Моим друзьям посвящается.
(Все имена и образы невымышлены. Всякие совпадения неслучайны. Почти.)
Солнце заходило. Последние его живительные лучи исчезали в сгущавшихся сумерках. Было такое ощущение, что солнце скрывается навсегда. Но лететь оставалось недолго. Всматриваясь, он уже различал далекие, темные силуэты зданий на горизонте. Это была Москва...
Наш герой (возможно, вы уже слышали о нем – его звали Супермен) был еще очень молод. Он еще не успел привыкнуть к роли палочки-выручалочки с железными кулаками, падающей с неба в нужном месте в нужное время, чтобы в очередной раз спасти мир от какой-либо напасти. Да, собственно, ему еще ни разу и не приходилось этого делать.
Как и каждый человек (а несмотря на свое инопланетное происхождение он чувствовал себя прежде всего человеком) в его годы, он стремился скорей, как можно скорей найти свою любовь. Найти девушку, способную внушить ему это самое святое чувство из всех существующих на Земле. Которой он мог бы подарить и себя.
Воспитанному несколько иначе, нежели большинство из нас, ему приходилось довольно туго - он был мечтателем, верившим в идеальное, и стремившимся к этому идеальному. Его не устраивали вечерние и ночные отношения с утренним неузнаванием. В отличие от многих, он всегда задавал себе вопрос: а зачем? Зачем это все, если это не то, что ты ищешь, и ты знаешь об этом?
Ему нужен был кристалл - светлый, чистый, ни имеющий изъянов. И он искал такой кристалл. Душу, созвучную его собственной душе. Где же она, не принявшая равнодушие, оставшаяся незапятнанной и гордой в этом грязном мире, в котором все меньше места остается для благородства и чистых помыслов? Где?
Москва была последней надеждой.
Супермен приземлился на одном из отдаленных пустырей Ясенева, вынул из большой спортивной сумки красную майку и джинсовый костюм и переоделся. Теперь его невозможно было отличить от обычного парня, разве что по накачанной и подтянутой фигуре, какие теперь редко встретишь у людей. Положив в сумку плащ и тонкий костюм с известным теперь всем знаком, Супермен перебросил ее через плечо и начал поиски.
Подойдя к остановке, он увидел ожидавшую автобуса девушку. Блондиночка, небольшого роста, с алыми губами, яркими зелеными глазами с длинными темными ресницами. Часть лица кокетливо прикрыта небольшой челкой - ее броская внешность сразу притянула, будто приковала полный восхищения взгляд нашего героя.
“Опыт первый”, - сказал он себе и подошел ближе. “Может быть, эта красота - отражение души? Может, это ОНА? Почему бы и нет? Вперед, парень” - подумал он и произнес:
-- Здравствуйте, меня зовут Владимир (он воспользовался псевдонимом, чтобы не вызвать насмешки и смущения - ведь его еще никто не знал). Вы знаете, девушка, мне бы очень хотелось познакомиться с Вами.
Пристальным, точно оценивающим взглядом девушка прошлась по его крепкой фигуре, на секунду остановилась на его лице и, видимо, удовлетворенная осмотром, сказала:
-- Меня зовут Хелен. Это по-английски Лена. А ты парень вообще так ничего. Где это так накачался? Небось из Люберец?
-- Нет, я из... центра.
-- Значит, яркий индивид. Ну что, давай в “Ханой” смотаемся. Лови “тачку”.
Супермен понял, что надо делать. Он остановил проезжавшую мимо машину с зеленым огоньком, помог сесть девушке, а затем сел и сам.
-- В аэропорт, пожалуйста, - сказал он водителю.
-- Зачем это? - удивилась “Хелен”.
-- Чтобы во Вьетнам лететь, - широко улыбнувшись, ответил Супермен.
-- А ты, однако, еще и шутник. Шеф, гони к “Ханою”. Быстро доедем, рубчишко сверху накинем.
