Олидаммара Многоликий, прозванный смертными Усмешкой Хаоса, а так же Владыкой Судеб и Властелином Удачи, поднял все свои тысячи рук. Каждый из Его множества глаз повернулся в сторону другой точки бескрайнего игрового Поля, и каждая из Его рук метнула на Поле одновременно бесконечно много игральных костей. Затем Он остановил время и стал с интересом рассматривать образовавшийся узор. Его взгляд задержался на забавной комбинации - три интересных элемента оказались рядом на Поле, что могло обещать развитие любопытных вариантов. Один из этих элементов был Его жрецом (правда, не очень понятливым; впрочем, что требовать со смертных?). Другой элемент уже вызывал Его интерес в прошлом, а вокруг третьего нити плели особо сложный узор. Многоокий Олидаммара, Вечный Художник, вплел еще одну нить, связывая два из элементов узора вместе, и залюбовался результатом.
...Уже три часа я ждал, глядя как над быстрым течением разбухшей весенней речки опасно наклонились опоры небольшого мостика. Слухи о приближающейся войне и о разбое на дорогах уменьшили число путешественников до предела, и Северный Тракт выглядел пустынным, как никогда. Полуденное солнце палило немилосердно, и я уже начал сомневаться в гениальности идеи одеть полные латные доспехи, когда издали раздался стук копыт. Всадников было двое, и пока они приближались, я постарался внимательно их рассмотреть.
Мужчина и женщина, в дорожных плащах, лица молодые, невыразительные - на таких взгляд не останавливается. Чем-то похожи - может, брат и сестра. Оба вооружены - у него арбалет свисает с седла, у нее за спиной лук и колчан стрел. Седельные сумки выглядят полными. Приближаясь, они рассматривают рабочих, которые возятся вокруг моста с кирками и лопатами. Переведя взгляд на меня, они щурятся - солнце отражается от моих начищенных лат, и золотые символы Солнца на моих доспехах светятся так, будто сам Пелор сошел на землю. Мои длинные светлые кудри дополняют картину, а героические роскошные усы только подтверждают то, что уже ясно и так - я рыцарь, воинствующий жрец, воспевающий славу Лучезарного Пелора.
- “Счастлив приветствовать вас, прекрасная Леди!” - я кланяюсь по всем правилам этикета, и отвешиваю учтивый поклон её спутнику. Она смущенно отвечает, он здоровается менее приветливо.
- “Позвольте представиться: сэр Рунас, рыцарь Храма Лучезарного, путешествую со священной миссией в Босор.” Они называют свои имена - Леди Эмма и Сэр Тунир - но она произносит свое имя с запинкой, и мне сразу ясно, что имена вымышленные.
- “Эти лентяи еле двигаются, и боюсь, вам придется подождать еще час или два, пока по этому мосту будет безопасно проехать. Сочту за честь, если вы соизволите провести это время за беседой с вашим покорным слугой.” Я жестом предлагаю им спешиться, что они и делают. Они привязывают своих лошадей возле моего коня, и Сэр Тунир предусмотрительно перевешивает арбалет себе на пояс. Я перехожу к делу.
- “Позвольте рассказать вам о моей миссии. В Босоре вскоре будет воздвигнут новый Храм Пелора Лучезарного, благословенно имя Его, благодаря добрым людям и моим соратникам, коими пожертвованиями и стараниями собирается необходимая сумма. Буду счастлив благословить вас на вашем пути, и не откажетесь пополнить чашу для сборов!” С этими словами я подхожу к своему коню, и вытаскиваю из седельной сумки глубокую медную шкатулку, наполовину наполненную серебряными и золотыми монетами. После короткого колебания Леди Эмма вытаскивает довольно увесистый кошель, и высыпает мне из него пригоршню монет, а её спутник неохотно протягивает мне пару монет из своего кармана. Я слышу привычный приятный звон, когда монеты падают в шкатулку, и поднимаю руку в жесте благословения.
- "Да будет светел ваш путь, и да пребудет с вами великий..." - короткая, эффектная пауза - "...Олидаммара, если не будете делать резких движений!" - мне всегда доставляет удовольствие наблюдать за лицами жертв в тот момент, когда они понимают, что произошло. Пока у Леди округлялись глаза, её спутник уже сообразил что к чему, и я оценил скорость, с которой в его руке оказался арбалет. Впрочем, значения это уже не имело - дюжина “рабочих” уже успели сомкнуть круг, и в их руках вместо кирок и лопат уже были заряженные арбалеты и длинные рапиры. Я улыбнулся - “Ну, ну, без глупостей. С вас всего лишь требуется проявить щедрость... на построение храма, конечно... Только не жадничайте - леди, я ведь видел ваш кошелёк.”
