остатки своего Миллера, чтобы стать ночью для этой бабочки, но у бабочек короткая жизнь, тем более украденная ими у гусениц в ходе сложных биохимических реакций. И она упорхнула от меня на катер, где крепкий матрос собирал коллекцию насекомых смолью пропахших бензином, жестких усов. А дальше, под непрекращающийся свадебный марш, вынесли тело жениха с разорванным сердцем, изрубленные останки невесты в шариках красного от крови жемчуга. Вышли посиневшие, испачканные кровью гости, улыбчивая администратор, суровый милиционер, ободранные дети с речевкой во здравие молодых и бабка с тряпкой и жестяным ведром, чтобы убираться на сцене.
Я как раз допил свой Миллер и направился сквозь окровавленную толпу к площади Труда, в надежде прикупить еще.
- А кем был жених? - спросил я симпатичную, беломраморную от переживаний девушку.
- Прозаик, - удивилась она, - талантливый прозаик...
- Не хотите выпить со мной пива?
- Меня зовут Лиза, - ее теплая ладошка остывала в моих холодных пальцах.
- Какой кошмар эти свадьбы...
Когда мы с Лизой шли по Галерной, я уже отлично видел череду последующих событий и уборщицу с жестяным ведром, которая не прячась следила за нами....