КОШКИ
Мы с приятелем Изей провернули одно симпатичное дельце. Продали газовый пистолет менту. Ну, вернее сказать Изя тут ни при чем.Он просто был неподалеку.Как это вышло? Сам удивляюсь. Мент попался какой-то странный. Лояльный чересчур. Да и время было смутное, начало «перестройки», и подобные игрушки были в новинку.
Началось все с того, что из Литвы приехал барыга Женька и понавез кучу этого добра. Там были баллончики с газом, электрошок и разнокалиберные газовые пистолеты. Самым громадным был револьвер. Один вид его тянул лет на восемь с конфискацией. Сколько я не пытался спрятать его под одеждой – он нипочем не хотел прятаться и нагло выпирал даже из подмышечной кобуры, которую на скорую руку мне сшила теща из куска дерматина. Я пришел к Женьке и попросил чего-нибудь поменьше. Женька покопался в рюкзаке и выудил оттуда маленький плоский шестизарядный браунинг. Очень симпатичный и на полсотни дешевле.
Кобура, сшитая тещей под гаубицу «Смит & Вессон» оказалась великовата, но я все равно плюхнул туда «Браунинг» и поехал к другу Изе похвалиться приобретением.
Изя в то время заведовал кружком «Умелые руки» при каком-то интернате для трудных подростков и по достоинству оценил покупку. Он сразу разобрал его на мелкие кусочки и стал прикидывать, каким образом переделать оружие устрашения под патрон от «мелкашки». Он уже наладился сверлить ствол, когда я решительно воспротивился.
- С ума сошел? На кой черт нам боевой пистолет?
- Кошек можно стрелять, - ответил Изя.
Зачем нам стрелять кошек, и какая с этого польза, Изя не сказал.
Просто, видимо, у него с кошками были личные счеты.
Так что переделку мы отложили на потом, но покупку решили обмыть и поехали в известный в городе ресторанчик «Мурка».
Ресторанчик имел странную репутацию. Держал его старый грузин Мамука, а его сын Артем был майором милиции. Тем не менее, основными посетителями ресторана были городские авторитеты и воры в законе.
Большинство из них при входе здоровались с хозяином за руку и вообще вели себя на удивление прилично. Когда же, порой, подпивший гость вдруг начинал «быковать», то Артем, если он в это время был в ресторане, молча выходил в зал смотрел на клиента и неожиданно спрашивал:
- ЧО!!!
Вернее даже не так. Он произносил это, в сущности, коротенькое слово, с каким-то придыханием и оно звучало как:
- ЧхО!!!
Одного этого вопроса, как правило, хватало, чтобы буян мгновенно успокаивался и, миролюбиво выставив ладони, отвечал:
- Да я чо. Я ничо, начальник. Все путем.
- Ну и сё, - тяжело бросал Артем
- Все будет правильно, начальник, - подтверждали приятели перебравшего урки, а тот, уставившись в пол, молча кивал, - базара нету, Артем-ака. Отдыхаем чисто по кайфу.
Музыканты, по окончании разговора, немедленно заводили «Долю воровскую», что сразу разряжало обстановку и вносило в ситуацию удивительную гармонию.
Музыкантов было двое. Клавишник Мишка, мой друг и одноклассник, и скрипач Зискин.
Зискин, выпускник местной консерватории, славился умением «выжмуливать» деньги с посетителей. Он походил к столику и, свесив свои длинные, рыжие патлы, начинал так жалобно выводить что-то на скрипке, значительно оттопыривая при этом карман клетчатого пиджака, что не положить чего-либо в этот зазывно разявленый карман просто не представлялось возможным.
После того, как карман тяжелел, а Зискин принимал в довесок к бумажке стопочку-другую алкоголя, начинался разгул и «Чардаш Монти», который был его коронным номером. Скрипка просто извивалась в его конопатых пальцах, и поддавшие гости начинали отчаянно топтать пол, гикать, ухать и вообще отдыхать по полной программе. Через пару часов Зискин напивался как свинья и его увозили домой, а программу продолжал непьющий Мишка. Но каждое утро Зискин звонил Мишке и долго и нудно расспрашивал, – «почем разошлись» и цела ли его доля. Если он не мог позвонить сам, то звонила его мама и тоже изнурительно, подозрительным голосом расспрашивала о вечернем заработке.
- Вы же знаете, Мишенька, - вещала мама, - вы мне как родной и я так волнуюсь, чтоб хулиганы не забрали у вас денег.
В общем, в это вот богоугодное заведение мы пришли с Исааком, чтоб, во-первых, обмыть «ствол», а главное козырнуть перед Мишкой такой замечательной штучкой.
