Страх смерти заложен в человеческой природе. Кто угодно, столкнувшись с силой, способной лишить его жизни, уже никогда не останется прежним.
Мы смотрим на то, как страдают и погибают люди. Другие, не мы, c нами ничего не должно случиться. А если случается… Мы не в силах подчас побороть гордыню, опираясь на сладкий сок своего прошлого, преодолев смертельную опасность, смакуем его вкус, свысока глядя на тех, кому, не дай Бог, еще только предстоит пережить ужас. Когда-то давно я думал, что эти мысли – аксиома.
Сегодня, перечитывая эти строки из своего давнего дневника, я вижу только одно. Я нисколько не мог предугадать, что весь человеческий род однажды сумеет преодолеть эти, казалось бы, непреодолимые барьеры. Стали ли после этого люди сильнее?
Несомненно.
Приживется ли эта новая, не убоюсь таких слов, как «извращенная, нелепая» сила в будущем? Не знаю. Более того, я даже не знаю, насколько это новое приобретение имеет право носить ярлык «во благо».
Но то, что в наши дни оно имеет смысл и хоть как-то способно придать силы тем и тогда, когда ничего другого, способного встать на защиту жизни, уже не остается… или оно, другое, бессильно.
Я знаю, что эти события уже не раз описывались в книгах, статьях, отчетах и так далее. Не мне претендовать на достоверность истории, так как мне, да простят меня все те, кто там был, не довелось оказаться рядом с ними.
Не берусь сказать, что этот мир сходит с ума. Может быть, во всех цепочках событий и закономерностей есть какой-то тайный смысл, но если он и есть, то, как мне кажется, в нем не осталось одного: умения и необходимости ценить отдельно взятую человеческую жизнь.
Наш век, 21-й от Рождества Христова, в начале своем уже охарактеризовал себя знамением безумной, бескрайней жестокости, в которой обычный человек, живущий простой и честной жизнью, не способен уловить здравого смысла.
О многом молчат официальные источники. Быть может, о каждом из ужасных происшествий следует сказать больше. Но простому человеку достаются крохи информации, лишь на откуп логике и сочувствию оставляют официальные власти то, что соизволено донести людям.
Сентябрь 2001 года, США, Нью-Йорк.
Сентябрь 2004 года, Россия, Беслан.
Март прошлого года, террор со стороны пришельцев.
Вы прекрасно помните эти события, не хуже, чем я.
Касательно последнего инцидента, ходят упорные слухи, что все террористические акты были спланированы тайной организацией, изучающей возможные социальные последствия вторжения из космоса. Помните статью "Люди или чужие"? В это не хочется верить. Даже если предположить, что высказанная кем-то фантастическая идея верна: что, дескать, это дело рук людей из далекого будущего.
Опять же, не берусь судить, кто, как и зачем это мог совершить, если это не были действительно «пришельцы», появившиеся и исчезнувшие внезапно. Но этот последний нашумевший инцидент вызвал, помимо недоверия способностям спецслужб противостоять терроризму,… новую волну террора.
Уже со стороны людей. Как будто уразумев бессилие властей в борьбе с массированной жестокостью, все существовавшие до этого террористические организации буквально обрели второе дыхание.
И начался настоящий ад.
Не мне вам рассказывать, что происходило на протяжении тех месяцев. В результате по всему миру у людей обострилось лишь одно чувство. Страх собственного бессилия.
Казалось, этому нет конца и нет ни малейшего шанса дать терроризму отпор.
Пока не произошло…
Они уже привыкли к досмотру. Никого не удивляло, что в аэропорту людей в буквальном смысле раздевают догола, прощупывают всевозможными сканерами и чувствительными приборами.
У мальчика отобрали даже игрушечную машинку.
- Папа, мне холодно, - посиневшими губами пролепетал мальчик, стоя за ширмой под надзором камер и датчиков. Под наведенными на него дулами автоматических винтовок закованного в броню спецназа.
- Потерпи, прошу тебя, - отец ребенка почувствовал руку супруги, нервно сжавшей его пальцы в своих пальцах. До боли почувствовал.
- Ну пап, зачем? Мы что, бандиты?
- Нет, милый, - чуть не плача, попыталась успокоить его мама, - Но ты же не хочешь, чтобы на борт самолета проникли плохие дяди и сделали нам больно.
- Не хочу, - шмыгнул носом малыш, когда ему возвращали одежду.
Его маму сзади взял за плечо боец спецназа.
- Проходите, Вы следующая. Да побыстрее, пожалуйста.
Женщина подчинилась вежливому, но настойчивому приказу.
Ее муж разжал пальцы. Мокрые от липкого пота, который пах страхом.
