Я уже забыла цвет его глаз. Как он улыбается, как смеется. Его походку, жесты, манеру разговаривать... Когда вдруг на каком-то сайте знакомств вдруг наткнулась на знакомое имя в списке юзеров из Турции. Когда я увидела фотографии этого юзера, я вспомнила цвет его глаз. И его улыбку, и жесты и походку. Рыдания застряли в горле, я даже не смогла сделать вдох. Слез не было, я не плакала, скорее кричала в истерике. Прошло полтора года, как он уехал, с тех пор я ни разу не видела его. Фотография была на экране компьютера, а я сидела на полу обхватив колени руками, смотрела в его глаза, они голубые, и рыдания рвали горло. Когда-то, полтора года назад, когда он уехал, пообещав не забывать, ждать меня этот год (у меня был контракт, я не хотела бросать работу, мы договорились, что я доработаю свой контракт, приеду к нему и мы поженимся) и т.д. я каждую ночь видела его во сне. А днями я видела его в каждом парне, у которого светлые волосы и голубые глаза. Через несколько месяцев он написал мне, что женился, просил не обижаться, писал, что не мог поступить иначе, это разбило бы сердце его матери. Она так хотела его женитьбы с этой девушкой, это его двоюродная сестра, дочь сестры его матери. Я пожелала ему счастья в ответном письме. Сжала зубы и старалась не плакать. Я старалась не плакать днем, когда проходила мимо его бывшей квартиры, в которую я потом и переехала и мы жили вместе, старалась не плакать, когда сидела в кафе, в котором мы бывали вместе, пока он еще не уехал, старалась не плакать, когда вдруг слышала глупые попсовые песенки, которые ему нравились. Я старалась не плакать ночью, когда не было сне и я лежала в постели без сна, или шагала из угла в угол, или курила, забравшись на подоконник и высунув голову в форточку, потому что мама злилась, когда по утрам в комнате пахло сигаретами. И у меня почти получалось. Очень редко, сорвавшись я ревела в туалете и потом смывала размазанную косметику и красилась заново, или по ночам, когда я рыдала, уткнувшись в подушку, чтобы не мешать всем остальным и не реветь в голос. А потом слез не осталось. Была страшная депрессия, когда меня лечили и пытались вернуть «вкус к жизни». Прошло какое-то время и я стала забывать цвет его глаз, его голос, как он улыбается и смеется... А потом...
А потом прошло еще какое-то время и он написал мне мессаж. Я потом посчитала, и оказалось, что прошло десять месяцев со времени его женитьбы. Он написал, что жена его умерла при родах и ребенка тоже не удалось спасти. Я выразила ему свои соболезнования. В очередной раз сжала зубы и постаралась написать максимально холодно. Не могла я позволить ему еще раз разрушить свою жизнь. Первый раз он причинил мне боль, находясь еще тут, со мной. Напился в баре и провел ночь с какой-то б.... А я не спала всю ночь, извелась, пока дождалась его. Он пришел несчастный, все рассказал и попросил прощения. Я ушла тогда от него, вернулась к себе, но как не простить, как забыть, если любила его больше самой себя, больше жизни. Как не простить, если он так убивался из-за этого. Второй раз я поехала вместе с ним в Турцию, он навестить родителей, а я типа отдыхать, у меня как раз был отпуск. Когда мы приехали к нему домой и он познакомил меня со свое матерью она подняла брови и узнав мою национальность не подала мне руки. Через час он взял мои вещи, взял меня за руку и отвел в гостиницу. Прорыдав несколько часов у себя в номере, попробовав перерезать вены, повеситься и сброситься с балкон я решила все таки остаться в живых и просто уехать и вычеркнуть его из своей жизни. И в этот момент пришел он со своими вещами, и вид у него был такой побитый, такой несчастный. Он поругался со своими и пришел жить ко мне. Я раскрыла свои объятия и приняла его обратно в свой номер и в свою жизнь. В третий раз он заявил мне, что не может жить с не мусульманкой, и что я должна принять ислам, если хочу остаться с ним. Я упрямо мотнула головой, собрала вещи и опять ушла к маме. В тот день, напившись как свинья я всю ночь прорыдала в подушку. Второй день, благо то было воскресенье я прошагала несколько километров по своей комнате кругами. Ходила не останавливаясь, чтобы не рвануть к телефону и не набрать его номер со слезами, просьбами о прощении и уверениями в том, что я уже истая мусульманка. Я выкурила несколько пачек разных сигарет, начиная с белого Давыдова, потом Kent, потом Marlboro, потом West. Вечером пораньше легла спать, а рано утром, собрав вещи, побежала к нему принимать мусульманство. И по дороге столкнулась с ним. Он бежал ко мне забирать меня такую как есть ярую атеистку. Я повисла у него на шее, визжа от счастья, разбудив всех соседей во дворе своими дикими криками. Хорошо, что он крепко обнял меня за плечи, а то бы я станцевала что-то вроде дикарского танца после удачной охоты. Neyse…
В четвертый раз, когда он опять ехал навестить родителей, а я предусмотрительно отказалась мне было написано очень странное письмо. Весь прямо светясь от счастья, с миллионом смайликов и все такое он пишет мне, что уезжает в Австралию. На четыре года. Вместе со старшим братом. Учиться. Я не плакала, нет. И не закатывал истерик. И не бралась за лезвие, как обычно случается, если психика больше не выдерживает натиска реальности. Я написала ответ. Пожелала удачи и поинтересовалась, что он намеревается делать со мной. Ответа не было, наверное, он обдумывал ответ на мой вопрос. Потому что когда ответ был готов, он приехал мне сообщить о принятом решении лично. Решение было следующим: он любит меня и даже больше Австралии. Жизнь потекла по старому.
