Гашек сегодня

Александр Расторгуев
Говорят, что светлый образ Иосифа Швейка родился у Гашека в один из вечеров, когда он, весёлый и пьяный, вернулся домой, сел за стол, включил лампу и написал: “Идиот в воинской части”. И тут же заснул мертвецким сном. Утром он долго смотрел на эту фразу, пытаясь её расшифровать: он помнил, что накануне ему пришла в голову блестящая идея… А если бы он написал “Идиот в учебной части”? Или, упаси боже, в научной? Невозможно представить, какой бы разразился скандал!

У меня есть знакомый, острого ума человек и великий юморист, он рассказывал о своей защите диплома так. Приходит Костя на кафедру. Там мужик сидит странный. Ноги в тазике парит. “Здравствуйте”, говорит Костя. “Привет”, — отвечает мужик. “Меня зовут Костя. Пришёл к вам диплом делать”. — “Ну и молодец”, — говорит ему мужик. — Меня тоже Костя зовут. Константин Юрьевич”. — “Только вы мне попроще какую-нибудь тему дайте, — говорит Костя. — Я дурак.” — “Подумаешь, — говорит Константин Юрьевич. — Я тоже дурак”. — “Дурак? — ужаснувшись, переспрашивает Костя. — Кто же мне дипломную работу писать будет?” — “Ну и что? — говорит Константин Юрьевич. — У нас тут все на кафедре дураки…”

Может быть, Костя преувеличивает, но что-то достоверное в его рассказе, я чувствую, есть. Итак, представим себе: Ярослав Гашек, член чешского землячества в Дубне, несколько лет проживший в России, возвращается с банкета по случаю защиты диссертации одного из своих коллег, садится за стол и пишет…

Старший преподаватель Стародуб, несколько лет назад аттестованный ВАКом как круглый идиот, подрабатывал в местном университете, читая лекции студентам и проводя семинарские занятия. В данный момент он сидел на кафедре высшей математики и морозил ноги в тазике со льдом.

— Вот вы опять, Стародуб, назвали на лекции матрицу детерминантом, — выговаривал ему профессор Парфенюк. — А я ведь ещё третьего дня предупреждал, что такие оговорки недопустимы. Мы же работаем на кафедре высшей математики. Вы знаете, что такое высшая математика?

И хотя Стародуб знал, что такое высшая математика, ему пришлось выслушать небольшую лекцию на эту тему.

— Студенты таких ошибок не прощают, — закончил свою лекцию Парфенюк.

— Нам до них далеко, — охотно согласился Стародуб.

— Вам до них далеко, — поправил Парфенюк.

— Да-а, новое поколение, — дружески улыбаясь, поддакнул Стародуб. — Они знают куда больше нас с вами, профессор.

Профессор Парфенюк вытаращил глаза.

— Что вы делаете, Стародуб? Зачем вы морозите ноги? Ведь это же верный грипп! Вы знаете, что такое грипп?

И хотя Стародуб знал, что такое грипп, ему пришлось выслушать лекцию и на эту тему. Кончив морозить ноги, он обулся и, уходя, предупредил секретаря кафедры: “Госпожа Мюллерова, если меня будут спрашивать, я на лекции”.

Секретарь кафедры проводила Стародуба критическим взглядом. После того, как правительство объявило, что нужно потуже затянуть пояса, Стародуб пришёл в университет в майке, парусиновых брюках и бумажных туфлях на босу ногу. Коллеги улыбались, ректор делал вид, что не замечает. И только профессор Парфенюк, большой резонёр, отвёл Стародуба в сторону и сделал ему замечание: “Как вы можете, Стародуб, являться в университет в таком виде? Вы знаете, что такое университет? Вы говорите, правительство объявило, что нужно жить по средствам? Правильно! А разве средства вам не позволяют одеваться лучше? Как можно экономить на брюках! Брюки — это основа основ. В особенности для нас, мужчин. Вы же преподаватель! Вы знаете, что такое преподаватель? У вас должен быть ухоженный внешний вид. Вы слушаете радио? Смотрите телевизор? Как нет телевизора? Вы же учёный!”

В этот день Стародуб начал лекцию словами:

— Вы знаете, что такое матрица? Нет, вы не знаете, что такое матрица! И результаты последней контрольной работы ещё раз убеждают меня в этом. Запомните: матрица — это не детерминант! Мы обсуждали этот вопрос на последнем заседании кафедры и пришли к мнению, что подобные ошибки недопустимы. Ведь вы изучаете высшую математику. Вы знаете, что такое высшая математика?

