Ищу чужого сына
Я всегда был человеком достаточно циничным и невпечатлительным. По роду своей деятельности часто сталкивался с различными безобразиями, которые старался использовать себе на пользу. Самими же безобразиями особо не впечатлялся, рассуждая так, что рядом с кладбищем живя, по всем не наплачешься. Тем более, что общая несчастливость жизни человеческой была совершенно ясна. А раз так, то нечего задумываться над мироустройством, нужно отдавать предпочтение конкретным делам. Что я и делал, строя свою прокурорскую карьеру, строя самостоятельно безо всякой помощи извне. Каждая ступенька доставалась мне тяжело, а потому я привык подходить к делу экономно, на чепуху не растрачиваться. И за это дело взялся, во многом благодаря его перспективности для себя. Ну, а что люди просили, так это уже в нагрузку.
Началось это дело с того, что вечером, когда уходил я с работы, меня окликнули. Дело было ближе к десяти вечера, раньше я редко уходил. Темновато уже, когда позвали меня по имени отчеству.
-Зверослав Николаевич.
Я обернулся, едва различил в темноте невысокую фигуру. Судя по голосу, мужчина, лет сорока, очень волновался, но не агрессивно.
-Да.
-Я к вам по очень важному делу.
-Тут прямо и будем разговаривать?
-Ах да! Конечно, давайте куда-нибудь пройдём.
-Куда?
-Я не знаю, тут же должно быть какое-то заведение.
Он прямо задыхался от волнения, сейчас лихорадочно соображал и видимо не мог придумать, куда бы нам пойти, поговорить. Вообще то я мог послать его куда подальше, но уж больно он был смешон в своей растерянности.
-Может вы подскажите?
-Подскажу, идёмте.
Он облегченно закивал головой и засеменил рядом, будто такса. Тяжело дышал, утирал пот со лба, он был похож на сумасшедшего. Но не сумасшедший – те обходили меня десятой дорогой. Чувствовали, что я опасный человек, у сумасшедших инстинктивное чутье, как у собак. Сумасшедший никогда бы ко мне не подошел.
-Я к вам обратился, потому что все говорят, что вы лучший следователь.
Его не обманули.
-Это очень важное дело.
-Вы что, хотите меня нанять?
-Ну, вроде того.
-Я не занимаюсь таким, я государственный служащий.
-Я хорошо заплачу.
Он не походил на Креза, поэтому его "хорошо заплачу" вполне могло выражаться в смешных цифрах. А даже если и нет, я был очень осторожен с частными заказами. Меня ничуть не тешили лавры частного детектива, я хотел продолжать свою прокурорскую карьеру. Работы и так хватало.
-Так вы возьметесь?
-Конечно, нет.
-Я очень прошу! Это так важно!
-Ещё раз повторяю, что я прокурор, государственный человек, а не Шерлок Холмс.
Он вдруг забежал вперёд и грохнулся передо мной на колени. Я едва не наскочил на него, а он схватил меня за ноги и стал биться лбом о мои туфли.
-Я умоляю вас, умоляю! Это очень важно!
Вполне возможно, что он таки был сумасшедший. Что-то бегающее было в его голосе. А может, он был глубоко несчастен. Опалённые большим горем люди тоже похожи на сумасшедших. Я поднял его за шкирку и поставил на ноги.
-Попрошу без цирка. И сразу же предупреждаю, что не терплю вымогательств. Если я скажу нет, то это будет точка. Никакого продолжения. Хоть на коленях стойте, хоть в грязи валяйтесь, хоть вешайтесь. Всё понятно?
Я согласился слушать его только из любопытства – о чём же он попросит. Не исключено, что защитить от инопланетян или поспособствовать всемирному счастью. Он очень обрадовался, закивал головой, был похож на худосочную дворняжку. Мы зашли в маленькую кафешку неподалеку и сели у столика в углу. Это человечишка был прямо-таки классически неказист. Роста чуть ниже среднего, худой, можно сказать тщедушный, с залысинами и мелким невыразительным лицом, которое забывалось, едва только отведешь глаза. А еще его нервное поведение, суетливые руки, пот на узеньком лбу, размеченном глубокой морщиной. Абсолютная серость.
