Пусти козла в огород.
Это был замечательный майский день 1991 года. Перестройка уже благополучно провалилась, а до августовского путча было еще далеко.
С небольшим опозданием, пассажирский поезд Челябинск – Чита прибыл в Иркутск. Из замызганного общего вагона на платформу спрыгнули двое. Один из пассажиров, молодой человек двадцати семи лет от роду бережно придерживал большой и тяжелый кофр, какими, обычно, пользуются профессиональные фотографы. Видимо, в кофре лежало что-то очень ценное. Его спутник, тоже молодой, но уже грузный детина с пухлой спортивной сумкой через плечо, во весь рот улыбался всем встречным девушкам и молодым женщинам. Быстро преодолев подземный переход, парочка просочилась в здание вокзала. С пол часа толкались по залам железнодорожного вокзала, выстаивая длиннющие очереди в убогих вокзальных закусочных. Порядком загрузившись харчами, молодые люди направились на автобусную остановку. Там уже толпилось много народа. В основном это были студенты иркутских ВУЗов, проживающие в пригородах Иркутска и вынужденные добираться на учебу на электричке. Тот, что оберегал свой драгоценный кофр, машинально посмотрел на привокзальное табло, сверил часы и обратился к спутнику:
- Слышь, Василий! Надо торопиться, а то Юрка уйдет на занятия. Куда я тогда подамся со своим багажом?
Его спутник, откровенно глазевший на молоденькую и очень красивую студенточку, отвлекся от своего интересного занятия и успокоил товарища:
- Да ты что, Андрюха?! Мы же в общагу едем. Все равно кого-нибудь застанем на месте. Комнат много, а с таким багажом – Вася недвусмысленно покосился на кофр, - нам в любой будут рады. Как Санта-Клаусу. Даже если твой братан взялся за ум, и сейчас грызет гранит науки, то Боцман, наверняка еще в постели нежится.
Внезапный порыв ветра задрал студенточке юбку, обнажая стройные ножки, и Вася невольно застонал от восторга. Его товарищ, кажется, успокоился и сейчас не спеша закуривал сигарету «BOND». Через пару минут к остановке подошел рейсовый автобус – старенький ЛИАЗ грязно-оранжевого цвета. Пассажиры штурмом взяли транспортное средство и через пару минут, с трудом закрыв входные двери и прищемив кому-то ногу, накренившийся автобус медленно отъехал от остановки. Наши герои втиснулись на заднюю площадку последними – на третьей остановке им выходить, а первой, наверняка, не будет. Так и есть, проехав мимо остановки «Маяковского», автобус повернул направо и въехал на старый Ангарский мост. Через десять минут он достиг сквера Кирова. Здесь всегда выходит много народа, и наша парочка без особых проблем выбралась на свежий воздух. До общежития педагогического института – а именно туда направлялись молодые люди – пять минут ходу. Ярко светило солнце, с набережной Ангары тянуло приятной утренней свежестью. До места добрались быстро. Василий по привычке пробежал взглядом по окнам родной общаги, как - будто кто-то мог в такое раннее время сидеть у окна в ожидании чуда. Увы, встречающих не было. В 9. 45 молодые люди шумно ввалились в холл общежития. Отвесив массу комплиментов вахтерше – бабушке «Божьему одуванчику» - спросили о главном: выходил ли Юрка из общаги. Бабуля Юрку с утра еще не видела и ничего внятного сказать не смогла. Она хорошо знала одного из гостей и по - этому, без проблем пропустила обоих. Быстро поднялись по широкой лестнице на четвертый этаж и Андрей, настойчиво постучал в дверь комнаты, где жил младший брат. Долбились долго и настойчиво, пока из соседней комнаты не высунулась заспанная женская голова. Голова дружелюбно предложила постучать себе по башке и скрылась за дверью. Ответить ей в том же духе мужики не успели. Юрки дома не оказалось, Боцмана тоже. Дело шло к сессии и ребята, видимо, взялись за ум. Андрей с досады пнул закрытую дверь и повернулся к спутнику:
- Ну, и куда теперь, Вася? Что я тебе говорил? Учиться полетели наши голуби. И это надолго. А мне надо где-нибудь приземлиться. Давай, веди к своим гостеприимным друзьям.
