Хургада

 

 Белые пики минаретов, бесконечные лавки, сверху донизу заставленные статуэтками искалеченных Приапов, собакоголовых Анубисов и прочих Сетов-Себеков-Тутанхамонов, ряды разнокалиберных кальянов вдоль тротуара. Кисловатый аромат мешков каркаде перебивается запахом нечистот из проулков. Жара. Мелькнёт черная фигурка в чадре. Город мужчин в белых одеждах. Опять минареты. В маркетах только вода и сок. Пива нет. Нет нигде. Жара…
 Темнеет рано и внезапно. Ловим такси. Белозубая улыбка из проржавленного микроавтобуса:
- Салям! Ху из ю?
- Рашн, рашн!
 Улыбка становится ещё шире: - О, Руссо туристо, облико морале!
 Нагруженные свитками свеженаштампованных папирусов, втискиваемся в авто. Я – на переднее сидение – торговаться. Что-то вроде этикета. Тойота со скрипом срывается с места. За окном проносятся отели, финиковые пальмы, малиновые плети бугенвилий, горы мусора. Встречные Тойоты отчаянно сигналят и не уступают дорогу на перекрёстках. Водитель бросает руль и жестикулирует:
- Сри, сри фунтс! Оунли ю!
- По три фунта? Только мы?! Да ты в наших маршрутках не ездил! Ту фунтс!
 У обочины поджидает такси древний седой араб в чалме. Водитель притормаживает. Старик хватает свой баул и подскакивает. Таксист жмёт на газ и изображает угрызения совести:
- Оунли ю! Сри фунтс!
- Да ты что, джигит?! Давай деда сюда! Миш куайнис! Плохо!
- Миш куайнис! – радостно соглашается водитель и сдаёт назад, чтобы подобрать недоумевающего аксакала.
- Салям аллейкум!
 Опять забыв про руль, таксист что-то с восторгом кричит старику, тыча в нас пальцем:
- Рашн зе бест!
- Конечно, зе бест! А ты думал! Два фунта!