Сэр Тунир странно себя повел. Пока я говорил, он внимательно смотрел мне в лицо, а потом произнес то, что я никак на ожидал услышать - моё настоящее имя. "Варрон!" – и только тогда я узнал этот голос - и его лицо, как во сне, стало менять очертания, открывая давно забытые, но хорошо знакомые, тонкие и одновременно жесткие черты моего старого приятеля – Мигрида Полукровки. Когда-то нас многое связывало, но с тех пор немало воды утекло, и мои дела пошли не так, как хотелось бы. Я постарался скрыть резко нахлынувшее неприятное чувство.
- “Вот уж кого не ожидал здесь встретить!” – “Я тоже рад тебя видеть” – ответил Мигрид, как мне показалось, не очень искренне. Быстро произнеся несколько магических слов, я сотворил простое заклинание, воззвав к Божественному волшебству Олидаммары, чтобы открыть моему зрению магические ауры. Мне стало ясно, из-за чего я не узнал Мигрида сразу - его плащ был волшебным.
- “Не ожидал, что ты докатишься до обычного разбоя!” - он презрительно скривил губы, и я разозлился. – “Заткнись, бросай арбалет и снимай плащ! Да и вы, сударыня, тоже!” - я вспомнил, что и на ней плащ очень похож на плащ Мигрида. Я видел, что она еле держит себя в руках, и поймал её испепеляющий взгляд, но выбора у нее не было, и она это понимала.
Отпустив бесполезный арбалет, Мигрид скинул плащ. Когда его спутница последовала его примеру, я был готов увидеть как изменится и её лицо, но такого сюрприза я не ожидал. Невыразительная маска, служившая ей раньше лицом, исчезла, и вместо нее проявились тонкие юные черты. Раскосые зеленые глаза, гладкие золотые волосы, рекой струящиеся по плечам, невозможный овал бледного лица и острые длинные ушки, торчащие из под волос, не оставляли никакого сомнения - это была эльфийка, дочь Лесного Народа, известного мне лишь по песням бардов из Далекого Запада. Мое удивление было так велико, что я на мгновение чуть не забыл, что происходит вокруг.
- "Кто вы, миледи?" - в этот раз мой поклон был искренним, но она не удостоила меня ответа, и это меня отрезвило. “Хорошо! Я отпущу вас, по старой памяти... и по моей любезности, но ваши плащи мне пригодятся и самому. Можете забирать ваших лошадей, и даже оставить себе все ваши деньги.” - я почувствовал себя невероятно щедрым.
- “Наши плащи нам нужнее - как ты мог бы и сам догадаться” - нагло заявил Мигрид, и я уже собрался объяснить ему, кто здесь хозяин положения, но он сразу исправился – “Но у меня к тебе есть встречное предложение... можно сказать, по старой дружбе.” - он приблизил лицо и перешел на шепот – “У меня сейчас есть одно очень крупное дело, и мне нужен помощник. Судя по твоему нынешнему положению, ты не очень занят.” - ему таки удалось меня взбесить, но этот ловкач опять успел смягчить свои слова прежде, чем я вскипел – “Когда-то ты был полезным напарником, и я надеюсь, ты ещё не потерял навыки. Я тебя встречу ровно через неделю, вечером, в Босоре, в той же таверне, где мы встречались тогда... ещё не забыл?”
Я знал, что Мигрид хитрая лисица, но он был прав - я действительно не был ничем занят. Кроме того, я никогда не пропускаю возможность, если её замечаю - и Мигриду это тоже было известно. - “Не забыл. Ладно, пусть эльфийка забирает свой плащ, а твой я тебе верну через неделю в Босоре, когда встретимся - ведь не принимаешь же ты меня за полного идиота? Послушаю что у тебя за дело, так и быть - если оно и вправду сложное, без меня тебе все равно не обойтись. А теперь – уезжайте, да побыстрее, пока я не передумал! Мост выдержит...”.