Василий цикнул зубом с выпавшей пломбой и непринужденно отвел:
- Пошли.
Гости спустились этажом ниже – там, в основном, жили литераторы – и ткнулись в дверь комнаты номер 316. Если не считать монголов, в общежитии проживало всего 14 парней, остальные 426 жильцов – представительницы прекрасного пола. «Малинник», да и только! На третьем этаже только в этой комнате жили студенты-историки. Дверь отворилась – кто-то из хозяев был дома. Не спрашивая разрешения, гости вошли внутрь и огляделись. Солнечные лучи настойчиво пробивались сквозь грязное оконное стекло, освещая убогую обстановку. Из пяти обитателей комнаты, троих на месте не оказалось – тоже ушли учиться. Двое других мирно спали. У окна, накрывшись с головой одеялом, смачно храпел Петя – третьекурсник по прозвищу Линза. Линзой его называли за очки с мощными линзами - у Пети очень плохое зрение. В свои двадцать пять Петя отличался стеснительностью и уравновешенным характером. Но только когда был трезвым. Выпив водки, он менялся до неузнаваемости – становился буйным и агрессивным. И начинал картавить, превращая букву «Р» в букву «Г». Это было забавным. До тех пор, пока Петя не хватался за нож. Потом уже всем становилось не до смеха. Вторым засоней оказался Петин однокурсник Константин. Этот товарищ был более предсказуем и вел себя адекватно. Судя по стойкому запаху перегара, эти двое хорошо повеселились ночью и, в отличие от своих более крепких товарищей, просто не смогли утром подняться. Возможности организма не безграничны, но не все об этом помнят. Василий уловил главное – мужики нуждаются в «лечении». Он брезгливо осмотрел комнату, особо остановившись на столе, заваленном объедками и грязной посудой.
«Да, красота! Полы не мыли года два. По углам паутины и пыли набилось, хоть раствор замешивай».
Хитро подмигнув Андрею, Вася громко скомандовал:
- Рота, подъем!
Никто не пошевелился, и Василий прибег к более действенным методам. Резким движением он сдернул с Пети одеяло, наклонился к изголовью и в самое ухо спящему крикнул:
- Петя! Пить будешь?
Петя тут же оторвал от подушки взъерошенную голову и подал голос:
- Пить буду. Но, денег не дам.
И снова уткнулся в подушку. Зато, подавая признаки жизни, зашевелился Константин. Андрей усмехнулся, а Василий, почесав затылок, прокомментировал ситуацию:
- Н-да, бывает хуже, но реже. Эй, Кинстинтин! Третьим будешь?
Костя сел на кровати, медленно спустил ноги на пол и, приняв устойчивое положение, затряс головой. Это походило на энергичный отказ. Однако, вскоре он оклемался и, подняв на гостей мутные глаза, громко выдохнул:
- Буду!
Иного ответа от него и не ждали. Вася, как «вечный студент», взял инициативу в свои руки. Он кивком указал хозяину на загаженный стол и отдал первое распоряжение:
- Тогда для начала этот сифилис убери. И посуду помой. К тебе в гости цивильные люди пришли, а не бомжи подзаборные. Превратили комнату в помойку. Вонища, дышать нечем.
Затем Василий обернулся к спутнику:
- Андрюха, не стой, как истукан. Ставь свой саквояж на пол и открой окно. На улице свежо, а здесь, как в склепе. Прокисшей блевотиной воняет.
