ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦА ЖУЖА
рассказ
«Пчела хлеба не просит,
а сама медок носит»
/Пословица/
Дед Боря приготовил обед и вышел в сад подышать. Он сел на скамейку со спинкой, сделанной и установленной его собственными руками, и смотрел бесцельно по сторонам: взгляд его перескакивал с цветов на яблоню, а с неё на вишню и другие кустарники. На его худощавом, но моложавом лице блуждала добрая младенческая улыбка.
Неожиданно для себя он стал вспоминать все выращенные и оставленные им сады на заставах, где пришлось служить. И вспомнился ему сад под Прохоровкой, врезавшийся в память на всю жизнь.
Ночью их батарею перебросили на новое место, и они поспешно вгрызались в землю – рыли окопы, небольшие противотанковые рвы. На рассвете они заметили рядом большой плодоносящий сад во всём своём великолепии созревания. От обилия плодов ветви яблонь и груш свесились до земли и готовы были вот-вот обломиться, а на сливах и терне почти не видно листьев – все заслонял сизо–сиреневый цвет крупных, различной формы плодов: круглых, продолговатых, дулеобразных. И целый, невредимый сад казался неописуемо сказочным среди этого кромешного ада, где воздух был пропитан гарью, свистом трассирующих пуль и воем снарядов, а земля содрогалась и вставала на дыбы.
Все вокруг горело: дома, деревья и даже земля. К вечеру огонь дошел и до их сада: от полыхающей избы ветер перекинул пламя на яблоню, а от нее на следующие деревья. Огонь шел с верхушек вниз, охватывая постепенно ветку за веткой. Плоды или падали сразу, или запекались, обугливались, а затем вместе с обгоревшими ветками рушились вниз.
Одна дальняя яблоня не сгорела совсем, на ней остались висеть яблоки, но некоторые истрескались, и сок тёк из них. Казалось, что это плачет гибнущее дерево – смотреть на это было страшно, но яблоня стояла вблизи траншеи, и солдаты невольно наблюдали за медленным её умиранием.
В тот момент Борис Струков дал себе слово: разводить сады всюду, где бы он ни жил, кем бы ни работал. И слово сдержал: после войны он окончил школу пограничников, и на какую бы заставу не приезжал, везде первым делом сажал плодовые деревья.
В его чемодане рядом с книгами всегда лежали различные пакетики с семенами. А когда при поездке в город или в район ему попадались саженцы, он радовался им, как радуются на малых детей, покупал их и вез на заставу. И среди пустынных или каменистых мест возникали цветущие островки. А овощи, фрукты с участка были хорошим подспорьем к скудному солдатскому рациону.
Деду Боре вспомнился курьезный случай, происшедший на заставе в Карелии. В один год снабжение резко ухудшилось, и солдаты стали голодать. Высаженные зимостойкие сорта плодовых деревьев еще не плодоносили, овощи в открытом грунте не успевали созревать. И решил командир Струков строить теплицы, парники. А заодно построили свинарник, хороший курятник, завели двух коров, лошадь. И что удивляло Струкова, так это повышенное желание солдат работать на хоздворе.
Однажды нагрянул проверяющий в высоком чине, понюхал аромат хоздвора и дал такой разгон, после которого грозило наказание вплоть до понижения в чине.
Но кричи, не кричи, а желудок требует своё: морозным воздухом сыт не будешь. И пошел ревизор в столовую. А когда повара выставили перед ним все яства, которые были у них в закромах: грибочки солёные и жареные, огурчики с помидорчиками в соленом и свежем виде, сало–шпик и окорочек копченый, и разная зелень, а в мисках у солдат увидел он по большому куску курятины, то поднял руки вверх и произнес: «Сдаюсь. Надо бы этот метод на другие заставы перенести».
Из воспоминаний деда Борю вернуло жужжание пчелы: она кружилась перед лицом, отлетала в сторону, а затем возвращалась, будто звала его куда-то.