Глядя на удаляющихся всадников, во мне возрастало досадное чувство, что я что-то упустил. И дело было не в деньгах, не в волшебных плащах, и не в Мигриде, хотя у меня не было особых оснований ему доверять. Проклятая эльфийка! Я вытащил из под доспеха маленький амулет, висящий на цепочке у меня на груди, и взглянул на серебряное изображение маски, один угол рта которой изгибался вверх, а другой вниз. На всё воля Олидаммары, благословенно имя Его, но в этот раз я с досадой отпустил священный символ - мне показалось, что Маска насмехается - надо мной.
****
Олидаммара, прозванный наиболее дальновидными смертными Невозмутимым, вновь смотрел на Поле. Он не был властен выбирать результат броска игральных костей, но в Его силах было немного изменить узор на Поле, так, чтоб вероятность того или иного сплетения возросла или уменьшилась, согласно Его воле. Олидаммара, известный смертным под прозвищами Хаотичный и Изменчивый, потянул за одну из бесконечного множества нитей, вплетенных Им в узор, и Его тысячи рук поднялись для нового броска. В искусстве подсчета вероятностей не было равных Олидаммаре, Прародителю Всех Игр.
...Прошел почти месяц с тех пор, как я в последний раз ехала по Северному Тракту, и положение дел за это время только ухудшилось. Мне позарез нужно было опять попасть в Босор, ради моей Миссии, так далеко и надолго оторвав меня от родных мест и от моего Народа. Мне уже начало казаться, что за эти месяцы, проведенные среди людей, я стала думать и воспринимать окружающее иначе, чем раньше. Как давно я не слышала эльфийский язык...
В Босоре мне нужно было отыскать священника (Лучезарного Пелора, разумеется - в Босоре их пруд пруди), владеющего искусством исцеления - это будет несложно. Что будет значительно труднее, если не невозможно - это уговорить его отправиться со мной в далекий и опасный поход, в преддверие войны, за совсем небольшую сумму, которой я располагала. Изначальная сумма значительно уменьшилась из-за необходимости присоединиться к торговому каравану - путешествовать одной из Нурана в Босор в эти дни было бы безумием, а никакие мои уговоры взять меня с собой бесплатно (я могу пригодиться в пути, владею магией, опытный следопыт, и так далее) совершенно не помогли. Мигрид, очень пригодившийся мне в начале моих странствий по этим варварским землям, исчез почти три недели назад, даже не попрощавшись, упомянув в короткой записке лишь о каком-то своём важном деле, и пожелав мне удачи, а никаких других надежных спутников для охраны в ближайшее время не предвиделось. Впрочем, караван внушал доверие - шестеро тяжело вооруженных торговцев-оружейников, которые в эти тревожные дни быстро и удачно распродали весь запас оружия в Нуране и отправлялись в Босор с легкими пустыми повозками и толстыми кошельками, за новой партией товара. В горном, хорошо укрепленном Босоре страха перед войной было гораздо меньше, чем в Нуране, а запас оружия, благодаря изобилию рудников и искусных кузнецов, не иссякал никогда.
Я ехала впереди каравана, рядом с Ургвином, старшим из торговцев. Черная с проседью борода на темном от загара лице, давно разбитый нос, старый шрам на лбу, толстая шея и широкие плечи полностью гармонировали с тяжелыми доспехами и двуручным мечом, который он с себя не снимал, кажется, даже во сне. Остальные торговцы были помоложе, но и они выглядели опытными вояками, и я чуствовала себя в относительной безопасности. Когда я не смотрела на дорогу и не думала о Миссии, я любовалась летним лесом и изучала растения, которые находила во время привалов.
День приближался к вечеру, и мы свернули с дороги в поиске подходящего места для ночлега - незаметного с дороги и удобного для стоянки. Пришлось довольно долго поискать, пока такое место не нашлось - небольшой ручей пробегал у подножия холма, возле полянки, укромно скрытой между деревьями. Начало темнеть, и мы разбили лагерь, стараясь, чтоб наш костёр не был заметен издалека. Шестеро повозок мы расположили кольцом, костер разожгли в центре, а сами устроились вокруг и рядом пустили лошадей, которые сразу принялись за сочную траву. Часового пустили патрулировать вокруг поляны.
Мы были посередине ужина, когда часовой просигналил тревогу, и мгновение спустя все были на ногах и с оружием наготове, а я, накинув капюшон волшебного плаща, скользнула в тень одной из повозок. Часовой вышел на освещенную костром поляну, и возле него мы увидели незнакомого всадника.
