Иллюстрация (с) Ирина Королева, 2005
Безумие всегда есть в нас. Сокрытое за стенами рассудка, оно непрестанно ищет выхода наружу – точно так же, как хаос ежесекундно пытается продолбить скорлупу порядка, так и безумие каждый момент стремится обрести свободу и власть. Это обратная сторона разума. И, чем умнее человек, тем сильнее его безумие. Порою выпустить его, отдаться на волю стихии очень заманчиво, но остаток рассудка в последний момент всегда найдет способ напомнить, что процесс будет, скорее всего, необратим – и удержит позиции, в который уже раз. Впрочем, есть маленькая возможность приобщиться к безумию, не сходя с ума бесповоротно. И есть такие игроки, которые, подобно скалолазам, играющим со смертью, играют со своим безумием: раздвигают стенки рассудка, чтобы сумасшествию было более комфортно в их головах. Глупцы, они совершенно забывают о том, что такого же эффекта можно достичь, не пичкая организм рискованными и дорогими веществами, гораздо более безопасным и абсолютно бесплатным путем: просто не поспать пару суток. И, когда усталый рассудок пасует, безумие являет себя во всей красе, и, что самое прелестное, при этом достаточно лишь хорошенько выспаться, чтобы вернуться в этот мир уравновешенным и здравомыслящим членом общества. К тому моменту, когда я свел близкое знакомство с собственным безумием, я не спал почти трое суток.
Случилось так, что некий крупный фотобанк вдруг оказался кровно заинтересован в присутствии большого количества моих фотографий на своих виртуальных витринах. И пришлось в кратчайшие сроки превращать триста восемьдесят пленок в нечто, способное перемещаться по компьютерным сетям. Не стану утомлять вас техническими подробностями этого занудного процесса, скажу лишь, что днем я продолжал бурную деятельность фоторепортера, а по ночам, оставаясь на рабочем месте, то есть в кабинете фотослужбы еженедельника, сканировал кадр за кадром, отправляя фотографии по мере готовности в далекий город Нью-Йорк.
В три часа третьей ночи меня постигла катастрофа: одновременно закончились сигареты и чай, то есть то самое, что единственно удерживало еще на плаву запредельно усталый организм. Растолкав мирно спящего охранника, я направился на поиски какого-нибудь ночного магазина. Не имея ни малейшего представления, где таковые в окрестностях редакции находятся, решил положиться на волю случая. Или, в случае чего, просто расспросить первого попавшегося пьяницу: уж эти-то всегда в курсе, где можно взять.
Я шел по улицам и переулкам, ни единой живой души в поле зрения не попадало. Компанию мне составлял ненавязчивый рассеянный дождик, путающийся в листве кленов и лип. Впрочем, одна настойчивая капля добралась-таки до моего носа. И именно в этот момент усталый рассудок капитулировал, оставив за собой право фотографировать-запоминать происходящее.
Над спящей Трифоновской заходил на посадку трехглавый Змей-Горыныч. Я вжался в стену закрытого на ночь универмага, когда громадная рептилия, в вихре искр от многочисленных разорванных проводов, гася скорость, проскрежетала по асфальту булатными когтями. Представив, что со мной может в один миг сделать этакое чудище, я зажмурился от ужаса, а когда открыл глаза, Горыныча уже не было. Лишь из ближней подворотни доносилось усталое фырчание, да двенадцать параллельных борозд прочертили асфальт, и местами встали на дыбы рельсы давно упраздненного трамвая. И почему я не взял с собой камеру?! Но заходить в подворотню как-то не тянуло, и, ускорив шаг, продолжил поиски магазина. На углу Трифоновской и Советской Армии задумчивая баба-яга гадала по руке гаишнику, а вокруг фонарей Питер Пэн играл в салочки с эльфокрылой Дюймовочкой.
К тому времени, как на Октябрьской я нашел магазин, всякие сомнения касаемо психического здоровья исчезли полностью. Но ничего необычного в средоточии местной ночной торговли не было, я купил чай, сигареты и даже какой-то «энергетический напиток», который тут же залпом и выпил. Выкурив сигарету, расслабился. Оказалось, напрасно: ко мне подошел элегантный джентльмен в черном фраке с орхидеей в петлице, в черном же цилиндре. По всем приметам – классический цирковой фокусник.
- Доброй ночи!
- И вам того же.
- Скажите, вам не страшно?
- С чего бы?
- Если вы говорите правду, и действительно не страшитесь, мне будет гораздо проще стрястись с вами.
- Стрястись? Э-э-э... Каким образом?
- Самым что ни на есть буквальным, смею вас заверить!
- А вы кто, собственно?