– Ну, здравствуй, Жужа. Ты опять прилетела ко мне? Что же ты от меня хочешь, куда зовешь? – дед Боря смотрел на кружившуюся пчелу, пытаясь понять ход ее действий.
Эта пчела появилась возле их дома ранней весной, когда сосед выставил ульи в сад. Деду Боре казалось, что она отличалась от остальных пчел своей окраской, размером и любопытством. Однажды она залетела в дом, облетала все комнаты, и села на кухонный стол, где дед Боря готовил обед. Она обследовала каждую крошку, каждый предмет и даже попыталась сесть на горячую кастрюлю, но дед Боря вовремя отпугнул ее:
– Куда ты, глупая, летишь? Подпалишь свои лапки или крылышки и превратишься в шкварку. Ты, Жужа, похоже, что голодная после зимовки, корма сейчас маловато, цветочки только набирают бутоны. На-ка вот тебе сладенького, подкрепись, – дед Боря положил В блюдце крошку засахаренного прошлогоднего меда, и пчела моментально села рядом и хоботком уткнулась в крошку.
– Ну что, Жужа, вкусно? – дед Боря пристально, с довольной улыбкой наблюдал за пчелой. Глаза его были прищурены, но и сквозь узкую щелку изливался тихий, умиротворённый свет. 0н подошел к форточке, открыл её.
– Давай, Жужа, лети к своим сёстрам, а то мне работать надо, а я, как малое дитя, любуюсь на тебя.
Жужа как будто поняла: прицепила крошку меда к хоботку и, жужжа, вылетела в форточку. Дед Боря закрыл ее. И вовремя сделал это – к окну подлетели несколько пчел и стали стучаться о стекло, как бы просясь впустить их. Он разыскал среди них Жужу, погрозил ей:
– Ты что хулиганишь, Жужжа? Прекрати это безобразие, уведи своих сестер. Ишь, что надумала: целый рой привела. Да как быстро обернулась-то! Шустра ты, подруга.
Жужа поползала по форточке, и не найдя большой щели, взлетела, а за ней и остальные пчелы.
Дед Боря любил всех животных, каждую Божью тварь, и ему очень хотелось завести своих пчел, да годы не те, сил не хватало. Но желание не пропадало, и он стал приставать к племяннику, в надежде, что тот заинтересуется пчелами и займется ими.
– Юра, построй домик для пчел, я Жужу посажу туда для забавы.
– Чудишь ты, дед Боря, пчелы – это не забава. Они умные существа, может быть умнее нас и потому к ним надо по серьёзному относиться.
– Я знаю. В молодости в одном гарнизоне мы держали улей, но зимой на пчел напала болезнь, и они все погибли, а новую семью покупать не стали, перегорело в душе, пропал интерес. А сейчас вот Жужа разбудила его.
Так бы мечта завести своих пчел, и осталась бы мечтой деда Бори, если бы не сегодняшнее поведение Жужи. Она продолжала кружиться возле него и он, не выдержав такого натиска, встал и пошел вслед за ней к сараю. Возле одного угла Жужа взлетела вверх и … присоединилась к копошившемуся клубку пчёл. Они прилепились к углу под самой крышей.
Дед Боря знал, что отроившихся пчел в старый обжитой улей назад не посадишь. Он пошел к соседу, которого увидел в саду возле ульев.
– Иван, как у тебя дела? Похоже, что твои пчёлы отроились, к моему сараю прилепились. Иди, забирай.
– Куда мне их девать? Мне хватит забот и с этими. Один улей был беспокойным, в последний день до самого утра не затихал, а сейчас, слышишь, успокоились, притихли. Видно, отдыхают после бойни с басурманкой. Понимаешь, одна пчела, а весь улей взбаламутила. Вот так и у людей. А эти пусть летят куда хотят. А может, ты поставишь себе улей?
– Да мне, старому, не справиться. А Юра не хочет заниматься, нет желания у него. – Дед Боря нехотя пошел к дому. Ему было жаль пчел, жаль, что они одичают, а зимой погибнут, если не найдут под жильё тёплое дупло.