- “Доброй ночи, славные путешественники!” - он поздоровался, и, не дожидаясь ответа, представился – “Ролин Добрая Весть к вашим услугам!” - он весело улыбнулся, и мне показалось, что на поляне стало немного светлее. Длинные черные волосы были собраны в узкие косички, а небольшая зеленая шапочка чудом держалась на его голове. Красивое открытое лицо, большие веселые глаза, и отражающая свет костра улыбка - этот человек мне сразу понравился.
- “Я искал место для очередного скучного ночлега, когда случай мне улыбнулся, и я наткнулся на уважаемого Фарвуда” - Ролин вежливо поклонился в сторону часового – “который столь ревностно исполнял свой долг, что заметил меня первым и чуть не застрелил... за что очень ему признателен!” - он весело засмеялся, и никто не сдержал ответной улыбки. “Будете ли вы столь добры предоставить мне честь провести эту ночь в столь приятной компании? В противном случае я не замедлю удалиться, но прошу принять во внимание, что тогда вы останетесь без доброго пучка последних новостей, сплетен, слухов и песен из Босора, кои мне довелось услышать всего несколько дней назад и коими буду рад с вами поделиться!”
Уже через несколько минут Ролин с треском уплетал с нами ужин, приправляя его нескончаемым ворохом новостей, слухов и сплетен, как он и обещал, а после ужина спел одну за другой десяток веселых песенок - некоторые были немного грубоваты, но сдержать смех было невозножно. Лишь сильная усталость напомнила всем через пару часов о том, что это был длинный день и что завтра тоже нелегкий путь. Ролин пожелал всем спокойной ночи (мне показалось, что мне он при этом улыбнулся), и мгновенно заснул, свернувшись возле костра. Через короткое время заснула и я, взглянув напоследок на часового, обходившего поляну, и на спящего Ролина.
…Все пошло гладко, и уже через короткое время я понял, что можно неплохо поживиться. Конечно, в ближней схватке с ними у нас шансов мало, но мой план прост и элегантен. Когда они уснут, часового можно убрать без шума, а остальных тихонько обезвредить. Убивать никого не надо, это лишь в крайнем случае... Единственное, что меня беспокоило, было то, что я не мог понять роль женщины. Кто она - хозяйка каравана? Попутчица? Её лицо не привлекало внимание, но что-то в ней меня беспокоило. Молодая женщина, в такое опасное время путешествует, пусть даже с охраной... непонятно. Впрочем, может быть, за неё где нибудь можно будет получить выкуп. Посмотрим. Притворившись спящим, я ждал момента, когда все, кроме часового, уснут, а в голове продолжали крутиться беспокойные мысли...
Прошли три недели после встречи с Мигридом в Жареном Еноте, и с тех пор я был так занят его предложением, что остальные дела пришлось оставить, и даже распустить (временно) большую часть моих головорезов, оставив только шестерых. Я потратил невероятные усилия и такую сумму денег, что при мысли об этом волосы становились дыбом. И все равно, если бы не удивительное везение (хвала Олидаммаре), мне бы никогда не удалось заполучить ту бесценную информацию, которая была мне нужна. Но игра стоила свеч - в этом я был уверен, и если дальше все пойдет по плану (плану Мигрида, голова у него на плечах здорово работает, в этом ему не откажешь), то все наши усилия окупятся сполна. Кроме того, хоть я бы и никогда не признался вслух, мне доставляла удовольствие моя роль в этой игре, насколько опасной, настолько и захватывающей.
Я ждал назначенного часа встречи с Мигридом, когда ко мне подъехал мой помощник и предупредил, что приближается караван с охраной. Я знаком показал людям спрятаться, и стал ждать что караван проедет мимо, но наша полянка явно приглянулась им тоже - они остановили повозки, и нагло начали разбивать лагерь. Надо было принимать решение - до встречи с Мигридом оставалось несколько часов, встретить его на подходе может не получиться, так как лес вокруг густой, а я не знаю с какой стороны он появится. Встречу нельзя было пропускать ни в коем случае, и я почувствовал, как растет во мне раздражение.
Пустые повозки и вооруженная охрана означали неплохую вероятность набитых кошельков. С другой стороны, рисковать сейчас могло быть неумно... хотя если их не трогать, встреча могла быть сорвана и дорогое время упущено. Кроме того, мои люди дуреют от трех недель безделья, а после всех моих последних затрат мой кошелек было бы неплохо наполнить - не оставаться же мне без денег до тех пор, пока не закончим нашу грандиозную операцию, что явно будет не очень скоро. Да и караван этот оказался именно здесь и именно сейчас явно по воле Олидаммары, только слепой бы пропустил эту возможность... Решив разведать обстановку, и действовать только если дело покажется стоящим, а риск небольшим, я похвалил себя за мудрое решение. Простое заклинание усилило мое перевоплощение, и мне понадобилось не больше минуты на подготовку и объяснение плана. Я поскакал в сторону их часового, зная что за каждым моим движением наблюдают шесть пар внимательных глаз...
