Это было страшно подумать когда... Я приехал на берег Азовского моря в город Ейск, чтобы поступить в Ейское высшее авиационное училище лётчиков. Город встречал приезжающих изнуряющей жарой, отвратительной на вкус и цвет водой, невероятным количеством вяленой рыбы и необыкновенно красивыми, на северный взгляд, девушками. Но в ту пору два последних достоинства Ейска прошли мимо меня: пиво с воблой я ещё не употреблял, а вход на территорию училища девушкам был почему-то запрещён. И, к моему изумлению, всех нас, кандидатов в лётчики, тоже не выпускали за ворота. Оставалось проходить комиссии и готовиться к экзаменам. Медицинская комиссия была самой страшной. На тех, кто выдерживал общение с врачами, смотрели с уважением и трепетом. На пятый день замотанный кандидат (нас так и звали — кандидаты) попадал в лапы особой бригады врачей. Они проводили психологическую экспертизу. У кандидата в лётчики проверяли:
а) реакцию;
б) чувство времени;
в) тремор (дрожание рук);
г) способность к обучению;
д) работоспособность при недостатке кислорода;
е) координацию;
ё) раскоординацию;
ж) работоспособность в условиях недостатка времени;
з) работоспособность под давлением фактора опасности;
и) пространственную ориентацию.
Как сейчас помню вытаращенные глаза и блуждающую походку своих коллег-кандидатов. Ряды наши, под нещадными ударами медицины, редели очень быстро. Ума не приложу, как это мне удалось тогда проскочить? Одно могу сказать: очнулся я только через два с половиной месяца, когда уже сдал экзамены, прошёл курс молодого бойца и уже щеголевато носил военную форму.
14 октября 1962 года наш курс принял военную присягу. Был очень хороший осенний солнечный день. Настроение исключительно торжественное, подстать ритуалу. Принятие присяги ознаменовалось праздничным обедом. В столовой играл духовой оркестр, официантки выглядели как никогда, и каждому курсанту в залог будущих военных успехов испекли по две восхитительные булочки.
А потом начались учебные будни. Учили мы не только специальные курсы (аэродинамику, самолётовождение, матчасть и т. д.), но и общеобразовательные дисциплины; программами нас щедро снабжал МАИ. Не скрою, большинство курсантов без восторга занимались высшей математикой и физикой. Мы считали, что главное — полёты, а убивать своё молодое здоровье на всякие заумные пределы, производные и интегралы никому не хотелось. Однако командование училища жёстко предупредило, что к полётам будут допущены только успевающие; более того, неуспевающих по результатам двух семестров пообещали отчислить, невзирая на железное здоровье.
Это возымело действие. В апреле самые отчаянные двоечники, замучив себя и преподавателей, получили все зачёты и сдали все экзамены. И ранним апрельским утром, провожаемые нежными взглядами, взмахами рук и платочков, обтекаемые маршем военного оркестра, чавкая по грязи сапогами, наши три эскадрильи прошли по улицам Ейска, погрузились в эшелон и отправились на полевой аэродром, чтобы начать обучение полётам.
Полёты! У кого из бывших авиаторов не дрогнет сердце? Да здравствует аэродром с его пылью, грязью, гарью, пожарными машинами, ревущими двигателями, со строгими командирами звеньев и руководителями полётов! Viva! Наверное, что-то в этом духе может сказать любой человек, когда-то в своей жизни соприкоснувшийся с авиацией. Но до полётов очень много работы на земле: запуски, рулёжки, пробежки, экзамены по эксплуатации матчасти, зачёт по метеорологии, проверки знания района полётов — и т. д. и т. п., и лишь потом — в небо.
Из записей того времени:
6.IV.63. Вчера прыгал с парашютом.
9.IV.63. Сдавали экзамен по эксплуатации. Четвёрка.
13.IV.63. Учу полёт по кругу. Нужно знать на “6”.
15.IV.63. Учу полёт по кругу. В среду должны летать, но пока нет погоды.
16.IV.63. Перешли на лётную норму питания. Понравилось.
19.IV.63. Прыгаем с парашютом.
8.V.63. Вчера был первый лётный день. Ознакомительный полёт и в зону. Вообще в полёте на впечатления нет времени. То горизонт уходит, то крен, то снос — успевай только поворачиваться. Два раза инструктор закатил такие виражи, что голова проваливалась. На второй зоне болтало, меня слегка укачало, и я не мог найти курс домой.
12.V.63. Летаю почти неделю. Вчера летал очень плохо, хуже чем позавчера. Посадка очень плохая.
20.V.63. Две зоны: штопор, вираж, спираль. Хорошо.
26.V.63. Садился вчера с открытой кабиной — для тренировки. Шум страшный.
28.V.63. Урррааа!!! Я вылетел самостоятельно. А было так. Разрешили мне вылет. Надеваю парашют. “Товарищ капитан! Курсант Кавченко к полёту готов!” Сажусь, привычно осматриваюсь, запускаю двигатель, выруливаю на полосу (оглянулся назад — мама родная, никого со мной!) на линии исполнительного старта: “Я 478, взлёт!” И вперёд, газ до отказа, назад дороги нет. В наборе высоты нажимаю кнопку СПУ, ору что-то, песни пою — красота. Машина послушна; шасси выпустил, и вот четвёртый разворот. Затягиваю газ, расчёт немного с перелётом, но я увеличиваю угол и газ убираю почти полностью. Выпускаю щитки. Щитки выпустил, САМ!” Всё. Последний взгляд на скорость: 150. Теперь взгляд на землю. 6 метров, ручку на себя, выровнял, задержал, подбираю, подбираю... Сижу!
Ну, а дальше были снова лётные дни, полёты на пилотаж, полёты строем, полёты ночью... Много было пережито и смешного и горького... Приходилось встречать друзей из полёта и провожать их в последний путь. Без теней не бывает света, а лишения и трудности — что ж, их нужно уметь перенести...
P. S. Все непонятные термины и выражения автор готов объяснить через интернет или в личной беседе.