Сам не зная зачем, зашел в сарай, где племянник часто что-нибудь мастерил, столярничал. В углу дед Боря увидел какой-то предмет, прикрытый плёнкой. Он заглянул под неё и его взгляду предстал новенький улей. Не поняв ещё своей радости, дед Боря заторопился, тем более что Жужа продолжала виться вокруг него. Он снял со стеллажа свёрток в старой рогожке, извлёк оттуда две рамы и вставил их в улей. Рядом с этим свёртком стояла роевня, также завёрнутая в рогожку. Это была корзина с крышкой, обшитая редкой холщёвкой. Крышка была откидной только наполовину. Он натянул на себя сетку и пошел к пчёлам. Подставив низкую лесенку к углу, дед Боря стал осторожно сметать веником пчел в роевню. Основной клубок свалился туда, но некоторые пчёлы отлетели, сели на сетку, на руки, несколько жал впились в них. Он заспешил к улью, вытряхнул пчёл, и быстро накрыл улей крышкой. Из его груди вырвался облегчённый вздох.
Жужа продолжала кружиться возле деда Бори, и он заворчал на неё:
– Ты что же это, вертихвостка, взбаламутила всех, а сама лезть в улей не желаешь? А ну-ка, полезай туда, успокаивай своих сестричек, – он открыл леток, и Жужа вползла в улей, а за ней и ещё несколько оставшихся пчёл.
В сарай вошел Юрий, сокрушённо произнёс:
- Дед Боря, я тебе сюрприз готовил, а ты сам всё обнаружил.
- Да тут такое дело, Юра, рой отроился. Пришлось принимать меры.
- Так это, наверное, дяди Ванин рой. Надо сказать ему.
- Точно, его. Жужа тут верховодит. Я доложил Ивану, а он отказался от них. Говорит, что пусть летят куда хотят, – дед Боря говорил обиженным голосом, как будто это не пчел, а его самого лишили жилья.
- Как же так, они же живые существа, с ними нельзя так. – Юрий смотрел непонимающе.
– В том-то и дело. Вот я и решил собрать их в роевню и подержать там до твоего приезда. А тут на счастье обнаружил домик. Так что сюрприз твой состоялся. А домик такой ладный да лёгкий. Уж, не из липы ли его делал? – голос деда Бори был весёлым, радостным, а глаза, некогда тёмно-голубые, светились чистым небесным светом, и сам он напоминал счастливого ребёнка с любимой игрушкой.
– Да, из липы, – Юрий заулыбался и, глядя на счастливого деда Борю, предложил: – Давай вынесем улей в сад, а то там остались некоторые пчелы, они в старый улей не хотят идти.
Вместе они отнесли улей в дальний конец сада, поставили между яблонями летком на юго-восток. Из приоткрытого летка сразу выползла Жужа, взлетела и быстро вернулась с несколькими пчелами, которые приземлялись возле улья, на его крышку или прямо на порожек и потихоньку вползали вовнутрь. На улице смеркалось, и пчелы спешили спрятаться в домике. Жужа совершила несколько полетов к сараю, и каждый раз приводила за собой по несколько пчел. В улье слышался гул, но постепенно он стихал – после шумного волнительного дня пчелы отдыхали.
– Дед Боря, а я новые рамы привёз.
– Завтра поставим. Я приспособил две старые, они подошли по размерам. Не зря я возил за собой пчелиный инвентарь, наконец-то он пригодился. А ты молодец, добротный домик построил.
- Этот год пусть постоит в саду, а в будущем вывезем в поле. – Юрий был доволен похвалой деда Бори, который слыл строгим и слов на ветер не бросал.
- Ишь ты, какой скорохват. До будущего–то года дожить надо, зиму перезимовать. Да понравится ли им домик. А он уже в поле собрался вывозить, – дед Боря говорил строго и в то же время добродушно.
