Сказка о научном работнике

  Клянусь говорить правду, только правду
  и ничего, кроме правды.
 
  Автор
 
  Все события и действующие лица этой
  повести вымышлены, а их совпадения с
  реальными событиями и людьми –
  случайны.
 
  Автор


 ПРОЛОГ
 
 Для чего молодые люди поступают в институт? Разумеется, для того, чтобы закосить от армии.
 
Когда в газетах публикуют данные об уклонистах, мне становится смешно. Ведь на самом деле их намного больше. Девять студентов из десяти можно считать уклонистами: нелепо представить себе, что такая масса народу любит науку и мечтает грызть её гранит. Зубки поломаются.
 
Вот и я тоже окончил институт с военной кафедрой. Точнее, университет. То есть поступал-то я в институт, но, пока мы учились, он стал академией и потом университетом. В общем, называйте как вам нравится.
 
Мне удивительно повезло: группа, в которой я учился, наверняка была самой дружной во всём институте. Монолитный коллектив, состоящий из таких же балбесов, как я. Преподаватели отлично понимали цель нашего пребывания здесь и, в большинстве своём, относились к нам по-человечески. Правда, были там отдельные засранцы, стремившиеся максимально осложнить нашу жизнь. Их оказалось немного, но, как известно, одна ложка дёгтя портит целую бочку мёда.
 
А хорошие препы старались нас не напрягать. Вот, например, ещё на первой лекции один профессор сказал:

-- Забудьте всё, чему вас учили в школе!

Ну, я взял да и забыл. Раз начальство приказало – значит, можно. Зато как у меня в голове просветлело, когда из неё все знания улетучились! Потом уже я сообразил, что такое состояние называется «ясный ум». Ощущение такое, будто обкурился. Сначала я забыл даже таблицу умножения, но скоро понял, что это, пожалуй, чересчур, и вспомнил её обратно.
 
Чтобы сохранить «ясный ум», я учился не напрягаясь. Тогда же, в институте, я занялся новым для себя делом – литературой. В результате к моменту окончания института моя голова была по-прежнему свободна от знаний, зато я успел написать семь тетрадей анекдотов на преподавателей.
 
Когда наша группа наконец-то окончила институт, это был праздник. Мы радовались, что спихнули дипломы. Препы радовались, что спихнули нас. Могу сказать совершенно точно: группу 2306 они запомнили надолго. Один из моих корешей не мог ответить даже закон Ома. Что касается меня, то я облажался уже на работе, когда по недоразумению затесался в электрики. Правда, я всегда хорошо знал закон Ома, но у меня есть удивительная способность делать нестандартные ошибки. Однажды я перепутал винт регулировки тока и винт регулировки нуля амперметра. Это по-нашему!
 
До сих пор мы, раздолбаи, помним наш родной институт. С моей стороны было бы возмутительным свинством ничего не написать о нём. Ведь именно здесь я рос и развивался как писатель. Правда, наш институт вообще-то технический, но это к делу не относится.
 
Во время учёбы я неоднократно встречал весьма примечательных типов. Любой из них мог бы стать героем повести: про них интересно не только писать, но и читать. А наиболее выдающейся личностью был, конечно, Вячеслав Васильевич Апарин – самый свирепый преподаватель нашего института. Лучший экземпляр из моей кунсткамеры: половину своих анекдотов я написал как раз про него.
 
Сколько наших он в Чечне положил! Нет, вы не подумайте, он не воевал против Федеральных сил. Он только отчислял пацанов из института, а куда они дальше попадали, догадаться нетрудно.
 
Гениальные изобретения В. В. Апарина позволяют смело поставить его в один ряд с самим Ломоносовым. Одно из открытий сразу прославило его на весь Советский Союз. Об этом я подробно расскажу по ходу повести.
 
Вячеслав Васильевич прожил яркую жизнь. Он не похож на тех недоделанных ботаников, которые целыми днями глазеют в микроскоп, чтобы увидеть какую-нибудь молекулу. Про таких писать неинтересно, а читать – тем более. Вячеслав Васильевич не такой. Разных приключений он пережил ничуть не меньше, чем, например, маршал Жуков. Достаточно хотя бы того, что он воевал.
 
Я постараюсь писать о нём ярко и нешаблонно, без всякой канцелярщины. С мягким добродушным юмором я расскажу о своём герое, чтобы читатель мог представить его без тру… в смысле, без галстука. То есть в неформальной обстановке.
 
Перед началом повести мне нужно отметить одну вещь. Я не могу сообщить вам, как называется наш институт. Если я это сделаю, произойдёт катастрофа. Узнав, что здесь работал такой великий учёный, люди толпами хлынут в институт. Любопытные будут шляться по кабинетам, мешая студентам учиться. Везде появятся бойкие экскурсоводы. В самых неожиданных местах возникнут мемориальные доски («На этом чердаке В.В.Апарин пропустил с друзьями по рюмочке»). Приедут туристы из-за рубежа. В конце концов наш институт накроют бетонным колпаком, как домик Петра Первого, и превратят в музей (вход пять баксов), а студентов, чтобы не путались под ногами, вежливо попросят куда подальше, и у них останется незавидный выбор: или прятаться от военкомата по подвалам, или погибнуть в армии смертью храбрых. Так что название нашего института я вам не скажу!!!
 
Ну, а теперь приступим к основному рассказу.

 
 ДЕТСТВО

 Слава Апарин родился в Питере, в тридцать седьмом году (впоследствии студенты нашли в этом нечто символическое). Родители у него были рабочими и мечтали, чтобы сынок, когда вырастет, стал учёным. Жили они по тем временам хорошо: массовые репрессии и расстрелы, неизбежные при строительстве коммунизма, обошли их семью стороной. Повезло же людям!
 
Впрочем, всё их везение кончилось в сорок первом. Отец ушёл на фронт, а Славик, как не достигший призывного возраста, вместе с матерью уехал в эвакуацию. Остановились они в какой-то деревушке Вологодской области.
 
Славику было всего четыре года, но всеобщий патриотический порыв увлёк и его. Тайком от матери он два раза убегал на фронт. Правда, его подвело незнание географии: оба раза он убежал не в ту сторону и, разумеется, был пойман. За каждый побег ему здорово всыпали.
 
С фронта приходили письма от отца. Славик ждал их с нетерпением. Всего пришло четыре письма, а на пятый раз почтальон принёс похоронку. Что это такое, Славик не знал (мать не объяснила). Поэтому он ждал писем и дальше, но они почему-то не приходили.
 
У него появилась заветная мечта: скорее вырасти и стать высоким, сильным и красивым офицером – настоящим защитником Отечества. Действительность, однако, не внушала ему никакого оптимизма. Мать работала в колхозе с утра до ночи, а Славик играл в войнушку с местными пацанами. Но так как он оказался слабее всех, то пацаны каждый раз назначали его Гитлером. И, разумеется, уверенно побеждали.
 
Славик был в отчаянии. Ему пришлось пережить едва ли не больше, чем настоящим фронтовикам. Он постоянно ходил весь в синяках и мечтал только об одном: чтобы война скорее кончилась. Тогда, полагал он, пацаны тоже прекратят играть в войнушку и станут добрее.
 
Они его совершенно не уважали, потому что он лоханулся ещё в самом начале знакомства с ними. На вопрос: «Как тебя зовут?» он ответил: «Сява!» Это и стало его кличкой, а за время эвакуации Славик получил столько же …дюлей, сколько получают призывники в Вооружённых Силах РФ.
 
Там же у него появилась очень неприятная черта характера – до конца жизни он патологически не любил мыться. Это случилось после того, как однажды, сразу после помывки в бане, он угодил под грозу. Гроза напугала Славика до такой степени, что потом он две недели не разговаривал. И было отчего испугаться: одного из мужиков, глухонемого Игнатия, убило молнией у него на глазах. Вывод напрашивался сам собой – мытьё вызывает грозу, а это смертельно опасно.
 
В эвакуации Славик провёл три года. В сорок четвёртом, когда появилась возможность вернуться в Питер, он уезжал из деревни с таким торжествующим видом, будто победил всех немцев в одиночку. Вот и всё: теперь его не будут бить каждый день. Да здравствует свобода!
 
Деревенские пацаны тоскливо смотрели ему вслед, и у всех крутился в голове один и тот же вопрос. Где достать новую боксёрскую грушу? Первые полчаса они ломали головы над этим вопросом, а потом устроили грандиозную драку – стенка на стенку. Но… оставим их выбирать самого слабого и последуем за нашим героем.

………………………………………………………………………………………………………
 
После войны Славик вместе с матерью поселился на Малой Охте. В восемь лет он пошёл в школу. Теперь он жил весёлой, беззаботной жизнью, и как ни странно, учиться ему нравилось. Так продолжалось до шестнадцати лет, когда он перенёс тяжёлое потрясение.
 
 
 КОСЕЦ ПОНЕВОЛЕ

 Какие потрясения могут быть у молодого человека в шестнадцать лет? Думаю, что вы и сами догадались, а мне остаётся только расписать это дело в подробностях.
 
Как вы уже знаете, Славик мечтал стать офицером. И вот в один прекрасный день ему вручили повестку из военкомата. Славик очень обрадовался и, горя энтузиазмом, помчался на медкомиссию. Сейчас, в шестнадцать лет, он уже определился в выборе жизненного пути и хотел стать не просто офицером, но обязательно десантником.
 
Будущий десантник имел великолепные физические данные. Метр пятьдесят один в высоту, стройная, подтянутая фигура, неширокие плечи, округлые женские бёдра и целый букет болезней, приобретённых ещё в войну. Неудивительно, что он сразу обратил на себя внимание докторов, восхищённых, как он полагал, его железным здоровьем. Сначала его осматривал один доктор, потом другой и, наконец, самый главный.

- Чудесно, - подытожил он наблюдения своих коллег. – Гастрит, слабый желудок, повышенная нервная возбудимость. Молодцом. Дай-ка я сам тебя осмотрю.
 
Расправив мощные усы, доктор придирчиво осмотрел призывника, то и дело грустно качая головой. Славик уже начал пугаться, что его не возьмут, но в этот момент доктор залез ему в трусы и восхищённо поднял большой палец.

- Ну ты ващ-ще… орёл! – протянул он, еле справившись со своей отвисшей челюстью. – Молодец, просто молодец. Уважаю.

- Значит, я всё-таки попаду в десантники? – воспрянул духом Славик.

- Чего-чего? Как ты сказал?

- В десантники, - упавшим голосом повторил Славик.

Доктор не выдержал и расхохотался.

- Об этом можешь забыть раз и навсегда. Ты – полностью непризывной, и любые попытки проникнуть в армию будут для тебя бесполезны. Мне понравилось другое. Твоё недоразвитое телосложение с лихвой компенсируется чрезмерным развитием некоторых частей организма. Думаю, что и сам Гришка Распутин не мог похвастаться такой здоровенной штукой. Ты просто половой гигант!

- Да плевал я на Гришку Распутина! – в бешенстве закричал Славик. – Я хочу стать десантником! Как вы не понимаете!

- Только через мой труп.

- Я требую! Я вам сейчас морду набью!

Вместо ответа громила-доктор схватил Славика под мышки, без усилия поднял до потолка и поставил на место.

- Ну… теперь понял? – ласково спросил он. – Да, и ещё: когда ты в следующий раз пойдёшь на медосмотр, не забудь как следует помыться. Ты мне уже весь кабинет провонял!

Славик завыл от ярости и, обливаясь слезами, выскочил из кабинета. Через минуту с улицы донёсся истошный женский вопль:

- Помогите!!! Маньяк!!!

Немного погодя Славик вернулся. Молча сдёрнул со стула всю одежду и, не прощаясь, пошёл одеваться в коридор. С этим гадом главврачом он не желал больше разговаривать.

Таким образом, по понятиям современной молодёжи Славик проявил чёрную неблагодарность по отношению к военкомату. Не прикладывая никаких усилий, он получил полную отмазку от армии, о чём другие могут только мечтать. И даже «спасибо» не сказал! Невероятно, просто невероятно.

Но не будем забывать, что тогда, в начале пятьдесят четвёртого, у советских людей были совсем другие взгляды на жизнь. Конечно, уклонисты существовали и в то время, но тогда нам приходилось скрывать свои халявные наклонности так, как если бы речь шла о нетрадиционной сексуальной ориентации. Наоборот, в моде были фанаты армейской службы и поклонники военной формы.

Вернувшись домой, Славик молча взял пол-литру и, не отвечая на расспросы матери, отправился ночевать к Машке-буфетчице. Чем он там занимался, история умалчивает. Ясно одно: крушение детской мечты стало для него страшным ударом. Чтобы вылечить душевные травмы, Славику потребовались два месяца и двадцать пять литров водки.

 
 СТУДЕНТ

 Так как путь в армию оказался закрыт, Славик решил поступить в институт. Из большого количества вузов он выбрал наш. В то время наш институт был, кажется, одним из самых молодых: он образовался в 1941 году. Находился он там же, где и сейчас: одно здание – на улице Гастелло (бывший Чесменский дворец), другое – на улице Герцена (ныне Большая Морская, дом 67). Оба здания располагались очень неудобно для Славика: он жил на Малой Охте, а метро туда в 1955 году ещё не проложили.
 
Институт занимался (как, впрочем, и сейчас) конструированием самолётов. Славику это понравилось. Ещё он отметил, что в таком молодом вузе не должно быть никаких старых маразматиков, а вот если взять Политех… Не говоря уже об Университете. Словом, он решил поступить именно в наш институт.
 
Экзаменов оказалось много, и спихивать их, судя по рассказам очевидцев, было гораздо трудней, чем сейчас. Тем не менее Славику удалось поступить. Там же, на экзаменах, он познакомился с тремя путёвыми пацанами: Колей Тучкиным, Ромкой Буховичем и Игорем Чудовичем. Все они тоже поступили, что и было отмечено грандиозной пьянкой. Впоследствии эти четверо скорешились на всю жизнь. Но произошло это чуть позже – в колхозе.

………………………………………………………………………………………………………
 
В то время все студенты каждую осень ездили в колхоз. Это связано с правлением Хрущёва, который вообще здорово испортил жизнь молодым. Школьников он заставил работать летом, студентов погнал на целину, и так далее. Как известно, он собирался не только обогнать Америку, но и посадить ей ежа в штаны. И то и другое ему удалось. Ёж в штанах – это, ясное дело, Куба, а обогнать Америку мы смогли, когда в СССР появился культ кукурузы. Американцы додумались до этого на двадцать лет позже, но и тогда у них не получилось достигнуть нашей крутизны. Ведь мы воплотили культ кукурузы в жизнь, а они сумели всего лишь снять несколько фильмов на эту тему: «Дети кукурузы», «Дети кукурузы-2» и так далее. Таким образом, в Советском Союзе сделали то, что американцы видели только в фильмах ужасов. Я горжусь своей страной.
 
Но сейчас на дворе ещё осень 1955 года. И социалистическая Куба, и культ кукурузы ещё впереди, а Славик с друзьями едет в колхоз. На целину.

………………………………………………………………………………………………………

 Славик и товарищи вчетвером заняли одно купе. Понемногу, не торопясь, пацаны изучали друг друга.
 
Коля Тучкин – самый умный. Во-первых, он родился в тридцать восьмом году. Остальные трое – в тридцать седьмом. С сорок пятого года детей стали брать в школу с семи лет, так что семи- и восьмилетние оказались вместе. Впрочем, сразу после войны дети учились с опозданием и на три, и на четыре года.
 
Ромка Бухович. Этот, конечно, не блещет интеллектом. Вылитый неандерталец, ни дать ни взять. Зато у него есть особый талант: он может перепить кого угодно.
 
Игорёк Чудович. Тёмная лошадка. Золотая середина, так сказать.
 
Ну и, наконец, Слава Апарин…

– Знаешь, – сказал ему Чудович за игрой в карты, – с тобой двое на двое садиться нельзя. Мы с тобой всё время просираем, потому что ты играешь так же, как и выглядишь.

- В смысле?

- Ты в зеркало на себя посмотри! Вылитый Иванушка-дурачок. Не представляю, как ты учиться-то будешь?

Славик завыл от ярости и через стол полез на него с кулаками. Сцепившись, они стали колошматить друг друга почём зря.

Чудович не отличался особой физической силой, но Славику он бы, конечно, всё-таки накостылял. Но до этого дело не дошло: их бросились разнимать Бухович и Тучкин.

- Мужики, вы что, ох…ли? – кричал Тучкин. – Нашли из-за чего ссориться! Ну-ка разойдись!

- Помиритесь, пацаны, помиритесь! – уговаривал Бухович. – Какая муха вас укусила? Зачем ссориться, ведь жизнь так прекрасна… - и он помахал пол-литрой водки перед носом Чудовича.

Этот аргумент оказался решающим. Пацаны тут же помирились и начали бухать. Пьянка продолжалась до вечера. Первым отрубился Славик. Кажется, его друзья умели бухать получше, тем более что на следующее утро он проснулся последним. Трое друзей сидели на койках и обсуждали его личность.

- О! Глядите, он проснулся! – заметил Чудович. – Ну, Славик, мы вчера много нового про тебя узнали. Ты давно научился во сне разговаривать?

- А что я такого сказал? – испугался Славик.

- Да много чего! Ты сказал, что в детстве связался с малолетними гопниками. Они тебя называли Сявой и использовали в качестве боксёрской груши…

- О чёрт! Ребята, я вас очень прошу: никому об этом не говорите.

- Ни в коем случае! Ничего не расскажем…

- Спасибо!!

- …потому что всё уже рассказали. Ты извини, конечно, но теперь тебя весь институт будет знать не по имени, а по кличке. А что, хорошее погоняло, мне нравится…

Славик отвернулся к стене и в ужасе схватился за голову.

………………………………………………………………………………………………………

 На следующий день студенты сошли с поезда. Теперь им предстояло ехать до колхоза на автобусах. Автобусы обещали подать прямо к станции.

– А сейчас, – сказал Бухович, разя перегаром, – начнётся самое интересное. Как надо в колхозе работать? Наливай да пей. Ха-ха-ха!

– Слушай, Ромка, – шепнул ему Славик, – я совсем не умею пить. Научи, а?

Тут он, конечно, поскромничал. Не то чтобы он совсем не умел пить, просто ему было далеко до Буховича.

– Без паники, – успокоил его Ромка. – Я тя научу. Сегодня вечером. Смотри на меня и делай то же самое. Понял?

– Понял, – обрадовался Славик.

Нестройная орава студентов (девяносто пять человек) дружно атаковала автобусы.

………………………………………………………………………………………………………

 Колхозники давно уже знали, какая польза может быть от студентов. Заставлять их работать, разумеется, бесполезно: скорее крокодилы научатся летать, чем студенты – работать. Зато они не имеют себе равных по части пьянства и весёлых развлечений. В этом и заключается их ценность.
 
В первый же вечер колхозной жизни было решено выпить за встречу. Для этого сельские привезли сто литров самогона. Студенты сразу оплатили все дальнейшие «мероприятия», и самогонные аппараты заработали на полную мощность.
 
Бухович скептически оглядел батарею трёхлитровых бутылок и заявил: «мало». Ему стали объяснять, что многие студенты не умеют пить по-мужски, к тому же в коллективе будут и девушки, в основном из местных.

- Ну и что? – волновался Бухович. – Какая разница – девушки, не девушки… Что такое сто литров самогона, если пить будет всего-навсего сто пятьдесят человек? На один глоток, не больше.

Местные ответили, что самогонная линия не справится с его запросами. Бухович презрительно посмотрел на них сверху вниз (хотя все местные были гораздо выше его) и ничего не сказал.

Пьянка началась около девяти вечера. Бухович, как самый опытный, был назначен тамадой. В свои восемнадцать лет он уже пропустил через себя больше спиртного, чем два обычных человека за всю жизнь.

Сначала выпили за встречу. Потом – за девушек. Обстановка сразу стала более непринуждённой. Славик во все глаза смотрел на Буховича (постигал науку выпивать), а рука его сама собой залезла куда не надо. Рядом со Славиком сидела девица из местных. И вроде бы (после второй порции самогона) она выглядела красивой. Вот её Славик и ощупывал.

- Ну чё, пацан? – спросила его девица. – Перепихнёмся?

- Обязательно.

- А чё ты на своего приятеля смотришь? Ты на меня смотри!

- Так он же сидит напротив меня. И вообще, ты знаешь, кто это такой? Это Ромка Бухович, лучший в мире алкоголик! Может перепить кого угодно.

- Вот этот хмырёнок?! Не е…и мозги! Наш Колька в два счёта его сделает.

- Что-о-о?! – взорвался Бухович, услышав оскорбительные слова. – Ну-ка дайте сюда вашего Кольку! Щас я ему покажу!

Местные оживлённо загудели. Колька, двухметровый детина, вскочил на ноги. «Официант» (какой-то чушок из местных) убежал куда-то и вернулся с двумя полными бутылями.

Началось соревнование. Местные совершенно точно знали, чем оно закончится. И студенты тоже знали. Самое удивительное, что их мнения не совпадали.

Бухович был маленький и худой – ненамного крупнее Славика. Колька же оказался на две головы длиннее и в два раза здоровее. Но это ему мало помогло. Не прошло и пятнадцати минут, как исход встречи оказался решён. Колька свалился под стол, а Бухович, сверкая ослепительной неандертальской улыбкой, принимал поздравления. Кажется, для местных пацанов он сразу стал кумиром.

Дальнейшие события Славик запомнил очень плохо: всё уже кружилось перед глазами. Бухович наливает… Бухович выпивает… Бухович закусывает… Бухович сцепился с Чудовичем… И это было последнее, что сохранилось в памяти.

………………………………………………………………………………………………………

Славик очнулся только на следующее утро. Осмотревшись, он обнаружил себя в кровати без малейших признаков одежды. Кроме него, в комнате в самых различных позах валялись ещё несколько человек, приходя в чувство после вчерашнего. За столом, пригорюнившись, сидел Тучкин. А рядом со Славиком возлежала вчерашняя девица из местных. Дыхнув на него перегаром, она сказала:

- Ну ты, бля, ничо-о! У тебя стоит лучше, чем у всех наших. Только не надо было ссаться в кровать и тем более кончать в меня. Теперь-то я точно залечу. Да это не страшно, зато папой будешь!

Славик обалдело уставился на неё. Сейчас, в трезвом состоянии, он видел, что девица жирна, как бегемот, и безобразна, как крокодил. С криком ужаса он выскочил из постели и бросился бежать. Тучкин (он проснулся уже давным-давно) схватил его одежду и погнался за ним.

- Стой, дурак! Оденься! Начальство увидит!

…Когда Славика кое-как одели, он с ужасом вспомнил, что теперь придётся целый день работать на поле. Об этом было в падлу даже думать. Страшно болела голова, а за компанию с ней – и яйца. Есть не хотелось. Трудиться не хотелось вообще… Он ходил как опущенный (в смысле, как в в о д у опущенный) и готовился к отчислению из колхоза.

К счастью, не он один оказался в подобном положении. После вчерашнего работать не хотелось никому. В результате произошло то, что и должно было произойти: совершенно неожиданно сломались все три автобуса, предназначенные для перевозки студентов на поле. Причём поломка была серьёзная – на починку требовался целый день, не меньше. Узнав об этом, Славик облегчённо вздохнул и лёг спать.

Так и потекла его колхозная жизнь. День ненапряжной работы – два дня отдыха. Студенты не работали под дождём, а дождь шёл довольно часто. Из-за этого они пьянствовали дополнительно дней десять.

Местные были в восторге, что познакомились с такими замечательными пацанами. Мужикам больше всех понравился Бухович – непревзойдённый спиртсмен-алкоголик. Женская часть была без ума от Славика. Сбывалось предсказание доктора в военкомате. Правда, Славик по-прежнему не мылся, но это не имело никакого значения: девицы-то деревенские, всё время в хлеве работали, а там, пожалуй, шмон даже чуть посильнее будет. Привычка!

По своему природному разгильдяйству Славик никак не предохранялся, но теперь, по здравом размышлении, его не пугала перспектива стать папой. Девицы-то здесь останутся, а он в Питер уедет. А Питер далеко!

Наконец началась последняя неделя его пребывания в колхозе. Славик уже считал дни до освобождения. Конечно, на целине хорошо, но дома всё равно лучше. А культурно отдохнуть (то есть напиться и трахнуть кого-нибудь) можно в любом месте. В Питере это сделать даже легче.

Но тут произошло событие, которое испортило Славику всё впечатление от колхоза. Однажды вечером он гулял с очередной девицей недалеко от базы. Его рука уже обосновалась у девицы в трусах, и дело шло к развязке. Как вдруг из темноты появился кто-то из местных в кепке, надвинутой на глаза.

Первой в нокаут отправилась девица.

- Вот тебе, паскуда! – басом прорычал мужик. – Больше не надейся за меня замуж выскочить. На хрена ты мне нужна, корова сифилисная!

- Как вы смеете?! – закричал Славик, но тут же взвыл от боли и согнулся пополам.

На него градом посыпались удары, и все как один – ниже пояса. Одно это уже объясняло, за что бьют Славика. Он не мог даже крикнуть «Помогите!», потому что перехватило дыхание. Следующие пять минут он катался по земле, а противник бил его ногами, каждый раз стараясь попасть всё туда же…

Когда экзекуция завершилась, Славик валялся без сознания. Полчаса спустя его обнаружил какой-то алкоголик из студентов. Причём не просто обнаружил, а споткнулся об него. Никакой девушки рядом не было: ещё во время надругательства над Славиком она очнулась и удрала.

Нашего героя притащили на базу, раздели и стали осматривать.

- Ох, ни хрена себе! Яйца всмятку! Что делать-то с ним?

Советы посыпались один за другим. Прибежал даже главарь – замдекана второго факультета.

- Кто сказал «отрезать»? – зловещим шёпотом вопросил он.

Студенты тут же замолчали.

- Да-а, положение серьёзное, ничего не скажешь! Повезём в больницу. Но, боюсь, не вылечат… Как он дальше жить будет, не знаю – без яиц-то!

Если бы я там присутствовал, я бы посоветовал отвезти пострадавшего в Италию, где он мог стать блестящим оперным певцом. Во всяком случае, я точно помню, что раньше в Италии больше всего ценились певцы-кастраты, так как они обладали самым красивым голосом. И если бы мой совет был услышан, то Вячеслав Василичу никогда бы не довелось преподавать в нашем институте…

………………………………………………………………………………………………………

 Таким образом, Славик оторвался от коллектива: все уехали в Питер учиться, а он остался в местной больнице, поскольку его критическое состояние исключало возможность транспортировки. А дальше произошло нечто удивительное. Хотите верьте, хотите нет, но его… в ы л е ч и л и!!!
 
В середине ноября Славик вернулся из Казахстана в Питер. Все его товарищи давно уже приступили к учёбе, и ему, по идее, нужно было нагонять программу ускоренными темпами. Но он не слишком беспокоился.

- Что мне ваша учёба! – сказал он Чудовичу. – У вас тоже программа усечённая. Я вас как нефиг делать догоню!