Лена достала из сумочки пачку “Данхилла”, вынула сигарету, подожгла и, сладко затянувшись и выпустив дым, посмотрела на часы:
-- Сколько у нас тут “тайму” натикало? Ага, девять. Это нормально - времени еще до фига, так надриньчиться успеем, что челюсть отвиснет. Бабки-то, небось, есть? Сейчас познакомлю тебя с нашей “толпой”. Кстати, ты где сегодня ночуешь? Может, у тебя “флэт” есть свободный? Я, понимаешь, опять из дома ушла - мать задолбала скандалы устраивать.
-- Да нет, сегодня с квартирой ничего не получится, - сказал Супермен. Он уже понял, что “опыт первый” не удался. Таких девушек он встречал уже бесчисленное множество. Ничего хорошего из этого никогда не выходило. Не такую девушку он искал в Москве.
Он подавил возникшее было желание остановить такси и выйти, вспомнив об обещании “Хелен” познакомить его с “толпой”. Может, посреди толпы или где-нибудь рядом отыщется, наконец, ОНА? Надо же, в конце концов, с чего-то начинать. Супермен решил все же побывать в “Ханое”.
Войдя в зал, Лена уверенным шагом направилась к группе ребят, занимавших несколько столиков в центре. “Толпа” - человек пятнадцать - выглядела довольно эффектно: вульгарно накрашенные девицы с дымящимися сигаретами в руках, “навороченные” парни.
Девушка познакомила своего спутника с друзьями и села на колени к высокому парню с серьгой в левом ухе. У него была странная, какая-то кошачья кличка - “Барсик”. Среди новых знакомцев оказались “Шар” и “Поручик”, “Заяц” и “Клоп”, “ЛЭП” и “КЭП”, “Кэт” (еще одна кошечка) и “Нос”, некто “Китаец” и “Босс”, “Маргарина” и “Вайфл”, “Сора”, однофамилец Майкла Джексона и обладатели других подобных “имен”.
Ребята веселились вовсю: пили, курили, танцевали, рассказывали пошлые анекдоты с такой терминологией, что у Супермена даже начали краснеть щеки. Однако присутствовавших девушек это, видимо, ничуть не удивляло и не стесняло. Напротив, они стремились поскорей внести собственный вклад в общий котел пошлости. Да, вот теперь Супермену настолько захотелось уйти, что он даже привстал, намереваясь направиться к выходу. Но он не ушел...
Не ушел он потому, что в этот момент в зал вошла девушка. С белокурыми локонами волос, плавно ниспадавшими ей на плечи, с мягкими, нежными чертами лица, с застенчивой улыбкой, в белоснежном платье и с тремя алыми тюльпанами в руках, она казалась чем-то необыкновенным и несовместимым со всей этой разодетой, орущей, ругающейся компанией. Далекий яркий огонек в ее больших карих глазах, светивший, казалось, из глубины ее сердца, придавал ей какую-то таинственность и наивность.
Войдя, девушка остановилась и застенчиво оглянулась по сторонам. Увидев знакомые лица, она направилась к тем самым столикам, за которыми сидели новые знакомые Супермена.
При ее приближении несколько парней даже поднялись ей навстречу. Раздавались возгласы: “Здравствуй, Юленька!”. Ребята, с которыми она здоровалась, обходя столики, с блаженной улыбкой целовали ее в щечку. Каждый, казалось, умер бы, откажись она принять его знак внимания.
Отвечая на эти приветствия лишь улыбкой уголков губ, девушка подошла к столику Супермена и, подняв удивленные глаза, остановилась в нерешительности. Подруги поторопились представить его новопришедшей, и веселье продолжилось.
Весь вечер он смотрел только на Юленьку. Несколько раз он замечал, как она краснела, услышав грубое слово. Юленька была настолько похожа на образ, созданный им в собственных мечтах, что он почти не сомневался, что нашел ЕЕ - ту, которую искал.
