За ночь северная природа сменилась привычной среднерусской. Вместо поросших вереском и ягелем сосновых боров за окошком мелькают берёзки и ели. Автобус, плавно покачиваясь, отмеряет километры Ленинградского шоссе. Обратная дорога всегда кажется короче.
На прощанье обмениваемся адресами и телефонами. Матушка Павла, наш большой добрый ангел, присоединившаяся ещё в начале пути, подсаживается то к одному, то к другому, давая напутствия. Делает это как бы невзначай, всё больше на примере собственных историй, притчами и прибаутками. О том, что у монахини дар прозорливости, мы догадываемся только сейчас.
- Как-то к нам в Марфо-Мариининскую девчушка прибилась, Марфуша, - матушка сидит без скуфьи, в белом платочке: - Лет восемь ей тогда было. Ой, какая была! Говорила только «простите» и «благословите». Другого от неё не слышали. Простите, благословите... Обидят там, ещё что, а она им: «Простите меня». Два года у нас прожила. И как-то стоим на службе, а она вдруг закричит: «Расступитесь, расступитесь все! Господь ко мне идёт!» Мы испугались, страшно так стало, расступились все, даже иереи. А она присела на стульчик и умерла. Вот какая Марфуша была…
Солнце дробится в вершинах мелькающих за окнами берёз и рассыпается по салону автобуса солнечными зайчиками. Зайчики весело скачут по сидениям, по матушкиной рясе и её белому платочку, по нашим лицам, такие же светлые и невинные, как детские души.