Все четверо – Апарин, Бухович, Чудович и Тучкин – учились на втором, радиотехническом, факультете. Апарин и Тучкин – в одной группе, а Бухович и Чудович – в другой. Разумеется, Славик обратился за помощью к вундеркинду Тучкину.

- Колян, ты всё знаешь. Помоги мне, а?

- Нет проблем.

Пока отличник Тучкин решал ему задачи, делал лабораторные работы и рисовал чертежи, Славик не терял времени даром. Доктора в Казахстане кое-как восстановили его главную систему, и теперь надо было проверить её на практике. Недолго думая, он пошёл клеить баб направо и налево.

Вскоре о его сексуальных подвигах стали ходить легенды. Он совращал девиц косяками. Правда, все девушки, познакомившись с ним, испытывали противоречивые чувства. Дело в том, что хотя в кровати он был невероятно силён, но мыться по-прежнему не собирался, и девушки очень напрягались из-за этого. И правильно: это тебе не в хлеве сношаться. Все запахи налицо. Поэтому девушки клеились быстро, но так же быстро и бросали Славика. Он, правда, не обламывался и сразу клеил новых.

Между тем Тучкин работал исправно, и Славик успел спихнуть почти все лабораторки ещё до начала сессии. Правда, в первом семестре ему делали скидку на инвалидность, так что преподаватели не очень наезжали. Только училка по физике заартачилась – злая, вредная баба, она хорошо знала, чем занимается Славик всё своё свободное время.

- Не пропущу засранца! – прямо заявила она, когда наш герой прогулял очередную лекцию. – Костьми лягу, но его завалю!

Первый раз в жизни Славик столкнулся с завальными препами. И действительно: с помощью Тучкина ему удалось к началу февраля (то есть к концу зимних каникул) спихнуть все экзамены, кроме физики.

- Я т-те устрою хорошую жизнь! – ругалась преподавательница, в третий раз заваливая его на экзамене. – Ишь ты, кобель нашёлся! Я тебя отчислю на хрен!
 
«Ничего-о, - думал Славик, выходя из кабинета. – И на тебя найдётся управа».

………………………………………………………………………………………………………

- Коля! Тучкин! Айда со мной!

- Что? Что такое?

- Славка пошёл экзамен сдавать!

- Бля, ну и чё?

- Да тут на словах не объяснишь! Пошли, это надо видеть!

Товарищи бегом помчались на кафедру физики.

………………………………………………………………………………………………………

Славика они догнали у самой кафедры. Сегодня он был неотразим. Новый чёрный костюм с галстуком, сальные немытые волосы аккуратно зачёсаны на пробор, в одной руке – здоровенный букет красных роз, в другой – торт. Культурно откашлявшись, он постучался в дверь.

- Вам кого? – раздался женский голос.

- Можно вас на минуточку? – вежливо спросил Славик.

- Меня? Можно.

Дверька открылась, и на пороге выросла Анжелика собственной персоной – та самая училка по физике (Славик узнал её из-за двери по голосу). Увидев, кто к ней пришёл, она грозно насупилась, но, заметив цветы и торт, сразу же оттаяла.

- Проходите, - улыбаясь, сказала она.

Славик исчез за дверью.

………………………………………………………………………………………………………

Появился он оттуда только через две пары занятий. Две пары – это, чтоб вы знали, три часа с небольшим. На этот раз его заметила вся группа: после окончания занятий ребята остановились покурить как раз у кафедры физики.

Славик вышел далеко не таким красивым, каким вошёл туда. Пышная причёска растрепалась, галстук сбился на сторону, по лицу бежал пот. Штаны оказались не застёгнуты и измазаны чем-то очень подозрительным.
 
Петя-отличник первым догадался, что там произошло. Он подошёл к Славику и укоризненно произнёс:

- Славик, как ты мог! Она же тебя на двадцать лет старше…

Славик молодецки застегнул штаны и ответил:

- Х… ровесников не ищет.

………………………………………………………………………………………………………
 
… - Сегодня на собрании мы рассмотрим вопиющее поведение двух наших студентов: Вячеслава Апарина и Ромуальда Буховича. Выйдите к доске, чтобы вас все видели.
 
Сейчас никаких комсомольских собраний не существует. И слава богу. Во времена молодости Славика Апарина они, к сожалению, имели место быть. Именно там вызывали на ковёр провинившихся студентов. Ещё утром Славик узнал, что его хотят крепко пропесочить.
 
Оба виновника торжества вышли к доске.

- Итак, основной вопрос сегодняшнего собрания. Апарин, почему у тебя не застёгнута ширинка?

- Извиняюсь, - скромно ответил Славик и начал сосредоточенно застёгивать, но проклятая ширинка никак не слушалась.

Лекционный зал содрогнулся от хохота.

- Отставить!! – рявкнул комсорг и врезал кулаком по столу. – Итак, основной вопрос сегодняшнего собрания. Апарин, ты вообще соображаешь, что ты натворил?

- А что? – невинно спросил Славик.

- Я сейчас объясню. Во-первых, ты уже прославился своим распущенным поведением. Это недостойно высокого звания советского студента! Во-вторых, ты не мог сдать экзамен, и тогда… В общем, спросите у него сами. Недавно Анжелика Петровна, преподаватель по физике, была уволена из института по подозрению во взяточничестве. Из-за него!

Кажется, начальство откуда-то узнало про случай с Анжеликой. Правда, узнало только в общих чертах. Но как бы там ни было, а Славику теперь всё припомнят.

Заинтригованные студенты уставились на него. Он же продолжал дёргать ширинку, тщетно пытаясь её застегнуть.

- Прекрати это грязное дело! – прорычал комсорг. – И в-третьих. Да-да, в-третьих! Недавно к нам приезжали иностранные учёные. Так вот студент Апарин сразу привлёк их внимание. Благодаря ему наш институт уже прославился за границей! Знаете, что сказал шведский профессор? «Вы никогда не построите коммунизм, потому что вашим студентам лень даже мыться!»

Снова взрыв хохота.

- В общем, так. Тебе дают последний шанс. Если хоть один экзамен сдашь не вовремя – отчисление. Сразу! Пошёл вон.

Славик уселся за последний стол.

- Теперь ты, Бухович. В течение осеннего семестра тебя ни разу не видели трезвым…

………………………………………………………………………………………………………

Сорок лет спустя, когда я учился на третьем курсе, Бухович, неудовлетворённый нашей успеваемостью, свирепо орал на нас:

- Вы… ничего не хотите знать! Когда я ещё был студентом, к нам в институт поступила группа китайцев. Они жили в том же общежитии, что и наши. Так вот то, как они учились – и как наши учились – это день и ночь! Они сидели и зубрили круглые сутки! А наши ни хрена не делали, только пили! Грязь кругом, бутылки пустые валялись… Ничего не изменилось, ничего!!!

Прав был Бухович. Бля буду, прав! Да и как же он мог быть не прав, если своими глазами всё это видел? И в общаге жил. И с корешами пил… И бутылки валялись там, куда он их бросил! Так что золотые слова он говорит. Наболевшие вопросы поднимает. Нельзя так плохо учиться, ни в коем случае нельзя. Честное слово, исправлюсь!!!

………………………………………………………………………………………………………
 
Это собрание так ударило Славику по мозгам, что с того момента он начал, не переставая, учиться. Учился он как одержимый. Товарищи только диву давались.
 
Ему сильно мешала тупость. Отличник Петя, блестящий знаток истории, за тупость назвал его Ярослав Осмомысл. Это такой древнерусский князь, у которого было всего восемь мыслей в голове. Каких именно, летопись не сообщает.
 
Славик отказался даже от девушек! Впрочем, это можно объяснить не только вздрючкой от комсорга. Дело в том, что теперь уже все девушки знали о его постоянной немытости, поэтому клеить их стало совершенно невозможно. Они даже дали ему прозвище Параша. Но поскольку мыться Славик всё равно не собирался, то… Правильно: пока есть руки, можно прожить и без девушек.
 
Хотя один раз он всё-таки оттянулся -- как раз в пятьдесят седьмом году в Москве проходил Всемирный фестиваль молодёжи, и Славик приехал туда поразвлечься. Особенно ему понравились молодые негритянки. Они клеились охотно, а если какая-нибудь начинала всё-таки артачиться, то он презрительно отвечал: «Это я-то грязный?! Да ты на себя посмотри, дура! Трубочистом, что ли, работаешь?»
 
По учёбе он постоянно обращался за помощью к Тучкину. И так его задолбал, что Тучкин в конце концов на Славика рассердился.

- Ты меня дёргаешь каждый день: помоги, помоги… Я на тебя каждый день трачу полтора часа! Чем расплачиваться-то будешь? Натурой?

- Это как? – не понял Славик (поймёт – будет поздно).

- А-а, х…ли с тобой разговаривать.

Впоследствии, став преподавателем, Славик регулярно пугал студентов рассказами о своей трудной жизни. В отношении учёбы – он прав. Встав на путь исправления, он сам изматывал себя так, как не смогли бы его измотать даже пять студенток лёгкого поведения.

Впрочем, из этой каторжной жизни Славик извлёк и пользу. За время учёбы в институте он вырос на восемь сантиметров. Это его так обрадовало, что он попросился в баскетбольную сборную вуза. Правда, его не приняли - сказали, надо ещё чуть-чуть подрасти. Но всё же факт остаётся фактом: Славик был метр пятьдесят один, а стал – метр пятьдесят девять. Таким он и остался в дальнейшем. Почти Буховича догнал.

На старших курсах Славик и его кореша выдержали ещё одно тяжёлое испытание. Никита Сергеевич, старый дурак, решил, что все студенты обязаны работать. Мало они каждый год работали в колхозе, так теперь ещё и на заводе пришлось вкалывать! В моё время Вячеслав Васильевич рассказывал нам о тяжёлой жизни студентов того времени, но этот рассказ я приводить не буду, чтобы не травмировать читателей. Если верить его словам, то наш институт превратился в какой-то долбаный Освенцим.

Но Славик и его друзья с честью выдержали все испытания. Успешно сдали госэкзамен, успешно защитили диплом. Под руководством Буховича провели выпускной вечер. И – шагнули во взрослую жизнь!

 
 АСПИРАНТУРА
 
 Когда Славик закончил (или, по его собственному выражению, «кончил») институт, перед ним открылись две основных возможности трудоустройства. Первая – устроиться куда-нибудь в КБ или НИИ. И вторая – пойти в аспирантуру и в дальнейшем стать преподавателем.
 
В своём выборе Славик ориентировался на своего одарённого друга Колю Тучкина, полагая, что тот поможет ему сделать карьеру. Тучкин выбрал аспирантуру. Славик последовал за ним. Это было полезное сотрудничество: Колян серьёзно занимался радиотехникой и давно уже перезнакомился со всеми преподавателями двадцать пятой кафедры. Вот на эту самую кафедру они со Славиком и распределились.
 
И здесь произошёл один пренеприятнейший случай, о котором следует рассказать особо. Дело в том, что Тучкин придерживался нестандартной сексуальной ориентации, а проще говоря, был немножко голубой, хотя для виду пользовался и девушками тоже. Свою страшную тайну он тщательно скрывал, понимая, что за это по головке не погладят (да и по голове не погладят). А поскольку все связи у него были на стороне, то никто из его друзей в институте даже понятия не имел, что Колян на это способен. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь, а ребята с двойным дном прокалываются чаще всего на мелочах. Так случилось и с Тучкиным.
 
Прикол произошёл в самый первый день учёбы в аспирантуре. Коля привёл туда Славика. В первую очередь Славику предстояло познакомиться с заведующим кафедрой. Это был очень интересный чувак, а наибольший интерес представляло его славное боевое прошлое: он был офицер в отставке. Призванный в армию 22 июня 1941 года, участвовал в Великой Отечественной войне до самой победы. Любовь к истории заставила меня проследить его фронтовую биографию: всю войну он геройски сражался в военкомате в Красноярске. Более того, после победы ему довелось ещё пять лет защищать Родину на этом ответственном посту. И только в 1950 году он демобилизовался, переехал обратно в Питер и вернулся в науку.
 
В описываемое мною время завкафедрой с нетерпением ожидал, что его со дня на день наградят званием Героя Советского Союза. Заслужил, не спорю. Но для нашей истории существенно не это, а то, что, доблестно сражаясь с гитлеровскими ордами, он нахватался солдатских жаргонных словечек и широко ими пользовался. Это и привело к катастрофе.
 
Когда Колян и Славик явились на кафедру, старый вояка был в игривом настроении и как раз искал повода над кем-нибудь приколоться. Поздоровавшись с Тучкиным (они знали друг друга уже года три), он обратился к Славику:

- Ну, боец, давай познакомимся. Как тебя зовут?

- Апарин… Слава.

- Значит, Опарыш. А скажи мне, дорогой Опарыш: почему от тебя воняет, как из помойки? Ты когда вообще мылся последний раз?

Этот вопрос застал Славика врасплох. Он просто не знал, что ответить. Подумав примерно с полминуты, он решил отвечать честно:

- Не помню.

- Ну хоть приблизительно?

- Ну… в прошлом году, наверно, мылся. Но точно не помню: может, в прошлом, а может, и в позапрошлом…

- Молодец, мать твою… Тучкин!

- Я!

- Головка от х…! Кого ты нам привёл?

- Новобранца, товарищ командир!

- Это не новобранец, а кусок говна! Немедленно увести, помыть, отмыть и потом уже приводить! Приказ ясен?

- Так точно!

- Во-от, уже лучше. Баня напротив через дорогу, сам знаешь. Только отдраить его как следует, чтоб сиял! За результат операции отвечаешь лично!

И в этот момент у Тучкина замкнуло в мозгах: он не совсем расслышал одно слово. «Отдраить» и «отодрать» - звучит почти одинаково. Но если «отодрать», значит…

«Не может быть!!!»

- …до зеркальной белизны отпидорасить! Понятно?

- Так точно! – радостно проорал Тучкин и едва не подпрыгнул от восторга. Вот теперь ему стало всё ясно.

«Чего это вдруг он так обрадовался?» – не понял завкафедрой, но оставил этот эпизод без внимания.

- Выполнять!

Тучкин взял под руку Славика, и они удалились.
 
Через пять минут завкафедрой вообще забыл про них: на кафедру пожаловал сам ректор. Они душевно поболтали о том о сём: о научных открытиях, об отчислении студентов в армию, о соблазнительных прелестях второкурсницы Петровой и так далее. Вдруг раздался стук в дверь, и на пороге снова появились Тучкин со Славиком. Отсутствовали они примерно полчаса.
 
Завкафедрой всегда отличался очень тонким обонянием, поэтому он сразу понял: за эти полчаса новобранец чище не стал. Запах немытого тела столь явно распространился по кабинету, что даже ректор почуял неладное. Вскочив со стула, он распахнул настежь обе форточки.
 
Зато в глаза всем присутствующим бросилась кавалерийская походка Славика. Он ходил так, будто провёл в седле Первую Мировую войну, да ещё и Гражданскую в придачу. Ноги колесом, между коленями полметра – вылитый товарищ Будённый!
 
Не стесняясь ректора, Тучкин плюхнулся в кресло. Славик сделал то же самое, но сразу вскочил как ужаленный и остался на ногах.
 
Завкафедрой удивлённо посмотрел на него и внезапно всё понял. Он открыл рот и хотел что-то сказать, но не мог произнести ни звука.
 
Тучкин заговорщицки подмигнул ему и весело отрапортовал:

- Всё в порядке, шеф. Нам даже не понадобилось идти в баню – я его прямо в лаборатории отпидорасил!

Покраснев до оттенка спелой вишни, Славик выскочил из кабинета и бросился бежать…

………………………………………………………………………………………………………
 
Целую неделю после этой истории Славик не появлялся в институте. Он просто не знал, что делать. Тучкин нанёс ему смертельное оскорбление. Если бы это случилось на сто лет раньше, надо было бы, разумеется, вызвать его на дуэль. А что делать сейчас, когда дуэли запрещены?
 
Появилось и ещё одно немаловажное обстоятельство. Славик с ужасом осознал, что ему… нет, нет, не может быть! – но ему… понравилось. Да! Чем дальше, тем больше ему хотелось повторить процедуру.
 
«Какой кошмар! Выход один: никогда не встречаться с этим ужасным человеком. Впрочем, думаю, это нетрудно. Совершенно ясно, что его уже отчислили из аспирантуры».
 
Наконец Славик решился пойти в институт. И первым, кого он там увидел, оказался… Тучкин. Они столкнулись нос к носу в дверях вуза.
 
Славик не успел даже рот открыть, как Тучкин поздоровался с ним и извиняющимся тоном сказал:

- Слушай, я не хотел. Честное слово, не хотел! Откуда мне знать армейские выражения? В том, что произошло, виноват только этот солдафон, и никто иной. Я его понял в прямом смысле…

- Хорошенькое дело! – взорвался Славик. – А как мне жить теперь?

- Живи как раньше. Но если тебе понравилось, я могу и ещё раз…

Лицо Славика мгновенно приобрело вишнёвый цвет.

- Ты что, охренел? С чего ты взял, что мне понравилось?

- Дорогой, есть вещи, которые мужчина понимает без слов.

(Тучкин имел в виду не всех мужчин, а только таких, как он сам. Ну, вы поняли.)

Славик немного подумал и вдруг решился.

- Знаешь, - сказал он, - а ведь мне действительно понравилось. Можно… ещё раз?

- Да запросто! – обрадовался Тучкин. – Пошли в лабораторию.

Славик последовал за ним.

………………………………………………………………………………………………………
 
Через два часа, привлекая всеобщее внимание своими радостными физиономиями, они выкатились из лаборатории.

- Ну как, доволен? – спросил Тучкин.

- Это было великолепно! – выдохнул Славик. – Я ещё никогда не испытывал такого наслаждения!

- Лучше, чем с девочками? – подколол его Тучкин.

- В сто раз лучше! Знаешь, - признался Славик, - я прожил напрасно двадцать три года своей жизни.

- Так вот, - строго сказал Тучкин, - то, что мы с тобой сейчас делали, называется «научная работа». Я занимался с тобой научной работой.

- Вот это… научная работа? Та самая, которая включена в расписание кафедры?

- Она самая.

Славик сиял от восторга. Один препод, проходивший навстречу по коридору, спросил его:

- Чему вы так радуетесь, молодой человек?

- Мы только что испытывали новый транзистор, - ответил ему Тучкин.

- А-а, понятно. Поздравляю!

Мужик неторопливо зашагал дальше.

- Это наш коллега, Юрий Геннадьевич, - сказал Тучкин. – Тоже с двадцать пятой кафедры… Чего ты смеёшься?

- Я подумал… Вот если бы этим занимались не мы с тобой, а рабочий и колхозница с тремя классами образования – это тоже была бы научная работа?

- Конечно, нет! – рассердился Тучкин. – Если это делаем мы – значит, это научная работа, а если рабочий и колхозница – значит, это е…ля. У тебя высшее образование, дружок, мог бы и сам догадаться!

Славик изобразил оскорблённую невинность, услышав непечатное слово из четырёх букв.

- Как ты можешь так нехорошо ругаться, проти-и-вный? – капризным тоном проворковал он.

«Быстро же ты поплыл! – удивился Тучкин. – Вот какой я молодец».

И ответил:

- Сейчас объясню. Я начал выражаться только из-за того, что ты, любезнейший, ни хрена не понимаешь и несёшь чепуху. Мы – люди с высшим образованием, понятно? Мы – избранные! И нас должно быть мало: чем меньше, тем лучше. Потому что в наши ряды не должен попасть абы кто! Потому что мы – каста! Понятно?

- Понятно, - механически повторил Славик, задавленный громадным умищем собеседника.

- Мы должны сохранять чистоту наших рядов! – гремел Тучкин. – Соображай сам: если людей с высшим образованием будет много, то они потеряют свою ценность! Что отсюда следует?

- Не знаю.

- Баран! Ты станешь преподавателем, а преподаватель – это большая сила. Это… смотрящий по институту! Так вот ты, - Тучкин перешёл на шёпот, - должен завалить как можно больше студентов. Тем самым ты сбережёшь чистоту наших рядов. А я тебе помогу! Понял?

- Не совсем. Разве количество отчисляемых студентов зависит от преподавателя? Если у них знания на хорошем уровне…

- Вот мудила! Да кого интересуют их знания?! Халявщиков надо отчислять, но и умных надо отчислять тоже. Всех надо отчислять! Чем меньше народу останется, тем лучше! Если людей с высшим образованием много – это нехорошо: ведь они должны быть элитой и возвышаться над всеми остальными. Теперь понял?

- Теперь понял.

- Ну, слава богу. А научная работа нужна нам для отдыха и психологической разрядки. Так что если тебе надо будет… расслабиться, обращайся ко мне. Я помогу!

- Спасибо, - лучезарно улыбаясь, прошептал Славик.

- Кстати, к научной работе мы привлекаем и студентов. В основном, конечно, девушек, но и молодых людей тоже. Для меня.

- А как вы их… привлекаете?

- Как, как! Пригрозил отчислением – и все дела. Девицы сами к тебе в кровать полезут. Вот у тебя сейчас девушка есть?

И тут Славик разрыдался.

- У меня столько девушек было! – всхлипывал он. – И все от меня ушли, представляешь? Они говорили, что я маленький, грязный и вонючий… Переспят со мной пару раз – и уходят, да ещё носы зажимают…

- Спокойно, миленький, спокойно. Мы тебя отмоем. И девиц найдём подходящих. Всё у тебя получится!

- Правда?

- Обязательно!

………………………………………………………………………………………………………
 
Сначала Тучкин решил отмыть Славика, а потом уже подыскивать ему девиц. Поэтому он посоветовался с коллегами по научной работе и достал импортное хвойное мыло, которым можно отмыть кого угодно. Это была вынужденная мера: Славик жаловался, что обычное мыло его не берёт, и Тучкин уже убедился в его правоте. Как до, так и после мытья Славик благоухал вчерашним говном. Но теперь, надеялся Тучкин, всё будет по-другому. Он дал своему товарищу импортное мыло и стал ждать, что из этого выйдет.
 
Вместе с Тучкиным в эксперименте участвовали и другие преподаватели. Все они собрались на кафедре и не торопясь распивали пиво, а наш герой пошёл мыться в баню (в ту, которая напротив через улицу). Мылся он, наверно, часа три, потому что к его возвращению препы успели не только напиться в стельку, но ещё и провести заседание кафедры. Оно как раз заканчивалось, когда Славик робко постучался в дверь и, весь на нервах, вошёл в кабинет. Сейчас он был похож на изобретателя, придумавшего какую-то хреновину и несущего её на показ учёным светилам. Несёт он эту хреновину и думает: «Сработает или не сработает?»
 
Тучкин первым подошёл к нему и обнюхал (при этом от самого Тучкина за три версты разило пивом). А обнюхав, сказал:

- Ну ты и молодец, бляха-муха! Знаете, мужики, у меня такое ощущение, будто я выбросил своё импортное мыло в канализацию. Как вы думаете: если кусок мыла бросить в городскую канализацию, станет ли она от этого чище, а?

Дикий взрыв хохота потряс аудиторию. Справедливости ради нужно отметить, что здесь собрались не все препы двадцать пятой кафедры, а только половина, причём меньшая половина. Но заржали они так, что в кабинете едва не рухнул потолок.

- Ай, молодца!

- Во даёт!

- Ха-ха-ха-ха-ха! Обалдеть можно!
 
Славик стоял весь красный от стыда и был готов провалиться куда угодно, лишь бы не слышать этот лошадиный ржач. К счастью, это продолжалось недолго. Всего через каких-то полчаса веселье прекратилось и препы угомонились.

- Ну, Славик, - сказал завкафедрой, - я тебя не зря Опарышем назвал. Ты и есть Опарыш.

Эта кличка на всю жизнь прилипла к нашему герою. Так я и буду называть его в дальнейшем: ведь именно под этим погонялом его запомнили студенты.

………………………………………………………………………………………………………
 
Сплетни разносятся быстро. Через месяц все родственники и знакомые уже знали, что Вячеслав Васильевич решил уйти от мирской жизни, постригся в аспиранты и был наречён Опарышем.
 
Тем временем Опарыш осваивал азы преподавательского дела. Сначала он принимал задачи, потом – лабораторные работы, а на горизонте уже замаячил экзамен. Первый в его жизни экзамен, который он будет не спихивать, а принимать.
 
Обычно студенты очень хорошо относятся к аспирантам: считается, что они прекрасно понимают друг друга из-за небольшой разницы в возрасте. С Опарышем всё было наоборот. Стоило ему провести две пары занятий, как по институту поползли кошмарные слухи о появлении нового преподавателя-живодёра.

- Слушайте, пацаны, вы видели Опарыша? Это такое чмо – в сто раз хуже, чем Юрий Геннадьевич! Если он у нас и экзамен будет принимать, нас точно всех отчислят! Полтора года учёбы – коту под хвост!

Опарыш преподавал предмет, который назывался «элементная база РЭА»: всякие там диоды, транзисторы и прочее. Этот же предмет преподавал и Тучкин. Бухович с Чудовичем тоже пошли в аспирантуру, но на другую кафедру.
 
Заваливая студентов направо и налево, Опарыш решил не забывать и о научной работе. Тучкин уже хвастался своими интимными знакомствами с молодыми людьми, и это тоже подталкивало к действию. Несколько раз подряд Опарыш завалил самую красивую студентку. Когда она в седьмой раз пришла спихивать первую лабораторную работу, в её прекрасных глазах уже появился вопрос: что делать? Опарыш не всегда умел читать мысли, но сейчас прочитал.

- А я бы поставил вопрос по-другому! – сказал он. – Не «что делать», а «кто виноват»? Вы сами и виноваты – не хотите учиться как следует.

- Так что же всё-таки делать?

- Приходите сюда после пятой пары, - сказал Опарыш, подумав. – Там мы с вами всё и решим.

Девушка была умная, практичная и, следовательно, отличалась лёгким поведением. Логично рассудив, что новый постельный опыт не повредит, она согласилась. В конце концов: какая разница, с кем? Мужики-то меняются, а сам процесс один и тот же…

- …стань ко мне задом, а к окну передом, - командовал Опарыш. – Наклонись. Грудью на стол! Ну?!

Девушка, не раздеваясь, расположилась в указанном месте. Опарыш запер лабораторию изнутри, подошёл к своей законной добыче и, пошарив под юбкой, стянул с неё трусы.

- А теперь, Полякова, мы обсудим вашу успеваемость.

В следующую секунду девушка вскрикнула от неожиданности и попыталась вырваться. Дело в том, что анальный секс был ещё незнаком на просторах СССР. Кое-кто о нём знал, но большинство считало это извращением, как, впрочем, и оральный секс.

- Не рыпайся, дура! Сама же пострадаешь… Тебе диплом нужен? Или не нужен? Если не нужен, тогда – до свидания!

- Не нужен!!! – закричала девушка, но Опарыш не воспринял её слова всерьёз и продолжал своё чёрное дело.