Он ничего не сказал. Но почувствовал беспокойство, которое интуитивно разделил со своей любимой.
Видя растерянность мужчины, подошел военный психолог. Из тех, которых специально готовили на такие случаи.
- Вы можете в любой момент отказаться от полета, гражданин. Авиакомпания вернет Вам полную стоимость билетов.
Мужчина огляделся по сторонам. Судя по всему, пассажиров и так едва хватит на половину салона лайнера.
- Нет, - вздохнул он, - К сожалению, придется лететь. Мне нужно успеть на работу. Отпуск короткий.
- Понимаю, - кивнул психолог, - Мы и так стараемся как можно быстрее провести все проверки. Потерпите еще немного и успокойтесь.
- Да, да, - опустил глаза мужчина, - Я все понимаю.
Его подтолкнули сзади.
- Следующий! Одежду в этот ящик, личные предметы в этот. Обувь на сканер…
Он подчинился, стараясь делать все5 максимально быстро.
Проверка, еще проверка. Поднявшись на борт самолета, они столкнулись лицом к лицу с двумя спецназовцами, вооруженными до зубов. Еще двое были в хвосте салона. Наверное, столько же охраняли кабину пилотов.
Пассажиры расселись по своим местам.
- Пап, а пап! – дернул за рукав мужчину мальчик.
- Что, малыш?
- А эти солдаты? Они хорошие?
- Не волнуйся, это лучшие из лучших.
- Они полетят с нами?
- Конечно. Они нас будут охранять.
- Пап, у них оружие.
- Они сдадут его, как только закончится посадка.
Мальчик нахмурился и отвернулся в сторону иллюминатора.
Бойцы спецподразделения сдали все огнестрельное оружие в самый последний момент. Невозмутимо заняли свои места на отведенных креслах. Когда заревели турбины лайнера, в проход между креслами выступила очаровательная стюардесса.
- Дамы и господа, - заявила она, - В нашем полете, на всем его протяжении, ваши жизни находятся под надежной охраной правительственных войск. На борту самолета нет вооруженных солдат, это сделано для соблюдения максимальной безопасности. Но охрана представлена бойцами с высоким мастерством рукопашного боя, так что вы можете не беспокоиться. Что бы ни случилось, ваши жизни в надежных руках. Наш полет по маршруту…
Голос стюардессы потонул за воем турбин. Да, впрочем, никто особо и не слушал ее. Все и так прекрасно знали, куда и когда совершает рейсовый полет этот лайнер.
Едва самолет набрал высоту, между рядов повезли тележки с напитками и закусками. Мальчик попросил маму заказать ему сока и пирожных, но пока тележка не подъехала к ним, у родителей еще оставалось время вразумить малыша, что ему сейчас нельзя сладкого по указанию врача.
- Ну мам… ну папка, я хочу!
- Да купите вы ему, ничего не случится от одного пирожного, - заявила сзади старушка.
Папа малыша обернулся на голос.
- нет, Вы понимаете…
тележка и стюардесса находились на расстоянии двух рядов кресел от них.
- Я могу расплатиться кредитной карточкой? – раздался голос мужчины.
Отец ребенка на секунду встретился взглядом с говорившим. Во взгляде читалась не то веселая удаль, не то какое-то злорадство. А может, все дело было в том, что этот молодой бизнесмен чувствовал свое превосходство над остальными. С одной стороны, в этом маленьком лайнере не было очень явного разграничения на салоны разных классов, с другой стороны, он все же не очень вписывался в этот участок, где преобладали покупатели билетов эконом класса.
Стюардесса замешкалась.
- Вы знаете, Вам придется подождать. У меня с собой нет аппарата.
- Хорошо, давайте побыстрее, я голоден.
- Минутку, я сейчас.
Отец мальчика отвернулся. Он увидел, как мимо прошла стюардесса, оставив тележку в проходе.
Она загородила спиной сидящих на своих местах охранников…
В следующий миг за спиной раздался тихий вскрик. Потом удар.
За спиной все еще идущей по проходу стюардессы тоже раздался шум.
Все произошло за считанные секунды. Несколько человек нейтрализовали охрану рейса. У одного, похожего на «бизнесмена» как две капли воды, блеснула в руках переломанная пополам кредитка. Перепачканная кровью. Мужчина, отец ребенка, вжался в кресло, не решаясь посмотреть по сторонам.
Его жена побледнела и зажала рот мальчику.
- Тихо, милый, тихо, успокойся. Это недоразумение.
К кабине пилота уже спешили двое. А тело зарезанной стюардессы еще оседало в проходе. На ковер пролилась кровь.
Большинство пассажиров не успело понять, что происходит. И паника не охватила полупустой салон.
