Самые радостные события - ожидаемые. Праздник ожидания праздника - праздник больший, чем праздник как таковой. Пережитое событие стирает свою позолоту о реальность, а настоящий фейрверк совсем не так заполняет все небо, как его ожидаемый собрат.
У нее были потрясающие воздушные волосы. Солнце наполняло их светом и дыханием ветра. Они пахли полем и бегущими над полем облаками. И цвет их был цветом августовского поля с облаками в небе над ним. Не знаю, как еще точней сказать.
Мы работали поблизости друг от друга и время от времени сталкивались на улице, со временем начали здороваться и улыбаться друг другу. Она была быстрая и летучая с прямой спиной и ладным шагом легкоатлетки, с довольно крупными ступнями. Я пригласил ее в кафе на той же улице в центре, мы поговорили, я смотрел на ее полевые волосы и прозрачные глаза, цвета бегущего в чаще ручья, слушал ее низкий голос с восходящим смехом и думал, что когда мы наконец окажемся в подходящей обстановке, она наверное будет коротко с голосом вздыхать, и терял на миг нить разговора. У смотрел на ее кисти с розовыми ногтями и прозрачным пушком на тыльной стороне и думал, что такой же пушок, наверное, у нее на животе и на спине, и кожа ее теплая и ласковая. Мы несколько раз встречались. Она не была преувеличенно стыдливой, мы целовались, мы обо всем говорили, нам нравилось быть вместе. Как-то весной наши конторы проводили совместный субботник, я сел рядом с ней обедать, она наклонилась налить мне компота из термоса и я увидел в вырезе зеленой блузке ее нежно-розовый сосок. Летом я уехал в горы, потом уехал судить соревнования в тогда Куйбышевскую область, потом я уходил с вечернего отделения института, пошел работать во вторую смену, чтоб освободить дни для связанных с прерыванием моей никому ненужной учебы ненужных никому дел, а потом случайно узнал, что она умерла. По-дурацки. Как в книжке про любовь. Загноилась ранка на натертой ноге и случился сепсис. Стыдно признаться, но я даже не удивился особенно. Она была такая, что я не верил в возможность ее долгого рядом присутствия. Что-то в ней было такое, что бесконечно приближаясь, она не оказывалась рядом.
Так я и не знаю, как бы у нас все было, но до сих пор кажется, что это было б немыслимой силы переживание и фейерверк заполнил бы все небо, разверзлись бы хляби небесные и нас бы затопило невозможной больше ни у кого нежностью и восхищением.
А так я даже не знаю, где она жила, в какой школе училась и где занималaсь спортом. Не знаю, есть ли у нее браться и сестры, и сколько их. Не знаю, чем занимались ее родители, не знаю от чего она приходила в бешенство и от чего могла заплакать. Не знаю, был ли у нее пушок на животе и на спинке, и какой он.