-Меня зовут Крупа. Аркадий Иванович Крупа.
Я едва не рассмеялся. Это ж нужно, к такой физиономии иметь столь соответствующую фамилию. Конечно, совсем хорошо, если бы его фамилия была Песчинка, но Крупа тоже не плохо. Он испуганно смотрел на меня, не понимая моей улыбки. Подозревал какую-то каверзу, что ли. Мне был интересен этот цирк, но много времени я ему уделять не собирался.
-Слушаю вас.
-У меня пропал сын.
-Обратитесь в милицию, они хорошо справляются с такими делами.
-Они не поверят.
-Что значит, не поверят?
-Он пропал при особых обстоятельствах.
Скорее всего он учитель. Работяги или инженеры так не изъясняются. Пропал при особых обстоятельствах. Инопланетяне похитили? Неужели таки сумасшедший, настолько безумный, что осмелился мне голову дурить?
-Понимаете, мне сказали, что он умер. А он не умер!
Я смотрел ему в глаза и видел его смятение и растерянность. Жалкий человек, жалкий до того, что даже мне, человеку жесткому и прагматичному, было его жаль.
-Я с начала начну, чтобы вы поняли, чтобы всё поняли, а то непонятно. А это очень важно, чтобы вы всё поняли.
Он глотал ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег. У него там всё пересохло, ему нужен глоток воды, но я не буду о нем заботиться. Он закашлялся. Цирк, как есть цирк.
-Понимаете, у нас с женой долго не было детей. Девять лет не было детей. Мы лечились, ну, она лечилась, потому что это по женски были проблемы, она лечилась, но не помогало. Мы даже хотели взять ребенка из детдома, усыновить. Но нам сказали, что там только дети наркоманок и проституток, очень плохая наследственность, потом горя не оберёмся. Мы и не стали. А потом, вдруг жена таки забеременела. Лида говорит, что это от молитв. Она в последнее время стала очень верующая, ходила много в церковь, свечки ставила, она очень хотела ребёнка. Я тоже хотел, мы вместе хотели. Мы уже даже не надеялись и вдруг Лида говорит, что забеременела. Я чуть с ума от радости не сошел, понимаете?
Подошла официантка, я заказал по бокалу пива. Я все равно планировал выпить пива, так почему бы и не под эту сбивчивую и нервную речь. Это дает мне возможность накопить опыта общения с людьми, очень важного опыта для хорошего следователя.
-У Лиды слабое здоровье, поэтому её почти сразу положили на сохранение. Это очень дорого, всякие лекарства, подарки врачам, но я стал подрабатывать сторожем, я расшибиться был готов, главное, чтобы всё было нормально. После работы забегал к Лидочке в больницу и мы разговаривали. Думали, как назовем мальчика, врачи сказали, что будет мальчик. Представляли, какой он будет. Господи, мы так долго ждали этого ребенка!
Он заплакал. Он трясся всем своим тщедушным телом, как-то странно вытирал глаза – наружной стороной ладони, будто паралитик. Он выглядел как классический неудачник. А я уже знал, что неудачность – это болезнь. У меня хороший иммунитет и я не боюсь заразиться, а вот он будет болеть неудачами всю жизнь. Потому то люди и не любят неудачников, что это инстинкт самосохранения подсказывает держаться от них подальше. Вот он вытер сопли, ещё дрожит, пытается собраться с силами, чтобы продолжить свой никому не нужный рассказ.
-Врачи говорили, что все идет нормально, каждый месяц я относил сумку подарков заведующему отделением, потом еще простым врачам и медсестрам, которые делали уколы и нянечкам, которые ухаживали за Лидочкой. Очень много денег уходило, но мы так ждали этого ребенка! Мы даже решили, что назовем его Саша, в честь Лидочкиного отца.