Минут через десять на столе навели мало - мальский порядок, и цивильные люди, скинув легкие куртки расселись по местам. Андрей поднял с пола свой кофр и, бережно поставив его себе на колени, расстегнул молнию. Помимо дорогой фотокамеры «АЛМАЗ» в кофре стояли четыре литровых бутылки «ЗОЛОТОГО КОЛЬЦА» - самой качественной и вкусной водки, продаваемой в Сибири. Андрей аккуратно извлек одну бутылку, застегнул молнию и убрал кофр подальше. Тем временем, Василий выгружал из своей сумки закуски, купленные на вокзале. Водку, как заведено, разливали по граненым стаканам. Общепринятой нормой была разовая доза в четверть стакана, но Василий лил больше. После первой, выпитой за встречу, Андрей посмотрел на часы и быстро поднялся из-за стола:
- Мужики, дальше без меня. Сначала надо дела сделать, а уж потом можно и водки испить. Мне надо в Торговом Комплексе пленку и химикаты купить, на всю контору. Вася, ты не увлекайся. Я часа через два-три вернусь, одной бутылки вам должно хватить. В кофр не лазь. Руки вырву.
Вася многозначительно кивнул головой:
- Какой разговор, братан?! – и, хитро улыбнувшись, добавил. – Иди с Богом, лишнего не выпьем.
Андрей вышел из комнаты, а Василий снова потянулся к бутылке.
В родном институте Вася считали «живой легендой». Он поступил на исторический факультет еще в 1982, и к настоящему моменту одолел целых четыре курса. Осенью 1983 его отчислили со второго курса по этическим соображениям. Дабы подчеркнуть свою самобытность, накануне очередной годовщины Великого Октября, Василий создал в институте фашистскую организацию. На идеологическом факультете и фашистская организация! Она была не многочисленной – состояла всего из двух членов – Василия и еще одного такого же полудурка. Но, это был прицедент. Обоих выперли из института, и новый 1984 год Вася-фашист встречал уже в армии. Там ему быстро поправили сознание, и от былого нигилизма не осталось и следа. Но прозвище Вася-фашист приклеилось к Василию намертво. В 1986, на волне горбачевской демократизации, Василий восстановился в институте. В марте 1988 его снова отчислили. Теперь уже за хулиганство в общественном месте. Все произошло в этом самом общежитии, накануне 8 марта. В ночь с шестого на 7 марта, Василий поверг в ужас все женское сообщество общежития. Вечером 6 марта он приволок в общагу двадцати литровую канистру пива. В четыре глотки все это было выпито к трем часам ночи следующих суток. А потом фашисту стало скучно. Захотелось развлечься по настоящему. К тому же завтра – международный женский день. Василий проявил оригинальность – сделал один подарок, но для всех девчонок сразу. В половине четвертого ночи он спустился в столярную мастерскую, взял там молоток и гвозди на «сто пятьдесят». Прошел по этажам и забил двери всех женских туалетов. Всех пяти. На первом этаже располагался еще один туалет - служебный, но его зорко стерегла злобная вахтерша. Утром, всех девиц ждал приятный сюрприз – они могли справить нужду только в мужском туалете. А теперь представьте картину: ранним утром по этажам общежития мечется табун заспанных женщин в поисках облегчения, а Вася-фашист сидит напротив открытой двери в мужской туалет и непринужденно курит. В служебный туалет вахтерша не пускает, а на улице не май месяц. К тому же общага находится практически в центре Иркутска. К семи утра численность женской демонстрации перевалила за сотню и стала интернациональной - проснулись монголки. Не видя иного выхода, вся эта негодующая орава, отпихнув фашиста, направилась в мужской туалет. Как он орал! Какими словами он позорил несчастных студенток! А с каким энтузиазмом! Доорался – выгнали из общежития и отчислили из института. Не понятно как, но в 1990 ему снова удалось восстановиться. Правда, на заочном отделении. И вот теперь он опять в родной общаге – приехал сдавать очередную сессию.