Как на грех, выходя из машины, я нагнулся за упавшими ключами и «браунинг» выпал из слишком просторной кобуры. Брякнулся прямо под ноги сторожа стоянки Кости.
Костя, косой от природы, тем не менее, сразу понял «чего» выпало, и запричитал:
- Ух, ты!! Да ты что?!! Настоящий? Покажи! Ну, покажи!
- Вот зараза! Как засветился некрасиво, - подумал я.
Но делать было нечего. Костя, в принципе, не был совсем уж посторонним человеком, поэтому сильно ломать комедию, что это зажигалка или игрушка, не стоило. И я, заведя Костю за угол, показал ему «дуру».
Костя прямо осатанел.
- Продай!! Ну, продай!! Сколько хочешь?
Чтобы отвязаться, я назвал сумму втрое большую, чем заплатил сам.
Костя сник, но тут же оживился и сказал:
- Я тебе сейчас клиента подгоню!! Только, чур, все, что сверху – мое!!
- Костя, отвянь!! Не собираюсь я ничего продавать.
Но Костя прилип как пиявка!!
- Да, ты себе еще купишь, а мне деньги дозарезу!
- Костя!! Ты сейчас напортачишь чего-то, а я буду крайним. Отвянь, сказано тебе!!
С этими словами мы зашли в ресторан, а Костя остался возбужденно прыгать на стоянке. Видно было, что мысль подзаработать крепко засела ему в голову.
- А! Ицхакх! - поприветствовал нас Мамука, сидевший за столиком у эстрады, - как дела, дорогой? Как пианэры?
- Сашик, добрый вечер! Заходите, садитэсь. Что кушать будете?
Мамука хорошо знал нас и достаточно любезно принимал, хотя, по большому счету был жутким хамом и жуликом. Но у нас с ним всегда были хорошие отношения. Я возил из Казахстана сигареты и сдавал ему в ресторан оптом, а Изя в свое время сделал симпатичный дизайн его заведению за очень умеренную плату, так что старый пройдоха не считал зазорным проявить знак внимания.
- Мишик, сыграй что-нибудь, а то Зыскын уже всё!
Зискин и впрямь был уже «всё». Он сидел за чьим-то столиком и локоть его постоянно соскальзывал с края стола, а он, держа халявную стопку коньяка, втолковывал какому-то узбеку в дорогом «Адидасе», что «все козлы» и «надо валить отсюда, пока рельсы не разобрали».
Узбек попался грамотный и начал, было развивать тему, что «когда корабль тонет, мышки от него убегают», на что Зискин прямым текстом послал его на три буквы и рухнул уже окончательно. Его привычно прислонили к стенке и послали Костю поймать такси. Мишка тем временем вынул из его знаменитого пиджака выручку и, пересчитав, сунул в карман. Оставлять деньги у Зискина было совершенно безответственно. Его мама никогда в жизни не призналась бы, что пиджаке у сына было что-то, кроме табачных крошек. Та еще «аидыше мама». Да и таксисты не всегда имели справку о честности. Так что конфискация была вынужденной, хотя и приносила ежеутренние хлопоты.
Когда Зискина упаковали в такси и отправили с богом, мы немножко покалякали с Мишкой и заказали по пятьдесят и лангет. Мишка приналег на клавиши и спел что-то очень душевное, типа «…и ответит тебе чей-то голос чужой, - он уехал давно, нету адреса даже..», а мы с Изей рассупонились и с удовольствием взирали на культурно отдыхающих граждан.
Черт побери, приятно вот так сидеть в уютном ресторанчике, зная, что совесть твоя чиста и в кармане шуршат дензнаки, а вокруг милейшие люди.
В это время открылась дверь, и вошел Артем. Он был в форме. Видимо прямо с работы приехал. В проёме двери мелькнул косой Костин глаз, но я не придал этому значения. А зря.
Артем прошел прямо к отцу, а через пять минут подошла официантка и тихо сказала, что Мамука просит меня подойти к нему в кабинет.
Странно. Чего это ему понадобилось? Тем не менее, я встал и прошел через зал в подсобку, где располагался Мамука. Мишка вопросительно глянул на меня, но я пожал плечами, дескать, - хрен его знает. Видимо есть дело.
В кабинете стоял стол. За ним сидел Мамука, а на краю стола присел Артем.
Артему было лет тридцать пять, и он командовал подразделением типа ОМОН.
Не знаю точно. Помню лишь, что когда однажды в ресторане вспыхнула нешуточная драка, то бригада в касках и бронежилетах примчалась через минуту и устроила такое побоище, что до сих пор всем икалось. И вот этот Артем сидел на краю стола и смотрел на меня, патлатого очкарика, с каким-то странным выражением лица. То ли с ухмылкой, то ли с любопытством.
