Ангел

 
Молочно-мятное утро только начинает касаться верхушек пушистых, зелёных, мягких, как мох, гор. Туманные, розовые лучи восходящего солнца только что сделали первое прикосновение к бирюзовому, прозрачному морю у подножья лохматых великанов. Тепло растекается по воде, достигая противоположных берегов. Самые первые посланцы утра – проснувшиеся маленькие голубенькие с фиолетовыми точечками бабочки – оповещают мир о начале нового, яркого, наполненного любовью солнца, дня. На одном безлюдном, диком пляже, куда не ступала нога человека и даже не падал взгляд его глаз, сидит себе ангел. Он смотрит на переливающиеся цветами рассвета волночки и рисует пальчиком на песке. Ангел сидит на коленках, подмяв под себя мягкую рубашку. Она достаёт ему до щиколоток, сама ярко-розового цвета, а на рукавах и подол обшиты жёлтенькими цветочками. На груди зашнурована ниточкой из паутинок, которая переливается на солнце всеми цветами радуги. На кончиках ниточки – кисточки. Бабочки садятся на цветочки, которыми украшена одежда. Его зелёные большие глаза смотрят из-под прямой каштановой чёлки то на море, то на рисунок, который он чертит ручкой. Края его больших, серовато-белых, пушистых крыльев окунулись в песок. Вдруг рядом с ним вместе с лёгким шуршаньем и дыханием ветра, появляется другой ангел. Совсем другой. За ярким сиянием его глаз почти не видно лица. Его высокая, хрупкая фигура одета в длинную рубашку бледно-голубого цвета. На рукавах она украшена пыльцой бабочек с металлическим отблеском. А подол рубашки расшит маленькими осколками всё ещё светящих звёзд. Вся его фигура излучает свет, а крылья, кажется, закрывают всё небо.

- Здравствуй, - говорит он, присаживаясь рядом. – Ты весь пляж исчертил кругами.

- Здравствуй, Гавриил. Круг – это идеальная форма, в нём всё безупречно. Круг – это вечность. Вечная безупречность. Как ни крути, даже если криво нарисовать, он не потеряет своего качества.

- Безупречность – это конец развития. Ты же знаешь, что это тупик, конец существования. Знаешь это, как никто другой, ты ведь лучший ученик.

- Да, лучший. И я знаю, что нужно, чтобы сделать мир идеальным. Представь, нет болезней, нет убийств, войн, страданий, боли. Все счастливы, у всех всё есть, о чём они мечтали ещё в утробе матери.

- А тебе не кажется, что эта идея посещала и Его? Ты не думаешь, что Он знает, как всё это сделать, но не делает, хотя это так легко, потому что остановится развитие души человека. Он не будет отличаться от этих песчинок, на которых ты сидишь.

- Нет. Бог просто боится признать свои ошибки и несовершенство.

- За эту идею Он уже отнял у тебя имя. А за то, что произнёс их вслух – отнимет зрение.

- Гавриил, ты – архангел. Скажи мне, много счастья тебе это дало? Ты каждых день видишь миллионы страдающих душ. Ты видишь, как Он обрекает их на боль и мучения, как расшалившийся ребёнок. Как будто Он хочет показать всем нам Его могущество: «Я их сотворил, я и делаю, что хочу». Более того, показав себя раз отчаявшимся, Он может забыть о человеке на десятилетия. Душа человека страдает, он приползает из последних сил в церковь, простаивает в ней на коленях у алтаря неделями, выплакивает ручьи слёз, моля о пощаде и снисхождении Всевышнего, а Он и глазом не моргнёт! Это вера? Это Его справедливость? Это «каждому воздастся»?

- Не о том просят они в церквях. Бог не даст излечения болезней, воскрешения мёртвых, не убьёт молнией воров, убийц, насильников. Потому что избавляет Он душу, а не тело от тяжести. Но избавляет через тело. Пока тело Болеет, умирает, оно помогает душе очиститься, стать легче. Если человек при этом не потеряет любовь.

- Гавриил, любовь к кому?! К убийцам и ворам? – Ангел лукаво смотрит в глаза архангелу.

- Нет. Любовь к Богу, к себе, к ним. Ко всему. Ты не ведаешь, что говоришь.

- Да-да, посмотрим – будут ли Его любимые люди ведать, что творят, когда Он пошлёт к ним своего единственного Сына! – Ангел подбирает камушек и пускает жабку по морской глади.

- На то будет воля Его.

- Гавриил, ты работаешь на убийцу собственного сына! А меня ещё выгнали за то, что я хочу избавить мир от этого кошмара, который вы, по слепоте своей и глупости, называете с дрожью в голосе «Его волей»! – Гавриил смотрит в зелёные глаза ангела и медленно спрашивает –

- Ты знаешь, почему Он не рассеет тебя мелкими песчинками по пустыне, как паразита для Вселенной? Ты же отлично знаешь, как лучший Его ученик, что таковым и являешься. Потому только, что и ты будешь всегда поводом для развития души человека, поводом для накопления Его любви. Ты всегда будешь поводом и средством. Пусть самым лучшим. Но всего лишь поводом, а не целью.

Гавриил расправляет крылья и с лёгким шорохом перьев, исчезает, оставляя второго ангела на пляже чертить круги.