Нам принесли пиво. Когда подходила официантка, человек умолкал, словно стыдился своих слов. Смотрел в стол, ждал, пока уйдёт и только тогда продолжал.
-Роды начались неожиданно, на две недели раньше срока. Но это ничего, бывает что рожают и на месяц и на два раньше срока!
-Не кричите, спокойнее.
-Да-да, я буду говорить тише. Так вот ее увезли из палаты, я ждал в коридоре, думал о том, что немного задолжался! Господи, я о таких глупостях думал! Потом ее привезли, врачи говорили, что роды были тяжелые, Лидочка потеряла много крови, ей вкололи успокоительное, она была в каком-то бреду, но врачи успокаивали, что все будет в порядок. А потом принесли мертвого младенца. Я был у Лидочки, я сунул медсестре десять рублей и она пропустила меня в палату. Я успокаивал Лидочку, а тут принесли это. Маленькое, посиневшее тело. Сказали, что наш сын, что он умер от родовой травмы, ничего нельзя было сделать. Я как оглох, я смотрел на это тельце и ничего не понимал. Мы же сколько вытерпели! У Лидочки же было два выкидыша! Мы сколько лет ждали ребенка! И теперь он умер! Я так и сказал врачам, что этого не может быть, бог не допустит такой несправедливости! А они хлопали меня по плечу, просили успокоиться! Не нужно было просить, я и так был спокоен. Понимаете? Я девять лет ждал сына, мне его принесли, мертвого, мой сын умер, а я был спокоен! Понимаете, что это значит!
Он схватил меня за руку своими тонкими, почти прозрачными пальцами, похожими больше на сломанные стеариновые свечи, дешёвенькие, которые больше всего покупают в церковных лавках. Но эти пальцы схватили меня, как щипцы. Схватили сильно, я даже вздрогнул и опустил бокал с пивом. Человек крутил своей маленькой головой и смотрел куда-то мимо меня.
-Если бы это был мой сын, я бы кричал и бился в судорогах! А тот трупик, я взял его на руки, я не испытывал к нему никаких эмоций! Будто держал в руках какой-то посторонний предмет! Подушку или старую куклу. Я ничего не испытывал! Так не может быть! У вас есть дети?
-Нет.
-Когда будут, вы поймёте, что чувствует отец. Господи, да я разговаривал со своим сыном. Ещё когда он был в Лидочке, я приходил, садился рядом и часами говорил. Рассказывал сказки, всякие весёлые истории. Это очень полезно для ребёнка, ещё в утробе слышать человеческую речь. Я даже тихо напевал ему песни. И я слышал все его движения, мы почти говорили! Я прижимался ухом к Лидочкиному животу и слушал своего сына! А потом мне сунули в руки какое-то остывшее, чужое тельце и хотели, чтобы я поверил, что это мой сын!
-Почему вы не верите врачам?
-Потому что это не был мой сын! Не был мой сын, понимаете! Сердце! Когда вы станете отцом, вы почувствует это! Сердце чувствует! Потому мы и не захотели брать ребёнка из приюта! Мы боялись, что будем гладить его и улыбаться, а сердцем чувствовать, что это чужая кровь, что он не наш! Но если бы взяли ребёнка, мы не могли просто вернуть его обратно! Это же грех!
-Что было дальше?
-Дальше его унесли, потом Лидочка пришла в себя и врачи ей сказали. Я просил не говорить, я побежал к заведующей роддома и прямо в глаза сказал ей, что мне приносили не моего сына. Я потребовал, чтобы мне вернули моего сына! А она вызвала санитаров! Подлая женщина! Мерзавка! Приказала схватить меня и отправить в психушку. Ей выгодно было представить меня сумасшедшим. Потому что это она украла моего сына, я знаю!
Он вдруг перегнулся через стол и наклонился ко мне. Я смотрел на его мелкие черты лица, на желтоватую кожу, сквозь которую пробивались напряжённые мышцы. Я вдруг понял, что он сильный. Он выглядит, как слабак и неудачник, но в нём есть сила. Может эта сила из сумасшествия, но она есть.
