I
Сижу я как-то на кухне, совершенно один, глушу мочай (зеленый чай в нужных пропорциях имеет очень специфичный цвет), сижу и думаю, понравится ли мой очередной бредовый рассказик, который я только что опубликовал, безжалостным критикам? Идут минуты, чай кончается…
Вдруг в мое окно кто-то постучал (живу я, для сведения, на восьмом этаже). Я отодвигаю жалюзи:
- Ёшкин кренделище! Ты что тут делаешь? – одна безумная муза, явно только что сбежавшая из очередной психиатрической лечебницы, вцепилась в мой карниз и пытается открыть окно (метало-пластик) головой!
- Впусти меня, мастер! Впусти! – истерично кричала она.
Ну что делать, я как истинный кавалер отворил окно и впустил музу, а она, в свою очередь, поступила не как истинная дама: бросившись мне на шею и кусая меня за ухо, ее демоническая сущность изливала небывалую радость. Пара привычных движений: она уже сидела на стуле и допивала мой остывший от длительных ожиданий мочай.
- Чего пришла, безумная? – спросил я.
- Вдохновлять тя прилетела, милок! – прошелестела она и улыбнулась тремя рядами пожелтевших острых зубов.
- Ты что, дура, я же только что рассказ написал!
- Когда я была в твоем возрасте…
- Не надо!
- Нет, ты послушай, милок,.. Когда я была в твоем возрасте, я была поэтессой! Я каждый день заставляла себя садиться за стол и писать стихи не менее трех часов!
- Заметно…
- Так ты будешь писать?!
- Нет. Я не такой псих!
- Ладно… А у тя есть еще мочай?
- Есть… только незаваренный еще…
- Изумительно! – глаза белокурой психопатки блеснули сатанинской страстью – Давай!
- Что давай?!
- Дай мне незаваренного мочая! Я курить его буду!
- Ты совсем того? Хочешь, я тебе лучше табачку моего любимого насыплю, с вишней который?..
- Табачок твой – туфта собачья! Для реальных произведений надо курить мочай!
- Правда что ли?
- Да! Да! Булгакова помнишь?
- Конечно, помню!
- Так он как раз мочай покуривал, когда роман свой созидал!
- Ты гонишь!
- Какое гонишь! Я музой его была тогда! Вот, как сейчас помню, сидели мы в подвале, курили… А я ему: «Слышь, Миха, ты соседа нашего знаешь, Висариона Сигезмундовича?», он мне: «Да, исчадие, знаю, смурной такой, да? С фамилией смешной… Брандзгаузен, что ли?», а я как ляпнула с дури: «Он – Понтий Пилат!»…
-…(в шоке)
- Давай мочай, творить будем!
- Поддерживаю! (зря я это сказал…)
II
\собственно, сам рассказ\
Я проснулся от звуков жестокой борьбы. Моя сущность находилась в мрачной комнате, за стенкой кого-то убивали. Предсмертный крик. Звук падающего тела. Злобное хихиканье убийцы. Я решил одеться(раздетым встречать свою смерть мне не хотелось). Чей-то массивный сапог вынес мою жалкую дверку, в комнату вошел нехристь с уже мокрым топором наперевес:
- Сантехника вызывали?! – злобно прорычал он.
- Н-н-ет… Вроде, не вызывал…
- Извините, я ошибся дверью… - злобарь-убийца вышел из комнаты. На фоне: уже знакомый звук вторжения и чьи-то истерические вопли.
«Ёшкин крендель! Где я? Да какая к черту разница? Валить надо!»
Я наконец-таки оделся и вышел в дверной проем моей комнаты. Я в коммуналке. Хм. Странно… Выродок орудовал топором где-то в дальней комнате, я стал продвигаться к входной двери. Не успел я подойти к возможному спасению, как в квартиру кто-то настойчиво позвонил.
- Кто там?
- Электрика вызывали?
- Нет! У нас с электричеством все в порядке!
- Ну и бог с вами! Потом зайду.
- Х-хорошо…
«Нифига себе! Что все это значит!!! Все! Пора уходить! Ноги моей здесь больше не будет!»
- Нет, нога останется! – прорычал сантехник, который оказался превосходным телепатом.
Его появление меня так перепугало, что я выскочил из квартиры, забыв открыть дверь. Мимо меня пролетали двери квартир или то, что от них осталось, я бежал изо всех сил и, в конце концов, попал-таки на улицу.
Улица была ужасающе пустынной… На небе мило красовалась пузатая луна и тысячи нарисованных каким-то безумцем пентаграммок вместо звезд. Их свет был достаточно сильным, чтобы я мог разглядеть свою тень на асфальте. «А я не плохо выгляжу! Похудеть не мешало бы…» Я не знаю, чем-то меня привлекла моя тень… Чем интересно? Е-мое! Она шевелится! Она шевелится, когда я тупо гляжу на нее, как памятник! Ой, куда это она? Тень показала мне откровенный жест своими пальцами и побежала от меня прочь. Я, сломя голову, помчался за ней. «Где это видано, чтобы тень от хозяина убегала?» А бегала она быстро! Тень забежала в какое-то высотное здание, я за ней. Она – в лифт, я, конечно, тоже туда… Двери закрылись. Лифт помчался наверх.
- Эх, люблю кататься на лифте по ночному городу… - сказала тень.
- Ты чего от меня убегаешь? А?!
- Прости, хозяин, но ты слепой!
- Не понял?!
- Вместо того, чтобы на меня пялиться на улице, на крыши бы изредка поглядывал!
- А что на крышах?
- На крышах? На крышах – ХАЛЯВА!!!
- То есть как халява?
- На крышах иногда растет халява, если ты не знаешь…
- Слушай, ты, по-моему, свихнулась, тень моя!
- Я свихнулась? По-моему из нас двоих псих – это ты.
- Почему?
- А зачем ты забежал в этот лифт?
- Так ты же сюда забежала, а я за тобой!
- Ты думаешь, нормальные люди бегают за своими тенями?
- …
- Ну вот и приехали…
Двери лифта открылись, мы вышли на крыше. Тишина. Зловонная тишина…
- А-а-а!!! Где она?!! – завопила тень.
- Кто?
- ХАЛЯВА!!! Я же видела ее!!! Как так?! Не-е-е-е-е-е-ет! Ну не могла же я так лохануться!
- Ты мне можешь объяснить, что случилось? – спросил я, но тень, видимо, обо мне уже забыла от такого горя:
- Халява, халявушка, любимая моя, радость моя, где ты, солнце?..
Я молчал. Как-то неуютно стоять на крыше и смотреть, как рыдает твоя тень из-за какой-то халявы…
- Берег мой, любимый мой! Я иду! – крикнула тень и помчалась к краю крыши.
«Что она делает?!» Я помчался за ней. Тень с разбегу сиганула с крыши этого высотного здания. Затормозить я не успел…
Летим мы с тенью навстречу асфальту… Тут я не выдержал:
- Слушай, дура, пока есть время, объясни мне, что есть такого, ради чего так смачно можно разбиться?
- Слушай, хозяин… Понимаешь… Дело в том, что нету НИЧЕГО!!!
Блики лунного света на темной земле приближались… Я закрыл глаза…
«Стоп! Снято!» - прогремел ГОЛОС, эхом дрожа по всем улицам чей-то безумной выдумки.