Костер еще горел, когда нужный момент настал. Часовой начал похрапывать еще прежде чем опустился на землю, в тот момент, что я закончил усыпляющее заклинание, и я махнул рукой. Я не видел своих людей за деревьями вокруг поляны, но знал, что в этот момент все заряжают арбалеты, и, если придется, будут готовы одновременно выстрелить по моему знаку. Я тихонько вытащил из сумки веревку, скатал кляп, и медленно двинулся в сторону повозки, в которой спала женщина.
Я был готов поклясться, что не издал ни звука, но когда я был уже в двух шагах от нее, она шевельнулась, и я понял, что если она поднимет голову и увидит меня, то закричит. Почти рефлексивно я выдохнул заклинание - и мгновенно растворился в ночной тьме, став абсолютно невидимым даже для самых острых глаз. Она подняла голову и оглянулась. Вокруг повозок была полная темнота, но она задержала взгляд так, что я почувствовал - не знаю как, но она видит моих людей.
Я махнул им рукой, но слишком поздно вспомнил, что они смотрят сквозь меня, и тут ночь взорвалась от яркой вспышки и громкого крика. Молодая женщина стояла на повозке, подняв одну руку вверх, и из этой руки вырывалось сияние, заливая светом всё вокруг. Проклятье, как я мог не увидеть, что это колдунья?! Я видел, как полетели стрелы, и как трое охранников остались лежать пригвожденные к земле, в то время как трое остальных успели вскочить на ноги и броситься в сторону троих моих стрелков. Мне надо было сделать выбор - напасть на колдунью и снова стать видимым, или помочь моим людям, и я выбрал второе, увидев с какой яростью нападают охранники.
Дальше я действовал по давно проверенной тактике - невидимый, я торопился от одного моего стрелка к другому, шепча по пути заклинания и исцеляя их раны, пока они пытались уворачиваться от тяжелых мечей и осыпать противников стрелами. Это бы сработало, если бы не старший из охранников, чей двуручный меч наносил удары с огромной скоростью, и не колдунья. Она, умудряясь каким-то образом оставаться невредимой, произносила слова Силы, и струи огня вырывались из её рук, обжигая то одного, то другого из стрелков. Я не успевал исцелять раны, и не прошло и минуты, как четверо из моих людей уже лежали на земле, хотя еще двое из охранников пали пронзенные стрелами.
Проклятый мечник продолжал рубить как ни в чем не бывало, несмотря на две стрелы, торчавшие из его спины, но тут я увидел, как еще одна меткая стрела вонзилась ему в грудь, и он пошатнулся. Переведя взгляд на колдунью, я вздрогнул - она заканчивала произносить мощное боевое заклинание, и я понял, что сейчас произойдет. Я крикнул, предостерегая своих друзей, но было поздно - из её протянутой руки вылетела искра, и взорвалась огромной огненной вспышкой между ними. Я понял, что остался с ней один на один, и от злости у меня потемнело в глазах. Я поднял арбалет, тщательно прицелился и выстрелил. Она покачнулась, её капюшон откинулся назад, и я оцепенел, узнав её только сейчас.
Волшебный плащ вновь меня обманул, и я не мог пошевилиться и оторвать глаз от эльфийки, глядя как моя стрела вонзается в её грудь, а её красивое лицо перекашивается от боли. Мой выстрел прекратил действие моего заклинания, вновь сделав меня видимым, и её взгляд встретился с моим. Вновь, как и при нашей первой встрече, этот ненавидящий взгляд отрезвил меня, но слишком поздно - я обернулся на резкий свистящий звук лишь тогда, когда огромный двуручный меч, запущеный раненым, но все таки не умершим, упрямым охранником сверкнул возле моей шеи.