Ух, какая конечность у него! Об-бал-деть! Вы видели противотанковую гранату? Так вот у Опарыша мужское орудие было, пожалуй, даже побольше. И вес почти такой же – что-то около килограмма.

- Не надо! Отпустите! – кричала Полякова.

- Ма-а-л-чать!

Невероятная выносливость, которой отличался Опарыш, привела второкурсницу в ужас. Распластавшись грудью на столе, она вздрагивала всем телом от мощных толчков сзади и громко стонала. Перед глазами маячило окно. За окном постепенно темнело: когда Опарыш засадил ей с чёрного хода, на улице был ещё день, но вот уже включили уличное освещение, а он и не думал кончать.

Девушка совершенно потеряла всякую надежду на спасение, как вдруг у неё над ухом раздался прямо-таки нечеловеческий рёв. Опарыш задёргался и кончил.

- Объявляю пятиминутный перекур! – сказал он. – Потом ложишься спиной на стол и начинаем в стандартном положении. Мне эти пять минут не нужны, но я пожрать хочу: от голода уже в брюхе урчит…

Он достал из ящика стола две булочки и схавал их одну за другой. Потом снова вернулся к научной работе.

…Когда Опарыш поставил ей зачёт, было уже пол-одиннадцатого вечера. Он взял журнал и неохотно вывел троечку с жирным минусом.

- Почему так мало? – обиделась студентка, непослушными руками натягивая трусы.

- Больше вы не заработали. И не вздумайте расслабляться: вы сдали всего одну работу, а осталось ещё семь.

Шатаясь от усталости, девушка отправилась домой. На первом же перекрёстке её остановили пятеро хулиганов:

- А ну-ка, пошли с нами! Щас порезвимся.

………………………………………………………………………………………………………
 
В зимнюю сессию Опарышу было доверено одному принимать экзамен у целой группы. Тучкин такой чести не удостоился, потому что Опарыш научился заваливать студентов намного лучше. Завкафедрой не уставал его хвалить:
 
- Молодец, Опарыш, далеко пойдёшь! Все студенты должны быть отчислены в армию. Пусть они послужат Родине! Возможно, лучший из них станет таким же героем, как я!
 
Между тем экзамен предстоял очень сложный. У Опарыша забрали две группы, с которыми он имел дело раньше, и подсунули ему группу, сформированную из одних отличников. Причём если те группы относились ко второму факультету, то эта – к восьмому. А восьмой факультет долгие годы представлял собой элиту нашего института. Так было в начале шестидесятых, так было и в моё время.
 
Студенты-отличники смотрели на Опарыша не просто сверху вниз – они его вообще не замечали. Они пришли сюда учиться. Для них не было такого понятия, как «завальные препы». Завальных препов не бывает – бывают плохие студенты. Надо ЗНАТЬ предмет, и тогда никакой Опарыш не сможет тебя посадить.
 
Энергичные и уверенные в себе, как морские пехотинцы, ребята явились на экзамен. Лениво зевая, Опарыш разложил перед ними билеты. Студенты разобрали их и сели отвечать.
 
Принцип работы вакуумного пентода? Напишем как нефиг делать.
 
Отвечает студент Горбунов. Первый вопрос правильный, и второй тоже. А нарисуйте вольт-амперные характеристики транзистора. Пожалуйста. А напишите малосигнальные параметры. Пожалуйста. А чем объясняется вот эта вот кривизна характеристики?
 
Молчит студент Горбунов. Влип. Не знает, что ответить. Нет ответа на такой вопрос. Ни в лекциях, ни в учебниках – нигде. Идите, думайте.
 
Отвечает студентка Черногорова. Ладно, девушка, я вижу, вы всё знаете. Поговорим по душам. Вы такая красивая… Вы занимаетесь спортом? Каким? Фигурным катанием? О-о-о, я вижу, вы талантливы во всём. Не хотите ли после экзамена пообедать у меня дома сегодня ночью? Не хотите? А чего так? Я вам что, не нравлюсь? Ах, не знаете… Ничего-то вы не знаете, как я погляжу. Идите, готовьтесь, будете пересдавать экзамен. Оценка два.
 
Отвечает студент Лоскутов. Ладно, ладно, я вижу, что вы тут понаписали. А вот скажите мне: как меняются вольт-амперные характеристики вакуумного диода в зависимости от атмосферного давления? Вопрос элементарный – отвечать быстро, не думая! Не знаете? Два!!!
 
Экзамен продолжался пять часов. За это время Опарыш завалил ВСЮ ГРУППУ. Студенты находились в состоянии отупляющего шока: сегодня они все потеряли возможность получить красные дипломы. Пять часов назад никто из них не сомневался, что получит красный диплом по окончании института. Но двоечникам не видать его как своих ушей!
 
Расходятся студенты. Униженные, посрамлённые, растоптанные. ОПУЩЕННЫЕ.

……………………………………………………………………………………………………
 
Во время экзамена в кабинет на три минуты зашёл Тучкин. И услышал одну реплику, которая его очень заинтриговала. После экзамена он спросил Опарыша:

- Ну и как же меняются вольт-амперные характеристики вакуумного диода в зависимости от атмосферного давления?

- Э…э… А х… его знает!

………………………………………………………………………………………………………

- Ну что ж, Черногорова, придётся вас огорчить. Пять раз вы мне сдавали этот экзамен, да так и не сдали. Я вынужден поставить вас на комиссию.

- А что это значит?

- Придёте – узнаете. Сбор седьмого февраля на двадцать пятой кафедре. В шесть часов вечера.

………………………………………………………………………………………………………
 
В стародавние времена существовало такое выражение – «поставить на хор». Было оно в обиходе у мелкоуголовных элементов.
 
Завальные препы считали себя людьми культурными, поэтому выражались не так. Они говорили по-другому: «поставить на комиссию». Но смысл оставался тот же самый.
 
Вечером седьмого февраля около двадцать пятой кафедры собралась толпа студентов. Кого-то из них поставили на комиссию, кто-то пришёл поддержать товарища. Но все они с нетерпением смотрели на дверь: когда же э т о начнётся?
 
А там, за дверью, изготовились к бою самые свирепые. Самые махровые. Ложка дёгтя в бочке мёда. Только бочка мёда сейчас дома отдыхает, а ложка дёгтя – вот она, здесь, на сверхурочной работе. Ударники производства. Опарыш, Тучкин, Юрий Геннадьевич… Соколов прилетел с двадцать второй кафедры, за ним и Бухович с Чудовичем подтянулись. И Гоблин с кафедры матанализа. И другие, которых я даже не знаю: я их уже не застал. В общем, смешанная комиссия.
 
Конечно, некоторые из них (например, Гоблин) в радиоэлектронике не рубят. Но и собрались они не для этого: цель у них совсем другая. Какая – сейчас увидите.

- В эту сессию мы прекрасно потрудились, - начал завкафедрой. – И я очень рад, что особенно отличилась наша двадцать пятая кафедра. Именно поэтому мы здесь и собрались. Нашу кафедру вывел в победители один из молодых сотрудников. Зовут его Опарыш. Вот он.

Опарыш, застенчиво краснея, поднялся со стула.

- Предоставим же ему право первой ночи! Действуй, Сява, а мы посмотрим.

Опарыш выглянул в коридор и сказал:

- Черногорова! Заходите.

Между прочим, именно Черногорова, - в отличие от других студентов, собравшихся здесь, - уже поняла, что её ждёт. Но она тоже, как и предыдущая жертва Опарыша, была девушкой нетяжёлого поведения. Красивая, изящная брюнетка среднего роста, мастер спорта по фигурному катанию, она решила один разочек дать Опарышу, чтобы без проблем закончить институт.

- Проходи сюда, - скомандовал Опарыш. - Грудью на стол.

- Эй, эй! Так не пойдёт. Вас тут слишком много!

- Не волнуйся, экзамен принимать буду я один. Ну-ка ложись!

Девушка легла. Опарыш собрался расстегнуть штаны и обнаружил, что они, как всегда, уже расстёгнуты. Тогда он извлёк своё хозяйство и, держа его наперевес, как копьё, двинулся в наступление. Препы восторженно загудели, приятно удивлённые размерами его органа.

На этот раз Опарыш начал с обычного секса, то есть попал куда следует. Но эта дура всё равно была чем-то недовольна. Понятно чем: у Опарыша оказался слишком здоровый конец, который долго не влезал. Бывшая отличница верещала и отбивалась.

- А я сказал – влезет! – упрямо повторил Опарыш и, поднатужившись, всё-таки втиснул ей с парадного входа своё орудие производства.

- А-а-а-а-а!!! – кричала Черногорова. – Помогите!!! Помогите!!!

Изящная фигуристка явно не сдюжила мощнейший натиск Опарыша. Он навалился на неё с такой первобытной силой, что она тут же забыла и про экзамен, и про красный диплом. Правда, красный диплом ей уже не грозил, но именно об этом она и думала последние дни.

Завальные препы орали от восторга, а Тучкин обмозговывал коварную мысль: вот бы сейчас подскочить сзади к Опарышу и засадить ему как следует! Да вроде бы неудобно – товарищи смотрят.

Научная работа продолжалась так долго, что все охренели. Девица уже ловила чёртиков, развалившись на столе безвольной куклой. Чтобы она взбодрилась, Опарыш произвёл аварийный впрыск топлива и вытащил свою игрушку на свет божий.

Черногорова медленно сползала со стола. Опустившись коленями на пол, она с огромным трудом повернулась в сторону Опарыша.

- Ф…ф…ф…всё? – с надеждой спросила она.

- Три! – провозгласил Опарыш.

- Три? А почему не пять?

- Дура! Я сказал, три! – взорвался Опарыш, сделав красноречивый жест.

Усталость как рукой сняло: неповиновение было чревато жестокой расправой. Черногорова схватила вновь вставшую конечность Опарыша и принялась её тереть.

Зрители тащились вовсю. Опарыш громко и сладострастно стонал. Наконец он задёргался и испустил такую струю, которая сделала бы честь любой пожарной машине.

- Ну как? Поставите мне пятёрку? – шепнула ему Черногорова.

- Какую ещё пятёрку?! – зарычал Опарыш. – А ну-ка, открой рот! Шире, шире! Если у тебя и рот такой маленький, как п…да, то я тебя сразу отчислю!

…Когда Черногорова покинула этот проклятый кабинет, она еле держалась на ногах. Каждую секунду приходилось сдерживать подступающую рвоту. Опарыш так вонял, что она не выдержала орального секса с ним, выплюнула его конечность и была отчислена…

- Ну, как там? – спросил один из студентов, ждавший своей очереди. – Не слишком заваливают?

- Да нет, не очень, - криво улыбаясь, ответила Черногорова.

Дверь приоткрылась, и в коридор высунулся завкафедрой. Он сделал весёлое лицо и радостно прокричал:

- Заходите все!

………………………………………………………………………………………………………
 
Студентов выпустили только на следующее утро. Всю ночь их терзали беспощадные преподаватели. Зато утром завкафедрой подошёл к Тучкину с Опарышем и сказал:

- Поздравляю! Вы прошли самую главную проверку! Теперь вы полностью наши. Кстати, вы ещё не попали в книгу учёта преподавателей?

- Ещё нет, - ответил Тучкин.

- Какое упущение! Займёмся этим сегодня же.

………………………………………………………………………………………………………
 
В нашем институте существует особая книга. Там хранятся досье на каждого преподавателя. Фамилия, имя, отчество, фотография и краткая биография. Лежит эта книга в профкоме и насчитывает примерно тысячу восемьсот страниц. Крупные фотки, молодые лица… На всех фотографиях – молодые лица. Видите, студенты, все ваши препы тоже были когда-то молодыми.
 
Вот это – знойная девушка Валя с кафедры информатики. Кафедра №17, если кто не знает. Увидев Валю, остальные девушки зеленеют от зависти, да и молодые люди сразу начинают волноваться. Даже великий сыщик Силачёв, побывавший в нашем профкоме в 1997 году, не смог сдержать своего благоговейного трепета перед её божественной красотой. «Ну и лахудра!» – сказал он. И добавил кое-что непечатное.
 
Склеил бы я эту девушку. Да только гуляет она не с кем-нибудь, а с медведистым препом. А с медведистым препом зачем ссориться? Мне инвалидность не нужна.
 
А вот вам фотка медведистого препа. Надо же, в молодости он имел довольно интеллигентный облик. Не то что в моё время. В моё время он совсем омедведел. Кстати, преподаёт он там же, на семнадцатой кафедре. У нас в институте он прославился как борец за перестройку и защитник молодой демократии от красно-коричневых. Об этом я ещё расскажу поподробнее.
 
А вот и наш главный герой – Опарыш. И в юности он был таким же грязным и немытым, как при мне. Хотя нет, не таким: ведь при мне он стал старше в два с половиной раза, и значит, во столько же раз грязнее. А на фотке он ещё чистенький. Но черты лица знакомые: глупая деревенская физиономия, маленькие прищуренные глазки, оттопыренные уши и несмываемая улыбка. И стрижка под горшок.
 
Этакий Иванушка-дурачок. Балда. И костюм у Опарыша соответствующий – короткие тёмно-серые брюки и говнистый пиджачок коричневого цвета, делающий его похожим на то, чем он, в сущности, и является. Взять бы его за шкирку, запихнуть бы в стиральную машину да и выстирать с отбеливанием. Прямо в одежде. Кстати, среди студентов ходило такое поверье: поскольку Опарыш никогда не мылся, то он стал разносчиком всех инфекционных заболеваний, какие только есть. И хотя сам он не болеет этими инфекциями, но легко может заразить ими окружающих (точно так же, как кошка – переносчик глистов). Более того, в конце концов студенты пришли к выводу, что Опарыш может заразить любого человека любым вирусом по своему усмотрению: одного – пневмонией, другого – туберкулёзом, третьего – сифилисом и так далее. Неудивительно, что его боялись как огня. Ведь такой тип найдёт способ кому угодно испортить жизнь.
 
В общем, вы согласитесь со мной: Опарыш был самой знаменитой личностью в нашем вузе. Прославился он круто. Дай бог каждому.


 РЫЦАРЬ БЕЗ СТРАХА И УПРЁКА
 
 Теперь Опарыш стал своим среди завальных препов. Мало того: они сами признали его чемпионом. За расправу со студенткой Черногоровой он получил почётное прозвище Хуго Босс. Однако хорошие преподаватели, которые, несмотря ни на что, всегда составляли большинство в нашем институте, уже дали всем «научным работникам» презрительную кличку – Яйцеголовые. Это означало, что у них яйца размером с голову, а голова, в свою очередь, размером с яйца. Кстати, это словечко впоследствии появилось в Америке; но там «яйцеголовыми» называли всех учёных вообще. Очевидно, кто-то из наших препов бежал в Америку.
 
Закончив аспирантуру без особых проблем, Тучкин и Опарыш занялись преподавательской деятельностью. К этому моменту Опарыш уже гремел на весь институт. Студентки-второкурсницы обсуждали его между собой:

- Катя, ты видела Опарыша? Боже, как он воняет! Я с ним даже в один автобус не сяду.

- Маша, ну что ты такое говоришь?! Это всё несерьёзно, честное слово! Я с ним не только в автобус – я с ним даже в одну постель не лягу!

Легли! Причём сразу обе. Но больше всего Опарыш любил, конечно, шестикурсниц. Эти-то уже пять лет полных проучились. Им есть что терять: в случае отчисления – пять лет коту под хвост. Поэтому если по расписанию под Опарыша кидали шестой курс и, например, второй, то он предпочитал шестой. С ними договориться куда как проще.

А ещё Опарыш любил командировки, потому что ему нравилось быть в центре внимания. С этой точки зрения командировки полезны: везде бываешь, со всеми дружишь, все тебя знают. А когда работы уже закончены, тебя провожает на самолёт не х… в пальто, а сама заведующая лабораторией, из которой ты не вылезал трое суток без перерыва. Почётно!

Одно только плохо: голова-то у Опарыша как раньше не работала, так и теперь не работает. Но он и тут извернулся. Все научные загадки он решал с помощью вундеркинда Тучкина, а расплачивался за это исключительно натурой. И волки целы, и овцы сыты.

Подружились они – не разлей вода. Видя такую дружбу, завкафедрой назначил их вместе лабораторки у студентов принимать. После этого студентам ещё веселее стало. Если уж раньше было х…во, то теперь вообще – ЖОПА!!!
 
И потекли пацаны в армию косяками. И заплакали матери: не вернётся сынок домой. Как раз в это время вырос в армии новый зверь – дедовщина. Конечно, тогда ещё ситуация была намного лучше, чем, скажем, в восьмидесятые, но и тогда уже небольшая дедовщинка имела место. Только Опарышу с Тучкиным плевать на эти мелочи. Опарыш с Тучкиным научной работой заняты. И делают одно открытие за другим. В моё время на счету Опарыша было двадцать три изобретения, а Тучкин, рекордсмен кафедры, сделал уже тридцать восемь. То есть в этой сладкой парочке, как ни крути, самым умным был Тучкин. Хотя студентов он не умел заваливать так добротно, как Опарыш.
 
Чтобы вы не думали о моём герое совсем плохо, я должен отметить: Опарыш, опять-таки в союзе с Тучкиным, делал и настоящие научные изобретения. В частности, они разработали пару новых транзисторов (по одному на рыло), причём оба этих транзистора представляли собой совершенно новый тип электронных приборов, не имеющий аналогов за рубежом. Впрочем, такие грандиозные изобретения – не редкость для передовой советской науки. Достаточно вспомнить хотя бы лучший в мире автомобиль марки «Жигули». Кроме того, Опарыш и Тучкин сумели сделать вдвоём… нет, не детей, как вы подумали, а… новый цветной телевизор. Телевизор выглядел совсем как настоящий (разве что не работал, но это уже мелочи).
 
В общем, ребята очень удачно нашли друг друга. Без преувеличения можно сказать: это была идеальная пара. Ещё в молодости они прославились. Даже их внешний облик бросался в глаза. Но если Опарыш выглядел ходячей карикатурой, то Тучкин приковывал внимание окружающих по-другому: он отрастил бородку, слегка облысел и сразу получил прозвище Ленин. И ростом, и цветом волос, и телосложением он был неотличим от вождя мирового пролетариата.
 
Правда, официальная наука не оценила наших героев по заслугам. До конца жизни Опарыш так и не стал профессором, а Тучкин… Тучкин пока тоже не стал. Но ещё может стать. С Опарышем хуже: он ведь уже скончался, а значит, профессором ему не быть.

………………………………………………………………………………………………………
 
Завкафедрой не переставал восхищаться матёрой работой своих молодых сотрудников. Между прочим, Тучкин время от времени проявлял милосердие и давал послабление студентам; зато Опарыш не знал пощады. На втором году своей преподавательской деятельности он отличился так, что стал героем года в нашем институте. Этот случай ещё долго был у всех на устах.
 
Студент Иванов пришёл спихивать первую лабораторную работу в седьмой раз. Предыдущие шесть попыток увенчались неуспехом. Теперь Иванов приготовился серьёзно и постарался всё выучить.
 
Опарыш быстро пробежал глазами отчёт и сказал:

- На такой бумаге отчёты не пишут. Ишь, чего придумал! Взял рулон бумаги, порезал на листы… Мы что тут, сахаром торгуем? Переделать.

«Ё… твою мать!!! Шесть раз я приносил этот отчёт, а он ничего не сказал! На седьмой раз дое…лся. Убью пидора!»

Если бы Иванов ушёл домой, ничего бы и не случилось. Но уйти он не успел. Он уже застёгивал сумку, как вдруг Опарыш сказал:

- Ладно, подождите. Может, вы хорошо подготовились. На первый раз я прощаю вам такое оформление. Давайте-ка я задам вопрос…

Какой вопрос он ему задал, я не помню, потому что элементную базу РЭА всё-таки уже подзабыл. Помню, что вопрос был фундаментальный и касался вакуумного диода. Иванов, не будь дурак, сел подальше от Опарыша, спрятал учебник под партой и списал на три страницы рукописного текста. Затем пошёл обратно и, пробившись через массу народа (на занятиях студенты обседали Опарыша, как мухи – кусок говна), показал исписанный листок бумаги. Опарыш просмотрел листок и сказал:

- Понятно. Теперь уточните вот это. Почему?

- Хорошо, - ответил Иванов и встал, но Опарыш остановил его:

- А что это вы всё время бегаете туда и обратно? У нас, Иванов, списывать не принято! Отвечайте здесь.

Иванов сел на место, и его чуть не вырвало. Пока он стоял, какой-то студент пододвинул его стул поближе к Опарышу, и теперь в нос Иванову ударил ни с чем не сравнимый аромат немытого тела. Отодвинуться он не смог: тот студент уже поставил на освободившееся место свой стул. Конечно, он сделал всё это не со зла, но сейчас Иванову угрожала реальная опасность задохнуться.

Пытаясь перебороть приступ тошноты, он попробовал вспомнить ответ на дополнительный вопрос, но, разумеется, неудачно: Опарыш был профессионалом и вовсе не собирался с ним шутить. Сами понимаете, если бы Майк Тайсон или Карелин давали послабление своим противникам, они бы ничего не добились в спорте. Так и тут.

Иванов быстро накатал записку и перекинул её товарищу. В записке было сказано:
 
«Вася, помоги!!! Почему вот эта зависимость напряжения от мощности нелинейна?» - и там же пририсован график.
 
В течение следующего часа Иванов пытался изобразить бурную деятельность. Он писал какую-то ахинею, пояснял её наглядными картинками и каждую минуту бросал свирепый взгляд в сторону. Там, весь в тетрадях и учебниках, сидел верный Вася и тихо ох@евал. Наконец он чиркнул несколько слов на бумажке и перебросил её Иванову.
 
Иванов с надеждой раскрыл бумажку и прочитал:
 
«В лекциях этого нет и в учебниках тоже».
 
Иванов снова отправил Васе записку:
 
«А что мне теперь делать-то?!!?»
 
Через полминуты пришёл ответ:
 
«Собирай ложку, кружку, запасные трусы и дуй в военкомат».
 
Иванов понял, что надо действовать наудачу. Он взял чистый листок бумаги, снова изобразил тот самый злополучный график и обратился к Опарышу:

- Вячеслав Васильевич, я вспомнил ответ. Эта характеристика нелинейна потому, что…

Он объяснял долго и сбивчиво. Маринка Туманова дотянулась до него и больно ткнула кулаком в бок. Жест трактовался однозначно: «Не болтай чушь».

Опарыш начал проявлять признаки нетерпения. Вдруг он покраснел лицом и заёрзал на стуле. Потом сдавленным голосом сказал:

- Ладно, давайте ваш отчёт.

Иванов растерянно захлопал глазами. Невероятно! Он угадал!! Он ответил!!!

Дрожащей рукой он взял отчёт и протянул Опарышу. Опарыш схватил отчёт, пукнул так, что стены задрожали, и пулей вылетел из лаборатории.

Студенты быстро эвакуировались подальше от преподавательского места, чтобы не дышать отравленным воздухом. Иванов гордо собрал вещички и, не торопясь, прошёлся по кабинету. Около Маринки он задержался и ласково шепнул ей на ушко: «Сама дура». Потом направился к двери.

- Слушай, подожди, не уходи! – взмолился Вася. – Помоги мне!

- Запросто. В чём проблема?

Он сел рядом и прочитал вопрос.

- В учебниках нет? Ладно, включим дедукцию. По-моему, дело в том, что…

С видом учёного профессора он излагал свои дедуктивные выводы, а Вася старательно записывал. Вдруг вернулся Опарыш. Он подошёл прямиком к Иванову и негромко, но зловеще произнёс:

- Послушайте, Иванов, так дальше продолжаться не может. Если вы ещё раз скажете мне такую чушь, вас тут же отчислят. От вашей ахинеи у меня уши вянут! Будете пересдавать первую работу в следующий раз. А сейчас уходите отсюда и не мешайте более умным товарищам.

Он прошествовал дальше и уселся на своё место. Обескураженный Иванов кинулся за ним.

- Вячеслав Васильевич, вы сказали «пересдавать первую работу». Но ведь я её уже сдал!

- Вы что, смеётесь? С вашими знаниями об этом даже мечтать не стоит!

- Да вы же сами приняли у меня отчёт!

- Какой отчёт? Никакого отчёта я у вас не принимал.

- Принимали!

- Нет, не принимал!

- Вячеслав Васильевич, где мой отчёт?!

- Я-то откуда знаю?

- Ну как же… Да вы что… О, господи!

- А что вы так разволновались? Подумаешь, отчёт потерялся! Новый напишете.
 
Иванов схватился за голову и выбежал в коридор. Он не мог осмыслить происходящее. Он уже сталкивался с завальными препами, но все они действовали более-менее предсказуемо. Здесь же события развивались вне всякой логики.
 
Иванов вышел на лестницу и там столкнулся с приятелем.

- Привет, Коля.

- Привет. Чего такой грустный?

- Да как же: Опарыш, зал…а недоё…ная, мой отчёт потерял!

- Твой отчёт?! Ха-ха-ха-ха-ха!

- Чего смеёшься? Что-нибудь видел?

- А как же! Пятнадцать минут назад Опарыш с какими-то бумажками пулей промчался мимо меня и заперся в этом туалете…

- Как! В женском?!

- Значит, невтерпёж было! Во-от, а пять минут назад он вышел оттуда и снова прошёл мимо меня, но уже без бумажек.

- А что это за бумажки, ты не рассмотрел?

- Рассмотрел. Белые такие, но нестандартные. Они, наверно, от рулона отрезаны, потому что всё время скручиваются. И все они были исписаны почерком, похожим на твой! Эй, ты чего?

Но Иванов уже не слышал товарища: потрясение оказалось слишком сильным для хрупкой студенческой психики. Он сел на корточки, вцепился руками в волосы и дико захохотал.

Назавтра его отвезли в дурдом.

………………………………………………………………………………………………………
 
Разумеется, студенты не могли бесконечно терпеть такие издевательства. Вскоре они решили устранить Опарыша. Близилась очередная сессия, и надо было убирать его как можно скорее, чтобы самим остаться в институте.
 
Возник обширный заговор, в котором принимали участие студенты нескольких групп – и со второго факультета, и с четвёртого, и даже с восьмого, хотя там долгое время учились почти одни отличники. Они собрались на чердаке второго корпуса и сообща разработали план боевых действий, после чего провели грандиозную пьянку в честь начала революции.
 
Примерно через неделю в деканат пришла телега на Опарыша: один из студентов жаловался, что его слишком сильно заваливают.

- Это не дело, - рассердился декан. – Назначаю комиссию из двух человек, и пусть они разберутся.

Студент явился на комиссию и обалдел. Комиссия состояла из двух человек – Опарыша и Тучкина.

- Ну ладно, - сказал Тучкин, - вы тут разбирайтесь, а я пойду погуляю.
 
У студента отвисла челюсть: он остался один на один с Опарышем. Опарыш вынул из кармана телегу.

- Ты что, самый умный? Ещё раз такое повторится – в армии сдохнешь, как ублюдок. Забери свою телегу!