- Я – чудо. Обыкновенное чудо. Ну, идите, идите же скорей! Я не сомневаюсь, что сканер уже обработал все, чем вы его загрузили, к тому же, самое время пить чай. Я не прощаюсь – очень-очень скоро мы встретимся – когда я с вами стрясусь. До встречи! – и он (оно?) растаял в воздухе.
В состоянии полнейшего умопомешательства я вернулся в редакцию, поставил огромный самовар (электрический, что поделать), и торжественно объявил самому себе, что работа – не волк, в лес не убежит, и, значит, можно слегка расслабиться, тем более, что после прогулки по сказке сосредоточиться ни на чем не мог совершенно. За окном послышался шум. Выглянув, без особого удивления проводил взглядом вереницу серых волков, трусящих в сторону Екатерининского парка. Пожав плечами, сел за компьютер, и при помощи поиска одну за другой стал выуживать из сети разрозненные сказки. Они окончательно примирили меня со сбрендившей реальностью, и к тому моменту, когда самовар вскипел и стряслось чудо, я был твердо уверен, что в этом мире возможно абсолютно все.
Чудо стряслось ровно в половине пятого. В открытое окно влетел маленький такой, с кошку всего, дракончик, и принялся деловито обгладывать полутораметровое банановое дерево, стоящее на подоконнике. Кошка вошла через дверь. Серая, с огромными глазами, она села на диван в углу и затянула какую-то заунывную песню явно скандинавского происхождения. Впрочем, прислушавшись, я не без удивления опознал битловский «Норвежский лес». Из угла, шумно сопя, вышел смурной гном с огромной мотыгой, укоризненно посмотрел на меня и ушел в коридор. Я посочувствовал охраннику...
С монитора раздалось отвратительное хихиканье. Обернувшись, узрел существо с ладонь размером, рыжее, лохматое и явно настроенное шкодливо. Ко всему, в лапах оно держало дудочку.
- А... а эт-то еще кто? – пробормотал я, ибо последние остатки моего несчастного рассудка все еще готовились к паническому бегству.
- Это Расмус, он тролль. Весьма талантливый, надо отдать ему должное – послышался от двери приятный женский голос. В комнату вошла совершенно обыкновенная, со сказочной точки зрения, красивая женщина в черных джинсах и водолазке того же цвета. – Грэг – гном, он пошел немножко пошуршать в коридоре, Тиммо – дракон, и я прошу прощения за его бестактное поведение, но, кажется, он проголодался... Кошку зовут Марта, она добрая и поэтичная. А я – Кристина, я их всех придумала десять минут назад, но вот вопрос: куда это мы все попали?
- Вы попали в Москву, в редакцию журнала «Взлеты и падения», а меня зовут Константин, я всего лишь фотограф, но со мной полночи уже происходят чудеса.
- Вот как... Интересно! И давно с вами происходят чудеса?
- Этой ночью – впервые...
- Но это же прекрасно!
- Вы не поверите, мне тоже так показалось. Не хотите ли чаю? Сейчас почти пять часов, то есть время пить чай!
- О, чудесно, чудесно! Давайте пить чай!
- А я хочу кофе! – сварливо заметил Расмус.
- Расмус, друг мой, к моему большому сожалению, я еще не успела объяснить вам, что пить кофе по ночам и ранним утрам – это вопиющий моветон. Так что примите это к сведению, и выпейте чаю вместе с нами.
Я налил пять чашек чаю, для Тиммо и Марты – с молоком, позаимствованном в холодильнике на общей кухне. Грэг, сколько мы его ни звали, от чашки чая отказался, сославшись на неотложность беседы на философские темы с охранником.
- Здравствуйте, я очень рад вас видеть! – начал я. – Позвольте мне немного порассуждать о чудесах, благодаря которым мы все тут собрались. – И я поведал им историю этой веселой ночи.
- Да, действительно, чудесная ночь, - согласилась Кристина, задумчиво разглаживая салфетку. А у меня получилось вот как: я сидела и сочиняла сказку для дочки, которая завтра вечером возвращается от бабушки, и вдруг – порыв ветра, шум дождя – и я здесь, к тому же, среди моих героев...
- Да, мы – герои! – важно так, со знанием дела подтвердил Расмус, похрустывая недельной давности баранкой.
- Но чудо-чудом, и чай – это прекрасно, а мыши здесь есть? – промурлыкала Марта.
- В вас пробудились охотничьи инстинкты?
- Просто считаю хорошим тоном отблагодарить за гостеприимство, - потупила взор кошка.
- Не смею руководить вами, милая Марта. Если все же захотите, уверен, вы найдете мышей в этом старинном здании.