Любители искусства поговаривали, что Олидаммара, Отец Трагедии, не раз спускался с небес, чтобы насладиться в театре хорошей драмой. Это, конечно, было неправдой - сверху все видно намного лучше. Он смотрел на потускневший рисунок, еще недавно переливавшийся ярким светом, и на оборванную нить, Им самим вплетенную в узор. Смерть всегда была неотделимой частью рисунка, поочередно окрашивая темными цветами то один, то другой элемент Поля. Это было одним из правил, и маска Великого Философа не изменила выражение, когда Он приготовил кости для следующего броска. Правил было много, и всегда были исключения.
Мигрид не сразу понял, что произошло на поляне, и прошло несколько минут, прежде чем полная картина предстала перед его глазами. Пять пустых повозок, испуганные лошади, шесть трупов и одна свежая могила, которая, судя по размером, вмещала останки еще нескольких человек, волновали его мало. Гораздо больше волновал Мигрида еще один труп, обезглавленный. Головы нигде не было видно, но догадаться, кому принадлежало тело, было несложно. Мигриду изменило его обычное хладнокровие, и ночную тишину нарушил долгий поток брани. Почему именно сейчас, в тот единственный момент, когда Варрон просто необходим?! И даже не он сам, а бесценная информация, которая умерла вместе с ним! Перебрав в уме все варианты, Мигрид погрузил обезглавленное тело на пустую повозку, запряг одну из лошадей, и отправился на север, куда вели свежие следы. Только бы найти его голову.
****
...Денег, полученных Ургвином в Босоре за голову Варрона, с лихвой хватило на мое исцеление - оказалось, что за Варрона был назначен очень крупный приз, живого или мертвого. Я была рада, что с этим покончено, но все же что-то не давало мне покоя. Возможно, это было из-за шрама на груди, который остался от его стрелы; но иногда я вспоминала, как он на меня посмотрел, когда он меня узнал, за секунду до того как меч Ургвина отрубил его голову, и мне становилось грустно. В такие моменты я себя чувствовала виноватой, хотя прекрасно понимала, что это глупо - его смерть была совершенно заслуженной.
Впрочем, грустные мысли были ерундой по сравнению с главной проблемой. Никакие уговоры и посулы не помогли, никто из истинных жрецов-целителей не согласился покинуть Босор. Я уже была близка к отчаянью, ибо для моей Миссии целитель был необходим, когда Ургвин предложил мне попробовать счастья в Нодосе, небольшом селении к востоку от Босора, и вызвался послужить мне проводником. Шансы были очень малы, но все лучше, чем сидеть отчаявшись, и я с радостью согласилась. Излишне говорить, что отношение Ургвина ко мне очень переменилось после памятного боя с бандитами. Он считал себя моим должником, несмотря на то, что на самом деле спас мне жизнь дважды - в первый раз, убив Варрона, и во второй раз, доставив меня, смертельно раненую, к целителю в Босор.
Учитывая опасность местности, мы ехали настороже, все время внимательно осматривая дорогу и окрестности. На второй день пути мы наткнулись на свежие следы - два всадника выехали на дорогу откуда-то с севера, и повернули в сторону Нодоса. Мы решили на всякий случай увеличить дистанцию, и двинулись дальше медленней. Миновав небольшой холм, нам открылось необычное зрелище, и мы остановили коней. Во первых, поперек дороги лежала мертвая лошадь – вернее, убитая, потому что вряд ли кто-то потрудился воткнуть копьё в лошадь, умершую естественной смертью. Во вторых, недалеко от лошади лежала огромная туша уродливого создания. Мы внимательно огляделись, осторожно приблизились и спешились. Труп был размером с крупного медведя, весь покрыт густой шерстью, но мордой он смахивал на гоблина; смертельный оскал показывал длинные острые клыки, маленькие красные глаза остались открыты. На нём были грубые доспехи, а рядом валялся большой деревянный щит, к которому, вероятно в качестве украшения, была гвоздями прибита сухая человеческая рука. Причину смерти чудовища угадать было несложно - прямо посреди лба торчала арбалетная стрела. Вокруг было много свежих следов, и мне понадобилось не больше минуты, чтобы восстановить картину событий.
- “Вурзуги” - кратко прокомментировал Ургвин, и я кивнула. Я слышала про этих жестоких тварей, но никогда не видела вблизи. И не горела желанием с ними встретиться, но... “Второй всадник?” - спросил Ургвин. Я вкратце рассказала то, что прочла по следам: “Они попали в засаду, а дальше поскакали вдвоем на одной лошади... судя по скорости преследователей, у всадников нет шансов ускакать на перегруженном животном.” - “Они явно выбрали эту тактику, чтобы успеть максимально использовать арбалеты, прежде чем на них накинутся гурьбой.” - предположил Ургвин. “Судя по следам, вурзугов еще не меньше пяти.” Мы переглянулись и бросились к нашим коням.