Студент машинально протянул руку и взял своё донесение.

- А теперь пошёл вон отсюда!

Студент молча вышел, а декану было доложено, что «комиссия не обнаружила нарушений в преподавательской деятельности Апарина В. В.». Тогда заговорщики перешли к более радикальным мерам.
 
Несколько раз Опарышу устроили мордобой. Потом один из пацанов сорвал ему научную работу, похитив у него из-под носа трёх шестикурсниц. Опарыш боялся войти в лабораторию: студенты укрепляли над дверью табуретку, и она с грохотом падала на голову любимому преподавателю. Наконец какой-то мастер сконструировал шумовую мину и установил её в кабинете. Она сработала именно в тот момент, когда Опарыш взялся принимать экзамен у одной студентки. Приём экзамена чуть не закончился катастрофой: испугавшись оглушительного взрыва, девица стиснула зубы и едва не откусила самую главную часть Опарыша. Следующие две недели он не мог даже смотреть на девушек, не то что экзамены у них принимать.
 
После этого случая Опарыш впал в депрессию. Казалось, у него остаётся только два выхода: или начать относиться к студентам по-человечески, или уволиться из института. Первое, разумеется, было невозможно, и студенты ждали, что со дня на день он сменит работу. Но он держался! В эти критические дни его мощно поддерживал Тучкин:
 
- Не сдавайся, Опарыш! Родина тебя не забудет! Ты смотри, как они задёргались, сволочи! Молодец! Так держать!
 
И тогда заговорщики поняли, что устранить Опарыша можно только одним путём: отправив его в больницу на всю сессию.

- Раз он не понимает по-хорошему, - сказал главный организатор, студент Карасёв, - надо накостылять ему так, чтобы из больницы он вышел где-нибудь в августе. Давайте сделаем это завтра: чем скорее, тем лучше. Собираемся все вместе, чтобы ни одна сука не искала между нами стрелочника, если нас заловят. Для маскировки пусть каждый оденет на морду чулок или там шапочку какую-нибудь. Самое главное – не жалейте засранца!

………………………………………………………………………………………………………
 
На следующий день Опарыш собрался впервые за две недели приступить к научной работе. Он заперся в лаборатории с какой-то девицей-третьекурсницей и велел ей ложиться на стол. С рассеянностью, достойной великого учёного, он начал раздеваться, но сорвался на полпути и набросился на девицу; при этом он оказался полностью раздет по пояс снизу. То есть он снял туфли, носки, брюки и трусы, но остался в рубашке, в пиджаке и при галстуке. В таком виде он и занялся научной работой.
 
Минут через пять раздался тяжёлый удар в дверь и пьяный рык:

- Опарыш, выходи! Выходи, мать твою в задницу!!!

Кажется, в лаборатории раздался тихий вспрыск. Или послышалось?

- Открой, б…дь, всё равно достанем! – проорал тот же голос.

- Вылезай, падла! – завопил другой студент. – Щас п…дюлики будешь получать!

Не получив ответа, заговорщики стали дубасить ногами в дверь. Опарыш оторвался от девицы, надел свои широкие семейные трусы и бросился к окну, на ходу натягивая штаны; впопыхах он бросил на произвол судьбы свои новенькие туфли вместе с носками. На улице стояла тёплая, солнечная погода, как и положено в конце мая. Опарыш открыл окно и перевалился через подоконник.

- А как же я? – захныкала перепуганная девица.

- Как хочешь! – злобно прошипел Опарыш и начал спускаться.

Понимая, что дверь долго не выдержит, он торопился. Лаборатория находилась на втором этаже. Опарыш немного повисел на руках, держась за подоконник. Потом собрал волю в кулак и… прыгнул!
 
В ту же секунду дверь с треском рухнула внутрь кабинета, и в лабораторию ворвались сразу человек пятнадцать студентов. Их физиономии были надёжно скрыты напяленными на голову чулками, так что девица не узнала никого из них.

- Ах ты сучка! – рявкнул на неё Карасёв. – Эротики захотелось? Ну-ка отжарьте её, пацаны! Устроим ей субботник!

Студентка не успела даже дёрнуться, как её разложили на столе и отымели во все дыры.

- Что, стерва, не вкусно? Ничего-о, это ещё только начало! Мы и Опарышу твоему то же самое устроим!

А под окном находился резервный отряд из двух студентов с мопедом. Они были поставлены для того, чтобы отрезать противнику путь к отступлению. И действительно: только раздался грохот падающей двери, как один из них уже держал за штаны трепещущего Опарыша.

- Вась, гляди, какой красавец, а? Ну-ка бей его, а я подержу!

Вслед за этим произошло нечто феерическое. Одним изящным движением Опарыш выпрыгнул из штанов и бросился наутёк.

- Ах ты пидор ё…й! Держи его, Вася!

Второй студент, находившийся сбоку, кинулся наперерез врагу и сделал прыжок, достойный великого Льва Яшина. Он хотел обхватить Опарыша поперёк туловища и свалить на бегу, но чуть-чуть не дотянулся и вместо этого мощным рывком сдёрнул с него трусы. Понимая, что промедление смерти подобно, Опарыш не стал заботиться о сохранности своего гардероба, а выскочил из трусов и дал тягу.

- Вот падла!!! За ним!

Студенты прыгнули на мопед и устремились в погоню.

………………………………………………………………………………………………………
 
Тучкин собирался домой. Последнюю лекцию он отбарабанил десять минут назад, так что можно было идти. Но перед уходом он решил выпить чаю. Сейчас Тучкин сидел на кафедре и, опустив в кружку кипятильник, ждал, когда вода закипит.
 
Он смотрел в окно со второго этажа, и мысли его были легки и приятны – настолько приятны, что даже брюки оттопырились. Если бы кто-нибудь вошёл на кафедру, Тучкину, наверно, стало бы неловко. Он представлял себе соблазнительную фигурку Опарыша в разных положениях. Каково же было удивление Тучкина, когда она (в смысле, фигурка) и в самом деле появилась в поле его зрения! Вывернув из-за угла, она пробежала под окнами института и с невероятной скоростью помчалась по улице Ленсовета в южном направлении. При этом зоркий глаз Тучкина отметил, что она полностью раздета по пояс снизу.

- Помогите!!! Помогите!!! – кричала она.

Тучкин густо покраснел и мощным потоком излился прямо в штаны. Тогда он покраснел ещё больше и кинулся в туалет, пока никто не заметил.

Между тем из-за угла, ненамного отставая от Опарыша, выехал мопед с двумя студентами на борту и погнался следом. Террористы неслись прямо по тротуару, не обращая внимания ни на кого, кроме полуобнажённой фигурки впереди. Прохожие в панике разбегались в разные стороны, испуганные не столько мопедом, сколько непрекращающимся потоком студенческого мата, заглушавшим даже шум двигателя.

- Поднажми, Васёк! Уйдёт, б…дь!

- Не ссы, прорвёмся! От меня не уйдёт! Я водила опытный: он у меня уже сорок девятым будет!
 
Студенты приблизились к Опарышу на десять шагов. Тогда он ещё прибавил ходу, и расстояние между ним и мопедом перестало сокращаться.
 
Ух, какая это была гонка! Вы видели когда-нибудь, как бегает Опарыш? Нет? Значит, вы много потеряли. Только очень близкие люди знают секрет Опарыша: на физкультуре он бегал хреново, но зато если его хорошенько напугать, он может получить первый разряд на любой дистанции. А бегает он как страус: абсолютно та же техника, разве что ножки покороче.

- Давай, Васёк, давай! Упустим – п…ц тогда!

- Спокуха! Щас я ему в задницу въеду!

И какой же русский не любит быстрой езды!

Расстояние снова стало сокращаться. Опарыш в три прыжка пересёк Авиационную улицу и помчался дальше. Студенты не отставали. Вокруг проплывал новейший спальный район того времени. Впереди с бешеной скоростью мелькали кривые волосатые ноги ослепительной красоты…
 
Эх, жалко я тогда ещё не родился: мне бы поучаствовать в этой гонке! От меня бы он, гад, точно не ушёл.
 
Опарыш заметил впереди трамвай и свернул на проезжую часть. Мопед тут же свернул вслед за ним. Трамвай проехал мимо Дворца Советов и немного погодя остановился.

- Стойте!!! Стойте!!! – истошно закричал Опарыш, делая гигантские прыжки.

- Врёшь, сука, не уйдёшь!
 
Словно издеваясь над Опарышем, трамвай подпустил его метров на десять, захлопнул двери и не торопясь отъехал.

- Куда же вы?! – плачущим голосом вопил несчастный, поравнявшись с трамваем и на бегу колотя в дверь.

- Что, ублюдок, допрыгался? – заорал Васёк. - Мы из тебя мокрое место сделаем!
 
Переполненный трамвай ехал сначала медленно, но потом водила заметил какого-то ненормального без штанов и прибавил ходу. Трамвай перегнал Опарыша и стал потихоньку удаляться.

- Что вы делаете?! Остановитесь!

Опарыш еле дышал, а постоянные крики о помощи сбили ему дыхалку ещё сильнее. Мопед висел у него на хвосте. На бегу Опарыш лихорадочно вспоминал предсмертную молитву.

«Отче наш… иже еси на небеси… да святится имя твое… да пребудет царствие твое… Бля, как там дальше? Не помню… Забыл. Забыл, ё… твою мать! Безбожником сдохну!!!»

- А-а-а-а-а!!! – вырвалось из глотки.

- Ха-ха-ха-ха-ха!

Студенты откровенно издевались над Опарышем. Они чувствовали, что дичь изнемогает.
 
«Сейчас раздавят… сейчас раздавят… Вот сейчас…»
 
Опарыш с трудом держался на ногах, но отчаяние прибавило ему сил. Он почти не отставал от трамвая. Вот уже трамвай стал тормозить, подъезжая к остановке. Вот открылись двери…

- Дави его, Васёк!

- Урра-а-а!!!

Видя, что жертва теряет скорость, пацаны дружно заорали от восторга. Ещё немного – и жирная трясущаяся задница, оттянутая громадными яйцами, с хрустом попадёт под колёса.
 
Собрав все силы, Опарыш сделал последний прыжок. Студентам не хватило каких-то десяти сантиметров. Опарыш вскочил на подножку…
 
… и двери захлопнулись за ним.
 
Мопед на полной скорости промчался дальше.

- Впра…а-а-а!

Увлёкшись преследованием, террористы забыли отвернуть вправо и проехали впритирку с трамваем. От толчка они не удержались в седле и вместе с мопедом рухнули.

Бу-у-ум!!!

Всё, ребята. Приговор вам уже подписан…

………………………………………………………………………………………………………
 
Когда студенты очнулись, трамвай с бесценной добычей на борту уходил в сторону мясокомбината. Может, ещё можно догнать, а?!

- Вставай, чего разлёгся! Поехали.

Мопед не заводился. Васёк с матюгами опустился на асфальт.

- Что же теперь будет, а? – спросил его товарищ.

- Что будет, что будет… Научная работа, вот что!

………………………………………………………………………………………………………
 
Опарыш расположился на задней площадке. Его шатало из стороны в сторону. Пот стекал с него ручьями, дыхалка почти не работала.
 
«А всё-таки я их сделал… Я – лучший!»
 
Тут он заметил, что все пассажиры смотрят на него как-то странно. Проследив направление их взглядов, он спохватился и заслонил это место руками. Да разве такую штуку закроешь двумя ладошками?

………………………………………………………………………………………………………
 
И вот тут мне придётся прервать свой рассказ.
 
Дело в том, что я совсем забыл отметить одну важную деталь. Как уже было сказано, пацаны решили замаскироваться, чтобы их не узнали. И они действительно замаскировались. Между прочим, даже девица в лаборатории не смогла определить, кто её пекнул. Правда, она всё равно никому не пожаловалась: ей было приятно.
 
Но! Те двое студентов, которые гнались за Опарышем на мопеде, по своему природному раздолбайству называли друг друга по имени. Последствия оказались катастрофическими: Опарыш услышал их переговоры. Он хорошо запомнил, что одного из самых опасных врагов зовут Вася. Пацанов с таким именем в нашем вузе можно было пересчитать по пальцам. На следующий день, когда террористы, протрезвев после вчерашнего (они отмечали проваленную гонку и сломанный мопед), спокойно приехали в институт, их появление вызвало настоящий переполох. Причину этого переполоха они никак не могли уразуметь, пока их не сцапали непонятно откуда взявшиеся менты. Прямо из института преступников повезли в участок.
 
Поскольку ребята плохо соображали с похмелюги, то допрос продолжался долго. Но когда первому студенту сломали два ребра, а второму – три, пацаны тут же проявили гражданскую сознательность и раскололись. В результате у легавых появился полный список заговорщиков, который был без промедления отправлен ректору.
 
И началась расправа…

………………………………………………………………………………………………………
 
Ректор не выдержал и заткнул уши.
 
«Что же они все так галдят? – тоскливо подумал он. – Прям как на похоронах товарища Сталина».
 
До его слуха доносились отчаянные вопли:

- Пожалуйста, не отчисляйте нас! Честное слово, мы исправимся!

- Я не виноват! Это всё он придумал!

- Я не хочу в армию! Я… я не хочу умирать! Я слишком молод, чтобы умереть!

- Я больше не бу-у-ду!!!

Решительным жестом ректор выдернул пальцы из ушей.
 
- Тихо!! – закричал он и врезал кулаком по столу. – Опарыш, ты потерпевший. Твоё мнение?
 
Опарыш, не торопясь, вышел из-за спины ректора. Гордо вздёрнул подбородок, провёл большим пальцем поперёк горла и кратенько пояснил:
 
- Смерть.
 
Студенты – все как один – в ужасе упали на колени:

- Пощадите! Мы же просто хотели пошутить! Пожалуйста!!!

Ректор без лишних слов распахнул дверь и выглянул в коридор:

- Товарищ майор, приступайте.
 
В кабинет ворвался наряд милиции. Плачущих студентов заковали в наручники. За шкирку, как баранов, их поднимали с колен и гнали на улицу. Там уже стоял заранее приготовленный автобус.
 
Когда все студенты были размещены в автобусе, майор запрыгнул на подножку и сказал шофёру:

- В военкомат.
 
Автобус тронулся. Из открытых окон неслись громкие всхлипы, высовывались головы пацанов. Какая-то женщина в ужасе закрыла лицо руками и отвернулась к стене: двадцать пять лет назад примерно такая же душегубка увозила её мужа в Освенцим, откуда он так и не вернулся…

………………………………………………………………………………………………………
 
Опарыш и ректор хлопнули друг друга по рукам.

- Спасибо, - удовлетворённо выдохнул Опарыш.

- Ящик водки с тебя! – строго ответил ректор.

………………………………………………………………………………………………………
 
Как видите, жизнь Опарыша действительно богата приключениями. По этому показателю ему мог бы позавидовать даже Василий Иваныч. Впрочем, если сравнить количество анекдотов про того и про другого, то и тут – вы не поверите! - Опарыш был впереди. После заговора студентов он некоторое время жил спокойно, поскольку связываться с ним теперь боялись. Но затем непредсказуемая судьба назначила ему новое испытание.
 
Дело в том, что большую часть жизни он сражался на два фронта. Главный фронт – это, разумеется, война со студентами. С другой стороны, институтские препы были обязаны вносить свой вклад и в холодную войну (с Америкой). Опарыш преуспел и тут. Более того: лично для него эта холодная война в конце концов стала самой что ни на есть горячей. В начале повести я уже отметил, что он герой-фронтовик – настало время об этом рассказать!
 


 ВЬЕТНАМ

 Опарыш очень любил поболтать на экзаменах. Делалось это исключительно для того, чтобы студенты потеряли бдительность, наговорили глупостей и провалили экзамен. Причём все студенты сходятся в одном: больше всего он любил разговоры на военную тему. За что и получил прозвище «Пёс войны».
 
Карикатурная внешность Опарыша не могла остаться незамеченной, поэтому студенты решили, что в действительности он не воевал. Куда уж ему!
 
Но это как раз тот случай, когда общественное мнение заблуждается. Знайте все: Опарыш на самом деле принимал участие в военных действиях. Это человек огромного мужества и храбрости, настоящий герой. Ветеран!
 
Правда, он не говорит о своём ЛИЧНОМ участии в войне – но только потому, что нельзя. Ведь он участвовал в секретной операции, о которой знать не положено. И хотя о ней знаю я, но только благодаря раздолбайству наших спецслужб.
 
А дело было так.

………………………………………………………………………………………………………
 
В феврале 1969 года Опарыш занимался ответственной работой: он готовил шестикурсниц к защите диплома. Вообще-то его об этом никто не просил, но все студентки пребывали в полной уверенности, что без него не обойтись. Поскольку он сам так говорил.
 
- С моей помощью, - говорил он, - любая из вас может стать профессором. Надо только почаще заниматься научной работой.
 
Вот и сегодня он решил заняться с одной лахудрой. Сроки поджимали: диплом ей надо было спихивать уже через два дня. С уверенным видом Опарыш явился к ней на квартиру.
 
Дверь открыла бабушка.
 
- Здравствуйте, - сказал ей Опарыш. – Я – профессор, пришёл заниматься научной работой с вашей внучкой. Мы будем в комнате. К нам не заходить и никого не пускать, иначе все опыты сорвутся.

Строго говоря, Опарыш приходил сюда уже десятый раз, но у бабушки был склероз, и она всех забывала. Вот и приходилось каждый раз инструктировать её заново.
 
Опарыш закрылся в комнате. Девица уже ждала его там, накрашенная, как новая скамейка, и с сигаретой в зубах (эх, девушки, девушки! Когда же вы наконец перестанете курить! ну что за херня такая!). Началась учёная беседа.

- Здравствуйте. Сегодня мы с вами поговорим о работе биполярного транзистора. Сейчас я вам его покажу.

- О-о-о… Вот это транзистор! Сантиметров на тридцать потянет.

- Ну так чего же вы ждёте? Давайте подключим его как показано на схеме…

Разговор проходил громко и отчётливо, чтобы бабушка, имевшая обыкновение подслушивать за дверью, не подняла тревогу. Когда схема подключения транзистора была собрана, кровать громко застонала и продолжала периодически издавать одинаковые скрипящие звуки. Эта чудесная музыка сопровождалась радостными возгласами Опарыша:

- Работает! Работает!

«Учёные – они как дети, - подумала бабушка. – Ни о чём не думают, кроме своей науки».

И тут раздался звонок в дверь…

………………………………………………………………………………………………………
 
На пороге стояли два чувака в форме (но бабушка из-за своего старческого маразма не смогла определить, к какой службе они принадлежат). Один из них был капитан, второй – майор.

- Вам кого? – спросила бабушка.

- Опарыш здесь? – грозно прорычал майор.

- Блатные к нам не ходят, - с достоинством ответила бабушка. – А вы, собственно, кто такие будете? Из угрозыска?

- Мы – военные! – сказал майор. – Нам нужен Опарыш.

- Его здесь нет.

- Вы, наверно, не поняли, - заговорил капитан. – Опарыш – это профессор такой. Он, знаете, такой маленький, плюгавенький…

- Профессор?

- Профессор.

- Да есть у нас профессор! Чего вы мне мозги-то е…те?

От таких оборотов военные малость оторопели, а бабушка решительным шагом подошла к двери (склероз, понимаете ли!) и распахнула её.

Дивное зрелище открылось перед ними. Опарыш навалился на шестикурсницу и с неистовой силой втыкал в неё тот прибор, который был условно обозначен как транзистор.

Раздался грохот – это бабушка упала в обморок.

- Отставить! – громовым голосом проревел майор, чтобы разом прекратить научную работу. – Поедешь с нами! Немедленно! На сборы – одна минута!

- Щас, разбежался! – бесстрашно ответил Опарыш, не прекращая своих экспериментов. – И вообще, х…ли вы тут делаете? Стучаться надо!

- Запираться надо! – в тон ему произнёс майор. – Ну-ка, капитан, помоги мне!

Они закатали рукава и дружно перешагнули через бабушку, не обращая на неё ни малейшего внимания. Затем схватили Опарыша и одним рывком выдернули из шестикурсницы. При этом он изо всех сил вырывался и делал судорожные движения, пытаясь всё-таки кончить.

- Отпустите, мать вашу! – заорала шестикурсница. – Вы что, не видите – я диплом защищаю!

- Как вы смеете! – кричал Опарыш. – Мы проводим научные опыты! Это же издевательство!

Никого не слушая, военные протащили Опарыша по квартире, собирая по пути его шмотки, разбросанные на полу. Когда они покинули квартиру, майор остановился и сунул Опарышу элегантные трусики.

- Одевайся, срамник!

- Вы что, обалдели? Это же не мои! Это женские!!!

- А, извини, тогда вот эти.

Между тем шестикурсница, потихоньку приходя в себя после бурных опытов, заметила, что бабка лежит без движения, а из-под головы у неё медленно вытекает струйка крови вперемешку с мозгами.

- А-а-а-а-а!!! – дико завизжала студентка.

- Что это с ней? – испугался Опарыш, услышав вопль из-за двери.

- Трусы потеряла, - предположил капитан.

Опарыш одевался непозволительно долго, и военные решили ему помочь. Капитан расправил штаны и держал их на весу, а майор одним махом втиснул в них Опарыша.

- Вперёд! Быстрее!

Опарыша спустили вниз по лестнице, запихнули в машину («воронок» или «козелок»? – пытался сообразить он) и повезли прямиком в институт. По пути он успел кое-как одеться. Выгрузив из машины, его под ручки (как пьяного Буховича) доставили на двадцать пятую кафедру. Никого из препов там сейчас не было, а за столом сидел незнакомый полковник и курил.

- Это и есть Опарыш? – спросил он.

- Так точно! – ответил майор.

- Тогда выйдите, мужики, а я с ним поговорю. Садитесь, Вячеслав Васильевич.

Опарыш сел.

- Фамилию свою я называть не буду, - сказал полковник. – Всё равно она вам ни к чему. Для вас я полковник Иванов. Так вот, уважаемый, недавно наша воинская часть получила экспериментальную антенную систему, сконструированную в этом институте. Затем мы подверглись нападению диверсанта. Он… точнее, она… вывела систему из строя. К счастью, больше она ничего сломать не успела: мы её поймали. Но поскольку нам не удалось починить антенну своими силами, мы вынуждены обратиться к вам.

Опарыш, который до этого дрожал от страха (очень уж решительно его сюда доставили!), перестал напрягаться и облегчённо вздохнул.

- Так в чём дело? Несите её сюда, и я мигом починю.

- Это невозможно, - возразил полковник. – Ваша антенная система весит пятнадцать тонн, мы её на тягаче перевозим. Странно, что вы сами этого не знаете. Выход один: вам придётся выехать на место и починить всё что надо.

- Далеко ехать-то?

- Да нет, не очень. Десять часов езды…

- Ну, это ещё недалеко. На чём поедем-то, на поезде или на машине?

- … на самолёте. Вьетнам, Северный Вьетнам.

У Опарыша отвисла челюсть.

- Это что же получается: я… должен… во Вьетнам?

- Да, и прямо сейчас. Вместе со мной.

- А почему именно я? Мы её проектировали всей кафедрой. Пусть лучше Тучкин…

- Завкафедрой выбрал вас.

Положение становилось опасным. Кто бы мог подумать, что Опарыш, сотнями отправлявший студентов в армию, сам сделается «пушечным мясом»! Нетрудно догадаться, в какой ужас он пришёл. Правда, вы помните, что в шестнадцать лет ему не терпелось с кем-нибудь повоевать, но с тех пор он очень изменился: повзрослел, поумнел… Словом – зажрался.

На фоне этого потрясения Опарыш совсем забыл свои прежние страхи. Хотя ещё минуту назад его волновало другое: что он первый раз поедет в командировку без Тучкина и прочих вундеркиндов. Ведь Опарыш был инженером очень средних способностей, а все ответственные работы за него выполнял Тучкин. Как бы не облажаться!

Но теперь, понимая, что от военных ему не спастись, наш герой собрал волю в кулак и придал своему лицу выражение напускной бодрости. Умирать, так с музыкой, гордо подумал он и стал обговаривать важнейшие детали командировки.

- А как там с научной работой? – поинтересовался он.

- С этим сложностей не будет, - успокоил его полковник. – Я давно общаюсь с учёными и знаю все ваши прихоти. Научную работу я вам гарантирую. Мы захватили в плен ту самую американскую террористку, которая похерила вашу систему. Здоровеннейшая бабища, украсит любую кровать, если только не продавит. Наши узкоглазые друзья-вьетконговцы хотят запытать её до смерти, но, если она вам понравится, то мы её помилуем и быстро, безо всякого мучительства, расстреляем.

- О кей, - согласился Опарыш. – Я готов!

………………………………………………………………………………………………………

 До Вьетнама они долетели без проблем.
 
Первое, что бросилось в глаза Опарышу, - это внешний облик вьетнамцев, очень похожих на него самого. Маленькие, хрупкие, с хитро прищуренными глазами – вот только выражение лица чуточку поумнее, чем у Опарыша. И ещё цвет кожи другой: климат-то здесь более жаркий, чем в Питере. Загорай сколько хочешь. Опарыш вышел из самолёта в пальто и в шапке-ушанке, но пришлось сразу снять и то и другое. Подумав, он стянул с себя и свитер.

- Жарко здесь, - сказал он полковнику. – Позагораю недельку – стану точь-в-точь как они!

Кто-то из военных принял у него одежду. В отличие от капитана и майора, сцапавших его в Питере, здешние вояки относились к нему с большим уважением. Опарыш горделиво расправил плечи.

- Пошли в тюрьму, - приказным тоном произнёс он.

- В смысле? – не понял полковник.

- Ну… в тюрьму! Научной работой заниматься. Где эта бабища?

- А-а-а, понятно. Сейчас организуем.

Он отдал какое-то распоряжение на вьетнамском, и пять человек сразу кинулись исполнять.

- Следуйте за мной, - сказал полковник и зашагал по тропинке.

В сопровождении свиты из нескольких офицеров они прошли военный городок и углубились в джунгли. Через десять минут перед ними открылось одноэтажное бамбуковое строение.

- Заходите, товарищ профессор, - распахнул дверь один из военных. – Всё уже приготовлено.

Опарыш вошёл в тюрьму и в первой же камере увидел здоровенную бабищу голливудской красоты, на голову выше его и полностью обнажённую. Она была прикована цепями к стенам за руки и за ноги. Эстетическое зрелище портила только грязная тряпка, торчавшая изо рта.

- Что за издевательство над человеком?! – возмутился Опарыш. – Немедленно достаньте эту тряпку.

Достали. Девушка тут же произнесла длинную английскую фразу, в которую вставила пару крепких выражений на русском и слово «Опарищ-щ».

- Ничего себе! – удивился полковник. – Она вас знает?!

- Нет-нет, что вы! – замахал руками Опарыш. – Это у неё интуиция сработала. Зрительный образ!