- Привет, - сказал я. - Звали, дядя Миша? (так мы называли Мамуку, не в силах выговорить это экзотическое имя).
Вместо Мамуки ответил Артем.
- Покажи, - сказал он.
- Чего показать?
- Не крути мозги, показывай ствол! – голос Артема был добродушным, но ноги у меня стали ватными.
ВСЕ!! – подумал я. Спалился, как последний дурак! Это гад Костя! Ну, какой же гад! Взял и просто продал меня. Какого дьявола я полез в эту уголовно-ментовскую берлогу с совершенно запрещенным предметом, за который давали срок больше, чем за наркотики.
- Ах, ствол?!! Да, да, да!! Нашел вот только сегодня на улице, хотел сдать, да проголодался. Дай, думаю, съем чего-нибудь и поеду сдавать. Смешной такой. Махонький и пульки пластмассовые. Я думал игрушечный. Показываю Косте, а он говорит – газовый. Вот чего вытворяют, а!
С этими словами я полез за пазуху и выудил вороненый «браунинг», который так же был похож на игрушку, как Артем на пастора.
Артем быстро выхватил у меня пистолет, открыл обойму, пересчитал заряды и спросил:
-А запасная обойма есть?
- Да, откудова, - Артем, - заныл я. – Говорю же – нашел на улице.
- На какой улице? Адрес, - Артем явно резвился, с удовольствием крутя в руках симпатичную игрушку.
- Ой, да не помню я! Какая-то улица. Там канава была, а я мимо шел.
- Короче! – рявкнул Артем, - сколько ты хочешь за эту пукалку?
Упс! Странный вопрос от мента.
- А что ты имеешь ввиду? Сколько денег или лет?
- Вот ведь тормоз, - Артем ухмылялся. – Ты ж на продажу принес, или как?
Ой, приехали, гражане дорогие!! Вот так вляпался!! Сейчас еще торговлю оружием припаяет. Но отступать уже было некуда. Либо грудь в крестах, либо …
- Четыреста, - ответил я, загнув цену аж в пять раз.
Однако Артем даже ухом не повел. Цена его не пугала. Денег у него было навалом, а пистолетик ему явно понравился.
- А работает? Пробовал уже?
- Да, когда? Только что нашел, - продолжал я на всякий случай гнуть свою линию.
- Ладно, пошли, проверим. Если рабочий – беру.
- Куда?
- Да вот тут же и проверим, во дворе. А то на днях купил газовый баллончик, а он туфтовый. Не действует, если кто сильно пьяный. Я ему прямо в лицо весь баллон выдавил, а он только сопли вытер и прет! Пошли во двор. Сейчас на кошке попробуем. (Дались им всем эти кошки)
Мы вышли во двор. Навстречу выскочил Костя, делая руками успокаивающие жесты, на что я ему показал кулак и провел ладонью по горлу, дескать, - погоди, касатик, доберусь я до тебя!
Кошку долго ждать не пришлось. Их в изобилии водилось вокруг. Увидев ближайшую Артем, не задумываясь, передернул затвор и бабахнул. Кошка подпрыгнула на метр от земли и нырнула за мусорные баки.
- Костя! – заорал Артем, - сбегай, посмотри, живая?
Костя вприпрыжку поскакал за баки и оттуда закричал:
- Помирать побежала! Я думаю ей капут!!
Он очень хотел, чтобы пистолет продался и делал ему своеобразную рекламу.
- Ладно, - сказал Артем, - беру. Двести хватит?
- Ну, блин, Артем, ну ты в натуре совсем цену опускаешь. Там же еще Косте отстегнуть полагается. Давай хотя бы триста.
- Двести, или конфискую.
- Согласен, быстро ответил я! - Только тогда Косте за сватовство сам плати.
- Заплачу. Слышь, Костя! Ты чо, с меня денег хочешь?
- Что ты, Артем!! – заканючил Костя, когда я такое говорил?!
- Ну, не хочешь, не надо. Тогда договорились.
Он вынул килограммовый портмоне, отслюнил две сотни, а потом, ухмыльнувшись, достал еще четвертную и сунул Косте со словами:
- Держи. Котятам на молоко. А ты, - он повернулся ко мне, - завтра привези запасную обойму. Я знаю, что в комплекте идет. Понял?! А?!!
- Понял, понял! Завтра все будет.
Никакого завтра не наступило, потому что я, не заходя в ресторан, тут же смылся от греха, и с той поры там больше не появлялся. А Изя, оставшись один, напился как поросенок, кричал «Волки позорные», ругал ментов, за то, что повязали друга, а под занавес кинул графином в Костю. Еле его успокоили, но он продолжал повторять, - Подождите, здесь еще будут жертвы!!
С тех пор я оружием не торгую. Хлопотно и кошек жалко.