Пустив лошадей галопом, мы миновали еще один холм, и проскакали мимо очередного мертвого вурзуга, на этот раз не задерживаясь возле трупа. После следующего холма дорога резко поворачивала, и из-за поворота раздавались крики, непохожие на человеческие. Мы приостановили коней и осторожно выглянули.
Невысокое ветвистое дерево одиноко стояло на склоне холма. Возле дерева лежал труп лошади, а сквозь редкую листву и множество веток на дереве виднелись два человеческих силуэта. Было слишком далеко, чтобы разглядеть лица, но я себе отчетливо представляла их отчаянье. Стрелы, наверно, закончились, так как от нападавших вурзугов они отбивались длинными копьями - вероятно теми самыми, которые в них метали мерзко орущие твари. Вурзугов оставалось четверо - один ловко карабкался на дерево, несмотря на попытки людей ткнуть его копьем, другой это дерево тряс, очевидно, пытаясь сбросить на землю и людей (а заодно и карабкающегося к ним первого вурзуга), а двое других метали по вертким мишеням копья: один, стоя под деревом, а другой выше, со склона холма. Двое мертвых, утыканных стрелами вурзугов валялись неподалеку.
Было ясно, что долго людям не продержаться - и так только чудом до сих пор ни одно копье вурзугов не проткнуло ни одного из них. Не успела я об этом подумать, как послышался крик боли - пущенное со склона холма копье буквально пригвоздило одного из защитников к стволу дерева, и я поняла, что мы прибыли слишком поздно. Но тут произошло то, чего я никак на ожидала - его друг дотронулся до него рукой, что-то произнес, и копье выскользнуло из раны, а раненый - смертельно раненый? - подхватил копье и ткнул им вурзуга, который почти вскарабкался и теперь вновь соскользнул вниз! Один из них был целителем, и только теперь я поняла, каким чудом они до сих пор остались живы.
Тем не менее, было ясно, что нам надо спешить - его целебных заклинаний им надолго не хватит. Оставив перед поворотом лошадей, мы поползли в густой траве, надеясь, что отвлеченные боем вурзуги нас не заметят раньше времени. Нам это удалось, и я закончила шептать заклинание в тот самый миг, что Ургвин нажал на спусковой крючок арбалета. Стрела попала вурзугу в лопатку, и он с воплем обернулся, успев в последний миг своей жизни увидеть яркую струю огня, ударившею ему в грудь. Пока остальные вурзуги бежали в нашу сторону, мне хватило времени на еще одно заклинание, а Ургвину на еще один выстрел - и до нас добежали только двое. Ургвин, размахивая своим огромным мечом, заслонил меня от их первого натиска, и я использовала момент для простого, но полезного волшебства - с воплем один из вурзугов выронил внезапно раскалившийся кривой ятаган, и опытный мечник незамедлил этим воспользоваться.
За это короткое время я увидела, как люди, которым мы пришли на помощь, спустились с дерева, и тогда наконец я смогла рассмотреть их лица, которые больше не были заслонены ветвями и листвой. Узнав одного из них, я от удивления воскликнула – “Мигрид!” - не успев даже подумать, откуда он здесь взялся. Второго - целителя - я видела впервые; что-то странное было в его лице, и, несмотря на жару, на нем был плащ... Но сейчас мне было не до этого - несмотря на мои защитные заклинания, я еле увернулась от быстрого ятагана, а удар тяжелым щитом сбил меня с ног. В ужасе я смотрела, как с яростным ревом вурзуг вновь бросился на меня; в моих глазах потемнело, и огромная тяжесть придавила меня к земле; я почувствовала, что теряю сознание.
Вдруг тяжесть исчезла, я вдохнула полной грудью и приподняла голову. Мигрид протянул мне руку, помогая встать. Ургвин оттаскивал в сторону от меня труп огромного вурзуга, из затылка которого торчали две стрелы. Рядом валялась еще одна тварь. Спутник Мигрида стоял чуть поодаль и улыбался.
Его лицо... я взглянула ему в глаза и оцепенела. Он улыбнулся еще шире и расстегнул плащ. В самом низу его шею опоясывал страшный шрам, как будто... Не может быть! Он же мертв! Я вскрикнула и почувствовала, как слова Силы сами просятся мне на язык, а рука тянется в его сторону - в сторону Варрона.