Вопрос остался открытым. Опарыш не обратил внимания, что один из местных вояк, майор-контрразведчик, не спускает с него глаз. Сейчас его волновало другое.

- Принесите мне скамеечку, - приказал он. – Иначе я не достану.

Через полминуты скамеечка была доставлена в камеру. Опарыш повертел её в руках и довольно хмыкнул.

- Теперь выйдите отсюда, а то я стесняюсь.

Военные удалились и закрыли за собой дверь.

Опарыш и тётка остались вдвоём. Они изучающе смотрели друг на друга. Опарыш заговорил первым.

- Оказывается, мы друг друга знаем, - сказал он. – Значит, это вас подкладывали под меня в Казахстане? Хорошая командировочка была… Но вы не думайте, что я вам чем-то помогу. Я – хомо советикус, и у меня есть одна заветная мечта – натянуть всю вашу ё…ную Америку. Начиная с тебя!

…Тётка кричала и вырывалась изо всех сил. Но, поскольку она была скована по рукам и ногам, отбиться от назойливого кавалера ей не удалось. Скамейка угрожающе скрипела и раскачивалась под ногами Опарыша, как корабль в бурю. Он решил испробовать девицу и спереди и сзади. Только орального секса побоялся: ещё откусит, сучка!

- Я… тебе… покажу… научную… работу! – яростно шипел Опарыш, насаживая тётку на хер. – Мы скоро… всю Америку… вот так вот… натянем! Ленин жив, понятно?

Столпившиеся за дверью военные слышали истошные женские вопли. Потом их перекрыл мощный рёв: «Бл-л-ля-а-а-дь!!!» Минуты через три Опарыш вывалился из камеры, на ходу застёгивая штаны.

- Ну как, понравилась? – спросил полковник.

- Понравилась. Можете расстреливать.

- Ладно. Пойдёмте антенну чинить.

Несколько вьетнамцев ворвались в камеру. Залп – и тётка повисла на цепях.

- Так ей и надо! – заржал Опарыш и вышел на улицу.

………………………………………………………………………………………………………
 
Они отправились назад в военный городок.

- А что, - спросил Опарыш, - вы эту б… допросили?

- Допросили.

- И что она сказала?

- Сказала, что отломила какую-то деталюшечку. А какую именно – она не смогла объяснить. Наверно, в технике не разбирается.

- Надо было устроить ей допрос с пристрастием.

- Не держите нас за дураков! – обиделся полковник. – Мы были вынуждены допросить её с пристрастием, чтобы она хоть что-то сказала! Перед этим она вообще молчала как рыба.

- Не всё так просто! – с умным видом произнёс Опарыш. – Она явно знала больше, чем вы из неё выбили.

- Да ладно, какая разница… Вы ведь сможете починить установку, не правда ли? Сами понимаете: вся ответственность за ремонт возложена на вас.

Такого поворота событий Опарыш боялся больше всего, но деваться ему было некуда. Они вернулись в военный городок и подошли к антенному посту.

Вдруг Опарыш блеснул дедукцией.

- Где вы застукали эту прошмандовку? – спросил он.

- Вон там, на вышке.

- На самом верху?

- Так точно.

- Ага-а! Значит, поломку следует искать там… Ну-ка, дайте мне описание и схему антенны.

Опарышу принесли небольшую папку, и с этой папкой он полез на вышку. Там он устроился поудобнее и на высоте в тридцать метров стал изучать спецификацию, сверяя её с внешним обликом антенны, чтобы найти недостающую деталь.

Надо сказать, что эти документы составлял сам Опарыш. Поэтому он с немалым удивлением обнаружил в составе антенны ряд деталей, не указанных в спецификации. От такого открытия он изменился в лице и чуть не упал с вышки, но всё же овладел собой.

«О господи, - думал он, - как же я мог загрузиться настолько ответственным делом? Да если эту херню заметят, меня отымеют так, что я полгода сидеть не смогу!»

Собравшись с духом, Опарыш продолжил работу. И наконец, к великой своей радости, отыскал недостающую деталь. В спецификации она была, а в составе самой антенны её как раз и не хватало!

- Нашёл! Нашёл! – вне себя от радости закричал Опарыш и даже вскинул руки от избытка чувств.

Но объяснить, что именно он нашёл, он не успел: именно в этот момент в воздухе подозрительно загудело. Сначала тихо, а потом всё громче и громче. Вдруг Опарыш заметил на небе какие-то неопознанные летающие объекты, стремительно увеличивающиеся в размерах…

- Американцы летят! – заорали снизу. – Слезай, пока цел!

- Слезай, придурок! – прокричал полковник и кинулся в укрытие.

И вот тут Опарыша подвело его тугодумие. Как зачарованный стоял он на антенной вышке и, задрав голову, пялился на быстро приближающиеся американские бомбардировщики. Зрелище было очень интересным, пока сверху не посыпались бомбы.

- Помогите!!! – заорал Опарыш, приплясывая на вышке (о том, что надо слезать, он сразу же забыл с перепугу).

В этот момент один из самолётов пронёсся у него над головой на бреющем, и он, позеленев от ужаса, рухнул на пол.
 
И началась битва! И заговорили зенитные пулемёты с земли. И намокли штаны у Опарыша! Его сознание выхватывало из боя отдельные картины – чем дальше, тем страшнее. Одна бомба вдребезги разнесла штаб, другая взорвалась в пяти метрах от столовой. Взлетали на воздух деревья и кустарники. Медленно сползал по стенке майор-контрразведчик с красным пятном на груди. С невероятной скоростью промчался политрук в шинели нараспашку…

Опарыш лежал на вышке ни жив ни мёртв от страха и, вцепившись в перила, трясся как осиновый лист. То, что он увидел, было настоящей геенной огненной на земле. Бомбы ложились всё ближе и ближе.

- А-а-а!!! Снимите меня отсюда!!! Я не хочу умирать!!! Помогите!!! Мамочка-а!!!

В это время вышку сильно встряхнуло очередным взрывом, и она, покачнувшись, стала медленно заваливаться на бок.

Опарыш наделал в штаны по-большому и завопил так, будто его кастрировали. Даже военные отвлеклись от боя и, разинув рты, обалдело смотрели, как тридцатиметровая антенная вышка вместе с повисшим на ней Опарышем падает прямо на крышу уборной.

Бу-у-у-м!!!

Уборная рассыпалась в щепки.

Если бы Опарыш спустился с вышки метров на пять, его косточки перемешались бы с говном и поломанными бамбуковыми брёвнами. Но поскольку он находился на самом верху, то упал не на туалет, а прямо на кучу мусора, наваленную рядом. Не соображая, что делает, он стал зарываться в этот мусор, пытаясь хоть как-то спрятаться от окружающего кошмара…

…Когда бой закончился, солдаты раскопали мусорную кучу и с большим трудом отыскали в ней Опарыша. Он не мог произнести ни слова и смотрел на всех так, будто они были инопланетянами. Через два часа его отмыли, ещё через два часа к нему вернулся дар речи. И тогда он сказал:

- Я требую научной работы! Тащите сюда американку.

Полковник (он не пострадал в бою) смущённо кашлянул и ответил:

- Это, понимаете, невозможно. Её уже расстреляли.

- А мне пох…! Всё равно тащите! И такая сойдёт!

………………………………………………………………………………………………………
 
Порезвившись с девицей, Опарыш застегнул штаны и разрешил её закопать. Потом сказал:

- Тщательно проанализировав ситуацию, я пришёл к выводу, что причина неисправности антенны заключается в отсутствии рефлектора, который был украден американской террористкой. Таким образом, я свою работу выполнил и могу возвращаться домой.

- А антенну вы разве не почините? – робко спросил кто-то.

- Ты что, идиот? Ты посмотри, что от неё осталось. Хрен её теперь починишь! Новую заказывайте!

На том и порешили.

………………………………………………………………………………………………………

Опарыш вылетел обратно на самолёте. Полковник Иванов галантно провожал его до самого Питера.
 
Когда раздолбанный военный городок скрылся из глаз, Опарыш вздохнул с облегчением. Ему казалось, что здесь он хлебнул лиха на всю оставшуюся жизнь. Ан нет: его приключения продолжались и после Вьетнама. На обратном пути самолёт ни с того ни с сего начал терять высоту. Отказала какая-то система, сконструированная, между прочим, в нашем институте, да ещё на двадцать пятой кафедре, о чём военные прекрасно знали.

- Ах ты сукин сын! – зарычал полковник и схватил Опарыша за грудки. – Твоя работа?

- Убери свои грязные лапы! – завопил Опарыш. – Выпустите меня отсюда! Откройте самолёт, я хочу выйти!

- Спокойно, товарищи, не волнуйтесь! – сказала стюардесса, пытаясь угомонить враждующие стороны. – Нашему самолёту ничто не грозит. Его ведёт знаменитый ас, мастер парашютного спорта капитан Сидоров!

Опарыш разом ослабел и упал в обморок. Штаны его быстро намокали спереди (второй раз за день!). Полковник оказался не столь проницателен и тут же повеселел.

- Давайте перенесём его в туалет, - кивнул он на Опарыша. – Он так воняет, что ему самое место в туалете. Если захочет прыгнуть из самолёта, пусть вылезает через унитаз, как говно.

- Да ладно! – отмахнулась стюардесса. – Лежит себе – и пускай лежит. Лужу на полу он уже сделал, так что всё равно придётся влажную уборку проводить.

Невероятно, но факт: как только отключился Опарыш, сразу же включилась отказавшая было система. Самолёт без проблем долетел до Питера и приземлился в Пулково.

Энергичными пощёчинами полковник привёл своего подопечного в чувство:

- Вылазь, академик. Приехали.

На подгибающихся ногах Опарыш подошёл к лестнице. На прощание полковник дружески хлопнул его по плечу и сказал:

- Знаешь, я хочу сообщить тебе радостную новость. Мне так понравилось с тобой работать, что, если у нас во Вьетнаме ещё что-нибудь сломается, мы тебя обязательно позовём!

Шутка достигла цели. С перепугу Опарыш оступился, упал и пересчитал рёбрами всю лестницу.

- Мы ещё встретимся, Вячеслав Василич, обязательно встретимся! – засмеялся полковник и скрылся в самолёте.

………………………………………………………………………………………………………

В Пулково было холодно, особенно по сравнению с Вьетнамом. Мокрые штаны задубели на сильном морозе. Опарыш находился в поганом настроении: вся командировка представлялась ему сплошным издевательством.
 
К счастью, на этот раз он быстро вышел из депрессии и уже минут через пятнадцать увидел свои приключения совсем в ином свете.
 
Он был во Вьетнаме? Был.
 
Он воевал с американцами? Воевал! (одну тётку даже взял штурмом).
 
Значит, кто он после этого? Правильно.
 
ГЕРОЙ!!!
 
Приплясывая от радости, он вышел на автобусную остановку.
 
«Ух, как я свои подвиги распишу! Кореша от зависти лопнут. Им такое и не снилось! Конечно: ведь я в одиночку завалил целый взвод американцев. Какой там взвод – роту! Роту американцев с бомбардировщиком! И главное, я ведь был без оружия. Они – с оружием, а я – без. Ну, ва-аще!»
 
Убедившись в своём героизме, он весело заулыбался.
 
Правда, он не знал, что вдогонку ему из Вьетнама в институт идёт телеграмма:
 
«ваш сотрудник ничего не соображает тчк советую разжаловать его в дворники тчк пришлите кого нибудь поумнее тчк полковник иванов тчк»

………………………………………………………………………………………………………
 
Дело было вечером. Сначала Опарыш пошёл в разливочную рядом с институтом. Там он рассчитывал встретить своих корешей. И точно, встретил! Сидели там Бухович с Чудовичем и скромненько распивали одну пол-литру на двоих, а ещё три пустых ёмкости валялись под столом. Туда же собирался перекочевать и сам Чудович, но, увидев Опарыша, передумал.

- Едри-т твою мать!! Опарыш!

- Здорово, мужики!

- Ты откуда? – спросил Бухович (и тут же влил в себя полстакана).

- Из Вьетнама! – гордо отвечал Опарыш. – Пока вы, штафирки, в тылу отсиживались, я боролся с проклятым американским империализмом!

- Да ну-у! Рассказывай.

- Дашь выпить – расскажу!

Опарышу щедро налили. Сморщившись, он залпом проглотил живительную влагу и занюхал рукавом. От водки его развезло, но и фантазия заработала гораздо лучше.

- Ну, короче, привезли меня во Вьетнам. А эти сволочи, американцы, забросили туда целую роту диверсантов, чтобы испортить нашу антенную установку. Вы знаете, что такое американский спецназ? Один ихний диверсант может забить врукопашную двадцать наших студентов. Ну, правда, наши студенты вообще ни на что не годятся. А я – в одиночку – забил целую роту американцев! Причём они все были с автоматами, а я оказался без оружия…

- А чего ж ты так лопухнулся? – подколол его Бухович.

- А… мне хотели дать, но не успели. Только мы на самолёте приземлились, а они, сволочи, напали. Весь гарнизон разбежался сразу! Кроме меня, конечно. А я ка-ак выскочил! Они по мне сразу стрелять стали, но я тоже малый не промах – начал уворачиваться туда-сюда. Правда, пару раз я действительно лопухнулся, и они в меня попали…

Опарыш снял верхнюю одежду и продемонстрировал два длинных шрама на спине (оставленных женскими ногтями во время научной работы перед отбытием во Вьетнам).

- Их работа, - пояснил он. – Из автомата зацепили. Ну, я им не дал разгуляться: подскочил поближе и пошёл врукопашную. Сорок человек положил сразу, остальные съе…ли. Вдруг, вижу, бежит девица. А это, оказывается, главная у них была! Здоровенная такая девица, выше меня на голову. Ну, она, конечно, пристрелить меня хотела, но я не сплоховал: в ноги ей кинулся, повалил, пушку отобрал – и давай с ней научной работой заниматься. Я уж ей показал, какие у нас транзисторы!

В это время дверь открылась, и в разливухе появилось новое действующее лицо.

- Ту-у-чкин! Это же Тучкин! – радостно приветствовал его Опарыш. – Вали сюда! Давай выпьем за мои подвиги. Ты слышал, как я отличился во Вьетнаме?

- Я всё слышал, - с достоинством кивнул Тучкин. – Вы так громко кричали, что я всё слышал с улицы. Я стоял там минут десять.

- Правда? Так какого х… ты там делал? Там же холодно. Зашёл бы сюда!

- Я не хотел сюда идти, - с таким же достоинством сказал Тучкин, - чтобы не мешать вам излагать свои героические подвиги. Ведь я бы прервал ваш рассказ! Вот я и ждал, когда вы закончите.

- О-о-о! Вы поступили по-сэрски! – пьяно заржал Чудович. – Так что, будем пить или нет?

- Конечно, будем! – рявкнул Бухович. – Наливай.

Он распечатал новую пол-литру и разлил её по стаканам.

- Ну… за Опарыша, - сказал Бухович.

- За Опарыша! – повторили все и выпили.

Раздался грохот: это Чудович свалился под стол.

- Друг мой, - обратился Тучкин к Опарышу и взял его под локоток, - мне нужно вам кое-что сказать. Выйдем из этих душных стен.

Они вышли на улицу, оставив Буховича заниматься спиритизмом в гордом одиночестве.

- Ну? – промычал Опарыш. – Чо надо?

- Это очень секретное дело, - ответил Тучкин. – Пройдёмте в институт.

- Пошли.

Опарыша заносило на поворотах. Тучкин держал его крепко и вроде бы осторожно, но когда Опарыш попробовал остановиться, ему это не удалось.

- Куда ты меня тащишь? – закапризничал он.

- Потерпи, герой, тут недалеко.

Они вошли в институт, миновали проходную и повернули направо. Пройдя немного по первому этажу, остановились у кабинета №114. Тучкин открыл дверь своим ключом.

- Нам сюда, - сказал он и незаметным движением впихнул Опарыша в кабинет.

- Что ты делаешь? – забеспокоился Опарыш, почувствовав, как ловкие пальцы расстёгивают ему пуговицы на брюках.

- Да так, ничего особенного, - отвечал Тучкин, осторожно подталкивая его к столу.

- Как это ничего особенного? Ты что думаешь, я ничего не заметил? Ты не смеешь… я теперь Герой Советского Союза, ё… твою мать! Ну-ка застегни обратно! Ну?!

- Не дождёшься!

Последовал толчок в спину, и Опарыш впечатался мордой в стол. В следующую секунду штаны как будто сами слетели с него, и Тучкин пристроился сзади. Бедному Опарышу показалось, что он сел на кол. Тучкин с ним не церемонился, а засадил ему со всего размаху.

- А-а-а-а-а! – закричал Опарыш и разом протрезвел.

А протрезвев, увидел такое, чего лучше бы никогда не видеть. Дело не в том, что Тучкин принудил его к научной работе. Нет! Было кое-что пострашнее: он выбрал самое неподходящее место для этого безобразия. И, кстати, самое неподходящее время: ведь Опарыш только-только почувствовал себя героем, а тут ему вдруг напоминают, что он даже не совсем мужчина. Вот сейчас бы ему порвать со своим голубым прошлым, а Колян, падла, натягивает его пуще прежнего!

- Коля, не надо. Коля, давай хотя бы отойдём от окна. Коля, это позор на всю жизнь. Коля, я буду кричать! А-а-а-а-а!!!

Весь ужас состоял в том, что прохожие с улицы видели в окно нижнюю часть Опарыша и лихо скачущего на ней Тучкина. Таким образом, кумир половины женского населения института и ночной кошмар другой половины чувствовал себя крайне неуютно.

Истошные вопли Опарыша было слышно далеко на улице, но они привели совсем не к тому результату, на который он рассчитывал. Под окнами кабинета собралась большая компания пьяных студентов: ребята услышали крики и прибежали посмотреть, что происходит. Правда, издали им показалось, что в институте тренируется оперная певица, но когда они заглянули в окно, им всё стало ясно.

- Смотрите, хлопцы, это же наш Ленин! Чегой-то он там делает?

- А что, разве не видно? Он себе попку купил.

- Ха-ха-ха-ха-ха!!! Ну, Вовка, ты как скажешь – хоть стой, хоть падай.

- Слушайте, пацаны, вы чего над вождём издеваетесь, да ещё так громко? Прямо белогвардейцы какие-то! Пошли отсюда, пока нас в милицию не забрали. За такие разговорчики и посадить могут!

Опарыш, естественно, не лежал неподвижной колодой, а всё время вырывался, но безуспешно. Ещё первый сеанс научной работы (когда его «отпидорасили») доказал, что Тучкин гораздо сильнее. Поэтому Опарышу ничего не оставалось, как только ждать его кончины. Наконец Тучкин весело задёргался и кончил. На этом экзекуция завершилась.

И тогда Опарыш не выдержал и разрыдался.

- За что?! – всхлипывал он, стукаясь мордой об стол. – За что-о-о?!

- За что? – с удивительным спокойствием переспросил Тучкин. – А ты как думаешь? Ты, засранец, разгласил в кабаке совершенно секретную информацию, которую никому знать не положено! Так?

- Та-а-ак, - провыл Опарыш, пытаясь подобрать с пола штаны.

- Так какого отношения ты заслуживаешь? Или, может быть, ты ещё недоволен? Тогда заруби себе на носу: командировка, в которую тебя возили, является государственной тайной, и за попытку её разглашения тебя влёгкую могут поставить к стенке! Если я донесу. Но я этого делать не стану, поскольку мы с тобой всё время занимаемся научной работой. Теперь понял?

- По-о-о-нял.

- А что надо сказать?

- Спасибо, - прошептал Опарыш, глотая слёзы.

- Правильно. И ещё. Вот ты хвастался своими подвигами перед Буховичем и Чудовичем. Верно? Но я-то знаю, что всё было совсем по-другому! И теперь я спрашиваю тебя: как можно так бесстыдно врать?

- Ты… знаешь?

- Да.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю, дружок, знаю, - лучезарно улыбнулся Тучкин и глянул на него с таким превосходством, что у Опарыша захватило дух.

И это открытие доконало бедного Опарыша. Его измученные нервы не выдержали перегрузки, и он снова упал в обморок.

- Отдохни, красавец, отдохни, - засмеялся Тучкин, застёгивая на нём штаны. – Утро вечера мудренее.

………………………………………………………………………………………………………
 
Как видите, Опарыш имеет право рассказывать про войну, потому что и сам воевал. Более того, я даже позволю себе процитировать его рассказ. Я сделаю это в знак особого уважения к славному прошлому моего героя.

- Как проходила война во Вьетнаме? Ну, например, летят американцы бомбить вьетнамских партизан. А у партизан есть наши зенитные установки «С-75». Радиолокатор засекает американцев ещё издали! Весь зенитно-ракетный дивизион снимается с места и переезжает в другое место – ближе к линии фронта. Американцы прилетают и сбрасывают бомбы туда, где, по данным их разведки, находится дивизион. Но его уже там нет – он переехал! Американцы сбрасывают весь боекомплект на пустое место, разворачиваются и летят обратно. По ходу дела они пролетают над тем районом, куда переместился зенитно-ракетный дивизион «С-75». Он обстреливает их снизу, и они, обиженные, с большими потерями улетают.

Вот так вот.

Я не буду ничего добавлять к этому рассказу. Я просто сижу и тащусь! Очень интересный рассказ, такой захватывающий и, главное, правдивый. Недаром про Опарыша говорили, что он никогда не врёт. Как барон Мюнхаузен.


 БРАК ПО ЗАЛЁТУ

 После Вьетнама коллеги по научной работе ещё долго сторонились Опарыша. Он объяснял это исключительно тем, что не может адаптироваться к мирной жизни.
 
«Ничего, - утешал он себя, - им просто непривычно, что я – герой. Никто ведь не ожидал от меня таких подвигов! Вот они и завидуют. Через это прошли все фронтовики: и Покрышкин, и Кожедуб, и Зоя Космодемьянская, и Олег Кошевой, и Зина Портнова, и этот, как его… Павлик Морозов. Да, да, особенно Павлик Морозов!»
 
Между тем все товарищи наперебой обсуждали, как Опарыш облажался в командировке (телеграмма из Вьетнама дошла до института) и как Тучкин провёл с ним воспитательную беседу.
 
Сначала Опарышу было стыдно, но потом он привык. Мало-помалу его житуха устаканилась, и он продолжал вкалывать на трёх основных направлениях: холодная война, война со студентами и научная работа. Студенты вели себя удивительно смирно - по институту ещё ходили легенды о разгроме первого заговора.
 
Почти три года Опарыш наслаждался спокойной, размеренной жизнью без приключений. Он был произведён в доценты, отпустил пузо и стал похож на морского конька. Кажется, ему удалось лично для себя построить коммунизм. Ежедневно он заваливал студентов, потом занимался научной работой с девицами лёгкого поведения, а вечером шёл бухать с Буховичем. Таким образом, он добился всего, чего хотел, и в больших количествах. Мешал только Тучкин:

- Ты чего пузо отрастил? Совсем не следишь за собой! Немедленно сесть на диету!

В конце концов Опарыш осмелел и послал его на три буквы. Жизнь казалась сказкой, и не хотелось отказывать себе ни в чём. Какая там диета!

И вдруг произошёл неожиданный облом. Возвращаясь домой после пьянки (Буховичу повезло меньше – он поехал в вытрезвитель), Опарыш на что-то наткнулся. Сначала ему показалось, будто это столб, но, приглядевшись, он увидел, что это мужик. Мужик двоился и троился в глазах. Опарыш попробовал его обойти, но почему-то не смог, хотя быстро перебирал ногами. Не сразу герой-фронтовик сообразил, что висит в воздухе, а мужик держит его за грудки.

- Тебе… чего? – заплетающимся языком спросил Опарыш и так дыхнул перегаром, что дядька поморщился.

- Сейчас объясню… Это ты Опарыш?

- Ну, я.

- Это ты соблазнил мою дочь?

- А кто ваша дочь?

- Угадай с трёх раз, - посоветовал мужик ласковым голосом, не сулившим ничего хорошего.

- Иванова? Петрова? А-а-а, Кузнецова! Верно?

- Нет, сынок, не угадал. Попробуй ещё раз.

- Свистунова? Фёдорова? Толмачёва? Опять нет?!

- Не угадал, приятель: Воробьёва! Так вот, она ждёт от тебя ребёнка. Поэтому ты на ней обязательно женишься! Понятно?

- Воробьёва?! О, господи!

Опарыш не выдержал и хлопнулся в обморок, но разгневанный папаша привёл его в чувство крепкими оплеухами. Опарыш горько плакал:

- Я не хочу на ней жениться! Лучше уж с крокодилом переспать… Пожалейте!

- А когда ты её клеил, о чём ты думал?

- Да я не помню! Я же пьяный был… Отстаньте от меня!

- Я те дам «отстаньте»! Ты женишься на ней или нет?

- Нет!!!

Как выяснилось впоследствии, папаша был тёртый мужик: он воевал (по-настоящему), сидел в лагерях (при Сталине) и даже лечился в сумасшедшем доме. На отчаянный выкрик Опарыша он отреагировал своеобразно. Вытащив из кармана заранее припасённые ножницы, он поднёс их к штанам Опарыша в самом интимном месте и угрожающе произнёс: «чик-чик…»

Бедный учёный перепугался до смерти и женился, а немного погодя у него родилась дочь. Всё это произошло в 1972 году.

Но и рождение дочери не усмирило буйный темперамент Опарыша. Он по-прежнему изменял жене направо и налево. Между прочим, ему больше всего нравились высокие девушки могучего телосложения. Это объясняется тем, что Опарыша по жизни надо было не только кормить-поить-одевать, но и защищать на улице от хулиганов. Вот он и искал себе надёжных телохранителей. В то время по институту ходила карикатура, отпечатанная во множестве экземпляров: стоит двухметровая девица с нереальным размахом плеч и мускулатурой Шварценеггера, а напротив стоит Опарыш (ниже её на две головы) с расстёгнутыми штанами, из которых торчит здоровенная конечность; изо рта Опарыша вырывается фраза в росчерке облака: «Видите, вас так много, а меня так мало. Но всё равно я вас вые..у!» Правда, жена у него была как раз маленького роста, но она-то ему и не нравилась – так, вставил ей между делом. Вскоре после рождения дочери Опарыши крупно поскандалили.

- Слушай, Сява…

- Не смей называть меня этим дурацким именем!

- А как тебя ещё называть? С тех пор, как мы поженились, ты ни разу не мылся! Каждый день ты требуешь, чтобы я тебе отсосала, но при этом от тебя так воняет, что меня тошнит! Ты можешь хоть раз помыть свои мужские инструменты?

- Перебьёшься. Я тебе не Фаберже, чтобы у меня яйца сверкали.

- Ну погоди, засранец, ты у меня дождёшься! Я на тебя в институт пожалуюсь!

- Жалуйся. Там все такие.

Тут, конечно, Опарыш перегнул палку. Но уверенный тон сделал своё дело: жена сразу заткнулась.