Наверное, дверь в кабину не была закрыта.
Бой внутри также был коротким.
И вот в проеме между рядами возникли две фигуры, сжимая в руках автоматические пистолеты.
У экипажа было оружие на самый крайний случай. Но им не успели воспользоваться. Прежде, чем люди наконец поняли, что самолет захвачен, один из террористов дал короткую очередь прямо по рядам. Запах пороха, грохот выстрелов и крики возникли мгновенно. А затем все перекрыл голос из микрофона.
- А ну тихо все! Самолет под нашим контролем. Если хотите жить, сидеть на своих местах, мразь!
Стоны раненых и плач были едва слышны. Между рядов тихо вышагивали люди, одетые в аккуратные деловые костюмы. У одного в руках был пистолет. Тот, что стрелял, остался на месте, возле кабины, и в этот самый момент перезаряжал обойму.
- Тихо, малыш. Они нас не тронут.
Мама убрала ладонь с лица мальчика и взялась за руку мужа. Ее пальцы дрожали.
Они смутно слышали, как раздались еще один и еще два выстрела.
Так же, не осознавая смысла слов, они воспринимали голос террориста, который передавал в эфир требования группы.
- Пап, они нас всех убьют, - пролепетал мальчик.
- Нет, нет, - шепотом ответил отец, едва шевеля губами.
Гул турбин позволял им говорить, не боясь быть услышанными.
Один из террористов внимательно посмотрел в их сторону, но потом отвернулся. Отец мальчика возблагодарил Бога что это был не тот «бизнесмен», с которым он встретился взглядами. Иначе…
- Пап, они убьют нас, я знаю.
- Нет, сиди смирно.
- Пап, знаешь что?
- Что?
- Помнишь, мы с тобой играли в стратегию…
- Малыш, ну помолчи же…
- Нет, пап, ты сам ведь говорил мне, что если идти на вражескую батарею одним-двумя роботами, то их всех замочат. А если всем скопом…
«О, Господи, - подумала мама, - Вот ведь дети… И мой сын, как и другие. Они уже устали всего бояться, их так просто не испугаешь. Они еще способны о чем-то думать. Я бы на его месте со страху язык проглотила.»
«Это безумие, - подумал папа, - Но ведь в его словах есть смысл. Может, если мы все разом… Только как донести это до всех пассажиров…»
Их все-таки услышали. Сзади послышались шаги. Над креслами семьи встал тот самый «бизнесмен». Взгляды двух мужчин снова встретились.
Прошло несколько секунд, в этих взглядах была тихая, неуловимая борьба.
Но в глазах отца малыша был страх. И террорист это чувствовал. И точно так же он чувствовал свое превосходство. Возможно, только эта уверенность в себе и вынудила его расслабиться. И на секунду отвернуться в сторону. Даже отступить на полшага вбок.
А потом раздались несколько слов.
Голос мальчика.
Громкий и звонкий. Он сидел глубоко в кресле и его почти никто не мог увидеть. Но слова расслышали все.
- Они всех убьют. Но если мы все на них накинемся, мы их замочим.
Наверное, в этот момент напряжение достигло предела. Как так получилось, что буквально все пассажиры услышали этот звонкий голос и среагировали на него, так и останется тайной. И как получилось, что все восприняли эти слова, как команду к действию?
Миг. Еще миг.
Ближайший террорист с пистолетом выпускает очередь в отца ребенка, который пытается заслонить мальчика.
Ближайший к уже падающему, сраженному пулями мужчине, террорист инстинктивно уклоняется от выстрелов.
Его хватают холодные от страха, но полные решимости руки.
Чьи-то руки.
Взмахи рук и выстрелы.
Новая кровь и крики.
Секунда…
За секундой…
А потом все кончилось.
По официальным данным, погибли три четверти пассажиров. Наверное, это не совсем верно. Чудо, что уцелел хоть кто-то. В том числе и мама погибшего мальчика. Никто точно не знает ее дальнейшей судьбы. Можно также считать чудом, что уцелел кто-то из экипажа. И самолет умудрились посадить целым.
Это произошло несколько месяцев назад. Я не знаю, надолго ли это… затишье. После того случая люди словно потеряли страх к смерти. Или обрели желание выживать. Там, где бессильны охрана и меры безопасности, как оказалось, многое может сделать человеческое отчаяние. Или отчаянное желание бороться до конца.
Возможно ли, что теперь террористы поймут, что, сколько бы зла они не творили, теперь общественное сознание не просто свяжет им руки? Обезоружит?! Мне хочется в это верить. Я вижу на улице людей, которые носят майки с портретом этого мальчика. Чувствую, что мы сильнее. Хочу в это верить. И верю.
4 июля 2005