Через час, когда в бутылке практически ни чего не осталось, в стельку пьяный Константин рухнул в свою койку. Василий был крепким бойцом водочного фронта и держался уверенно. Ему стало скучно и он, дабы отвлечься то застолья, нашел себе достойное занятие – фломастерами исписал Пете всю спину нехорошими словами. В выражениях Василий не стеснялся и изваял настоящий шедевр. Не в каждой тюрьме встретишь уркагана с такими наколками! Слово «козел» можно считать самым безобидным. Закончив творить красоту, Василий достал из кофра вторую бутылку и подсел к столу. И в этот момент, на свою погибель, в комнату заглянула Вика – симпатичная студентка-филолог с большими карими глазами. Вика зашла на минутку, отдать Пете учебник по философии. И задержалась. Надолго. Когда-то давно, она уже видела Васю, но общаться с ним ей еще не приходилось. По этому она не знала, с каким заподлянщиком имеет дело. Вика вошла внутрь и виноватым голосом спросила хозяев. Василий оценивающим взглядом окинул нежданную гостью и пальцем показал на спавших хозяев. Вика растерялась и, не зная как поступить, робко спросила:
- Я у Пети учебник брала. Вот принесла. Вы ему не передадите, когда проснется?
Василий налил себе водки, посмотрел на Вику и покачал головой:
- Нет, не передам. Сама брала, сама и отдавать должна. Водки выпьешь?
Вася смотрел на Вику, не скрывая иронии, как будто пытался через приталенный халатик рассмотреть ее фигуру. Дивчина фашисту определенно нравилась. Вика перехватила его взгляд и поняла, что отвязаться будет трудно. Она сослалась, на то, что у нее экзамен по философии и пить отказалась. Бедняжка не знала, что Василий обладает потрясающим даром убеждения. В это время на кровати зашевелился Петя. Видя в этом спасение, Вика бросилась его тормошить. Ей удалось растолкать Петю и вложить ему в руки злополучную философию. Ох, зря она это сделала. Петя еще не протрезвел, да к тому же жутко страдал похмельем. Лохматая голова склонилась к полу – Петя шарил под кроватью, пытаясь нащупать свои очки. Сейчас он напоминал злобного демона из арабских сказок. В конце концов, Петя отыскал свои линзы, и, нацепив очки на нос, обвел тусклым взглядом всех присутствующих. Вику вспомнил сразу, а вот Васю долго не мог опознать. Но когда признал - расплылся в улыбке, напоминающей звериный оскал. Когда Петя разглядел на столе бутылку «ЗОЛОТОГО КОЛЬЦА», проснулся и повеселел окончательно. Шатаясь, он проследовал к столу и грузно опустился на жиденький стул возле входной двери. Стул жалобно заскрипел, но выдержал. Петя протянул руку к стакану и Вася с готовностью заполнил его до половины.
К своему несчастью, Вика замешкалась и не успела выскользнуть за дверь. А теперь Петя перегородил ей выход. Вася взглядом указал девушке на свободное место и дружелюбно предупредил, что пока она не выпьет за здоровье всех присутствующих, ей отсюда не выйти. Вика обречено села на стул и нехотя потянулась за стаканом. Вася произнес витиеватый тост, суть которого сводилась к следующему:
«Нет лучше тоста, чем тост за гостя. Особенно когда сидишь в гостях».
После этого выпили, и Вика попыталась встать из-за стола. Вася придержал ее рукой и обратился к Пете:
- Слушай, Петя! А че это у тебя за надписи на спине и на плечах? Вон смотри что написано: козел, гнида, чмо слепошарое. Некоторые слова вообще язык не поворачивается произнести – пошлятина какая-то. Петя, ты же серьезный человек, а тут такая предъява. Ты что, действительно, козел, гнида и все такое?
Петя не поверил Васе на слово и внимательно осмотрел свои руки и плечи. Он долго не мог разобрать Васины каракули, но когда прочитал на левом плече слово «гандон», взвился, как воздушный змей:
- Убью! Загежу! Угоды! Пидогасы!