- Благодарю вас, тогда я, с вашего позволения... – и она, грациозно спрыгнув со стула, выбежала из комнаты.
- И я, и я! – взревел дракон Тиммо, залпом выхлебал свой чай и вылетел следом.
- Пойду пригляжу, как бы они чего не натворили – отставил недопитую чашку Расмус, и деловито удалился.
- Как вы думаете, зачем с нами случилось это чудо? – спросила Кристина, не оставляя манипуляций с салфеткой.
- Не знаю, право слово. Может быть, чтобы мы что-то поняли, может, просто так, чтобы отдохнули от повседневности, выглянули за край, так сказать.. Не знаю. Но скажите мне, Кристина, что вы сейчас чувствуете?
- Очень странно: уют и покой – и одновременно тревогу...
- Примерно то же ощущаю и я... А еще мне очень приятно, что вы неожиданно заглянули ко мне в гости. Но к черту разговоры! Ведь вокруг нас – чудо!
- И... что?
- Дайте вашу руку, Кристина! Ну, давайте, дайте же руку, не бойтесь! – и, взявшись за руки, мы рассмеялись и вылетели в окно.
Даже те, кто налетал сотни часов в салоне лайнера. Даже те, кто испытывал себя на прочность, летая на хрупких дельтапланах, - никто из них не в состоянии даже вообразить себе, как это здорово – летать просто так. Держа за руку потрясающую женщину, абсолютно незнакомую, которую я, скорее всего, никогда в жизни больше не увижу... Мы носились над пробуждающейся Москвой, которая нас в упор не видела, над зелеными бульварами, вокруг шпилей высоток. Над и под мостами, и нам было просто легко, хорошо и весело – без всяких прочих мыслей. На Воробьевых горах нас застиг дождик, и я предложил вернуться, но она лишь рассмеялась и махнула рукой:
- Ах, Константин, дождь – это пустяк, сущий пустяк! Я живу в Бергене. Там почти всегда идеи дождь. Летим же еще, ну пожалуйста!
- Конечно, летим! Но называйте меня Костя, прошу!
- И давай на «ты»?
- Давай!
И мы полетели: в Замоскворечье, снова над бульварами, над Арбатом, Садовым кольцом, Патриаршими... На нас никто не обращал внимания, и это тоже было частью чуда.
- Кристина, уже почти семь...
- И что?
- Время пить чай!
Мы снова расхохотались и полетели в редакцию.
Окно было закрыто, пришлось идти через дверь. В холле у поста охраны увидели умильную картину: охранник, кошка, гном, дракон и несколько мышей водили хоровод вокруг тролля:
- Как на Расмуса именины испекли мы каравай...
Прокравшись по стенке, вернулись ко мне в комнату, я включил самовар. Кристина села за компьютер, пару минут сосредоточенно стучала по клавишам...
- Ну вот, я сама же все и испортила, - удрученно повернулась она ко мне.
- Что случилось?
- Через полтора часа у меня самолет... Надо возвращаться домой.
- Тоже чудо?
- Нет, кредитная карточка...
- Но...
- Вечером приезжает дочка, а мне бы еще ужин приготовить, да в доме успеть прибрать...
- Но...
- Но чаю попить мы все же успеем!
Когда чай был допит, Кристина посмотрела на меня совсем уже виновато.
- Костя, спасибо тебе огромное. Я не знаю, как это назвать, слов не хватает, но, клянусь чем угодно, такого со мной никогда не случалось.
- Со мной тоже...
- Мне пора.
- Я знаю...
- А... а как долго действует чудо?
- До тех пор, пока мы в него верим, - пожал я плечами.
- Да. Да, да! Пока верим! Эй, Расмус, тащи всех сюда – пора домой! – крикнула она. – Костя, до свидания! Еще раз спасибо! И запомни: в Бергене нечего делать без хорошего зонтика! – и она вылетела в окно. Появившиеся секундой позже Расмус, Марта, Тиммо и Грэг последовали ее примеру.
- До свидания, Кристина! – крикнул я вслед. – И помни: пять часов – это время пить чай!
- Дааа... – донеслось издалека...
Закурив, вышел в коридор. Охранник блаженно дремал в своей каморке, рядом со столом предательски валялась бутылка из-под настоящего норвежского «линейного» аквавита. Я забрал ее и выкинул в мусорку. Докурив, вернулся к себе, без единой мысли в голове лег на диван. Но просто вот так лечь и заснуть не хотелось, требовалась некая точка. И когда передо мной прямо из воздуха возник давешний джентльмен во фраке, я улыбнулся ему:
- Чудо, спасибо тебе огромное.
Он снял цилиндр и поклонился.