-Эта женщина, она всё устроила!
-И что вы хотите от меня?
-Чтобы вы узнали, где мой сын! Он жив, врачи подменили младенцев. Чей-то ребенок умер и нам показали его тело, а нашего сына кому-то отдали!
-Сядьте на место, а то все оглядываются.
-Найдите, куда дели нашего сына!
-Это все глупости.
-Нет, не глупости. Все говорят, что глупости, что я напридумывал! Даже Лида мне не верит! После этого она стала мне как чужая! Не разговаривает со мной, только сидит в углу и плачет, целыми днями плачет! Она ничего не хочет, только плачет! Понимаете! Мы сколько лет жили душа в душу, сколько мы ждали этого ребёнка. А теперь его отняли у нас. Его отняли и жену у меня отняли. Лида стала, как чужая. Только плачет и говорит, что уйдёт в монастырь, что это ей за грехи! Господи, какие грехи! Она добрейший человек! Она ничего плохого не сделала! Она не распутница и не пьяница! Тогда почему она всё время плачет! Почему бог отнял нашего ребёнка? Скажите мне!
-Я не общаюсь с богом.
-Поэтому я и уверен, что мальчик жив! Он не умер! Врачи всё врали! И я найду его, найду, чтобы это мне не стоило!
-Вам нужно уделить побольше внимания жене, а не гоняться за всякими фантазиями.
-Это не фантазии!
-Не кричите!
-Вот, вот, посмотрите! Разве это фантазии?
После моего окрика он перешел на шепот, достал из кармана своего ветхого костюмчика бумажку и сунул мне, будто шпион письмо с гостайной.
-Почитайте, почитайте!
Бумажка представляла собой справку московской лаборатории о проведенной генетической экспертизе. Выводом там стояло то, что обладатели двух проб тканей не состоят друг с другом в родстве. Он смотрел на меня с такой твердокаменной уверенностью, будто на бумаге было нотариально заверенное подтверждение его слов.
-Что это за бред?
-Я сдал кожу того младенца и свою. Экспертиза показала, что он не мой сын! Понимаете, не мой! Значит я прав, значит, его украли!
-Откуда вы взяли кожу младенца?
Он засмеялся и потёр руки, сделавшись похожим на паучка, в сети которого попалась здоровенная муха.
-Когда его принесли в палату, то синее тельце, я наклонился, чтобы осмотреть его. Я уже тогда чувствовал, что это не мой сын! Родитель может такое чувствовать! Тем более, мы девять лет его ждали! И я оторвал кусочек его кожи. У меня острые ногти, вот, а ему было все равно, он ведь мертвый.
У него были действительно острые и длинные ногти. Такими можно отхватить кожу взрослого, а у младенца она куда нежнее.
-Я хранил кожу в холодильнике, в маленьком целлофановом пакете. А потом нашел адрес и повез в Москву. Это очень дорого стоит, такой анализ, а еще дорога, но мне нужно было подтверждение. Что это не показалось мне, а так и было. После этого анализа, я и решил попросить вас. Вы лучший следователь, вам поверят. А про меня скажут, что сумасшедший, им же легко так, просто сказать, что сумасшедший и всё! Я для них не человек! У меня можно отобрать сына! Можно бросить в психушку! Я никто для них!