Только одно было непонятно: почему ее подруги столь развращены, а она чиста? Как такое могло случиться? Ответа пришлось ждать недолго - одна из девушек, Анюта, заметив его внимание к Юленьке, наклонилась к уху Супермена и жарким шепотом объяснила, что Юленька совсем недавно приехала из Анголы, где работал ее отец, и еще не совсем “слилась с толпой”.
Где-то в первом часу вечер закончился, ребята горячо распрощались и начали разъезжаться. Джексон умудрился втиснуть в свою машину еще двух ребят и трех девушек и умчался веселиться дальше в неизвестном направлении. Другие ловили такси.
В конце концов на дороге остались трое: Юленька, Анюта и Супермен. Из разговора Супермен узнал, что Анюта (видимо, подобно Хелен) уже неделю не живет дома. Правда, причина у нее была иная (“я, понимаешь, Зайца люблю, сам понимаешь, не до учебы получается, а мать, понимаешь, сердце мое в расчет брать не хочет”). Поэтому она ехала ночевать к Юленьке, которая “душевный человек”.
Но вот Супермен и вовсе остался один. Он поднялся в воздух, проследил движение машины девчонок и устроился на ночлег на крыше Юленькиного дома. Ему было о чем подумать. Первый раз в жизни он влюбился по уши - с первого взгляда. И, Господи, какой контраст между Юлей и всеми остальными! Какое счастье, что она есть!
...Терпения Супермену было не занимать. Ребята привыкли к нему, общались как со своим, а это позволяло если не постоянно, то очень часто быть рядом с Юленькой, наслаждаться теми редкими взглядами, которые она бросала на него.
Странное дело: последние недели он начал волноваться. В Юленьке явно что-то менялось. Супермен пытался закрывать глаза на всякие, как ему казалось, мелочи, но как не заметить, что и у нее такси стало “тачкой”, что когда разговор переходит на пошлые темы, ее щеки не только не краснеют, но даже и не розовеют. Все чаще на смену смущению приходила кокетливая улыбка.
Всего этого было трудно не заметить, однако Супермен не мог точно определить причину своего волнения. Все сложилось воедино и представилось совершенно отчетливо лишь потом - потом, когда уже ничего нельзя было исправить.
Наступил момент, когда Супермен решил открыться Юленьке - что-то внутри как будто торопило его, твердило “Скорей, скорей же!”. (Правда, он не задумывался над тем, что его исключительное внимание к Юленьке было уже замечено и со смехом обсуждалось в “толпе” в его отсутствие.)
В этот день он провожал Юленьку домой. Когда она остановилась у своего подъезда, чтобы распрощаться с ним традиционным поцелуем, он, стараясь смотреть ей прямо в глаза, ставшие, незаметно для него, какими-то тусклыми, заговорил. Он старался подавить в себе дрожь, отогнать гнетущее чувство беды, но не мог.
-- Юленька, - начал он, - сейчас я скажу тебе такие слова, каких я еще не говорил никому на свете.
На лице Юленьки промелькнула легкая досада. Но Супермен не заметил, он продолжал:
-- Ты знаешь, когда я впервые тебя увидел, меня поразило все: фигура, внешность, но самое главное - твои глаза. В них была и твердость, и невинность, и нежность, и чистота. Ты ведь совсем не такая, как вся наша компания. Ведь ты не такая, правда? И я полюбил тебя. Да, я люблю тебя, Юленька! Но я не хочу быстротечной любви, я хочу, чтобы любовь была большой, чистой и вечной! И если ты не любишь меня, то скажи, что, может быть, ты сможешь полюбить меня позже. Только не лишай меня надежды, Юля!
Юленька высвободила свою руку из ладоней Супермена.
-- Странный ты какой-то. Правильно говорили ребята, что не знаешь, чего хочешь. Мы все с приветом, но это уже перебор. Я, конечно, могла бы с тобой и погулять, - с виду-то ты парень вполне о’кей. Но ты понимаешь, чего просишь? Вечной любви! Любви же нет, понимаешь, нет! Не бы-ва-ет! Можно время классно провести. Но и только. А любовь... Странно, я тебя дураком не считала.
