…Вот и лето прошло.
В ладонях моих – рыжина осенних закатов.
Серебро утреннего льда - в моём сердце…
Я могу рассказать тебе о многом. О том, как дрогнуло что-то в груди, когда я впервые увидела тебя на перроне. И о промежутке времени между той нашей встречей и нашим расставанием здесь. Я смотрела тебе вслед и знала, что всё кончено, что ты – не вернёшься. Могу и об этом рассказать. О том, почему без тебя я не могу жить, и чем ты был для меня. Какие цветы выросли там, где пролилась твоя кровь – помнишь? Сны, которые мне снились и снятся, слёзы в моих глазах при взгляде на ночное небо, отражение берегов в озере, блеск белого камня на дне ручья, шелест трав на склонах гор, вся боль невыраженных эмоций, течение Дрины, быстрое и своенравное, дрожание пламени свечи в тихую ночь, всё это – и многое другое – не стоят той слезинки в твоём левом глазу, я знаю - не стоят. А она была. Как же расплатиться перед тобой за эту боль, чем?! Мои мысли сменяют одна другую – моментально. И воскрешённые памятью картинки прошлого тают в огне, едва успев старым пергаментом развернуться в моих руках, оставляя прозрачную нить.
Я могу рассказать тебе, как над выжженными солнцем степями медленно плывёт сладковато-горький запах полыни, и зола погаснувшего костра выбивает из моих глаз слёзы. И в душе не хватает места тоске, и мир так беззащитен, такой звенящий и хрупкий… Если бы ты знал, какое немыслимое кружево создаёт ветер, вплетаясь в мои мысли, шепча что-то невыносимо грустное. Хочешь, я расскажу тебе об этом? Помнишь ли ты, что полынный аккорд ещё звенит над степью, когда далеко на востоке уже тянутся вверх нестройные, похожие на заячьи уши, дымки из домов. И небо светлеет… Знаешь ли, что там, на Западе, зима непременно со снегом, холодная, весна – бесконечное море ярких цветов, осенью – красно-жёлтые листья ложатся бесшумно на черепичные крыши выбеленных домиков, а летом всё утопает в нежной пене сирени?
Я расскажу тебе о высоком прозрачном небе, хранящем следы прочертивших его – я знаю – за него ты отдал бы всё…
Как объяснить тебе, что ты – Киррэ’тан’Хол, Обречённый Искать? Твоё имя – как соль Мёртвого моря, на моих губах – твоё прикосновение, тёплым ветром в моих волосах – запах лаванды.
Ты уходил. Уходил, а в моей голове только и было: «Не вернётся». И запах полыни, горький запах травы разлуки, всё так же плыл над степью.
Я расскажу тебе, как синеватые своды старой крепости гулким эхом сопровождали шаги человека, который нёс тебя - всего в крови – по одному из бесчисленных коридоров, узкой лестницей поднимающемуся к смотровым башням. И у этого человека была шаркающая походка. Расскажу и о жгучей, выворачивающей наизнанку боли, пронзившей сознание, острыми иглами отдавшейся во всём теле. Вспомнишь ли ты чёрные, ничего не выражающие глаза – огромные, слившиеся с роговицей зрачки. Пустые бездонные колодцы. Широко раскрытые. Помнишь ли – без единой кровинки лицо, волосы – перья ворона, кровь в углах плотно сжатых губ? Полное безразличие. А потом вдруг – лихорадка, кровь горлом и сползающий по вискам холодный пот. Захочешь ли когда-нибудь, чтобы я напомнила, как ты шагнул навстречу, прижимая руку к груди, хотел что-то сказать… И как с липким чавкающим звуком хлынула кровь, расплываясь на белых одеждах. Как я подхватила тебя, заставив опуститься на землю, как откинула твою бессильную руку, вглядываясь в лицо, так сильно побледневшее? В твои налившиеся обморочной чернотой глаза.
Помнишь ли ты, как взвыл – протяжно и страшно, захлёбываясь в крови, задыхаясь от обиды, за всё – за обгорелые стены домов, за рубины крови на лице твоего товарища, за это хрупкое чистое небо… За всё… И как потом это вой оборвался – ты истошно крикнул и повалился на бок, дёргаясь, глядя куда-то невидящим взглядом.
