Откидываешься на спинку стула и понимаешь, что все самое ужасное теперь уже произошло.
Она продолжает сидеть напротив тебя, недоуменно хлопая глазами, от неожиданности забыв закрыть рот. "Но мы же должны были купить щенка…" – как-то робко и совершенно неуместно мямлит она. "Можешь купить его, назвать моим именем и пинать ногами каждый день," – пытаюсь чем-то сгладить неловкую ситуацию я.
Тут до нее как бы внезапно доходит смысл всего произошедшего, она хватает с колен салфетку, вскакивает, прижимая ее к глазам, и бежит в уборную.
Я остаюсь сидеть недвижим и почти невозмутим. Мне так, по крайней мере, кажется.
В голове крутится сразу тысяча мыслей, но ни одной из них так и не удается прорваться в сознание. Постепенно возвращаются окружающие звуки, а люди вокруг начинают обретать реальную форму и совершать какие-то вполне определенные действия.
Неожиданно я осознаю, что в зале уже достаточно давно играет моя любимая мелодия, и понимаю, что, в общем-то, я сделал то, что уже достаточно давно хотел сделать и поэтому странно, что я сам так болезненно на это реагирую.
За соседним по диагонали столиком сидит девушка, разговаривающая по мобильному. Она одна, и непонятно, ждет ли она кого-нибудь или просто зашла перекусить между парикмахером и кинотеатром.
Судя по выражению лица, разговор ее нисколько не вдохновляет. Ей приносят кофе и какой-то травянистый салат, она кладет трубку в сумку и начинает задумчиво ковырять салат вилкой, листая журнал, взятый, видимо, на входе.
Через какое-то время она достает из сумочки сигарету и оглядывает зал в поисках официанта. Не найдя поблизости ни одного, она неожиданно останавливает взгляд на мне и что-то спрашивает – слов я не могу расслышать. Я инстинктивно слегка наклоняюсь в ее сторону и переспрашиваю. Девушка улыбается и жестом показывает, что ей нужна зажигалка. У меня зажигалки не было, но я почему-то отчаянно подумал, что если я ей так скажу, то на этом все и закончится. Эта мысль меня неожиданно подстегнула.
Я вскочил с места, схватил со стола портмоне, кивнув ей, что сейчас вернусь, сунул по дороге к выходу официантке тысячную купюру, чтобы она не волновалась (хотя там еще оставались мои вещи) и выбежал на улицу.
Снаружи было холодно, и накрапывал мелкий дождик. "Она курит-курит-курит," – пронеслось почему-то в этот миг в голове. Я, как был, в пиджаке, бросился к ближайшей палатке, чуть не толкнул стоявшую у ее окошка старушку, выбирающую себе сок, и крикнул срывающимся от нетерпения голосом продавщице, что мне нужно.
Девушка со скучающим видом допивала кофе, но неожиданно возникшая перед ней зажигалка вывела ее из задумчивости – она снова мило улыбнулась, поблагодарила и позволила прикурить ей сигарету.
Неожиданно для себя самого осмелев, я спросил, не хочет ли она прогуляться, так как "погоды нынче дивные стоят". Она взглянула на меня удивленно, на секунду задумалась, улыбнулась и, уже почти смеясь, кивнула.
Пока она тушила сигарету и одевалась, я схватил пальто, и поскольку врученная официантке тысяча с лихвой покрывала оба счета, мы вышли.
Она оказалась очаровательной девушкой, милой и сообразительной, пленительно нежной и интересной собеседницей. Мы прошлялись весь вечер, обсуждали все на свете или просто молчали, и нам было бесконечно хорошо вместе. При этом нас обоих, как мне казалось, охватывала необъяснимая дрожь при прикосновениях и взглядах друг на друга.
Уже почти стемнело, внезапно пошел дождь, просто ливень, мы забежали в какую-то подворотню и вошли в первый попавшийся подъезд. И вот там-то, на лестнице, нас настиг безумный-безумный-безумный секс. Волна непреодолимого желания захлестнула меня с головой, выбив оттуда все такие ненужные мысли.
Вернувшись с заплаканными глазами, она снова села напротив меня, достала из сумочки пудру и принялась неистово тереть губкой нос. "Я все поняла. Я приняла решение и больше не буду тебя беспокоить. Спасибо за ужин." Затем она вскочила, схватила шубку и сумочку и помчалась на своих шпильках к выходу.
Девушка за соседним столиком договорила со смехом по телефону, забрала сдачу и тоже ушла.
Я закурил сигарету.