Юля усмехнулась и исчезла в подъезде. Супермен, почти раздавленный, простоял, еще, наверное, минут десять, а затем медленно побрел прочь...
Он не жалел себя, он жалел всех мелких людей этой чужой для него планеты. Жалел за их ограниченность и ненавидел за то, что, сами будучи равнодушными, они делали такими других и презирали людей, способных на большие и чистые чувства.
Он понял, что вначале не ошибался в Юленьке. Но затем, успокаивая себя тем, что изменения, в ней происходившие, - просто “мелочи”, просмотрел процесс опошления человека. Процесс, начинавший происходить в каждом сразу после его попадания в компанию, подобную этой “толпе”. А ведь можно было и остановить его. Теперь было поздно - он стал необратимым.
От этой мысли Супермену стало так тошно, как еще никогда не бывало, - ведь он любил эту милую девушку, ставшую совсем иной за считанные месяцы. Ему хотелось кричать от боли, но он не мог позволить себе это – он не мог дать чему бы то ни было сломить себя. Он был слишком силен для этого.
Незаметно для себя он оказался на том самом пустыре, где так недавно приземлился, еще надеясь на чудо. Он приготовился взлететь в ночное небо и исчезнуть в нем, навсегда покинув эту планету, но внезапно остановился. Ему захотелось сказать что-нибудь людям на прощание. Супермен выпрямился и заговорил так, как будто его мог слышать весь мир:
-- Люди, что же вы делаете с собой! В кого же вы превращаетесь?! Почему вы стали презирать чувства? Неужели вы не понимаете, что только благодаря им человек силен, только благодаря им совершаются большие поступки? Люди, не опускайтесь! И не давайте опускаться тем, кто рядом с вами! Протяните руку помощи упавшим! Не будьте равнодушны! Ведь вы же люди! Встаньте все за честь Человека! Иначе вы погибнете, а с вами умрут и Разум, и Земля! Будьте же гордыми! Проснитесь, Люди!
Супермен резко повернулся и вдруг увидел стоявшую перед ним девушку, широко раскрытые глаза которой смотрели на него доверчиво, удивленно и восторженно.
Вновь вставало солнце, повсюду разливая свои живительные лучи. Зарождалось утро. Земля, Разум и Люди просыпались...
*****
Прошло десять лет и они снова собрались в “Ханое”.
Клоп - та самая Хелен - работала, училась на вечернем в университете и растила сына. Джексон стал владельцем двух радиостанций и пары респектабельных журналов. Как всегда не забывавший подливать всем вокруг Сора хозяйничал в собственном автосалоне. Поручик стал весьма популярным в своем приходе батюшкой. ЛЭП преуспевал на юридическом поприще. Маргарина преподавала английский. Жизнь шла, у многих росли дети, у каждого было что рассказать.
Супермен улыбнулся сидевшей напротив Юленьке. Подарившая счастье супружества известному чину из МИДа, наградившая его же тремя детьми, она, хоть и несколько располневшая, была все так же обворожительна.
Супермен, как и многие, пришел на вечеринку не один. Уже несколько лет он был счастливо женат. Конечно, женой его стала не та девушка, что встретил он когда-то на пустыре - та оказалась слишком наивна и слишком жестока в этой своей наивности.
Глядя на своих смеющихся и улыбающихся, вспоминающих свою веселую юность друзей, Супермен и сам думал о ней почти как о сне. Сладком сне, безвозвратно оставшемся в прошлом.
Он не задавал себе вопроса о том, зачем ему и его друзьям так нужен был этот СЛАДКИЙ СОН. Он просто знал - нужен. И все тут.
_______________
Июнь-декабрь 1986 г.
Переработано в июне 1998 г.