Он хлебнул пива, даже не почувствовав вкуса. Он был слишком увлечен своими воспоминаниями. А я подумал, что этот Крупа прав. Он прекрасная цель для такой операции. Связей нет, денег нет, нервный вид, плюс тяжёлая история родов. Всё сходилось на том, чтобы забрать у него сына. Крупа выглядел таким никчемным, полное ничтожество. Но эти товарищи, они не учли одного. Когда-то, ещё в детстве, я увидел, как наседка бросилась на большую собаку, попробовавшую утащить цыплёнка. Собака могла перекусить курице шею одним движением челюстей, но вместо этого убежала, ошеломлённая кудахтаньем и хлопаньем крыльев. Моя бабушка сказала на это, что "и у воробья сердце есть". Будучи на грани, будучи припёртым к стене, потеряв всякую надежду, человек может приобрести силу в этой безысходности, может оттолкнуться от стены и пойти в последний бой. Вот этот вот Крупа, жалкий и ничтожный, он может быть опасен. Реально опасен. Поэтому я всегда следил за тем, чтобы не лишать человека последней надежды. Оставлять просвет, это держит крепче всякой цепи. А вот они, неизвестные похитители, допустили большую ошибку, посчитав, что Крупой можно пренебречь.
-Так вы возьметесь за это дело? Я заплачу. Пять тысяч долларов, хорошо?
Бог ты мой, он был осведомлён о моей таксе. Я уж, было, думал, что он сунет мне в руку пару сотен и подумает, что этим осчастливит меня.
-Откуда у вас такие деньги?
-Я продам квартиру. У меня есть комната в общежитии, будем жить там.
-Лучше не майтесь дурью, а живите, как жили.
-Это невозможно. Я же говорю, что между мной и Лидочкой как стена выросла. Она только и думает, что о ребенке, она думает, что бог покарал ее. Со мной она не говорит, живем, будто случайные люди. Мне нужно найти сына, только тогда все склеится. Если Лидочка увидит сына, все станет на свои места и мы будем снова одной семьей, как и раньше. Понимаете?
-Нет.
-Только найдите его. Просто скажите адрес, где малыш. Его не нужно привозить ко мне, я сам заберу, мне просто нужен адрес! Пять тысяч долларов!
Судя по тому с каким придыханием он говорил, это была сногсшибательная сумма для господина Крупы. Для меня нет и я отказался бы, но подумал, что иметь в рукаве дело по похищениям младенцев совсем даже неплохо. Может пригодиться. Или для громкого расследования или для банального сбора денег. К тому же история этого Крупы была правдоподобна. Не знаю, насколько можно верить этой справке из московской лаборатории, в конце концов, Крупе могла изменить жена, поэтому с ребенком они не были родственниками, но будь я на месте врачей, я бы выбрал именно его для похищения. Потому что он воплощенный лузер. У кого ж забирать детей, если не у таких лошков.
-Я согласен. Завтра приносите тысячу долларов на первые расходы. Остальное, по выполнению.
-Спасибо, спасибо, спасибо!
Он едва ли не руки мне целовал. Идиот, радовался так, будто я уже сказал ему адрес, где его сын. Настоящий недотепа, пришлось ему напомнить, чтобы заплатил за пиво. На улице попрощались, я с удовольствием пожал его нервную и потную руку. С удовольствием, потому что именно такой её и представлял.
На следующий день у меня были дела до обеда, а после я зашел к заведующей роддома. У неё сидела полная приемная посетителей, но удостоверение позволяет мне не обращать внимание на большинство очередей. Заведующая, статная дама лет сорока пяти, с высокой прической крашенных волос и обилием украшений, сразу же перешла с места в карьер, приняв меня за мужа и будущего отца, которому нужно хорошо пристроить беременную жену. Всё к вашим услугам! Дамочка очень мягко стелила, но когда я заговорил о махинациях с младенцами, вся будто окаменела. Крепкая женщина, она не стала хихикать, что не понимает о чем это я, не стала плакать, что как я такое мог подумать. Внимательно слушала, потом попросила возможность позвонить. Номер телефона набрала по памяти, я следил за ее пальцами и с неприятным удивлением узнавал его. Это был номер приемной прокурора. Вот она назвала его имя отчество, вот уже говорила с ним, упомянув, что тут "непонятка" какая-то. Потом передала трубку мне.
