От Копирайта:
В девяти выпусках журнала мы опубликовали уже около 100 произведений. Отзывы наших орков о них были только положительные. Но орки – не литературные критики. Это квалифицированные читатели, более активные, более опытные в прозарусских лабиринтах, более чуткие к слову, чем обычные.
А что будет, подумали мы, если те же самые рассказы и миниатюры кто-то возьмется судить по «гамбургскому счету»? И в священном трепете мы закатили глаза к потолку, потому что «гамбургский счет» в нашем понимании – это «настоящая литература».
Мы вспомнили, что среди авторов Прозы.ру есть наибескомпромисснейшая критикесса, которая, прочитав произведение и взявшись писать рецензию, никогда не смолчит о недостатках. Многих авторов она довела до полуобморочного состояния. А некоторых особенно чувствительных и до слез. Но, по нашему опыту, замечания Секретки всегда «в точку» и думающему автору идут только на пользу.
Итак, обзор части произведений из Избранного 2.3 по просьбе Копирайта делает Секретка
Уважаемые авторы!!!
Секретка - девица с тонкой душевной организацией - всего лишь добросовестно выполнила просьбу, с которой к ней обратилась редколлегия журнала, она не имела никакого собственного злого умысла по отношению к авторам.
Поэтому большая просьба не высказывать ей претензий типа «На себя посмотри!», «У самой не лучше!», «Свои нетленки почитай!».
Защиту Секретки от возможных (надеемся, их не последует)оскорблений мы принимаем на себя.
В то же время мы уверены, что с конкретными вопросами относительно путей возможного улучшения Вашего произведения Вы можете смело к ней обращаться. Будучи знакомы с ней лишь виртуально, мы, тем не менее, уверены, что она не откажется указать вышеназванные пути в том виде, какими они ей представляются.
Лара Галь «ЛЮБОВЬ В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ»
«Это было… на светофоре у Аничкова моста». Вероятно, автор хотела сказать: «у светофора»…
«…и я думала о феномене моих отношений с этим городом» – ну, уж какой такой феномен (научно значимое явление) представляют отношения Петербурга и автора?
«Бюрократические иезуитства послушно спрятали когти» – а что, автор хотела скупить кусок Каменного острова? С чего бы вдруг бюрократии проявлять свое иезуитство по отношению к не представляющей финансового интереса или карьерной опасности женщине?
«Ты вдохновляешь даже маргиналов социума!» – странная фраза. Маргиналы – это изначально социологическое понятие, к чему же добавлять «социума»?
А вообще, текст вялый, невыразительный. Читающиеся довольно натужно необязательные наблюдения. Нет ни образа Петербурга, ни образа автора. Единственное, что бесспорно для меня: автора все больше продукты интересуют и торговые точки: хлеб, котлеты, «дефицитнейший кофе», сгущенка, пирожные, «“Гаргантюа” диетическое меню», булочные, кофейни, лавки, кафетерии, «супермаркет на Владимирском», «хлеб из “Британских кондитерских”».
Татьяна Ионова «ПРИТЧА О ЗОЛОТОЙ ДУДОЧКЕ И СЕРЕБРЯНЫХ МОНЕТКАХ»
Текст, напоминающий творчество 14-летней школьницы начала 1960-х годов…
Содержание – псевдоромантический фарш на тему «художник и толпа».
Качество текста можно охарактеризовать цитатой из первого предложения: «… жуткая буря». Ж-жють!!!
Дудочка попала в эту, с позволения сказать, «притчу» и из сказки В. Катаева «Дудочка и кувшинчик» (мотив волшебной дудочки), и из сказки Сельмы Лагерлёф «Приключения Нильса…» и еще много из каких произведений.
Вывод: произведение представляет собой перепевы известного и не может быть признано оригинальным сочинением.
Же Манногре «СКАЗКА ПРО ШУРШАВЧИКА»
Неудачная попытка написать произведение для детей или в «детском стиле».
Автор не сумела показать детский быт, детские переживания, спряталась за выдуманного персонажа из анекдота 1980-х годов («Что продают? – Шуршавчиков»).
Андрей Рязанцев «ДЕНЬ ЧИСТЫХ ДВОРОВ»
Набросок фельетона.
Ни нового материала, ни интересных диалогов, ни любопытного сюжета.
Осенняя «ЗАЖЖЕННАЯ СВЕЧА»
Рассказ ни о чем – без работы над жизненными впечатлениями, слабохудожественный пересказ прочитанного в книжках, приправленный провально осуществленными попытками «красиво» изобразить постельную любовь.
Сломанная Веточка «ТРУДНОСТИ ПЕРЕМЕН»
Заявка на интересный сюжет, а развязка – какая-то банально-бытовая, чуть ли не «бабская». О чем рассказ-то вообще?
Ни одного характера, одни декларации. Ни одного интересного предложения, ни одного словечка забавного.
Андрей Анатольевич Ломачинский «КУРЬЕЗЫ ВОЕННОЙ МЕДИЦИНЫ И ЭКСПЕРТИЗЫ»
Для начала несколько цитат:
Ну разве когда…
Ну у девки диссертация в голове…
Ну и говорит ему, что мол выйду за тебя замуж...
Ну какая зависть у пославшей его дамы сердца?..
Ну мужички самостоятельные...
Ну а учёные в чём-то народ простецкий...
Ну а кого винить в этой смерти…
Ну например костный мозг…
Ну Рыжику сразу сделали полный кровеобмен...
Ну костного мозга много передохло...
Ну переливали кровь...
Ну с микробами понятно...
Ну а собственный костный мозг больного...
Ну и многие другие подобные казусы...
Ну а после кое-какого научного открытия...
Ну и крутились инженеры...
Ну а какой трибунал за убийство хрюшки?..
Ну понятное дело, опять поблевали...
Ну пока костный мозг не заработал...
Ну там про всякие поносы...
Ну а костному мозгу положено...
Ну там сна и аппетита нет...
Ну с установками постоянного излучения...
Ну как там у вас, чисто?..
Ну хорошо, тогда мы полезли...
Ну и помогал капитану...
Ну это он несколько загнул...
Ну поехали...
Вот это беспрестанное «нуканье» – первое, что выводит текст за пределы художественной прозы. Оно свидетельствует о том, что автор не относится к своему сочинению как к акту художественного творения. Он избирает самую простую интонацию – разговорно-повествовательную – и считает проблему языка исчерпанной.
Второе. Наличие в тексте подобных конструктов – «придание дополнительного силового момента», «компенсировать разгерметизацию» – говорит о том, что виртуальным читателем-реципиентом текста является технарь-физик, ищущий в тексте технических подробностей, а не гуманитарий. Я себя к первым (технарям) не отношу, и подобные пассажи просто отбрасывают меня от текста.
Третье. У текста нет художественной задачи. Он представляет собой бесконечное неструктурированное перечисление случаев без авторского отношения. Нет персонажей, нет характеров. Одни СЛУЧАИ. Обесчеловеченные, деперсонализованные…
Единственное исключение – разговор хирурга и уголовника. Здесь – единственный раз – у автора появляется остроумие, возникают характеры, видна работа мысли (персонажа), читать интересно. Возникает эффект (со)присутствия (коей не возникает при чтении куда более нашпигованных технико-медицинскими подробностями и терминами текстов).
Такой бы материал – да вместе с автором – хорошему редактору в руки… Какие знания и опыт заздря пропадают…