все герои и события вымышлены. совпадения случайны
Ранее утро, едва только успеешь глаза открыть - время бежать на работу. Все впопыхах: два кривых бутерброда, недокипяченный чай. Причесаться, умыться - и вот ты уже летишь на маршрутку, машешь рукой - хорошо, если местечко будет - тогда садишься. На десять минут - в полусон. Наушники спрячут от окружающего мира. Потом уж метро - турникеты, эскалаторы. Словом, обычный будний день - как бусинки на ниточку жизни нанизывается. Каждый плетет себе украшения - у кого попроще, у кого - замысловатее, а то и просто красота встречается - глаз не отвести. Вот и моя фенька - жизни - полухипповская - мне по душе.
Иногда ждешь - чтобы произошло, какая бусинка нанижется - а ничего не происходит - обыкновенно все, а иногда и думать не думаешь, а происходит что-то, чего совсем не ожидал.
Так и тогда было - ехала, улыбалась своим сонным мыслям. Двери открываются - очередная станция. Молодой человек вошел - симпатичный, ребетенка за руку держит. Девчонка славная такая, нелепо укутанная в шарфик, мурлычит песенку под нос. И даже кажется мне, что мы с ней чем-то похожи. Словно родные.
- Сажайте, - говорю, - её рядышком. Двигаюсь - и местечко появляется.
- Спасибо, - молодой человек мне улыбается, а от взгляда его искры, холодок по позвоночнику.
- Папа. Мы теперь счастливые? - Малышка смотрит большими глазищами на папу, на месте от нетерпения подпрыгивает.
- Почему, Кась? - Папа еще не проснулся. Удивился.
Кася корчит мордочку. Она возмущена - ну как же можно быть таким большим и таким непонятливым? Вдруг берет меня за руку, головку нежно на колени кладет:
- Мама наша нашлась!
Вот так дела. Наверное, это у них игра такая - искать маму? Изподлобья поглядываю на названного мужа.
"Муж" краснеет, потом хмурится. Шепчет тихонечко, одними губами, пока Кася на него не смотрит:
- Саша. Меня зовут Саша. А ее - Катькой.
- А мама где? - отвечаю тоже шепотом, хотя и сама не понимаю - почему. Наверное, так правильно.
- Нет у нас мамы. - Серые глаза становятся печальными.
И мне вдруг делается нестерпимо грустно - до слез, до крика - про себя. От того, что так не должно быть - но есть. Спрашивать - неловко. Что делать - не ясно.
Смотрю - Катька нежостью лучится, мордашка радостная. Саша улыбается робко. Я понимаю, что просто нельзя сейчас встать, выйти на своей станции, сказав на прощанье, что я не мама, что это - снова ошибка. Что мама еще найдется... Если я так сделаю - то что-то сломается. Во мне, или в них, в этой маленькой славной семье.
Ниточка жизни моей приобретает странные очертания - но мне скорее нравится, чем нет, значит - пусть будет, что будет, а там, где наша не пропадала...
Я подмигиваю Саше, обнимаю девчурку, и говорю - "Ну вот вы меня и нашли," - по щеке стекает предательская слезинка, а поезд мчит нас через темные километры метрополитеновских подземелий, и вот уже позади моя остановка, а после - и та, где Катькин детский сад... Мы выходим на конечной и, жмурясь, под теплым апрельским солнышком, идем гулять, куда глаза глядят. Саша, вдруг оказывается очень даже Сашкой, теперь его глаза смеются - он дарит нам с Каськой цветные воздушные шары, которые рвутся в небо - теперь гляди в оба - чтобы и нас не унесло. Мы счастливы... Все трое.
На город наступают теплые апрельские сумерки. Этим утром список неожиданно заболевших был разбавлен еще двумя оповестительными звонками в офисы. На работу мы с Сашей так и не попали. Оказались действительно больны - солнечным весенним счастьем. Теплый ветер все время дул нам в спины, куда бы не направлялись - гнал в светлое будущее, не оставляя шанса повернуть назад. Думать не хотелось. Да и не моглось. Когда за спиной вырастают крылья, а ноги отрывает от земли - места для размышлений больше нет - только восторг... Позади оставался день, бесконечные улочки, атракционы...
Каська, отчаянно зевая, едет на Сашкиных плечах.
- Маам...
Я вздрогнула, как же непривычно...
- Маам, правда ведь ты теперь никогда от нас не уйдешь?..
Екает сердечко, колотится, кровь к голове приливает, стучиться вопросом "что делать"...
Что делать, что делать... А уйти теперь нельзя, да и... Не хочется мне никуда уходить...