Прокурор был предельно короток: "На *** оттуда и чтобы тебя там больше не видели!". Такого со мной он себе еще не позволял. А заведующая умильно улыбалась. Когда я уже уходил, зачем-то спросила в спину, все ли мне ясно. Я ответил утвердительно, но сам подумал, что это она зря. Я знаю, что жизнь устроена сложно и иногда доводится получать по рукам. Если я знаю, от кого получил и за что, то я не позволяю своей обиде брать над собой верх. И здесь пусть мне было неприятно, но я ведь действительно залез на чужую территорию, которая мне не по зубам. Значит должен уйти. Все правильно и верно. Но ведь нужно уметь не только проигрывать, но и выигрывать. Эта женщина выиграла и ей нужно было всего лишь дождаться пока я уйду. Но она была в такой эйфории, что поспешила вытереть об меня ноги. Сначала она очень испугалась, потом очень обрадовалась, такая смена настроений вскружила ей голову. Зря. Потому что я обиделся. А это очень плохо заканчивается для тех, на кого я обиделся. Я вовсе не мстительный человек, но если я вижу, что человек переходит границу, я отвечаю человеку. И ей я решил ответить.
При этом я не спешил. Еще раз говорю, что я не мстил, не удовлетворял уязвленное самолюбие. Я просто отвечал на выпад, который счел чрезмерным. Выждал с неделю, потом встретился с одним человеком. Трижды судимым, он был сейчас на свободе только благодаря мне. И он знал об этом. Поэтому мне нужно было только рассказать, где находиться кабинет и где сейф в кабинете. Видимо за картиной, иначе чего бы, когда я заговорил о младенцах, она стала поглядывать на чудовищно безвкусную картину на стене.
-Я хочу, чтобы никто ничего не заметил. Все должно быть сработано чисто. Меня интересуют данные на фамилию Крупа. Там должен быть адрес. Внимательно запиши и передай его мне.
-Хорошо.
-Если ты попадешься, я вряд ли смогу тебя еще раз отмазать.
-Не попадусь, там примитивная сигнализация.
Он ушел. Хороший следователь всегда должен иметь пару таких козырей. Иногда они бывают очень нужны. Конечно, есть риск, но в случае с этим парнем он невелик. Надежный тип.
На следующий день мы встретились в какой-то забегаловке, я входил, он выходил, никто не заметил, как маленький листок бумаги перекочевал в мой карман. Я выпил чая со страховидным бутербродом и пошел на работу. Там уже прочитал адрес, написанный латиницей. Американский адрес, Лексингтон, штат Кентукки. Далеко заперли мальчика. Конечно, возможно был еще один младенец под фамилией Крупа, но это вряд ли. Через неделю отец-Крупа принес мне деньги, я отдал ему адрес.
-Не в моих правилах давать советы, но хочу предупредить, что лучше выбросить этот адрес и забыть о нем.
-Нет.
-У этих ребят очень крутая крыша. Ты даже не представляешь насколько крутая. Если начнешь вякать, тебя просто убьют.
-Этой мой сын.
-Дружок, по идее эта и твоя страна. Только она не твоя. Все в этом мире принадлежит сильным, а ты слабак.
-Я верну его.
-Поступай, как хочешь, мое дело предупредить.
-Слава!
Я медленно обернулся. Мне бы не хотелось, чтобы меня видели с этим чудиком, но что уж поделаешь. Тем более окликнул меня Толик Сковорода, товарищ по работе, хороший человек, только безалаберный. Вот он бежит со своей широкой улыбкой. Знает тысячу тостов и десять тысяч анекдотов, в компании просто незаменим.
-Привет!
Он радостно жмет мне руку, как будто мы друзья, хотя у меня нет друзей.
-Аркаша, ты!
Начинает обниматься с Крупой. Я удивлен, потом оказывается, что они из одного села. Крупа и Скоровода, отличные фамилии, но у Толика хоть философ за спиной. Начинается разговор о прошлом, мне скучно и я ухожу. Деньги в кармане, а там пусть этот безутешный отец делает что угодно. Угрызений совести я не чувствовал. Я взял нормальную цену, тем более, что прокурор вызывал меня на ковер и целый час чистил мозги, чтобы я не лез куда не надо. Интересно, сколько же он получал с торговли младенцами, раз так рвал жопу? Видимо очень большие деньги, прибыльный бизнес.