Ещё один скандал произошёл месяца через три, когда жена обнаружила в вещах Опарыша женское платье. Это было явно не её платье - размерчик великоват (внимательный человек мог бы заметить, что оно как раз на Опарыша). Схватив свою находку, жена в ярости помчалась в маленькую комнату, где отдыхало после пьянки учёное светило. При звуке чётких решительных шагов оно даже проснулось и открыло глаза, но, не в силах подняться, молча уставилось в потолок. Сейчас оно было не в состоянии как следует поскандалить, и только это спасло жену от хорошей взбучки.

- Откуда? – коротко спросила жена, потрясая платьем.

- Оттуда.

Жена пришла в подлинное неистовство. Вытащив героя из кровати, она налетела на него с кулаками.

- Ах ты сволочь поганая! Зачем вообще я за тебя замуж вышла?

- Не знаю. Это всё твой папаша устроил. Мне такие крокодилы, как ты, и даром не нужны.

- Ну, это ты брось! Я тебе не нужна, да?! Я сейчас отцу позвоню, он тебя вздрючит!

Как известно, в эпоху застоя учёные были очень популярны, не то что сейчас. Высокая зарплата, положение в обществе и всё такое. Вот поэтому девица и ухватилась за Опарыша, как рыба-прилипала (она же натравила на него папашу). И именно поэтому семейный скандал должен был сам собой прекратиться.

Через два часа Опарыши мирно распивали на кухне чай. Примирение было доведено до логического конца - вскоре жена заплакала и призналась:

- Слава, ты знаешь, я должна тебе сказать. Я изменяла тебе, но всего один раз в жизни.

- Это с кем же?

- С Тучкиным.

- Вот это совпадение! Я тоже изменял тебе всего раз в жизни и тоже с Тучкиным!


 НА ВОЛОСОК ОТ СМЕРТИ

 Не люблю семейные скандалы описывать: меня от них тошнит. Как будто мало сейчас всякого сериального говна по телику идёт! То ли дело боевики – одно удовольствие их смотреть. И поэтому от семейной жизни Опарыша я опять перейду к его институтским делам.
 
С семьдесят четвёртого года студенты возобновили покушения на Опарыша. Первым отличился один товарищ, направленный на отчисление. Сначала он пытался договориться по-хорошему – не получилось. Тогда пацан взял кирпич и с размаху запустил его вдогонку Опарышу. Меткое попадание в шею было оценено по достоинству: хоть молодого человека и отчислили из института, но зато военкомат направил его в снайперы. Что же касается Опарыша, то, начиная с этого момента, у него появились проблемы с мозгами: теперь он ходил по институту, подключившись двумя пальцами к стенке. Кроме того, он стал выгибать шею, как конь (сказалась травма шейных позвонков). Студенты говорили, что он «ослит», и дали ему три новых погоняла: Сява-троллейбус, Конь и Ослан. Впрочем, за время преподавания в институте Опарыш получил около трёх десятков кличек. Больше никому из препов это не удавалось.
 
Следующее покушение произошло зимой, полгода спустя. О нём с гордостью рассказывал сам Опарыш, полагая, что проявил себя с лучшей стороны. Предоставим ему слово:

- Однажды в коридоре меня окружила толпа пьяных студентов, которые перед этим тщетно пытались сдать мне экзамен. Они потребовали, чтобы я этот экзамен им всем зачёл. Я ответил: «вы ничего не знаете, поэтому экзамен я вам не поставлю». Тогда один из них ударил меня палкой сзади по коленям. Я упал, а они бросились меня добивать. На моё счастье, в коридоре появился замдекана второго факультета, и студенты сразу убежали. Впоследствии их всех отчислили.

Этот случай Опарыш очень часто вспоминал, чтобы поднять свой авторитет. Зато о самом грандиозном покушении он почему-то помалкивал, хотя там как раз есть над чем приколоться. Придётся мне рассказать эту историю за него.

………………………………………………………………………………………………………
 
Летом 1978 года Опарыш поехал на дачу вместе с очередной девицей. Жене он, как водится, наврал, что едет в командировку на весь июль и август. То же самое он сказал и студентам, пытавшимся спихнуть ему экзамен.
 
Дачу Опарыш снял в таком месте, чтобы никто не мешал. Маленькая избушка на отшибе, хозяева живут в соседнем доме, вся остальная деревня находится ещё дальше, а с другой стороны к самой избушке подходит лес. В общем, можно круглые сутки заниматься научной работой, и никто не помешает.
 
Утром 12 июля девица вышла во двор и увидела трёх субъектов, которые с подозрительным видком ошивались у колодца. Приглядевшись, она заметила, что они опускают в колодец кирпич на верёвке.
 
«Вот дебилы!» - подумала красотка и прикрикнула на них:

- Эй, вы! Ну-ка убирайтесь отсюда!

Один из парней, не отпуская верёвку с кирпичом, махнул рукой в сторону девицы, и двое других направились к ней.

- Какая красивая девушка, а? – издевательски спросил один.

- Девушка ли? – уточнил другой.

- Давай с ней позабавимся.

- Давай!

На их беду, девушка была дочерью офицера НКВД и с детства знала боевое самбо. Двумя лёгкими касаниями она отправила обоих в нокаут. Третий хулиган как раз вытащил кирпич из колодца и, обернувшись, увидел своих корешей, разлетающихся в разные стороны. Размахивая кирпичом, он кинулся в драку, но красотка поймала его за руку и бросила через плечо. Парень выронил кирпич и растянулся на траве.

- Три – ноль в мою пользу, - сказала девушка. – Чтоб через пять минут вас тут не было, а то ещё добавлю. Понятно?

Она отправилась в туалет, а когда вышла оттуда, хулиганы уже скрылись.

………………………………………………………………………………………………………
 
Вечером 12 июля девица уехала в Питер – за деньгами. Три дня назад они с Опарышем привезли с собой крупную сумму, которой должно было хватить на месяц; но поскольку деньги пропивались с ужасающей быстротой, то Опарыш еле-еле наскрёб полтинник на поезд. Ехать пришлось девушке, так как самому Опарышу из соображений конспирации нельзя было появляться в городе. Ведь все думали, что он в Казахстане.
 
Между тем хулиганы (всё та же троица) вели наблюдение за дачей. Теперь они ждали, когда девушка уедет. И – дождались!
 
Поздно вечером Опарыш сидел в избушке и мечтательно дрочил в телевизор. По телику шёл фильм «Три плюс два». Вдруг кто-то постучал в дверь. Опарыш вышел на кухню.

- Кто там? – спросил он.

- Милиция! – грозно прорычали с улицы.

Опарыш удивился и открыл. На крыльце стояли трое.

- О-о-о, какие лю-у-ди!! Узнаёшь меня? – радостно заорал один из них.

- Нет, - честно ответил Опарыш.

- Сейчас узнаешь.

Крепкий удар ниже пояса согнул его пополам. Опарыш застонал и начал заваливаться на крыльцо, но хулиганы подхватили его под мышки и потащили к колодцу.

- Вот урод, - сказал старший, поигрывая кирпичом на верёвке. – Сам меня в армию отправил, а теперь не узнаёт. Макс я… с четвёртой группы. Вспомнил?

Может, Опарыш его и вспомнил, но ничего не сказал, так как от боли потерял дар речи. Держать удар он не умел совершенно.

- Осторожно, в колодец его не уроните.

Опарыш немного оклемался и увидел перед собой бездонную яму колодца.

- Что вы делаете?! Нет… Я не хочу!!

- Заткните ему пасть.

- Помо…

Во рту оказалась грязная тряпка, а сверху наложили ещё одну, обвязав её вокруг головы так, чтобы она закрывала рот.

- Связать ему руки за спиной, - командовал Макс. – И ноги свяжите, а то он лягается. Только не перестарайтесь – он должен ходить мелким шагом, как в кандалах. Иначе будет неинтересно.

Подручные сноровисто выполнили его распоряжения.

- Привязать кирпич.

То, что произошло дальше, Опарыш запомнил надолго. Один из пацанов надел перчатки, расстегнул ему штаны и привязал верёвку прямо к мужскому достоинству. На другом конце верёвки был закреплён кирпич. Макс начал опускать в колодец кирпич на верёвке. Наконец она натянулась, и Опарыш с мычанием последовал за ней, нависая над колодцем. Кирпич тянул его вниз. Плача от ужаса, Опарыш согнул ноги в полуприседе и прогнулся вперёд…

Раздался плеск: кирпич коснулся воды, но всё равно продолжал тянуть вниз. Опарыш согнул ноги ещё сильнее, прогнулся ещё больше и застыл в этой невообразимой позе, боясь пошевельнуться. Погрузившись полностью в воду, кирпич немного полегчал, и теперь его можно было держать, хоть и с трудом.

Макс отпустил верёвку, и вся конструкция застыла в хрупком равновесии. Одно неверное движение Опарыша могло привести к его падению в колодец. Бортик колодца был очень низкий – ниже колена. Опарыш чувствовал себя как начинающий канатоходец. К тому же он не мог даже чуть-чуть отклониться назад: тогда кирпич выскакивал из воды и со страшной силой тянул обратно.

Один из пацанов снял перчатки, которыми брал Опарыша за …, и швырнул их в колодец (пусть вся деревня отравится, нам не жалко!). Потом террористы отошли чуть назад и критически осмотрели плоды своих трудов.

- Вот так и стой, - сказал Опарышу Макс. – Думай о хорошем, и тебе станет легче. Кажется, ты хотел что-то спросить?

- Му-у! Му-у!! – провыл Опарыш, тщетно пытаясь выплюнуть грязную тряпку изо рта.

- Поздно каяться, сын мой! – засмеялся второй хулиган. - Эх, Опарыш, Опарыш… сколько шестикурсниц ты успел научно обработать?

- Да он не знает, - ответил Макс. – Он же умеет считать только до ста.

- Ладно, Опарыш, - сказал третий парень. – Поболтали, и хватит. Нам пора идти. Прощай, дорогой.

- Му-у…у-у-у!!! – застонал Опарыш, обливаясь слезами. – Му-у-у!

Террористы ушли.

………………………………………………………………………………………………………
 
Опарыш стоял над колодцем и мычал что есть силы. В темноте никто его не видел и не слышал: он ведь сам выбрал дачу «на отшибе». Мало того, хозяева дачи, жившие в соседнем доме, имели привычку рано ложиться спать.
 
Колодец был ужасно глубокий: четыре метра до воды и ещё четыре метра до дна. В темноте он казался вообще бездонным. Опарыш стоял неподвижно, как статуя, и дрожал всем телом. Становилось холодно. Проклятый кирпич всё сильнее тянул вниз.
 
У Опарыша осталось два выхода. Или упасть в колодец и утонуть, или упасть на дорожку у колодца и остаться без своей единственной гордости (поскольку больше гордиться ему было нечем). Нетренированные ноги уже тряслись от напряжения, связанные за спиной руки освободить не удавалось. Дальше так продолжаться не могло.
 
Только теперь он в полной мере оценил дьявольский план террористов. Но тут ему помогло инженерное мышление. Он придумал выход, о котором они и не подозревали.
 
Он вызвал в памяти образ прекрасной незнакомки и, замирая от радости, почувствовал, как у него начинается бурная эрекция. Наконец он заметил, что держать кирпич стало легче. Тогда он зажмурился и, мысленно разглядывая обнажённую девицу, сделал маленький шаг назад – насколько позволяла верёвка на ногах.
 
Раздался всплеск, и кирпич, вынырнув из воды, сразу потяжелел. Опарыш заскрипел зубами от боли, но удержал. Ещё шаг, ещё… Ну же! Поднимайся, зараза, поднимайся, ну где ты там?! Неужели колодец такой глубокий?
 
Внезапно кирпич потяжелел ещё больше, и Опарыш с ужасом понял, что он зацепился за деревянную полку колодца, на которую ставили ведро.
 
Господи, неужели всё?!
 
Не падать духом!!!
 
Рывок! Ещё рывок!

- Му-у-у!! – вырвалось у Опарыша.

Отойти в сторону, там полка почти не выступает над бетонной облицовкой колодца… Ну!

Рывок!!!

Есть!!!

Кирпич вырвало из-за полки, он перевалился через неё и с глухим стуком упал на дорожку.

Победа!!!

Опарыш сделал шаг вперёд, чтобы ослабить натянутую верёвку, и в изнеможении рухнул на траву.

Падая, он больно придавил себе руки, связанные за спиной, но даже не обратил на это внимания. Только что он спасся от ужасной казни, столь же мучительной, сколь и позорной. И этим всё сказано.

Конечно, надо было бы перетереть верёвки на руках, отвязать кирпич, освободить ноги, развязать рот… Но сил уже не осталось.

Опарыш почувствовал огромное облегчение – будто камень с души свалился (в принципе, так оно и было). Сегодня он имел полное право гордиться собой. Он совершил выдающийся подвиг, повторить который смогли бы немногие.

Он забылся в полной расслабухе и вскоре заснул счастливым сном – лёжа на спине, уставившись в небо, подложив связанные руки под задницу, с верёвками на ногах, с тряпкой во рту, с расстёгнутыми штанами и торчащим из них концом, к которому всё ещё была привязана верёвка с кирпичом…

В таком виде его и нашли утром хозяева дачи.
 
 
 ГЕНИЙ ЗЛОДЕЙСТВА
 
 Разумеется, все эти происшествия отнюдь не способствовали потеплению отношений между студентами и Опарышем. Наоборот, Опарыш озверел окончательно и вскоре изобрёл самый эффективный метод уничтожения студентов. Изюминкой этого метода стала возможность обогатиться за их счёт. Что же касается последнего (и самого изощрённого) покушения, то Опарыш сохранил его в тайне. А зря: если бы он про это рассказал, им бы все гордились.
 
Так вот, наш герой сообразил, как можно заработать на студентах. Вообще-то учёные до перестройки и так неплохо зарабатывали, но – сами понимаете - аппетит приходит во время еды. В сорок лет Опарышу захотелось приобрести машину, дачу и много чего ещё. И тогда он придумал «схему с отрицательной обратной связью» (сокращённо – схему с ООС).
 
В то время многие преподаватели брали со студентов взятки. Правда, это явление было не так распространено, как сейчас, но всё же случалось довольно часто. Опарыш не относился к таким препам: любого студента, предлагавшего ему взятку, он направлял на отчисление. Но дело тут не в честности Опарыша, как некоторые думают, а в его осторожности.
 
Что происходит со студентом, когда его отчисляют? Он попадает в военкомат. Там у него есть две возможности: либо он даёт на лапу военкому и не идёт в армию, либо он не даёт на лапу военкому и – идёт в армию! Кроме того, военкомат должен выполнять план призыва. Если план не выполнен, можно ведь и по шее получить.
 
Всё это учёл Опарыш. И придумал блестящую хитрость: а что, если заключить тайную сделку с военкоматами? Пусть военком платит за каждого призывника. Выгода будет обоюдная: поток отчисленных в армию студентов резко увеличится (поскольку препы будут заинтересованы в этом с финансовой точки зрения), а сами препы, вошедшие в дело, весьма разбогатеют. Им много не нужно – пяти процентов хватит за глаза.
 
А что такое ООС? Это когда часть энергии (или тока, или напряжения, или денег, в конце концов!) передаётся с выхода системы обратно на вход. Таким образом, Опарыш замкнул схему отчисления студентов кольцом ООС, а коэффициент обратной связи составил пять процентов. То есть радиотехника оказалась поставлена на службу бизнесу.
 
Вот так вот! И все довольны. Кроме студентов, конечно, но их проблемы никого не волнуют. Богатые призывники откупаются от армии, остальных большим стадом гонят на убой, военкоматы баснословно обогащаются и перевыполняют план призыва (убыток в пять процентов с лихвой восполняется увеличением числа богатых призывников). Преподаватели обогащаются тоже. И главное – всё честно!!!

………………………………………………………………………………………………………
 
Сделка со всеми городскими военкоматами была заключена в конце 1979 года. Но надо отметить, что гениальная идея Опарыша сразу же столкнулась с противодействием ретроградов. Даже Тучкин (!) не смог примириться с таким зверством и сопротивлялся изо всех сил. Но зато идею поддержали Бухович, Чудович, Юрий Геннадьевич и старикашка Соколов. И самое главное, на сторону Опарыша встало всё высшее руководство. Именно это и обеспечило ему победу.
 
В феврале 1980 года (после зимней сессии) схема с ООС была проверена на практике. Результат превзошёл все ожидания. Опарыш и компания фантастически обогатились, а военкоматы до предела заполнились бывшими студентами. Денежные призывники стремились откупиться любой ценой, но цена была очень высока, и не все кошельки выдержали такое кровопускание. Что же касается студентов победнее, то их, как негодный балласт, затолкали в армию, но они помогли своим мучителям выполнить план призыва.
 
Это изобретение – схема с ООС – принесла Опарышу заслуженную славу. Никому ещё не удавалось так эффективно извлечь прибыль из радиотехнической новинки. В профессорско-преподавательских кругах Опарыш прославился даже не на весь институт, а на всю страну!

Схема с ООС ударными темпами реализовывалась в других вузах. Какой-то профессор занёс её в Москву, потом в Киев, а потом она распространилась по всему Союзу. Это была неизлечимая инфекция, и ни один институт не мог спастись от неё. П…дец настал…
 
Вот так вот! А вы говорите – взятки.


 БОГАТЕНЬКИЙ ОПАРЫШ

 Основное изобретение Опарыша принесло ему не только славу, но и богатство. Он стал зарабатывать больше ректора. Правда, сам ректор об этом не знал, а то бы пришлось поделиться. За четыре года Опарыш разбогател настолько, что купил магнитофон, дачу, машину, новый цветной телевизор и провёл полный ремонт квартиры. Квартира у него, кстати, тоже была новая – на Байконурской улице. И наконец, осенью 1984 года он купил очень редкую по тем временам штуку – видеомагнитофон.
 
Вот теперь он был доволен собой. У него появилось всё самое необходимое, и он точно знал, что не зря прожил свою жизнь. Не каждый может и разбогатеть, и прославиться одновременно. Опарышу это удалось. Правда, он прославился в узких преподавательских кругах, но всё равно был на седьмом небе от счастья.
 
Став обладателем видика, Опарыш махнул на чёрный рынок и сразу накупил там порнухи. Потом принёс её домой и начал с упоением смотреть. Все эти фильмы были запрещены совковой цензурой, но Опарыша это не очень беспокоило. Он открыл для себя новый мир – мир «загнивающего» капитализма.
 
«Обалдеть можно! – думал он. – Как красиво они там загнивают! Вот бы и мне так».
 
Правда, жена почему-то не оценила прелести порнофильмов. Но и это Опарыша не беспокоило. Он решил пригласить домой одну из шестикурсниц (а лучше двух), когда дома не будет жены. И вскоре ему представилась такая возможность: жена уехала с ночёвкой на дачу.
 
Потирая руки от восторга, Опарыш выбрал самый смачный фильм, заранее вставил кассету в видик и пошёл звонить шестикурсницам. Он хотел заняться научной работой с одновременным просмотром порнографии. Это гарантировало небывалую остроту ощущений.
 
- Маша, привет! Узнала? То-то же. Хочешь диплом спихнуть? Ну, приходи сегодня вечером ко мне домой. Будешь всё делать правильно – поставлю зачёт!

- Катя, это я, Вячеслав Васильевич. Ну что, сдала госэкзамен? Правильно. И не сдашь! Ты вот что: бросай эти глупости и дуй ко мне на Байконурскую. Если мне понравишься – поставлю тройку! Пора, давно пора: ты уже госэкзамен восемь раз провалила.

Дочка (она сейчас училась в шестом классе) сделала уроки и легла спать. Опарыш зашёл к ней:

- Лена, я должен тебя предупредить. Сейчас ко мне придут научные сотрудники, и мы будем испытывать новую микросхему, которую я изобрёл. Ни в коем случае нам не мешай, в большую комнату не выходи и в дверь не подсматривай: можешь сорвать опыты. Если микросхему замкнёт, с меня потом штраф снимут. Так что лежи тихо и скорее засыпай. Понятно?

- Да, папа.

Пол-одиннадцатого вечера явились сразу обе шестикурсницы. Опарыш провёл их в большую комнату и велел раздеваться. Сам он вытащил из штанов свою огромную конечность, тут же включил видик и уставился на экран.

- Маша, иди сюда. Снимай штаны и ложись грудью на стол. Да не с той стороны! Я буду е…ть тебя и одновременно смотреть фильм. Неужели непонятно?

Шестикурсница улеглась на стол, и Опарыш резво засадил ей с парадного входа. Вообще-то девушке тоже хотелось посмотреть фильм, но, почувствовав здоровенный х… Опарыша, она с перепугу настроила свои мысли на душеспасительный лад. Ей казалось, что у Опарыша такой же размер, как у слона. Не меньше. На экран видика она уже не смотрела: не до того было.

- Не ссы, прорвёмся! – восторженно кричал Опарыш. – Я сказал – влезет, значит, влезет!

И вдруг случилось невероятное. Уставившись на экран, Опарыш закричал от страха и тут же кончил. Девица почувствовала, что он вылез из неё. Обернувшись, она увидела, как бедный Опарыш, дрожа всей тушкой, оседает на пол.

Обе студентки бросились к нему.

- Вячеслав Васильевич, что с вами?

Их беспокойство можно понять: когда тебя хотят отчислить из института на шестой год учёбы, поневоле начинаешь нервничать. Только что нашёлся путь, ведущий к спасению, и вдруг… облом?!!

Опарыш трясся в судорогах.

- Уберите… вот это!

- Что вас так испугало? – удивилась вторая шестикурсница (она тоже пялилась на экран, поскольку Опарыш ещё не взялся за неё). – Это просто фильм ужасов. Я его год назад смотрела. Не помню, как он называется, но фильм впечатляющий!

- Ка…ких ужасов? Откуда в моём доме фильмы ужасов? Вы что, совсем ох…ли?!

Всю ночь шестикурсницы пытались привести драгоценное орудие в готовность №1. Не вышло. На нервной почве Опарыш забился под стол и не вылазил оттуда.

- Чудовище… ужасное чудовище!

Наутро обе студентки ушли, а через три дня их отчислили из института – за срыв научной работы. Если бы не фильм ужасов, им бы больше повезло.

………………………………………………………………………………………………………
 
После того случая Опарыш ещё неделю не мог даже с женой. И всё это время он ломал себе голову над вопросом: откуда взялась кассета с фильмом ужасов и какая падла зарядила её так не вовремя?

- Ленка, зараза… больше некому!

Он взял ремень и двинулся в маленькую комнату.

- Ты что, сдурел? – завопила дочь, правильно определив папины намерения. – Тебе, значит, можно фильмы смотреть, а мне нельзя?! Я тоже хочу!
 
- Сява, не смей! – кричала жена. – Что это за инквизиторские замашки? Я своему отцу пожалуюсь!

- Цыц, стерва! Вам всё хаханьки, а я теперь не могу…

- Что значит «не можешь»? – сразу заинтересовалась дочь.

Опарыши переглянулись и тут же прекратили скандал. Но, столкнувшись с женой, Вячеслав Васильевич больше не смог запретить дочери покупать и смотреть фильмы. Есть «бабки» - пусть покупает. Пользуясь случаем, Ленка скоро приобрела зубодробильный итальянский боевик «Найдёшь друга – обретёшь сокровище».

Просмотр боевика означал для Опарыша новые неприятности. Правда, сам он не смотрел – смотрела дочка, но этого оказалось достаточно. За ужином она строго спросила:

- Папа, а ты драться умеешь?

У Опарыша отвисла челюсть. Густо покраснев, он долго соображал и наконец ответил:

- Ну-у-у… это самое… хм. Видишь ли, мне не нужно хорошо драться, потому что у меня есть другие заслуги. Именно при моём непосредственном участии был сконструирован новый радиолокатор, внедрение которого помогло Советскому Союзу достигнуть военно-стратегического паритета с США на целых десять лет, в результате чего мировая геополитическая обстановка…

- Да плевала я на твой радиолокатор! Ты сможешь меня от хулиганов защитить, если понадобится?

Конечно, нет (но попробуй объясни, почему!) Со скрипом ворочая непослушными мозгами, Опарыш попытался втолковать дочери, что самое главное – это не борьба человека с человеком, а борьба государства с государством. Девчонка подняла его на смех.

- Кому нужно твоё государство? – кричала она, потеряв терпение. – Собрались, понимаешь, учёные пердуны, ядерные бомбы делают…

- Тихо, ты что! Это военная тайна!

- Ну да, конечно. Да на вас смотреть противно! Вот Теренс Хилл не гонит такую херню, как ты, зато он самый красивый и дерётся лучше всех в мире! Понятно?

Опарыш расстроился и громко пукнул, потеряв контроль над собой. От стыда его немытая физиономия напоминала по цвету уже не клубнику, а скорее свёклу. Он внезапно понял, что всю жизнь занимался не тем.

- Да я же не виноват! Не виноват я! Я ведь собирался десантником стать, так не приняли, сволочи!

- Это не оправдание! Посмотри на себя в зеркало – говно говном! Ты можешь хотя бы мыться иногда, если тебе неохота зарядку делать?

Дочка довела Опарыша до такого состояния, что он заплакал и убежал. И теперь жене пришлось защищать уже его.

- Ленка, перестань! Чего ты над папой издеваешься? Смотришь боевики – и смотри себе, а отца не трогай!

………………………………………………………………………………………………………
 
Это были ещё цветочки, а ягодки впереди. Через несколько дней жена опять уехала с ночёвкой на дачу, и Опарыш снова решил пригласить домой двух шестикурсниц (уже других). Но по ряду причин этого сделать не удалось. В результате он сел смотреть порнуху в гордом одиночестве.
 
Своя рука – владыка, как говорят онанисты. И действительно, через пять минут после начала просмотра Опарыш необычайно возбудился, поспешно вынул инструмент из штанов и приступил к делу. Ведь шестикурсниц рядом не было, а он хорошо знал, что воздержание опасно. С упоением он терзал свою игрушку, не отрывая взгляд от экрана.
 
«Плохо, что мне пузо мешает, - мысленно констатировал Опарыш. – Раньше я сам у себя отсасывал, а теперь уже так не согнуться. Зажрался очень».
 
В который раз он подумал: неплохо бы сесть на диету. Вот и Тучкин что-то недоволен. Куда, говорит, девались твои соблазнительные формы? Конечно, надо следить за собой.
 
Опарыш вспомнил дочкины наезды.
 
«А что, если единоборствами заняться?»
 
Но тут же его естество восстало против этой крамольной идеи. Впрочем, он уже подходил к финалу, и все мысли как-то незаметно улетучились. Да и на экране герои, кажется, достигли обоюдного экстаза. Пора кончать!
 
И тут…

- Папа, ну что ты всякую ерунду смотришь? Запомни: боевики гораздо лучше, чем порнуха. Потому что все люди е…тся одинаково, а сражаются по-разному!

