Задергиваю шторы, погружаюсь во фригидную темноту. Одиночество в кровати переживать труднее, поэтому я стилю себе на полу. Старый и заплесневелый матрац помогает мне забыть обо всем, он вгоняет меня в прошлое и жестоко разграничивает мир на территорию квартиры и все остальное.
Зима, вьюга, деревья колотятся от холода, где-то в Магадане по-прежнему закопана в землю вечная мерзлота. Нон-стопом туда все так же не могут проникнуть поезда. Боязнь, что они замерзнут и не вернутся обратно давит на ответственных за железные дороги.
В самом городе же улицы, как и прежде, покрыты заморозками.
Шубы, шапки, шали, убитые песцы и норки – все для тех, кто еще пытается выжить на далеком севере, все для тех, кого не может согреть вечный огонь, для тех на ком не женятся из-за жил площади.
Наверное, на севере намного легче влюбиться в человека, потому что телу хочется тепла гораздо (раз в сто) сильнее.
На набережной в Нагаево опять, уж в который раз непрекращающийся вой ветра, наполняется человеческими криками, криками тех, кто еще борется с нефтяными танкерами в порту, несмотря на дикий холод, крики капитанов ведущих ледоколы сквозь суровое Охотское море.
По радио как обычно в феврале передают штормовое предупреждение: «Скорость ветра может достигать 30 метров в секунду, будьте осторожны!» В эту же минуту на улицы выбегают самые отчаянные из живущих людей, ими движет мечта.
Мечта взлететь и пролететь с помощью ветра хотя бы несколько человеческих шагов над землей.
Ветер творит чудеса, заставляет поверить в то, чего не может быть. Он сводит с ума своей харизмой и безудержностью. Ветер это то, что невозможно забыть об этом городе, и он особенно притягивает, когда температура воздуха доходит до -40.
Творожные массы накрывают город сверху, и солнце уже давно никого здесь не греет. Забываясь, иногда пытаешься смотреть вдаль и видишь лишь своры сопок окружающих тебя.
Лиственницы, несмотря на время года, желтеют, страдая своим безмолвным одиночеством.
Странное место, быть может в чем-то волшебное, на перешейке, между бухтами. Оно втискивает тебя в свои рамки, диктует тебе свои правила, влюбляет тебя в себя. Ему больно за каждого кто решается сжечь мосты и уехать, оно радо каждому кто появился вновь.
Волшебный и завораживающий Магадан, блочные пятиэтажки, оторванность от центральной цивилизации, подземные залежи золота. Он живой и умеет чувствовать, думать, прогнозировать и разговаривать.
Парк культуры, бассейн, магазин «Восход», пламенная рука снесенного совсем недавно памятника Ленину и короткие, надменные улицы – Магадан...
И я задергиваю шторы, задергиваю их, потому что хочу хоть на минуту представить, что я нахожусь в этой загробной тишине на перестрелке с воющим ветром, задергиваю, чтобы представить, то место, где я родилась и выросла.
Я, среди людей огромного мегаполиса, сравнима с одной из этих бешено-желтых лиственниц в Магадане.
Меня охватывает страх и в собственной питерской квартире на пятнадцатом этаже, я стелю себе на полу матрац, чтобы просто быть поближе к земле, чтобы подумать о том, что сплю в одной из магаданских пятиэтажек, чтобы не чувствовать одиночества...
И я понимаю, что мой дом там, и я всегда буду хотеть туда вернуться.
И как обычно мне становится больно, потом я засыпаю и вижу – Магадан.