Когда-то очень давно я не любила утро. Даже странно. Наверное, в прошлой жизни.
7 утра в ноябре.
Иду по деревянному мосту через озеро. Больше никого. Вокруг тихо-тихо. Смотрю на доски моста. Это дерево еще помнит босые мокрые ноги мальчишек, шум и плеск, а по воде – рябь и ломаные линии кругов. Сейчас тихо, поверхность озера гладкая, и в ней отражаются деревья без листвы. Снега нет вообще. И кажется, что природа изнывает от ожидания зимы. Деревья молятся ветками вверх. И вода застыла без движения, боясь спугнуть намеренье снега выпасть. Пейзаж, застрявший в межсезонье. А я иду.
6 утра в июле.
Встаю с постели в номере лав-отеля. Окна открыты настежь, и с балкона видны горы. Он тихо спит, а я так и не заснула в ту ночь. Белая-белая комната, из мебели только кровать и туалетный столик, и зеркало напротив кровати. Он лежит на белоснежном фоне тёмной запятой - красивый, длинноногий - и обнимает простынь. Я тихо одеваюсь, смотрю на него минуту, фотографирую свои ощущения всеми органами чувств, и выхожу. На ресепшн никого, на улице редкие аборигены, магазинчики закрыты, вкусно пахнет жасмином, и цветы уже развернулись к солнцу. Я иду вдоль моря к своему отелю, мне свободно и легко, и кажется, что все это – для меня. Всё-всё – для одной меня. И для НАС с тобой, хотя ты об этом не знаешь.
8 утра в августе.
Ты голый, взъерошенный, заторможенный. Сидишь на кровати спиной ко мне. Уже сидишь, но еще только пытаешься проснуться. Родной мой. Я тянусь к тебе рукой, но не дотягиваюсь. И снова засыпаю.
Почти девять утра.
Ты целуешь мой спящий глаз мягкими свежими губами, и веки холодит твое мятное дыхание. От тебя пахнет Босс-ин-моушн, а от твоей рубашки кондиционером для белья. Ты говоришь нежности, а я только мычу в ответ. Приходи домой обедать. Ну пожалуйста. Лисичек пожарю.