Нам звонят. Звонят без конца. С утра до вечера.
Только включишь телефон, как из психоневрологического диспансера голос в белом халате интересуется душевным состоянием моей матери. Потом тетка из саентологического центра желает слышать моего отца. Очень хочется сказать ей, что на людей иногда с неба приземляются кирпичи. Случайно. И никто от этого не застрахован. В том числе и она.
Приятный женский голос сообщает, что нас беспокоит налоговая инспекция. “Ни фига себе!”,- думаю. Еле удерживая трубку во вспотевшей ладони, нахожу в себе силы напряженным голосом поинтересоваться “А в чем, собственно…???” Оказывается, мой брат забыл у нее на столе свой отчет. Очень мило. “Спасибо, девушка, что позвонили, до свидания.” Уф-ф! Еще пара таких звоночков – и меня увезут с инфарктом. Иду пить капли.
Звонит женщина с гениальным вопросом: “А куда я попала?” Ответ: “А куда вы звоните?”,- ставит ее в тупик, и она вешает трубку. Потом она звонит опять. Ее мучает все тот же вопрос. В конце – концов выясняется, что звонит она в фирму “Элсон”, за неимением таковой в нашей квартире она вынуждена оставить нас в покое. Но тут звонят из “Комсомольской Правды”. Я уже ничему не удивляюсь. После того, как вчера позвонили с радио, меня перестало удивлять решительно все. Редакция сообщает, что они хотят написать о нас материал. Давно пора. А то я сама уже собираюсь о нас куда-нибудь написать. Набираю номер брата: “Привет, Вань, тебе тут звонили из редакции…” “Надоели, уроды! Достали! Все, по-любому, после пятнадцатого…” Очень мило, что ты со мной поговорил, ведь мог и вообще трубку бросить. Всего тебе хорошего, Ваня, удачного дня.
Еще звонок. Молодой человек доверительным тоном сообщает мне, что хочет прыгнуть с моста. С трудом подавляю в себе желание принести ему свои поздравления и указать кратчайший путь до того места, где он сможет совершить задуманное.
Теперь звонят в дверь. Свидетели Иеговы хотят открыть нам, где черпать истину. Свои поздравления, не стесняясь в выражениях, им шлет моя мать. Она черпает истину из других источников.
Опять звонок в дверь. Нас атакуют со всех фронтов! Соседские дети решили перекусить и требуют хлеба (сахара, заварки, подсолнечного масла, муки,…А что у вас еще есть?)
Напавший на соседей жор заставляет меня задуматься и о своем желудке. В кухне мама сообщает мне, что во всем виноват “проклятый секс”. Сил выяснять, что бы это высказывание могло значить, а тем более выражать свое отношение к нему, у меня уже нет. Я останавливаю свой взгляд на чашке с чаем, и мы несколько минут вопрошающе взираем друг на друга. Нашу идиллию разбивает телефонный звонок. Моя подруга объявляет, что сейчас будет читать свое стихотворение. В такой же манере она обычно звонит мне, чтобы поинтересоваться цветом моего купальника, узнать, есть ли у меня балкон, и что мне подарила Людка на прошлый новый год. После разрыва с любимым у моей подруги творческий прорыв. “Значит будет и кризис”, - подсказывает мне мой инстинкт самосохранения. Надо только дождаться. Глубоко вздохнув, нахожу в себе силы ждать. Мои нервы крепки как сталь. “Как больно мне тебя любить!”,- взывает подруга к лирическому герою своего произведения, а я почему-то в этот момент вспоминаю, что сосед у меня украл гитару. Зная его, я уверена, что он запрется в психушке, если я решу истребовать свой инструмент через суд. Невольно накрывает волна жалости к той женщине, которая когда-нибудь будет пытаться содрать с него алименты.
Мать заявляет мне, что писать в унитаз она больше не будет, а то боится подцепить что-нибудь заразное. Ладно, мамочка, писай в ванну,- ничего для тебя не жалко.
Телефонная трель. Мое “але” звучит спокойно и бесстрастно (кто бы знал чего мне это стоит!). Мне сообщают, что на проводе Москва. “Слава Богу, что не Кремль”,- восклицаю я мысленно и даю счастливым обладателям московской прописки мобильный брата.
Мама бродит по квартире и все время поет. Пробую в знак протеста подпевать. Но это лишь придает ей сил. Вообще, по – моему, она уже выздоравливает. Ну раз поет. Во всем ее взлохмаченном облике есть что-то до боли знакомое. Не думайте, что я рехнулась и сейчас воскликну:
”Батюшки! Так это же моя мать!” По-моему, она похожа на Офелию. Настрого запрещаю матери приближаться к воде…
Тут за окном что-то просвистело. Уж не вражеская ли пуля? Это просто соседи пакет с мусором с шестого этажа в окно выкинули. Копили его, наверное, целый месяц. Ждали… Мусор обсыпал весь куст перед моим окном. Смотрю на куст. Пытаюсь не думать о соседях плохо. Ну хотя бы не в матерных выражениях.
Опять телефон. Троюродный брат спешит сообщить, что приедет в пятницу. Каждый день, кроме пятницы, он звонит, чтобы сказать это. “Звони, солнышко, не забывай, ага”.
Батюшки! Мой сериал идет уже полчаса!!! Потеряно полчаса счастливой полноценной жизни! Чувствую себя обокраденной…
Светящийся экран телевизора постепенно примиряет меня с жизнью. Но тут из телефонной трубки звучит голос, который я уже почти забыла. И почему ему приспичило именно во время сериала?! Говорить с ущемленным мужским самолюбием меня не вдохновляет. Отстраняю трубку от уха, мычу в нее с периодичностью в 30 секунд, ухожу в сериал… А вы не хотите прыгнуть с моста?