………………………………………………………………………………………………………
 
Через полчаса Опарыша увозили на «скорой». Он смотрел на всех невидящими глазами, бешено вырывался и кричал:

- Дайте мне досмотреть фильм! Что вы ко мне лезете, ур-р-роды?! Люди е…тся одинаково, а сношаются по-разному! Спасите мою дочь… Спасите мою дочь!!! Спаси…

Доктор поставил диагноз – «буйное помешательство».


 ПЕРЕСТРОЙКА

 Однажды великий Ленин сказал: «Когда верхи не хотят, а низы не могут – начинается революция!»
 
Вот так и началась в СССР перестройка. И Опарыш (из дурдома его уже отпустили) принял в ней самое непосредственное участие: он купил ещё один видик специально для института, принёс порнофильмы и стал их крутить после занятий. Для всех желающих.

- Даёшь сексуальную революцию! – заявил он. – А кто не придёт это смотреть, тот против демократии и гласности. Таких мы будем отчислять!

Отчислять, правда, никого не пришлось, и Опарыш был сильно обломан. «Ну вот, - опечалился он, - не дали мне оттянуться! Я так старался, а вздрючить некого».

Вообще он хорошо знал, кто из препов за перестройку, а кто против. В соответствии с этим менялись и его политические взгляды, когда он с кем-то беседовал.

Между тем жить стало лучше и, конечно, гораздо веселее. В институте бурно обсуждали новые жанры искусства, ранее запрещённые тупоумной совковой цензурой: рок-музыку, крутые боевики и прочее. Прямо на глазах менялась вся история страны (особенно послереволюционная). Наконец, в декабре 1990 года в Питере появился бывший препод с двадцать пятой кафедры, который в начале семидесятых эмигрировал в ФРГ.

Вот об этом событии надо рассказать поподробнее. Спорю на что угодно: именно этот случай стал кульминацией перестройки в нашем институте.

Бывший препод явился в институт, но не один, а в сопровождении немецкого профессора. На двадцать пятой кафедре им устроили торжественную встречу. Там были почти все наши старые знакомые: Тучкин, Опарыш, Бухович с Чудовичем и другие. Половина препов – с двадцать пятой кафедры, а вторая половина – с разных других. Собралась огромная толпень, которая, впрочем, могла бы быть ещё больше, если бы не старый маразматик Юрий Геннадьевич. В приступе маразма он опять заблудился и не нашёл институт, хотя преподавал в нём уже тридцать с лишним лет.

После официальных мероприятий (экскурсия по институту и прочая дребедень) начались неофициальные. Препы явились в столовую, где для них уже были забронированы два столика и семьдесят литров спиртного. Препов, между прочим, набралось семнадцать человек.

Они уселись за стол и разлили по рюмкам. Слово взял Тучкин, как самый умный:

- Итак, мы снова встретились. Это доказывает, что перестройка необратима! Бухович, поставь бутылку на стол и возьми рюмку. Смысл сегодняшнего мероприятия состоит не в том, чтобы выпить три литра и заночевать под столом. Смысл сегодняшнего мероприятия состоит в том, что Федька сумел к нам приехать. Это хорошо! Я надеюсь, когда мы будем жить как следует, он вообще захочет к нам вернуться. А, Федька?

- Поживём – увидим, - отвечал бывший белоэмигрант.

- Правильно. Так выпьем же за встречу!

Это был первый тост. За ним последовал второй, потом третий, четвёртый и так далее. Преподавательские мозги погрузились в мягкое болото расслабляющего отдыха. За столом развернулся интересный, содержательный разговор с уклоном в политику:

- А знаешь, Федька, ты напрасно уехал. Настоящий интеллигент не должен бояться ничего: ни КГБ, ни психушек, ни даже пыток!

- Чё ты несёшь? Ну чё ты несёшь?! Какие пытки?! Ты когда идёшь к зубному, тебя от страха корёжит! П…здобол.

- Вы, евреи, продали Россию!

- А вы, русские, её пропили.

- Я не русский! Их бин дойч! Ромуальд Франц фон дер Бухович!

- О-о-о! Смотри, Федька! Вашего полку прибыло.

- Ну, хорошо! Хорошо! Они разрешили эротику, порнографию… Но я, простой советский человек, не могу с этим примириться!!! А вдруг моя дочь насмотрится таких фильмов и в проститутки пойдёт?

- У вас, Опарышей, это наследственное.

- Тучкин!!! Не смей так шутить, а то я тебе лицо набью!

- А я тебя раком поставлю.

- Коля, это уже не смешно.

- А я и не шучу. Когда он себя плохо ведёт, я его всё время… Для его же пользы.

- Тучкин, мать твою! Тихо!! Здесь сидит немецкий профессор, который понимает по-русски! Заткнись!

Разговор удалось свернуть со скользкой темы, и он опять перешёл на политику. На этот раз – с социальным уклоном.

- Федька, - спросил Опарыш, - ты хорошо живёшь?

- Ну, как тебе сказать… Не то чтобы очень. У меня там жена, двое детей… У каждого – по «Мерседесу». Загородная вилла есть, счёт в банке солидный…

- Ну ты ва-а-ще-е-е! А немецкий профессор?

- Он живёт лучше, намного лучше.

- Ещё лучше?!!

- А чего ты хочешь? Я-то ведь там с семьдесят первого, а он – с самого рождения! Конечно, он живёт лучше.

- Да-а-а… А как у тебя с научной работой?

- Неплохо. Я ведь тоже профессором стал. Возможности большие…

«Вот устроился человек!» – с завистью подумал Опарыш.

………………………………………………………………………………………………………
 
Постепенно лишний народ оттягивался из столовой. В конце концов там остались только две компании: группа преподавателей, отмечающих полную победу перестройки, и группа студентов, отмечающих проваленный зачёт. Между прочим, среди студентов не было ни одной девушки (это важно, так как присутствие девушек могло бы настроить всех на мирный лад). Группа же у них оказалась довольно многочисленной – восемнадцать человек. На одного больше, чем препов.
 
Центровым студенческой компании был мощный громила по прозвищу Коля-кирпич, входящий, между прочим, в сборную института по борьбе (правда, злые языки утверждали, что в сборную его взяли только как мешок для отработки приёмов. Какая возмутительная клевета!). Рядом сидел ещё один спортсмен – Витька-боксёр, перворазрядник в весе до 75 кило.
 
Постепенно студенты напились как свиньи. То есть чуть меньше, чем преподаватели. И тогда, не владея собой, они стали громко выражать своё огорчение по поводу проваленного зачёта. Мало-помалу препы обратили на них внимание и даже прекратили свою беседу, прислушиваясь к чужой.

- Что же теперь делать?

- Снимать штаны и бегать!

- Нет, я серьёзно. Этот мудак вообще поставит нам зачёт или нет?

- Нет, не поставлю!!!

- ?!!

- Спокойно, пацаны, не паникуйте. Это ж я, Витёк. А что, похоже на Маркова получилось?

- Витёк, ты так больше не шути. Я чуть инфаркт не схватил.

- Марков – это семечки. Я вот думаю о другом. Нашу группу одновременно заваливают Опарыш и тётка по информатике. И каждый из них, в отличие от Маркова, собирается принимать у нас экзамен. Вот это действительно ж…а! Что делать?!

Вдруг наступила мёртвая тишина: казалось, муха пролетит – и то слышно будет. И в этой тишине отчётливо прозвучал на всю столовую бас Коли-кирпича:

- Надо тётку по информатике под Опарыша кинуть. Глядишь, оба удовлетворятся, а тогда и нам полегчает.

Один из студентов, бешено вращая глазами, делал Кирпичу знаки остановиться, но тот его не понял. Когда Коля замолчал, над столовой опять нависла тишина – на этот раз угрожающая. Все студенты позеленели от ужаса, и даже сам Кирпич сообразил, что сморозил какую-то глупость.

Через несколько тягостных секунд раздался грохот отодвигаемого стула, и Опарыш поднялся на ноги. Нетвёрдой походкой, шатаясь из стороны в сторону, он подошёл к компании студентов и ласково прошептал:

- Сегодня вы провели в институте свой последний день. Завтра вы отправитесь в армию, и я обещаю: через месяц вас всех перебьют в горячих точках. Это мне по силам.

То, что он сказал, звучало устрашающе. Даже Иван Грозный или Сталин не смогли бы сильнее напугать своих бояр. Опарыш не учёл только одного – студенты наклюкались почти так же хорошо, как и он сам. Поэтому их действия оказались совершенно непредсказуемыми.

Коля-кирпич ткнул пальцем в Опарыша и голосом, лишённым всяких эмоций, произнёс:

- Мужики, накормите гостя с царского стола.

Опарыш не успел даже пикнуть, как один из студентов схватил его за штаны на поясе и оттянул их, а другой запихал туда два пирожных с кремом. Потом вопросительно посмотрел на Кирпича.

- Лёха, ты меня удивляешь, честное слово. Запить-то ему дай! Невкусно же… всухомятку.

Лёха взял полный стакан пива и целиком вылил его в штаны Опарышу. Затем «гостя» развернули на сто восемьдесят градусов и проводили пинком под зад:

- Гуляй, Вася.

Опарыш вернулся к преподавательскому столу и в растерянности остановился, не зная, что делать дальше. При этом он молча указывал пальцем на свои штаны. Наконец он тяжело опустился на стул, закрыл лицо руками и громко зарыдал.

Теперь со своего места вскочил Тучкин. Он пулей подлетел к студентам и рявкнул:

- Кто обидел моего друга Опарыша?

- Твоего друга Опарыша? – в раздумье повторил Лёха, медленно поднимаясь со стула. – Мы обидели твоего друга Опарыша! И что дальше?

- Вот именно! – поддержал его второй студент, тоже поднимаясь на ноги. – Ты, я вижу, чем-то недоволен? – угрожающе добавил он, сжимая кулак.

Только он это сказал, как Тучкин треснул его ниже пояса, и студент, держась за повреждённое место, свалился на бок. Лёха тут же нанёс правый прямой, но Тучкин увернулся и уложил его ударом в челюсть.

Оба студента оказались в нокауте. Тогда вся компания под предводительством Коли-кирпича дружно вскочила и набросилась на Тучкина. Но и преподаватели не остались в стороне: увидев, как поворачиваются события, они кинулись защищать своего. И началась грандиозная битва – стенка на стенку. Один Опарыш сидел за столом и плакал.

Продавщицы в ужасе попрятались за прилавки. Коля-кирпич принял борцовскую стойку, налетел на Чудовича, повалил его и стал добивать по всем правилам боёв без правил. Витька-боксёр сразу кого-то нокаутировал. Бухович размахнулся пол-литрой, но вдруг заметил, что там ещё осталось примерно двести граммов водки. Он тут же прекратил сражение и сделал глоток, но в это время на него напал один из студентов, крепким ударом свалил на пол и, отняв бутылку, допил её сам.

- Не смей драгоценное топливо переводить! – назидательным тоном сказал он Буховичу и пнул его ногой в бок.

Но вдруг Бухович схватил студента за ноги и повалил, после чего противники начали борьбу в партере. Пустая бутылка куда-то укатилась, и в следующую секунду Витёк-боксёр наступил на неё и с матюгами рухнул.

- Ур-ра-а-а! Наша взяла!!! – кричал Федька, снова почувствовав себя русским.

С преподавательской стороны самым мощным оказался немецкий профессор. Он гасил студентов одного за другим. Рядом, показывая чудеса храбрости, сражался Тучкин. Он свалил четырёх студентов, но двое из них тут же вскочили снова, а потом и третий. Вскоре начал подниматься и Лёха.

- Но пасаран! – с перепою заорал Тучкин и швырнул его через бедро.

- Много посрал! – передразнил его Коля-кирпич, принимая борцовскую стойку. – Спортсмен, что ли? Давай-ка разберёмся!

Тучкин врезал ему и раз, и другой, и третий, но Кирпич устоял на ногах и вцепился в него мёртвой хваткой. В следующую секунду два Коляна грохнулись на пол и покатились по столовой. От близости мужского тела у Тучкина началось вставание (или восстание, как там правильно?) Но, несмотря на это, он героически сопротивлялся…

Тем временем Опарыш сидел на стуле и плакал. Получалось у него великолепно. Плач Ярославны и рядом не стоял по сравнению с этим. Сначала ни та, ни другая сторона не обращали на него внимания, но потом Опарыша заметил один из студентов. Пьяный в жопу, он подошёл к преподавательскому столу и начал расстёгивать штаны.

- Спокойно, миленький, не волнуйся, ты же не виноват, что ты такой грязный. Щас мы тебя отмоем…

Опарыш непонимающе уставился в пустоту, когда сверху на него полилось. Первые полминуты он не мог определить, откуда взялась вода, но потом поднял глаза и увидел перед носом расстёгнутые штаны и мощный поток, бьющий точно в цель…

- Й-я-а-а-а-а!!! – в бешенстве заорал он, схватил пустую пол-литру и вскочил со стула.

Студент не успел даже дёрнуться, как Опарыш со всего размаху обрушил пол-литру ему на голову. С мелодичным звоном посыпались осколки, мощная струя резко ослабла, и студент, разом отключившись, медленно завалился на пол с расстёгнутыми штанами.

Эта дикая вспышка ярости исчерпала силы Опарыша, и, выпустив из рук оставшуюся от бутылки «розочку», он снова плюхнулся на стул и продолжал плакать…

Между тем победа склонялась на сторону студентов – ведь их было на одного больше. Ох, как нелегко пришлось преподавателям! Коля-кирпич положил Тучкина на лопатки и сделал из него отбивную. Может быть, немецкий профессор сможет переломить ход сражения?

Отшвырнув в сторону очередного студента, немец схватился с Витькой-боксёром. И сразу об этом пожалел. Только он схватил врага за грудки, как получил два хука и апперкот, после чего выпал в осадок. А Витёк, размахивая кулаками, продолжал крушить преподавателей.

И вдруг произошло некое случайное событие, оказавшееся решающим.

В столовую зашёл один из препов семнадцатой кафедры. Семнадцатая кафедра изучает информатику, если вы не знаете. Препод был высокого роста и очень медведистого телосложения – словом, настоящий боец. Увидев происходящее мочилово, он быстро определил, кто прав, и бросился на помощь своим.

Первым делом он оторвал одного из студентов от Буховича и швырнул через всю столовую. Студент вплющился в стенку и медленно стёк по ней на пол.

- Спасибо, друг! – обрадовался Бухович, схватил пол-литру со студенческого столика и влил в себя без единого глотка. – Блин, чуть от жажды не помер, пока дрались!

Увидев нового противника, Коля-кирпич снова принял борцовскую стойку и бросился вперёд. В этот момент он очень напоминал великого Александра Карелина – такой силой и мощью дышала его исполинская фигура. Он был настолько крут, что я бы, не думая, присвоил ему звание чемпиона мира по борьбе.

К сожалению, в следующую секунду он выглядел уже не так впечатляюще: медведистый преп уложил его одним ударом по макушке. Коля пошатнулся и выпал в осадок. Затем пострадал Витька-боксёр – он нанёс медведистому препу целую серию прямых в голову, но тот, даже не покачнувшись, сгрёб его в охапку и швырнул через прилавок. Витёк зацепился за прилавок, смахнул на пол всю посуду и приземлился на неё сверху.

Лишившись своих предводителей, студенты малость охренели. Но ненадолго. Не прошло и десяти секунд, как они собрались в единую шоблу и все вместе накинулись на медведистого препа.

Впоследствии он говорил, что на него напали сразу восемь человек. Трудно сказать, правильно ли он их сосчитал, но одолеть такую шоблу, конечно, ему бы не удалось. Однако в этот момент в тыл противнику ударили оставшиеся преподаватели. Особенно неистовствовал Бухович, размахивающий пол-литрой. Студенты никак не могли его унять.

Преподаватели сражались уже не столь активно: в основном они хватали студентов и повисали на них в обнимку (сказалось алкогольное опьянение). Зато теперь у медведистого препа были развязаны руки, и он принялся нокаутировать одного противника за другим.

Наконец в живых остались только двое студентов. Один из них попытался проскочить медведистого препа и удрать из столовой, но не разглядел заботливо подставленный кулак и налетел на него своей физиономией. Тут он и отрубился.

- Очки купи, мудозвон! – засмеялся медведистый преп.

Тем временем второй студент вывернулся из вражеского окружения. Бухович попытался задержать его, но вдруг ни с того ни с сего заснул на ходу, упал и сладко захрапел. Остальные препы надеялись на Буховича, и студент, пулей промчавшись мимо них, вскочил на прилавок. Препы устремились за ним, но он, подпрыгнув, уцепился за лампу дневного света, подтянулся и сел на неё верхом, как на лошадь. Сделать это оказалось нетрудно, так как все лампы в столовой были подвешены к потолку на длинных тросах. Если бы их в своё время закрепили на самом потолке, студент, конечно, не смог бы допрыгнуть.

Препы остановились и, обалдев, молча наблюдали невиданное зрелище. Студент посмотрел на них сверху вниз и самодовольно ухмыльнулся.

- Слезай, дурак! – крикнул Федька. – Нае…нёшься!

- Пошёл нах…! – отвечал студент. – Не слезу!

- Аста ла виста, бэйби, - сказал медведистый преп, развернулся и твёрдой поступью героя пошёл к выходу.

За спиной у него раздался оглушительный грохот.

………………………………………………………………………………………………………
 
На следующий день все студенты были отчислены в армию. Сначала их рассортировали по родам войск. Коля-кирпич и Витёк попали в морскую пехоту, студент-верхолаз – в горнострелковые войска (после двух месяцев лечения в больнице), остальные – куда придётся. Что же касается медведистого препа, то ректор обещал посмертно наградить его званием Героя Советского Союза, но когда очевидцы объяснили, что он жив, ректор почему-то утратил к нему интерес.
 
Препы ещё долго гордились этой великой победой. Кроме Опарыша, который, наоборот, пребывал в депрессии. Только когда под него подложили сразу нескольких шестикурсниц, он опять взбодрился, и поток изливающейся спермы исцелил его раненое самолюбие.

………………………………………………………………………………………………………
 
Немецкий профессор до конца жизни запомнил это путешествие в Россию. Здесь он оторвался на всю катушку. Когда они с Федькой летели обратно, немец спросил:

- Ну что, Федя, как тебе понравилась новая Россия?

- Да никак! – хмуро отвечал Федька, ощупывая фонарь под глазом. – Дикарями были, дикарями и остались.

- Зато с ними не соскучишься! – возразил немец. – Когда я захочу подраться, я сюда снова приеду!


 МОЁ ЗНАКОМСТВО С ОПАРЫШЕМ

 Мне пришлось спихивать Опарыша в конце 1994 – начале 1995 года. Сначала я, как и мои товарищи, чувствовал себя в безопасности: ведь совсем недавно мы спихнули самый сложный предмет – черчение. И поэтому я считал, что дальше учиться будет нетрудно. Ещё летом я с видом знатока давал практические советы своим младшим товарищам:

- Ты, главное, когда будешь поступать в институт, научись как следует списывать. Овладев этим искусством, ты сразу почувствуешь себя уверенно: любой экзамен сам собой спихнётся!

Уже через месяц стало понятно, насколько я ошибался. Опарыш так дал нам просраться, что мы потеряли сон и покой. Мы напрягались изо всех сил, мы забили на остальные предметы – и всё-таки нам было его не одолеть! Это состояние полной беспомощности ещё усилилось, когда Ельцин вздумал завоевать Чечню: ведь мы запросто могли там оказаться. Теперь наша война с Опарышем потеряла юмористический оттенок и стала настоящей борьбой за выживание.
 
Между прочим, при первом знакомстве с Опарышем мы ещё не воспринимали его всерьёз. Подумаешь, блаженный какой-то. Мы ведь не знали, что он НАСТОЛЬКО блаженный.

Общаться с ним было крайне неприятно. Как он заваливает студентов, я вам уже описал. Но дело в том, что после 1991 года (эпоха позднего Опарыша) у него появились признаки мании величия. Он всё время рассказывал о себе. При этом он пристально рассматривал нас, пытаясь найти того гения, который будет писать повесть о нём. Правда, ему не повезло: повесть пишу я. Он бы, конечно, предпочёл, чтобы о нём писал кто-нибудь из отличников.

И только один раз он проболтался нам насчёт научной работы. Дело было так: на одной лекции по Опарышу вместе с нами сидели две студентки не с нашего факультета. Отсидев примерно три четверти пары, они встали и вышли. Мы, естественно, спросили, кто это такие. Опарыш, по своему обыкновению, заулыбался (после пребывания в дурдоме он всегда улыбается) и объяснил:

- А-а-а, мы с ними занимались научной работой.

Один из наших поинтересовался, с какого курса эти девицы. Опарыш ответил:

- Шестой курс.

И тогда мой товарищ Витёк спросил:

- А помоложе нет?

Что сделал Опарыш с Витьком? Не бойтесь, ничего страшного: всего лишь задержал его на месяц. В общем-то, это пустяки. Многие сдают экзамен по Опарышу с опозданием на полгода, а многие и вовсе не сдают. Сколько товарищей мы потеряли в Чечне по милости этого пидора!!!

Я и сам был на волосок от отчисления. Только фантастическая удача помогла мне спихнуть Опарыша с третьей попытки (3 февраля 1995 года). Следующая неделя выпала у меня из памяти: ох@ев от счастья, я несколько дней пил не переставая. Тогда я наконец понял, что человек может стать абсолютно счастливым.

Примерно в то же время Опарыш совершил своё самое гнусное преступление. Дело было так: мой друг не мог спихнуть ему экзамен. Чтобы не попасть в Чечню, он, естественно, решил ликвидировать оборзевшего преподавателя. С этой целью он отправил по месту жительства Опарыша взрывное устройство в почтовом конверте. Оно должно было сработать при вскрытии. К сожалению, по невнимательности парень отправил посылку в устаревшем конверте советского образца. Поэтому её не доставили Опарышу, а вернули по адресу отправителя. К тому времени мой друг уже слегка подзабыл про свою затею и, получив обратно конверт, преспокойно вскрыл его, после чего в нашем институте стало одним хорошим пацаном меньше. Будь ты проклят, Опарыш! Эта смерть целиком на твоей совести.

Помимо этих чудовищных преступлений, Опарыш успел немножко набедокурить и за пределами нашего института. Поскольку он никогда не предохранялся во время научной работы, то на свет появилось громадное количество молодых красивых опарышей, в результате чего сильно пострадал качественный состав россиян. Никогда ещё в нашем генофонде не было столько говна! Однажды мне пришла в голову крамольная мысль: может, нация деградирует именно потому, что Опарыш был таким жутким бабником, а?

 
 КОНЕЦ ОПАРЫША

Ну что, читатель? По-моему, пора кончать нашего героя. Или у вас есть особое мнение на этот счёт? Как бы то ни было, я пишу только правду!

Несмотря на своё недоразвитое сложение, Опарыш мог бы прожить ещё долго. Его подвела излишняя любвеобильность: он трахнул не того человека.

В 1997 году он собирался отмечать своё шестидесятилетие. Студенты надеялись, что он уйдёт на пенсию, но Опарыш и не думал сдавать позиции. В честь юбилейной даты он решил снять самую красивую девушку в институте. Заранее склеив её, он энергично готовился к празднику.

Но дело в том, что у девицы уже был жених – молодой бизнесмен, учившийся в нашем же институте заочно. Он оказался серьёзным человеком: в семнадцать лет купил отмазку от армии, в восемнадцать – машину, в девятнадцать – дачу и так далее. Денег у него было до хрена и больше. Подумайте сами: стоит ли воровать невесту у такого человека?

Только Опарыш из-за своей непроходимой тупости мог решиться на это. Удивительно, но красотке он сильно понравился. Её даже не пришлось пугать неизбежным в таких случаях отчислением. Всё это напоминало историю Гришки Распутина, которого боготворили вырождающиеся великосветские дамы – за его непринуждённость и сексуальную грязь под ногтями. Правда, Опарыш, как мы знаем, был гораздо круче: он вообще не мылся. Когда девушки любят экспериментировать, а нормальные пацаны им уже надоедают – вот тут и наступает время Опарышей.

Бизнесмен пришёл в ярость. Его, такого молодого, красивого и богатого, вчистую переиграл маленький, некрасивый, немытый и довольно старый преподаватель с глупой физиономией! Причём даже не профессор – доцент.

Что сделал бизнесмен? То же самое, что сделал бы и я на его месте. Он пригласил киллера и велел ему завалить обоих виновников происшедшего.

Киллера звали Костя. Он закончил армию год назад и был настоящим мастером своего дела. Молодой бизнесмен заплатил ему аванс и растолковал всё дело в подробностях:

- Твоя задача – зарядить Опарыша взрывчаткой и взорвать его вместе с девицей, когда они встретятся. Но имей в виду: я должен при этом присутствовать. Давай провернём всё дело завтра в институте.

- Ну что ж, - сказал Костя, - можно и завтра.

На следующий день он явился в здание на Гастелло и стал искать Опарыша. Время близилось к большому перерыву, и киллер засел в столовой, внимательно наблюдая за всеми посетителями.

В начале большого перерыва студенты и преподаватели толпой хлынули в столовую. Костя даже испугался, что не заметит Опарыша. Но всё-таки заметил. Сначала он почувствовал тошнотворный запах немытого тела, а потом увидел «объект» в десяти шагах от себя и сразу опознал его по приметам.

Костя нацепил тонкие резиновые перчатки и ввинтился в толпу. Опарыш находился в окружении хорошеньких студенток. Он уже занял очередь в кассу, как вдруг чьи-то быстрые пальцы начали осторожно ощупывать его ниже пояса. Опарыш приободрился и почувствовал, что его пятая конечность встаёт и наливается силой.

«Вот шалавы, - подумал он. – Знают, сучки, с кем имеют дело. Ведь это я – Хуго Босс!»

Девицы заискивающе улыбались. Опарыш заплатил за жратву и пошёл кушать, не заметив, что его штанишки и пиджак отяжелели от четырёх взрывных устройств (в каждом кармане по одному). Костя вышел из столовой, стянул перчатки и с отвращением бросил в мусорную корзину, не пожелав их носить после соприкосновения с грязным Опарышем. Теперь нужно было дождаться бизнесмена и пропасти «объект» до встречи с девицей.

Бизнесмен подвалил минут через пять.

- Здорово, Костя! Где объект?

- Хавает.

- А мы его не потеряем?

- Я положил ему в штаны два микрофончика и радиомаяк. Они приделаны к кускам взрывчатки.

- Хорошо. Будем ждать.

Минут через пятнадцать Опарыш покинул столовую. Бизнесмен и киллер последовали за ним.

- А точно известно, что у них сейчас встреча? – спросил Костя.

- Точно.

Опарыш вошёл во второй корпус и начал подниматься по лестнице. Костя вынул наушники и нацепил один из них, а второй протянул бизнесмену. Шагая по лестнице вслед за Опарышем, они услышали в наушниках чмокающий звук и женский голос:

- Здравствуй, дорогой! Я так рада, что ты пришёл.

Бизнесмен и киллер поднялись на второй этаж и выглянули в коридор. В самой середине коридора, чуть подальше кабинета №221а, стояли Опарыш и похотливая девица. Они увлечённо целовались. Бизнесмен заскрежетал зубами.