Тут я бы мог забыть про это дело и подумать, куда бы вложить появившиеся денежки. Я понимал, что прокурорская карьера не вечна и когда-нибудь придёт время уходить на покой. И чтобы не пришлось класть зубы на полку, нужно было заботиться о будущем уже сейчас. Всё правильно, но ведь я хотел ещё преподнести урок заведующей роддома. Такой урок, чтобы ей стало плохо, но она не подумала на меня. Месть, это когда нужно, чтобы знали, что ты наносишь удар, я же хотел просто воспитать ту надменную сучку. Не спешил, думал дождаться подходящего момента.
Когда пришёл Сковорода и между делом обмолвился, что его одноклассник собирается в Америку. Я сделал вид, что не понимаю о ком речь.
-Помнишь, тот мужик, я ещё на улице вас встречал?
-А тот. Он спрашивал о законодательстве по усыновлению.
-Он подозревает, что его сына подменили мертвым младенцем.
-Как это?
-Этим показали мертвого, а живого отдали под заказ.
-Что за фигня?
-Он утверждает, что даже адрес знает, куда сына взяли.
-И ты веришь?
-А чего нет? Обычное дело, приезжают богатенькие американцы, им нужен здоровый ребенок, чтобы с хорошей наследственностью. В детдомах таких немного, но ведь американцы готовы платить. Тут им и подгоняют здорового младенчика. Я верю Крупе, хоть он конечно и странноватый тип.
-И что, поедет в Америку?
-Да.
-Как его туда пустят?
-По приглашению. Оказалось, что у него так какой-то двоюродный дядя живет.
-А деньги?
-Говорит, что квартиру продал.
-И что он в Америке собирается делать?
-Возвращать ребенка.
-Да его американцы вышвырнут из страны, они же за своих горой стоят.
-За это и боюсь.
Он вздохнул и посмотрел на меня просительным взглядом.
-Что ты хочешь?
-Помоги ему.
-Чем? В Америку с ним ехать?
-Нет, советом.
-С какой стати?
-Я прошу. Мне его жаль.
-Толик, я ж тебе говорил, что с жалостью в прокуратуре лучше не работать.
-Он хороший человек. И жена его. А так страдают.
-Все люди страдают.
-Пожалуйста, помоги.
Я посмотрел на этого балбеса с честными глазами и вздохнул. Он же ничего с этого не поимеет, ему действительно жаль и хочет помочь. Он даже деньги мне может предложить, свои деньги, хотя живёт он небогато, потому что взятки брать толком не умеет. Я хотел просто его послать, когда на ум пришла заведующая. Я почувствовал комбинацию, ещё не знал какую, но чувствовал, что может получиться красиво.
-Ладно, я помогу. Только пусть делает всё, как я скажу.
-Будет, он исполнительный! Ты думаешь, вернуть ребёнка возможно?
-Шанс есть, но небольшой. Нужно всё правильно делать.
-Что значит правильно?
-Приходи через пару дней, я расскажу в подробностях.
Он ушёл, а я засел думать. Я мало что знал про Америку, ни разу там не был. Но голова у меня варила. И образование у меня было неплохое, достаточно широкий кругозор. Когда Сковорода пришёл, план был уже готов.
-Первым делом нужно вовлечь газеты и телевидение. Америка такая страна, что там если скандал к журналистам попадет, то это считай дело сделано. Они такое раздуют, что мало не покажется.
-Да кому он там нужен?
-Это, смотря как посмотреть. Вроде, конечно, чужой, из никому неизвестной Украины. Но если за правое дело, за справедливость, за родительские права, это уже совсем по-другому смотрится. В Америке семейные ценности в цене. А тут отец едет за три девять земель, чтобы вернуть себе сына. Это почти Голливуд, газеты должны это подхватить. Только надо громко заявить о себе.