Изложив, что такое высшая математика, слово в слово, как учил его Парфенюк, Стародуб, прежде чем включить “оверхед” и разложить любимые “прозрачки”, позволил себе отвлечься на дорогую для него тему:

— Мы живём в переломное время. Вы должны это понимать, хорошо учить математику и исправно платить налоги. Президент платит налоги. Администрация президента платит налоги. Правительство платит налоги. На наши налоги правительство содержит армию, авиацию и флот. На них же правительство строит дороги, выдаёт учителям зарплату и помогает бедным. Я исправно плачу налоги. Впрочем, это видно и так…

Проходивший мимо декан экономического факультета остановился, чтобы послушать, о чём говорят на лекции по высшей математике, уловил последние слова и снисходительно подумал: “Боже мой, ведь я и сам порой несу такую дичь”.

Наконец Стародуб включил “оверхед”, разложил заранее заготовленные прозрачки, дал слушателям задание всё переписать и с сознанием выполненного долга отправился в буфет.

В буфете сидел только один посетитель: тайный осведомитель налоговой полиции Белощучкин, который имел обыкновение подсаживаться к преподавателям, пытаясь вызвать на откровенный разговор. Белощучкин был человек хитрый, но глупый. Читая официальные отчёты своего агента, в налоговой полиции от души хохотали.

При виде Стародуба Белощучкин оживился и подсел к нему.

— Эти парни из Дома правительства совершенно озверели, — доверительно сказал Белощучкин, заглядывая Стародубу в глаза. — А вы как считаете?

— Что вы имеете в виду? — доброжелательно поинтересовался Стародуб.

— Им бы хотелось, чтобы мы, как дураки, платили налоги и ходили без штанов. Смешно, правда?

Стародуб, в адрес которого была направлена эта шпилька, напротив, придерживался правительственной точки зрения: уплата налогов — святая обязанность каждого гражданина.

— Даже если не на что купить штаны? — продолжал бить в ту же точку тайный агент.

— Ну и что? — резонно возразил Стародуб. — Россию голым задом не удивишь.

— Нет, вы не правы. Государство обмануло нас, и теперь наш долг — обмануть государство. Наши вклады пошли коту под хвост. У вас есть вклады? — вкрадчиво спросил Белощучкин. Так как Стародуб промолчал, тайному агенту пришлось развивать эту тему дальше: — Разве это может кому-то понравиться?

— Мне всё нравится, — кротко возразил Стародуб. — Кроме кипячёного молока.

Белощучкин стукнул кулаком по столу:

— Я сделаю всё, чтобы вы смогли купить себе штаны!

— У меня есть штаны, — остудил его Стародуб. — Без штанов нельзя. В особенности нам, мужчинам. Ведь это основа основ, — со значительным видом добавил он.

— Парусиновые брюки — это ещё не штаны. Вы должны носить настоящие штаны! Вы это заслужили. И у вас будут деньги, чтобы купить себе штаны! Вы честный человек, на которого можно положиться. Я хочу брать у вас уроки высшей математики, — торжественно объявил тайный агент и полез в карман за деньгами: у него было задание поближе сойтись с Стародубом на почве репетиторства.

— Ну, это надо ещё обдумать, — туманно пообещал Стародуб.

Они сошлись на том, что надо заниматься три раза в неделю. Белощучкин спросил, сколько это будет стоить. Стародуб ответил, что об этом говорить пока рано. Белощучкин попытался всучить Стародубу задаток, но тот “гениально отказался”.

Агент торжествовал; однако радость его оказалась преждевременной: математика оказалась ему не по зубам. После занятий у него трещала голова, при взгляде на формулу “бац минус цаб” ему становилось не по себе, а выслушав несколько раз, чем матрица отличается от детерминанта, он стал всерьёз беспокоиться за своё здоровье. Результат не замедлил сказаться. С десятого урока его увезли на “скорой” с диагнозом “острая интеллектуальная недостаточность”, а из городской больницы он на полгода загремел в Электросталь.

С тех пор тайный агент налоговой полиции Белощучкин обходит университет за два квартала. “А ведь я взял у него только десять уроков! А каково студентам, которые слушают его круглый год?” — риторически вопрошает он... Впрочем, всё это — не более чем предположение. Что на самом деле написал бы Гашек, будь он сегодня в России, не знает никто.