- Ну что, взрывать? – подтолкнул его Костя.

- Подожди. Я хочу знать, до каких пределов безнравственности дошла эта шлюха. Сейчас они, по словам очевидцев, должны закрыться на кафедре и заняться научной работой. Тут мы их и взорвём.

Но Опарыш и студентка, похоже, не собирались идти на кафедру. Уже в следующую секунду бизнесмен и киллер услышали интригующую фразу:

- Милый, поехали ко мне на дачу. Там я досыта угощу твоего красноголового воина.

- Что за херню она несёт?! – так и подскочил бизнесмен.

- А что?

- Какая дача? У неё сроду не было никакой дачи. Это надо проверить!

- Тогда что – не взрывать?

- Конечно, нет!

Опарыш и студентка медленно двинулись к лестнице. Наушники донесли чарующе нежный голос красавицы:

- Дорогой, ты мне очень нравишься. У тебя такая писька… О-о-о! Но у тебя есть один маленький недостаток.

- Какой же?

- Иногда ты становишься чуточку небрежен в одежде.

- Это поклёп! – категорически заявил Опарыш. – Я не допускаю ни малейшей небрежности в одежде!

В ту же минуту у него свалились штаны.

- Омерзительная картина! – прошептал киллер, глядя, как Опарыш подбирает штаны с пола. – Уже за одно это его следует взорвать.

- Погоди, не спеши, - сказал бизнесмен. – Давай укроемся где-нибудь и пропустим их. Не хватало ещё, чтобы эта сучка меня заметила.

Они перешли на первый этаж и встали под лестницей. Следом спустились Опарыш с девицей и направились к выходу. Костя только диву давался, как это Опарыш, собирая с пола штаны, так и не заметил взрывчатку в карманах.

- За ними! – шепнул бизнесмен.

На улице у дверей стояли иномарки студентов. Рядом расположился «жигуль» ректора. Опарыш и красотка, обнявшись, проследовали к новенькой белой «десятке», находившейся поодаль.

- Вот стерва! – зарычал бизнесмен. – Это же мой подарок! Паскуда, б…дь ё…ная!

- Тихо, тихо, Васёк. Едем за ними.

Пацаны уселись в чёрный шестисотый «мерседес» и отчалили. «Десятка» медленно кралась впереди, переваливаясь на ухабах. Костя предупредил бизнесмена:

- Выедут на улицу Ленсовета – отстанем метров на сто. Иначе засекут.

- Если и засекут, то не узнают: у меня стёкла тонированные.

- Сдурел? По номерам опознают!

Бизнесмен согласился и притормозил. В «десятке» не оказалось тонированных стёкол, и пацаны хорошо видели шикарную тёлку за рулём. Была она черноволосая и с «мальчиковой» стрижкой, но её красота от этого не проигрывала.

- Куда они едут? – забеспокоился бизнесмен. – У меня дача на Гатчинском шоссе!

- У меня тоже, - ответил киллер. – Ну и что?

«Десятка» неслась на ста тридцати километрах в час. Молодой бизнесмен без особого труда разогнал свой «мерс» с такой же скоростью, но при этом ругался не переставая:

- Ах ты кобыла задроченная! Куда помчалась-то? Две недели назад на права сдала, а туда же…

- Ну и ладно! Пусть расшибутся – нам не жалко.

Проехали Гатчину. Молодой бизнесмен переживал всё сильнее, и руль уже начал плясать в его руках.

- Дай-ка я за руль сяду, - сказал Костя.

- Не дам!

«Десятка» свернула вправо. Молодой бизнесмен зажмурился и тихо застонал.

- Эй, эй! – подскочил Костя. – Ты чего? На дорогу смотри!

Бизнесмен открыл глаза и резко затормозил, но «мерс» не успел остановиться и проскочил поворот. Пришлось отработать назад. Кусая губы от злости, бизнесмен направил свой «мерс» по просёлочной дороге вслед за «десяткой».

«Десятка» въехала в деревню и остановилась перед железными воротами. Девица вышла из машины и помахала рукой. Ворота начали медленно раздвигаться.

«Десятка» въехала во двор.

На бизнесмена было страшно смотреть.

- Ур-роды!!! – рычал он, размахивая кулаками. – На моей даче?!! С-суки, ****и, пидоры! Убью!!!

Он дал по газам и остановился у ворот. Ворота только что закрылись, но, увидев в глазок машину босса, охранники тут же открыли их снова. Молодой бизнесмен пулей выскочил из машины и помчался на охранный пост.

- Романов!!! – в дикой ярости заорал он. – Ты что сделал? Ты что сделал, а?! Я тебя сейчас урою!!!

- Но, Василь Витальич, это же ваша девушка…

- Я тебе сто раз говорил, пидоррюга!!! Чтоб никому!!! Кроме меня!!! Убью!!! Вые…у!!! Чтоб я тебя больше не видел здесь, паскуда!!! И тебя тоже!!! Вы уволены!!! Пошли нах…!!!

Охранники (точнее, бывшие охранники) поспешно собрали свои манатки и покинули дачу. Костя-киллер пронаблюдал за ними из машины и одобрительно поднял большой палец.

- Это круто! – сказал он бизнесмену. – Надо же, всех свидетелей как не бывало. Молодец!

«Мерседес» въехал во двор.

Про дачу надо рассказать отдельно. Стараясь выглядеть как можно круче, молодой бизнесмен недавно перестроил её. В результате этой перестройки на крыше двухэтажного коттеджа появился бассейн длиной в пятьдесят метров с подогревом и несколькими вышками (причём самая большая из них – десятиметровая). Всю конструкцию накрывал сверху громадный купол из стеклопластика, который был виден чуть ли не из Гатчины. Молодой бизнесмен справедливо гордился этой постройкой, наглядно показывающей, что он круче всех и вдобавок умнее всех.

- За мной! – сказал бизнесмен и помчался в дом.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что всё дальнейшее произойдёт в бассейне. Пацаны быстро поднялись на второй этаж и ещё издали заметили Опарыша и девицу, входящих в раздевалку.

- Спрячемся в бассейне! – решил бизнесмен. – Вперёд!

Они выбрались на крышу и встали за колонной, поддерживающей купол из стеклопластика. Костя вынул из кармана пульт дистанционного управления.

- Может, взорвём их? – опять предложил он.

- Нет! Не сейчас! Я должен это видеть! Будем ждать здесь.

Ждать пришлось недолго – минут пять. Вдруг на лестнице раздался отчётливый стук копыт, и оттуда выскочили Опарыш и похотливая девица – оба в чём мать родила. С разбегу они плюхнулись в трёхметровую чашу бассейна, до краёв заполненную водой.

- Вот ублюдки! – простонал бизнесмен. – Господи, как я их ненавижу!

Не замечая никого и ничего, кроме друг друга, Опарыш и студентка принялись совокупляться на плаву. По воде сразу пошли масляные круги, и Костя понял, что после пребывания здесь Опарыша придётся не только менять всю воду, но и дезинфицировать сам бассейн.

- Я не могу на это смотреть! – вне себя от ярости прошептал бизнесмен. – Скорее взрывай их! Взрывай!

Костя зажмурился и нажал кнопочку. Но, к его удивлению, взрыв прозвучал вроде бы где-то внизу и довольно далеко. Открыв глаза, Костя тут же закрыл их снова: ему показалось, что Опарыш и девица как ни в чём не бывало совокупляются в бассейне.

«Какого х…?» – подумал Костя.

Вторично открыв глаза, он увидел: действительно, пылкие любовники не только целы и невредимы, но даже ничего не заметили, хотя от взрыва содрогнулся весь дом.

- Что ты сделал? – зарычал бизнесмен.

- Я их… взорвал. Как и было приказано.

- Так почему же они живы?!

- Не знаю… А, чёрт! Взрывчатка-то в одежде Опарыша осталась. Ну так это ты виноват: я ведь уже сколько раз хотел их взорвать…

Тут Костя замолчал и от неожиданности опять захлопал глазами: вода в бассейне как будто стала убывать. Присмотревшись, киллер увидел, что так оно и есть. Ни Опарыш, ни похотливая девушка ничего не замечали, но уровень воды понижался с каждой секундой!

- Что ты натворил, падла?! – диким шёпотом заорал бизнесмен.

- А что?

- Ты ещё не понял?! Ты мою дачу затопил!

- Как это??! – обалдел киллер.

- А так! Взрывом перебило трубы, идущие к бассейну! Мне теперь всю дачу придётся перестраивать! Ты соображаешь, что ты сделал?

- Так ты же сам приказал. «Взрывай, взрывай!» Я-то тут при чём?

- Да, верно, - согласился бизнесмен.

Вдруг у него появилась новая идея, и он с жаром заговорил:

- Слушай, я хочу уничтожить этих ублюдков своими руками. Из-за них я лишился дачи! Давай сделаем так: я заплачу тебе как договорились, но прикончу их сам. Так надо! После того, что они устроили…

- Ну-у-у… ладно. По-моему, это неплохо.

- Сейчас я выпишу тебе чек… Вот, держи. Считай, что ты своё задание выполнил – я ведь тебе постоянно мешал. Теперь я сам возьмусь за дело, а ты отдохни… До встречи!

- Пока.

………………………………………………………………………………………………………
 
…Когда наш бизнесмен разыскал топор и вернулся на крышу, из бассейна уже вытекла вся вода. Ни Опарыш, ни похотливая красотка ничего не заметили и теперь сношались стоя: девица спереди и внаклонку, Опарыш сзади. Сладострастные стоны, которые они испускали, было слышно на всей территории дачи и немножко за её пределами. Обычный человек даже под пыткой не смог бы так громко орать.
 
Костя-киллер уже ушёл (вернее, уплыл, поскольку дача была затоплена). Так что теперь на крыше не осталось никого, кроме членов любовного треугольника. Молодой бизнесмен спустился по лестнице в глубокую яму бассейна и поднял правую руку с зажатым в ней топором.

- Остановитесь, несчастные! – страшным голосом прогремел он.

Опарыш пулей вылетел из девицы и, размахивая своей конечностью, как копьём, кинулся в левый дальний угол бассейна. Девица не обладала такой быстрой реакцией и продолжала стоять в прежнем положении, не понимая, почему её перестали пялить.

Молодой бизнесмен погнался за Опарышем. Расстояние между ними было метров десять, но бежать Опарышу оказалось некуда. Остановившись в углу бассейна, он подпрыгнул, пытаясь зацепиться за бортик, но не достал всего-навсего каких-то полметра. В следующую секунду бизнесмен подскочил к нему и нанёс мощный удар топором.

Опарыш ловко откачнулся назад, и топор промелькнул перед его физиономией. Он уже вздохнул с облегчением, как вдруг что-то тяжело шлёпнулось ему под ноги. Он опустил глаза…

На голубой кафельный пол ручьём хлынула кровь. Опарыш беспомощно смотрел вниз, не в силах осмыслить увиденное. Да! Топор просвистел у него перед носом и срубил ему пятую конечность под самый корешок.

Душераздирающий вопль заставил содрогнуться даже стены дома. Закрыв руками то, что осталось от его гордости, Опарыш сломя голову помчался беспорядочными зигзагами по бассейну. Тут молодой бизнесмен осмотрелся и увидел, что дело ещё не закончено. Похотливая девица уже добежала до лестницы и пыталась вылезти из ловушки.

Взмахнув топором, бизнесмен устремился в погоню. Девица поднялась на верхнюю ступеньку и даже успела поставить одну ногу на бортик бассейна, но убежать ей всё-таки не удалось. Видя, что добыча ускользает, молодой человек размахнулся и послал топор ей вдогонку.

Есть! Топор, пущенный меткой рукой, догнал красотку уже на излёте и с размаху воткнулся ей острым концом в спину. Девица остановилась и замерла, широко раскинув руки.

- Так тебе и надо!!! – заорал бизнесмен, сотрясаясь от хохота.

Девушка покачнулась и рухнула обратно в бассейн. При этом она приземлилась на топор, и он вошёл в её тело всем лезвием. Немного подёргавшись в судорогах, она успокоилась навсегда.

Молодой бизнесмен перевернул её спиной вверх, выдернул топор и направился к Опарышу. Тот сидел на полу и горько плакал.

- Ну что, Опарыш? – засмеялся бизнесмен. – Кончать-то нечем стало? А ведь я тебя, пожалуй, и добивать не буду. Я тебя… отпущу. А?

- Гос…по…ди! – сотрясался от рыданий Опарыш. – Как же мне теперь научной работой заниматься?

- Не можешь – не занимайся, - улыбнулся бизнесмен.

- А для чего тогда жить?! – пуще прежнего заплакал Опарыш.

- Тоже мне, проблема! – отмахнулся бизнесмен. – Кто тебя жить-то заставляет? Не хочешь – не живи!

Опарыш послушался и умер от потери крови.


 ВОЗМЕЗДИЕ

 Таким образом, Опарыш кончил. Я хотел сказать, его кончили. Урра-а-а!!!
 
А что дальше? Правильно! Дальше надо уничтожить все улики.
 
Молодой бизнесмен сгонял в Питер и купил серной кислоты и пару резиновых перчаток. Потом вернулся на дачу, втащил канистру на крышу и, нацепив перчатки, начал поливать свою бывшую девушку кислотой.
 
Прямо у него на глазах девушка стала растворяться. Бизнесмен досмотрел процесс до конца, добавляя кислоту по мере надобности. Затем принялся за Опарыша.
 
Когда оба трупа были уничтожены, он пустил воду в бассейн. Правда, вода тут же протекла вниз, на второй этаж, но теперь в бассейне не осталось ни трупов, ни кислоты. Основные улики исчезли без следа.
 
Молодой бизнесмен спустился в раздевалку. Там всё было разворочено взрывом. Собрав ошмётки одежды, он спалил их в подвале. Потом взял окровавленный топор, отвёз его на речку и утопил в самом глубоком месте. Потом подогнал туда же «десятку»…
 
Труднее всего оказалось в одиночку спихнуть машину с обрыва. Зато когда она скрылась под водой, бизнесмен почувствовал ни с чем не сравнимую радость от проделанной работы.
 
- Пускай теперь ищут, козлы! – довольно засмеялся он и вернулся на дачу.

………………………………………………………………………………………………………
 
Розыски Опарыша начались удивительно быстро – уже на следующий день. Видимо, у него было много высокопоставленных друзей, которым он оказался очень нужен. Они сразу подняли по тревоге всю питерскую милицию. Следствие возглавлял не кто-нибудь, а подполковник Силачёв – знаменитый сыщик, не признающий само слово “глухари”. Он прославился тем, что мог раскрыть ЛЮБОЕ дело, которое ему поручали. Разумеется, все потерпевшие хотели, чтобы их делом занимался Силачёв, да только не всем это удавалось. Опарышу – удалось. Посмертно.
 
Коллеги Опарыша по научной работе в меру своих сил помогали следствию. Кроме Буховича: он отказался отвечать на вопросы до тех пор, пока ему не нальют. Силачёв из любопытства спросил:

- Ты что предпочитаешь, «Льдинку» или боярышник?

- Иди ты нах…! – смело отвечал ему Бухович. – “Льди-инка”! Боярышник! Я пью одеколон из серии “Клуб” – для настоящих мужчин!
 
Силачёв решил отложить разговор с Буховичем, но на всякий случай посадил его в КПЗ, чтобы тот не хамил. Зато Тучкин, Чудович и Юрий Геннадьевич внесли неоценимый вклад в раскрытие преступления. Вместе они составили список любимых студенток Опарыша на этот год (пять листов машинописного текста) и вручили его Силачёву. С этим документом великий сыщик отправился на поиски.
 
Конечно, если бы он проверял все связи Опарыша, ему бы потребовалась не одна неделя. Но могучая дедукция помогла ему: из нескольких сотен человек он безошибочно выбрал ту самую девицу и решил её опросить. Тут выяснилось, что и она вроде как пропала без вести. Правда, родители точно не знали: дочка жила своей жизнью и гуляла с мужиками ещё с тринадцати лет. Поэтому никто не беспокоился, если она не ночевала дома.
 
А у девицы была одна устойчивая связь – наш молодой бизнесмен. Поскольку его все знали, то выйти на него не составило труда. Адрес и телефон сообщили родители пропавшей красотки.
 
Таким образом, Силачёву понадобилось двое суток, чтобы найти подозреваемого. И вот на следующее утро, когда наш бизнесмен наслаждался своей безопасностью, четверо сыщиков во главе с Силачёвым ехали к нему на дачу.
 
Молодой бизнесмен был на даче один. Как вы помните, он всех поувольнял, а новых охранников набрать ещё не успел. Поэтому ему пришлось самому открыть ворота. Настроение у него было неважное: менты приехали слишком рано (в пол-двенадцатого) и разбудили его своей сиреной.

– Вам чего? – хмуро спросил бизнесмен.
 
– Здравствуйте, – вежливо произнёс Силачёв. – Мы к вам по делу. Вы в курсе, что ваша девушка пропала без вести?
 
– Во-первых, она уже давно не девушка. Во-вторых, я с ней поссорился и теперь знать её не желаю. Пропала – ну и хрен с ней. Меня это не касается.
 
– Подождите. Вместе с ней пропал один известный учёный. И у меня есть подозрения, что они оба были здесь.

– С чего вы взяли?

– Дедукция.

– А катитесь вы со своей дедукцией! Что вам от меня нужно?

– Нам нужно обыскать вашу дачу.

– А ордер на обыск есть?

– Пожалуйста.

Разумеется, у великого сыщика Силачёва с документами полный порядок. Такому незаменимому работнику начальство сразу все условия обеспечивает.

Молодой бизнесмен мрачно глянул в бумажку и повёл гостей в дом. Его физиономия опухла от пьянства и недосыпа: он тяжело переживал измену своей девушки. Но вот чтобы жалеть её – такого не было. Что заслужила, то и получила, курва.

Оказавшись в доме, сыщики изумлённо осмотрелись по сторонам. Внутри помещение выглядело не слишком презентабельно. Если вас когда-нибудь заливали соседи сверху, вы меня поймёте. Представьте, что на вашу квартиру пролился целый бассейн.

– Надо же! – сказал Силачёв. – Я вижу, вас крепко залили. У вас тоже есть соседи сверху?

– Конечно, нет! Что я, совок, что ли? У меня бассейн на крыше… был.

– И что с ним случилось?

– Небольшая протечка. Но к вашему делу это никак не относится.

– Да, конечно. А зачем вам бассейн на крыше?

– Вы что, не понимаете? Где же ваша дедукция? Разумеется, это нужно для крутизны.

– А-а-а. Так, ребята, начнём обыск. Лёха, бери первый этаж. Коля, бери второй этаж. Петя, обыщи подвал. Поехали!

Сыщики принялись за дело, а Силачёв уселся в кресло и вытянул ноги. Молодой бизнесмен смотрел на него с презрением. Внешность у подполковника Силачёва была несколько дубоватая: пониже среднего роста, плотное телосложение, красная широкая физиономия, щёки видно аж из-за ушей.

Недавно ему стукнуло сорок лет. На столько же он и выглядел. Поэтому бизнесмен решил, что имеет дело с неудачником. По его мнению, в сорок лет надо быть уже как минимум генерал-майором. А тут – какой-то вшивый подполковник!

«Лох чилийский! Да я бы на его месте…»

– Ну и что вы ищете? – хамским тоном спросил бизнесмен.

– Поживём – увидим.

– Ну, ищите. Ваше право.

Вскоре прибежал самый младший из оперов:

– Михаил Николаевич, в подвале ничего подозрительного не обнаружено.

– Хорошо. Садись, отдыхай. Подождём других.

Явился второй сыщик:

– На первом этаже ничего нет.

– Ладно. Садись.

Вдруг примчался третий сыщик – и сразу к Силачёву:

– Михаил Николаевич! В раздевалке на втором этаже заметны следы взрыва!!!

– Та-ак. Ну, что скажете, товарищ бизнесмен?

– У меня действительно произошёл взрыв в раздевалке. Но и это не имеет отношения к вашему делу.

– Посмотрим, посмотрим… А теперь – за мной!

– Куда?! Вы же всё обыскали.

– Как это всё? А бассейн? Ну-ка, ведите нас на крышу.

Молодому бизнесмену очень не понравилась такая проницательность, но он быстро
взял себя в руки. Пускай ищут, все следы давно уничтожены.

Через пару минут сыщики оказались на крыше. Перед ними раскинулась пустая яма бассейна. Бизнесмен махнул рукой:

– Пожалуйста, ищите. Что найдёте – всё ваше.

– Оставайтесь тут, – сказал Силачёв. – Бассейн буду обыскивать я сам.

Оглядевшись, он заметил лесенку и спустился вниз. Просторный котлован, облицованный кафельной плиткой, произвёл на него впечатление. Заложив руки за спину, сыщик начал ходить взад-вперёд по бассейну, изучая его внимательно, как сапёр.

Подчинённые с немым восхищением взирали на работу мастера. Они знали, что Силачёв – лучший в мире сыщик за всю историю правоохранительных органов. К слову сказать, в любой профессии можно отыскать гения, который будет вне конкуренции. Рассмотрим, например, музыку: ведь каждый знает, что не было ещё таких великих музыкантов, как рок-группа «КПП» из Харькова. (На втором месте, разумеется, группа «Моторхэд», на третьем – «Мановар».)

В отличие от ментов, молодой бизнесмен даже не смотрел на Силачёва. Он точно знал, что никаких улик нет. Поглядывая по сторонам, он еле сдерживал довольную улыбку: вот идиоты, копаются тут, копаются, и всё без толку. Наверно, их начальство недавно дрючило за переизбыток «глухарей», потому они и выслуживаются. Зря стараетесь, мудаки, всё равно очередная «птичка» уже нарисовалась. Попрощайтесь со своими погонами.

Вдруг Силачёв остановился и махнул рукой. Кажется, он что-то нашёл. Но что именно, никто не увидел: сыщик стоял далеко и к тому же заслонил собой тот предмет, который обнаружил.

Молодой бизнесмен в сопровождении оперов спустился по лесенке. Мысленно он отметил: легавые уже взяли его в кольцо, как арестанта. И от этого ему стало не по себе. Но он ещё бодрился – он не верил, что Силачёв нашёл улики. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

Все вместе они подошли к Силачёву. Сыщик грозно насупился и сказал:

– Смотри сюда, засранец! Твоих рук дело?

Он шагнул в сторону, и бизнесмен уставился на пол. И чуть не закричал от ужаса.

На полу гордо красовалась отрубленная под самый корешок пятая конечность Опарыша.

«Господи, какой же я мудак!!! Трупы уничтожил, а про эту штуку забыл! Впрочем, ничего удивительного: она ведь лежала отдельно от Опарыша, в другом конце бассейна. Но что мне теперь делать?!»

Он хотел подойти поближе.

– Стой где стоишь! – рявкнул на него Силачёв. – Не вздумай трогать улику! Щас эксперты приедут, будут с неё отпечатки пальцев снимать.

Кто-то из оперов уже достал наручники. У молодого бизнесмена оставался только один выход.

– Подождите, подождите! Товарищ подполковник… Товарищ генерал-подполковник…

– Ну зачем же так официально? – ухмыльнулся Силачёв. – Называйте меня проще – Михаил Николаевич.

– Да, да, конечно… Можно поговорить с вами без посторонних?

– Можно. Отойдите, мужики.

Трое оперов отошли на несколько шагов в сторону.

– В чём проблема?

– Михаил Николаевич, я очень не хочу в тюрьму… Давайте сделаем так: я заплачу вам пятьсот тысяч баксов, а вы потеряете эту улику по дороге в Питер. А?

Ответ Силачёва потряс его своим лаконизмом. Великий сыщик указал на отрубленную конечность Опарыша и произнёс только одно слово:

– Отсоси.

Услышав такое жуткое оскорбление, бизнесмен с непривычки совершенно потерял контроль над собой: ведь уже несколько лет никто не осмеливался ему хамить. Он заревел от ярости и набросился на сыщика с кулаками. Трое оперов кинулись на помощь своему начальнику, но было уже поздно. Они успели только подхватить бесчувственное тело, чтобы оно при падении не сломало себе чего-нибудь.

– Вот мудила! – удивился Силачёв. – Х…ли он драться полез? Приготовьтесь, мужики: сейчас нам придётся вынести его на улицу.

– А сам он разве не сможет выйти? – спросил Петя.

– Сможет! – ответил Силачёв. – Часа через три. Но у нас нет времени ждать три часа, поэтому бери его за ноги – и вперёд!

В отличие от Опарыша, у которого яйца были величиной с голову, подполковник Силачёв имел кулаки примерно такого же размера. И это ему здорово помогало в работе.

………………………………………………………………………………………………………
 
История знает немало великих людей. Но некоторые из них вошли в историю не целиком, а только какой-то одной частью своего тела. Вспомните хотя бы «ножки Буша» или «яйца Фаберже». Примерно то же самое происходило сейчас с Опарышем. И теперь сыщикам придётся крепко поломать голову над тем, как сообщить его жене и дочери о своей находке. Ведь это форменное издевательство над потерпевшим и особенно – над его родными и близкими. Что делать?
 
Предоставим им решать проблему самостоятельно. Тут я не помощник.

………………………………………………………………………………………………………
 
Когда молодого бизнесмена вынесли на улицу, за воротами собралась целая толпа зевак – чуть ли не вся деревня. Сыщики погрузили бесчувственное тело в свой «уазик». Затем Силачёв открыл дверцу и хотел уже сесть в машину, как вдруг его схватила за рукав одна старушка из местных:

– Скажи мне, сынок: кого здесь убили?

– Это я сказать не могу. Это, бабушка, военная тайна. Кого надо, того и убили!


 ЭПИЛОГ

 Прошу читателей извинить меня за некоторую отмороженность. Начал я свою повесть вполне благопристойно, потом стал слегка пошаливать, а под конец и вовсе пошёл вразнос. Это связано с некоторыми обстоятельствами моей собственной биографии.
 
Дело в том, что война с Опарышем подорвала моё здоровье. Когда я спихивал ему экзамен, он несколько раз дыхнул на меня и заразил опасной инфекцией. Через шесть лет с небольшим, в мае 2001-го, я свалился с туберкулёзом и попал в больницу.
 
Там меня лечили полгода. Чтоб быстрее поправиться, я пил как можно больше таблеток, в том числе и тубазид, действующий на мозги. Результат не заставил себя долго ждать. Через полгода я победил туберкулёз и стал абсолютно здоров; но при этом у меня съехала крыша, и я попал не домой, а в больницу имени Скворцова-Степанова. Здесь нас колют какими-то подозрительными препаратами, чтобы поумнели, но я чувствую, что эффект от этого лечения прямо противоположный. Более того, дедукция подсказывает: ещё один укол – и мне п….ц. Кстати, этот укол должны сделать с минуты на минуту. Я едва успел дописать повесть.
 
А-а-а, вот они идут: доктор со шприцом и двое дюжих санитаров. Они направляются ко мне. Прощайте, люди! Не поминайте лих…