-Как это?
-Я бы предложил самосожжение.
-В смысле?
-В прямом – облиться бензином, чиркнуть спичкой.
-Самоубийство?
-Да какое там самоубийство? Немного бензина, одежду подобрать, чтоб не синтетика, а то плавиться будет. Главное акт, чтоб посреди людной улицы в большом городе.
-А потом?
-Потом примчат журналисты. В Америке жизнь спокойная, не то что у нас, там каждому случаю рады. А тут иностранец поджигает себя.
-И дальше что?
-А дальше Крупа, обгорелый, весь в бинтах, давит на жалость, пускает слезу и рассказывает душещипательную историю про то, как у него украли сына.
-Подумают, что он сумасшедший.
-Слушай дальше. Он говорит, что нашёл ребёнка, приехал в Америку, хотел забрать, пришёл по адресу приёмных родителей. Но когда увидел, какой заботой ребенок окружен у американских родителей, то передумал, а решил погибнуть, чтобы привлечь внимание к проблеме кражи детей в Украине. Это такой ход, чтоб американцам подлизать, они люди самовлюблённые, должны клюнуть.
-А потом что?
-Потом будет скандал на всю страну.
-Ты думаешь?
-Думаю. С ним будут возиться, как с писанной торбой. Конечно, лишь некоторое время, потом забудут. Но за время, пока он будет в центре внимания, должен успеть решить все проблемы. Думаю, ему просто отдадут ребёнка и он приедет сюда героем. Но даже если и не отдадут, я не вижу другого варианта.
-Слава, ты змей.
-Это комплимент?
-Да. Ты хитрый, как еврей.
-Ты встречал евреев с именем Зверослав?
-Нет. Но украинцев тоже.
-Значит, я сам себе народ. Приём окончен, больной может идти.
-Спасибо, Слава.
-Не за что, только напомни своему однокласснику, что он меня не знает, и любые упоминания им моей фамилии крайне не приветствуются.
-Да о чём речь! Он будет молчать, как рыба!
Сковорода ушёл, а я написал цифры 60 и 40. Я всё-таки больше ставил на его успех. Я помнил, с какой силой он сжимал мне руку. Сможет. Несколько месяцев я ничего не слышал про Крупу, а потом увидел его по телевизору. Скандал разлетелся по США, потом добрался и до Украины. Этому Крупе собрали деньги на лечение, родители его сына сказали, что очень любят, но готовы отдать, потому что не хотят ворованных детей и видят, что отец по-настоящему любит мальчика. Было несколько слезливых шоу, одно даже у нас показывали. Киношники сразу же купили права на эту историю.
Кипеж поднялся и в Украине. Тут уж прокурор ничего сделать не мог и заведующую роддомом арестовали. Через два дня она загадочно умерла от сердечного приступа в камере. Угадайте, кто вёл допрос? Думаю, что она очень пожалела за тот свой вопрос ко мне. Бедняжка очень нервничала, предлагала сделку, огромные деньги. Я согласился, получил половину, именно поэтому она умерла только на второй день. Я то должен был прибрать её сразу, потому что женщине предстояло посмертно стать главой и организатором группы по продаже младенцев на Запад. Было раскрыто еще несколько таких случаев и прокурор еще ухитрился обернуть дело в свою пользу, клеймил с экранов телевизоров негодяев, посмевших торговать святым - детьми. Я, смотря на всё это, улыбался и радовался, что остался в стороне. Мне громкая слава была ни к чему, карьеру я делал другими методами.
Что до Крупы, то там все вышло не так красиво, как в статьях. Ему выдали вид на жительство в Америке, он туда перевез жену, но она сына не приняла. Говорила, что их ребенок погиб, а это лишь подделка. Потом её отправили в психлечебницу. А Крупа дальше растил сына, потом, кажется, даже женился на американке, которая помогала ему отстаивать права. Последнее время я про него ничего не слышал. Он забыл мою фамилию, как я и просил.