На мой крик Ургвин бросился к Варрону, выхватывая меч, а Мигрид одним прыжком оказался возле Варрона и толкнул его в сторону. Из моей протянутой руки ударила молния туда, где Варрон только что стоял, и только тогда я пришла в себя. “Ты!! Мы рисковали жизнью, чтобы спасти - тебя?! Ты должен быть мертв, гнусный, коварный обманщик! Ролин Добрая Весть?! Подлый убийца, каким черным колдовством тебя вернули на этот свет?!”
Когда мой поток красноречия иссяк, Варрон лежал, придавленный тяжелым сапогом Ургвина, который держал свой меч очень близко к тому месту, где тот уже однажды познакомился с Варроном. Мигрид спокойно держал свой заряженный арбалет, прицелившись в висок Ургвину. Варрон вдруг засмеялся, долго и заразительно, и наконец сквозь смех проговорил - “Что, теперь так и будем при каждой встрече отрубать мне голову?”
Мигрид засмеялся, и даже я не смогла сдержать улыбку. Только Ургвин сохранял спокойствие – “Лежи и не двигайся!” - он продолжал держать острие меча у горла Варрона. “Давайте трезво посмотрим на ситуацию” - предложил Мигрид, не отводя арбалет от виска Ургвина – “Я согласен, что наш общий друг не очень красиво себя повел во время вашей последней встречи - однако в этом не было ничего личного, ведь твое лицо скрывал плащ; и кроме того, мне кажется, ты не осталась в долгу, о чем свидетельствует этот шрам на его шее - не так ли?” - Мне ничего не оставалось, кроме как признать его правоту.
– “На все воля Олидаммары” - сказал Варрон, удобней растягиваясь на траве, извиваясь под сапогом Ургвина. “Какой был смысл нас спасать, а потом перерезать мне глотку? Я не держу зла за этот шрам ни на кого из вас, и даже чувствую глубокую признательность за своевременное спасение” - он улыбнулся, и мне очень захотелось поверить этому хитрому змею. Ургвин царапнул мечом его горло – “Я не верю ни одному его слову! Будет гораздо лучше, если его голова будет как можно дальше от плеч!”
- “Я предлагаю компромисс” - Мигрид обратился ко мне – “ведь до сих пор ты мне доверяла?” - я кивнула. “Варрону необходимо удалиться на некоторое время из Босора, и ему нужны попутчики, а у меня есть более срочные дела.” Я поперхнулась, а Мигрид продолжал, как ни в чем не бывало – “Я предлагаю продолжить наш путь вместе, а позже, когда я увижу что вы все себя хорошо ведете, я вас оставлю. Я так же попрошу вас больше не отрезать ему голову или другие конечности; Варрон, в свою очередь, не причинит вам никакого вреда, так как в таком случае не получит свою долю в одном очень важном деле, а я позабочусь о том, чтоб его голова больше никогда не соединялась с шеей ... ты меня понимаешь, Варрон?” – “Да, конечно” - Варрон попытался кивнуть, но чуть не наткнулся на меч Ургвина. “А кроме того” - продолжил спокойно Мигрид – “Варрон заплатит тысячу золотых за то, что этот любезный господин уберет свой меч от его шеи” – “Согласен,” - начал Варрон, - “но...”- Ургвин начал громко возражать, но тут я его перебила – “Согласна, но с одной поправкой!”. Все замолчали. “Вместо золота, я требую услугу. Мне нужен целитель... на три месяца.”
...Я шел, весело насвистывая, справа от эльфийки, которая медленно ехала рядом. С другой стороны от нее, насупившись, ехал грозный Ургвин, а Мигрид легко шагал справа от меня. Я скинул плащ, подставив солнцу изуродованную шею. Изредка я искоса смотрел влево - под солнечными лучами её золотистые волосы ослепительно блестели. Я вытащил серебряный амулет - он блеснул на солнце, и мне показалось, что маска моего Покровителя мне улыбнулась.
Одно из лиц Олидаммары, Отца Комедии, улыбалось, глядя на Поле. Переплетенные элементы узора переливались разноцветным сиянием, а разорванная, но заново завязанная узелком нить вносила в рисунок приятную ассиметрию. Великий Игрок вновь поднял все свои тысячи рук, и каждая из рук метнула на Поле одновременно бесконечно много игральных костей. Когда Порядок гениален, понять его сложно; гораздо проще назвать его Хаосом.