Но я могу вспомнить и другое – как догорала свеча, проливая на дерево расплавленный воск, и как колыхалось пламя, отразившись золотыми искрами в перезрелой вишне твоих глаз. Как тихонечко скрипнула дверь.
Я расскажу тебе о том, как солнце освещает утром плоские четырёхскатные крыши, как из сердца уходит боль, как обморочная чернота в твоих глазах тает с приходом нового дня. Как ломаются под тяжестью плодов ветви деревьев, как окрашиваются нежным светом постройки…
Хочешь, я расскажу тебе о том, как печальны и долги закаты – мы пойдём с тобой смотреть, как купается солнце в водах Адриатики; как долгожданны и прекрасны рассветы. Всё это будет у нас - и я встану на городскую стену – маленькая фигурка на грани бесконечной синевы неба, охваченного розово-жёлтыми бликами восхода, и вечности камня. И, подняв руку в прощальном движении, ты внимательно вглядишься в эту фигурку, чтобы запомнить навсегда. А потом развернёшься и зашагаешь прочь в звенящей тишине, где каждый звук провисает неясными петлями, прежде чем раствориться в небе.
Так и будет – там, на границе миров, мы никогда не будем вместе. И это краткий миг – несколько месяцев, когда я чувствовала прохладу твоей руки, и ветер развевал твои волосы – этот миг ещё раз напомнит, что каждый из нас должен вернуться туда, где время следует движению его стоп, не ускоряясь и не замедляя свой ход.
Сказать, что я люблю тебя – это значит – промолчать. Потому что словами не выразить то, что я чувствую. Боль твоя – моя боль. Прости меня за всё недосказанное, недопетое, за всё недопонятое. Тебя больше нет, а я всё так же – наливаю в стакан крепкий чай и сажусь к камину. Только теперь мне всё чаще кажется – вместо чая я пью одиночество.
Потеряв тебя, я потеряла всё – и вряд ли обрету снова. Если бы я могла вернуться назад – к истокам… Говорят, река забвения лечит даже самые тяжёлые раны. Исчезнет ли из моей души боль, пришедшая ко мне вместе с серым октябрьским дождём? Первые тяжёлые капли упали в землю, потекли ручейками по стеклу, а ты – я уже знала – больше не придёшь; лёжа навзничь, глядя большими раскосыми глазами в чужое небо. Дождь смывает следы тревог с твоего загорелого, такого молодого и красивого лица, и кровь, густая и тёмная, нехотя стекает по твоей щеке, и на губах застывает последний стон, сжатый изо всех сил.
…Ты не знаешь, как мне было плохо – как мой красивый хрустальный мир разлетелся радужными осколками. Но, может быть, к лучшему? Эти осколки хоть блестят на солнце, а что с того – цельного – мира? Сейчас боль уже прошла. Осталась – горечь. Её вряд ли смоют осенние дожди, её не укроет первый снег и весною талая вода не унесёт её прочь. Вечный круговорот не у дел.
«Дрина течёт холодная, а кровь у сербов горячая…» - помнишь, мы пели? Это трудно понять, но быстрое течение жизни дано не всем. Ты медленно менялся, ты всё так долго и тщательно взвешивал, переживал… Я успевала за тот же промежуток прожить сотни жизней – и каждую – ярко и полно. В этом и заключается особенность быстрого течения. Поэтому мы никогда не встретимся там.
Тебе это безразлично, но ведь где-то остался тот город, который ты должен найти. Ты ушёл раньше. Позволь мне завершить твой путь на земле – найти это неизвестный конечный пункт.
Я всё ещё слишком люблю тебя - наверное, поэтому я делаю этот шаг…
Я стану тобою, чтобы довершить твой путь. Мой – уже завершён…
…Я буду искать этот город наяву и в своих снах. И, мне кажется, я уже знаю, как он называется, этот город. Даршан. Ступенчатые пирамиды и белые башни, летящие в голубое небо. Я могу рассказать тебе о многом – о том, каким я вижу этот город. Какие одежды носят его обитатели, что любят, чему поклоняются. Почему над Даршаном не заходит солнце, где больше неба – здесь или там. И простишь ли ты мне ту твою слезинку. Я могу рассказать об этом тебе. Но будет лучше, если я в этот город приду…