- Я постараюсь...
***
Вечером сидели на кухне, пили чай с вареньем. Квартирка у них махонькая, но уютная. На кухне - цветной диванчик. Занавески полосатые - ветром раздуваются, как паруса. Каська радуется - мы на корабле! Мы плывем сквозь огоньки города. Светофоры мигают, гаснут и зажигаются вечерние окна, у фонарей ветви деревьев дрожат. Каська на колени ко мне села, кормит меня вареньем с ложечки, что-то щебечет. Сашка улыбается, на нас смотрит... Ловлю его взгляд - и понимаю - пропала. Падаю в это небо, теряю реальность. Малышка засыпает, требует сказки - от меня. Колыбельной - от папы. Папа шутит, вот мол и поделили обязанности. Приходит ночь.
***
Мы сидим на кухне, говорим всю ночь. Пытаемся выговориться, наговориться на сто лет вперед, сказать все, что только можно - узнать поделиться. Перебеиваем, смеемся, хватаемся за руки, что-то доказываем. Незаметно для себя сьедаем банку варенья, радуемся этому факту как дети. Стрелки на часах убегают вперед, подгоняемые временем, а нам все никак не замолчать, не оторвать друг от друга взгляда. Мы не вспоминаем утра, не касаемся грустных тем, мы были всегда, просто однажды где-то потеряли друг друга во времени - а теперь вот снова нашлись. И вот мы - все ближе, Сашка держит меня за руку - словно боится, что я убегу, расстаю призраком утренним. Гладит по волосам. Щека к щеке - нежно. Поцелуй обжигает губы. Мир взрывается на сотни ярких осколков, да так и остается - небывалым калейдоскопом. Саша засыпает, положив голову ко мне на колени, умещается на маленьком диванчике. Наступает утро...
Мне пора бежать, но так не хочется никого тревожить...
Я тихонько встаю, на прощанье целую Каську в лобик, карябую записку для Саши и ухожу...
***
Утро выдалось тихое, ясное, на солнышке жмурюсь - как довольная кошка. Даже работа не в тягость кажется. Пылинки сонные танцуют. Хорошо. Телефоны молчат, дела офисные делаются. На часы смотрю - думаю, - проспали сегодня эти двое, или нет. Думаю - а на душе нежно. Хорошие они. Поймали меня. Нашли. Или сами нашлись... Теперь до вечера жить, ловить Сашку. Ехать в гости. Или идти гулять. Или придумать что-нибудь еще. Тереблю в руках мобильник - написать, позвонить... Жду... Будить не хочется. Вдрагиваю - в коридоре грохот, хлопает дверь. Удивленно ойкают барышни. Вламывается чудо - такое лохматое, симпатичное. Знакомое до боли. Сашка?! Хватает в охапку, зарывается носом в волосы, шепчет:
- С ума сошла, ты зачем... ты куда от нас... ты же... обещала ты...быть...зачем так?
Отдышатся никак не может - бежал. Зачем. Вдруг. На работу. как не в своем уме. В Мери-Эннином*, не иначе.
- Тихо,стой... Я, видишь ли, как и многие люди - работаю. И должна эту работу посещать...
- Мнэээ...
- Ты примчался-то чего, у тебя же телефон есть...
- Какой? - Спрашивает изумленно.
- Как какой. Все говорю. Разные. Мои. Три штуки.
- Ничегошеньки не понимаю... Нет их у меня. Откуда?
Я объясняю, говорю про записку, и про то, как жалко будить хороших спящих людей, и про то, как ему идет быть лохматым, и какой чудесный у него свитер, мол - надо обязательно дать его мне - на время.
Потом понимаю, что все странно - как он меня нашел, - неясно. Одно дело - по телефону адрес вычислить - в наше время - не проблема... (хоть и оказалась, что вспоминала работу, вскользь, мимолетом - а Саша и запомнил)
- Вот я дурак, - за голову хватается.
Смотрю выжидающе - на чем же этот приступ самокритики основан. Интересно.
- Записка, говоришь? Теперь понятно, на чем Каська с утра портрет твой рисовала.
Бумажка, говорит, тут лежала. С буквами. Разрешения спрашивала.
Мы смеемся - как ненормальные, дикие, - обнявшись, - сползаем на пол, почти рыдаем. И даже директор - ничего не понимает, - но не мешает, не ругается, и не метает в меня громы и молнии, - понимает отчего-то, что происходит что-то важное.
Я сбегаю на обед, чуть раньше, чем положено. Мы пьем через трубочку молочные коктейли. Молчим. Через несколько часов - вечер. Сегодня в садик за Каськой мы пойдем вместе.