Половина июля и август пролетели быстро. Дед Боря ежедневно наблюдал за пчелами, как они сновали туда – сюда: из улья вылетали легкими пушинками, а возвращались медленно, летели низко, почти у земли – это когда с большим взятком. Жужа часто садилась на руку деда Бори, кружилась в своём, понятном только ей, танце: так она благодарила его за переселение в удобный улей. Дед Боря ежедневно рано утром подходил к улью, прислушивался – живы ли пчелы, и, услышав тихое, мерное жужжание, удовлетворённо улыбался, ждал, когда пчёлы начнут вылетать. И, как правило, Жужа выползала первая. Видать, в штате матки она занимала пост помощника по трудовой части или вообще числилась предводительницей.
В начале сентября, пока стояли тёплые дни, вынули полную запечатанную рамку, срезали забрус и прогнали через медогонку соседа. Мёда хватило по чуть-чуть покушать всем, и ещё налили банку – вместо лекарства для Ленушки, у которой часто болело горло. Остальные наполовину заполненные рамки решили оставить пчелам на зимний прокорм.
В октябре с наступлением холодов пчелы перестали вылетать – перешли на зимний режим. Улей занесли в сарай. А когда наступили тридцатиградусные морозы, дед Боря стащил с кровати перину, укутал ею улей, а на крышку положил подушку, оставив только отдушину. Но тут Юрий вычитал в книге, что пчелы не боятся холода и могут зимовать даже под открытым небом, и тогда выходят из зимовки более сильными, закалёнными. После долгих раздумий, споров, всё же утепление с улья сняли и ежедневно проветривали сарай. Леток оставили открытым, но со вставленной сеткой, чтобы не залезли мыши. Перезимовали пчелы хорошо. По весне купили ещё одну семью, посадили в новый улей, и уже два вынесли в сад, поставили на южной солнечной стороне возле кипрея, хорошего медоноса, посаженного в прошлом году. С северной стороны огорода дед Боря высадил кусты акации. За год они подросли и образовали живую изгородь. В дальнейшем, когда они поднимутся ввысь, то будут хорошо защищать ульи от северных ветров, да и нектара в соцветьях предостаточно.
Самое интересное для деда Бори было наблюдать за пчелами, когда после выноса ульев в первый раз открывался леток. Сначала появлялась одна – разведчик. В старом улье это была Жужа. 0на обследовала порожек, сделала круг над ульем и быстро вернулась обратно, наполовину вползла в улей, доложила, что всё спокойно и расположилась на краю порожка. Следом спешили другие и тут же взлетали. Некоторые быстро возвращались и уводили за собой большое количество пчёл. По–видимому, они нашли цветущий орешник, мать-мачеху и указывали дорожку туда своим сестричкам.
Вслед за орешником зацвели ивняки, с которых пчелы брали в основном пыльцу, но и нектар тоже. В ульях появился запах лозы от свежего весеннего мёда. Вслед за ивняком набирали цвет вишня, слива, яблони, декоративные ранние цветы, и работы пчелам прибавлялось.
В конце июня решили вывезти пчел в поле поближе к гречихе. Перевозили ночью, чтобы меньше тревожить пчел, но всё равно в улье стоял сплошной гул. А утром пчелы сделали круг над ульем, а затем набросились на гречиху. И началось снование туда-сюда. Эти великие труженицы работали до самого захода солнца. Но через день появились молодцы с накаченными бицепсами и потребовали убираться на все четыре стороны, так как это поле принадлежит их хозяину.
Пришлось перебазироваться на новое место, поближе к подсолнечнику. И здесь работа кипела такая же: так как расстояние до поля было маленькое, то пчёлы быстро забивали нектаром медовой зобик, относили взяток в улей и возвращались обратно за добычей. Только Жужа с несколькими пчёлами задерживалась в полёте. А когда открыли улей, то среди всех рам обнаружили две с тёмным, гречишным мёдом. Остальные рамки были или со светлым мёдом, или с небольшими вкраплениями тёмных сот. Видно, за тёмным мёдом Жужа летала на гречиху. Для пчёлок никакие бицепсы не стали препятствием для полётов к соседнему полю за взятком с гречихи. У них свои, не писанные, Божьи законы.
2003 г.