Схватив со стола большой кухонный нож, он принялся им размахивать, как осман ятаганом. Зрелище не для слабонервных. Вика съежилась и стала напоминать нахохлившегося воробья. Ей было действительно страшно. Ей, но не Васе. Тот хорошо знал особенности Петиного менталитета, по этому сразу же предложил выпить. Выпить за жестокую месть коварным врагам. Петя сразу угомонился, с размаху воткнул нож в пол и сел на свое место. Вася разлил на троих. Вика попыталась отнекаться, но Вася недвусмысленно указал на нож:
- Ты что не видишь, какой он буйный? Давай, пей, пока он не обиделся и снова за нож не схватился. Думаешь, я хочу? Мне эта водка во где!
И Вася показал на горло. Вика смирилась и выпила еще треть стакана. Пока она, морщась, закусывала горилку кусочком жареной колбасы, Вася снова наполнил стаканы. Разглядывая свои эпитеты, Петя что-то бормотал себе под нос - видимо вынашивал план мести. Сейчас для него главным было отыскать обидчика. Вася выдвинул версию, что пока он ходил курить, в комнату заходили какие-то незнакомые девчонки. Они и оскорбили Петю грубым словом, детально изложив на его теле все, что о нем думают. И добавил, что, наверное, Петя сам их чем-то обидел. Такая версия Петю устроила, и он немного успокоился. В честь этого Вася предложил выпить. Уже порядком набравшаяся Вика – много ли надо молоденькой девущке – попыталась отказаться. Вася с укоризной посмотрел на Вику, потом сочувственно на Петю и, показывая на Вику пальцем, выдохнул:
- Петя! Это она написала.
Петя рассвирепел и схватился за рукоятку ножа, но не смог его выдернуть из пола. Вика, понимая, что Петя взбешен до крайности, и оправдываться бесполезно, попыталась спрятаться под столом. Наконец-то Петя выдернул нож и с криком: «Убью! Загежу! Мегзавка!» навис над Викой, пытаясь извлечь ее на свет Божий. Вася, как заправский миротворец, перехватил Петину руку и, заглянув под стол, задал Вике традиционный вопрос:
- Вика, ты пить будешь?
Насмерть перепуганная Вика энергично кивнула головой. Вася усадил Петю на место и, голосом уверенного в своей правоте человека, объявил:
- Нет, Петя, это не она. Мы с ней вместе на подоконнике курили, когда какие-то сволочи над тобой глумились. Отвечаю, это не она.
Петя остыл и, кажется, потерял к Вике всякий интерес, хотя минутой раньше готов был ее растерзать. Вася помог девушке выбраться из под стола и сразу же подал ей стакан. Вика брезгливо заглянула внутрь, поморщилась и, зажмурившись, залпом выпила его содержимое. Василий заботливо протянул ей кусок пирожка с капустой и отвесил сомнительный комплимент:
- Слушай, Викуля! А ты хорошо держишься. Молодец. Не каждый мужик так сможет.
Вика снова попыталась встать из-за стола. Вася поймал ее за руку и вкрадчиво поинтересовался:
- Ну, и куда мы собрались, такие нарядные?
Чуть теплая Вика кивком головы показала на дверь:
- Туда. Мне на экзамен пора.
Внезапно оживился Петя. Он окинул собутыльников любящим взглядом и с заплетающимся языком промямлил:
- Философия – царица всех наук.
Вася сочувственно посмотрел на Вику:
- Ты хорошо подумала?
Вика утвердительно кивнула головой. Вася тяжело вздохнул:
- Да, Петя, это она написала.
………………………………..
Пытка алкоголем продолжалась полтора часа. Когда Андрей вернулся в общагу, дверь в комнату была распахнута настеж. Петя спал безмятежным сном. Заботливые подруги уже унесли Вику в свою комнату, а Вася куда-то исчез. По крайней мере, отыскать его Андрею так и не удалось. В кофре осталась всего одна бутылка, и Андрей проклял свою доверчивость и Васину ненасытную утробу. Можно оставить посылку для Юрки на вахте и ехать домой. Угощать брата и Боцмана было нечем.
Игорь Славин, август 2005 г.