Пятый раз он выкинул фокус, когда я узнала что я беременна самым непостижимым образом. Я очень хотела этого ребенка, хотела, чтобы был мальчик с его глазами, с его улыбкой и с его манерой двигаться. Я уже была на втором месяце, когда узнала о беременности. Вечером, когда я сообщила ему счастливую новость о предстоящем отцовстве, он нахмурился и сказал, чтобы я сделала аборт. Я отказалась в категорической форме. И вот тогда у нас был первый скандал. Я кричала, била посуду, ругалась матом и на русском, и на турецком. Я сказала, что он бесчувственная скотина, и что у меня будет ребенок, даже если он этого не хочет и даже если он его не признает. Он схватился за голову и убежал. Как потом оказалось пить. Вернулся пьяный в ж... и добрый. Купил мне по дороге черный пористый шоколад, единственную сладость, которую я люблю. И с согласием на ребенка. А когда я была на третьем месяце у меня произошел выкидыш. Вот тогда я ушла с работы и стала очень много пить. У нас были очень трудные три месяца, когда он отбирал у меня водку, не пускал меня в соседний супермаркет и вообще отнял у меня все деньги. Но он не ушел от меня и мы вдвоем пережили этот кризис. И через три месяца я пошла на другую работу и жизнь опять наладилась. В очередной раз. За то, что он не бросил меня тогда я ему благодарна и по сей день. И все те гадости, которые он мне делал в дальнейшем я прощала ему заранее за проявленные когда терпеливость, любовь и верность. Все его похождения, какие-то глупые упреки, неоправданную порой грубость, его родителей с их дурацким поведением, все все все прощала я ему за один единственный, но самый важный раз, за то, что он не бросил меня. И еще прощала потому, что любила и просто не могла по другому. Не представляла я свою жизнь без него и не подумала бы тогда, что наступит такое время, когда я забуду цвет его глаз и его смех и его смешные словечки, когда он пытался говорить по-русски.
Самый последний раз он сделал мне больно и опять бросил на пол дороге когда заявил о свое женитьбе. К тому временя мы уже три года были и два с половиной из них жили вместе. Я и подумать не могла, что события примут такой оборот. Но тем не менее это произошло и ничего с этим не поделаешь. Я сжала зубы и забыла цвет его глаз, его улыбку и... Забыла. И когда я могла бы воспользоваться ситуацией и приехать к нему и снова начать сначала я просто испугалась. Я боялась, что я начну сначала, а потом что-нибудь у нас случиться, и я опять начну сначала, и опять и опять. А потом, в какой-нибудь по счету раз он уже не вернется, мне нечего будет начинать, мне не с кем будет начинать. Он уйдет, а я не переживу такое во второй раз. Я испугалась, и он понял по моему месссажу, что я не буду его утешать и после этого больше не писал. Прошло еще несколько месяцев и вот сейчас я сижу на полу, обхватив руками колени и смотрю на его фотографию, где он улыбается, и я вспомнила, какая у него была хорошая улыбка. Добрая, красивая, но даже не столько важно, что красивая, сколько то, что она была очень добрая. Когда он улыбался, он улыбался всем лицом, аж светился весь.
Я сидела на полу и боялась мыслей, которые лезли мне в голову. Набрать его номер, не так уж сложно, набрать его номер, услышать его голос, голос, от которого я уже отвыкла, а раньше узнавала по первому звуку. Поговорить с ним, просто поговорить, узнать, как у него дела. Просто поговорить и узнать, как у него дела.
Глупости. Я знала, что если он все еще один, я все брошу и поеду к нему. Устроенную жизнь, продленный контракт, все все все. Так и не смогла я вытравить его из своего сердца. Даже несмотря на то, что забыла цвет его глаз и как смешно он морщил нос, когда говорил «igrenc» . Дрожащими руками, я всегда когда нервничаю у меня очень сильно трясутся руки и ноги, так сильно, что я просто не могу стоять на ногах, дрожащими руками я набрала его номер. Пошли гудки, а потом ответил его сонный голос.
- Ашкым, сенмисин? Селам, насылсын? (Любимый ты? Привет, как дела?)
Я закрыла глаза и просто слушала голос, такой любимый, хоть и забытый, но все еще жутко любимый.
- Халя йанлызмысын? Гелийим ми? (ТЫ все еще одинок? Приехать?)
- Гелмене герек йок, затен йарын бен Бакюдайым. (Да нет не стоит. Я по любому завтра буду в Баку)
Я открыла глаза. Опять мы с ним совпали. А ведь я... Я уже все похоронила. Я даже уже забыла цвет его глаз, как он улыбается и смеется...
Либерти.
25 августа 2005.