В девять вечера 23 июля 2035 года Сид Мэйерс сидел на лавочке внутри парка Кримсон у восточных окраин Клэй Хиллз. Он был на месте.
Похитители, снова связавшиеся с ним, сообщили негру, что ребёнок будет привезён в это самое место за тем условием, что Сид оставит на лавочке порядка десяти тысяч долларов наличными и всё своё снаряжение, а после этого по приказу уйдёт прочь. Это, конечно же, его не волновало так, как сам приказ. Бесполезно описывать те чувства, что имел он после потери его жены и всего произведённого им риска, но он до сих пор был готов пойти на всё лишь бы снова увидеть дорогого ему Роджера и обнять его. Жизнь, как всегда, была непредсказуема.
В ожидании звонка на свой личный сканофон, Сид Мэйерс очень спешно оглядывался по сторонам аллеи и мял газету, находящуюся на тот момент в его ладонях, от нетерпения. Внутри его головы всё ещё блуждали страшные мысли, не давая ему абсолютного покоя и постоянно напоминающие ему о смерти его супруги. Сида терзало, у него поднималось давление, а перед глазами маячили воспоминания кровоточащей шеи, её сладкого, умирающего голоса и красный-красный асфальт. Более ничего, потом всё опускалось в темноту, и Сид снова находил себя пасмурным вечером в кримсоновском парке. Его голова болела, зрение ухудшалось, а порой он и просто чувствовал, что его вот-вот стошнит. Единственным плюсом было практически зажившее от ножевого ранения плечо, но то было теперь, так как до сего ему грозило заражение, и лишь благо Ирвину инфекция была снята.
Но больше всего негра удивляло то самое чувство неведомой боли и злости, поселившееся в нём совсем недавно. Этим утром он полез с кулаками на Бракса за необдуманный комментарий того блондина, вследствие чего сильно получил по физиономии, но не успокоился. Он начал ругаться, изводить свои нервы, трястись, веки его снова приобрели сиреневый оттенок, а волосы начали седеть. Всё это было бы не столь страшным, если бы ко всему не прибавились зловещие звонки похитителей с возгласами бедного мальчика и хохотом Реджа. Они звучали почти каждые полчаса и настолько выводили адвоката из себя, что он клялся отомстить похитителям ценой собственной жизни. Он здраво осознавал, что терять ему теперь было почти нечего. И в самой глубине души проклинал себя за то, что когда-то не послушался рассудительного Уолси.
Помимо сего, Сид совсем перестал иметь контакты с Америкой (не связывался даже с Камингтоном) и уже проводил в баре Клайка по стольку раз, что нередко Ирвину приходилось вытаскивать того оттуда в полностью пьяном виде. Когда Майку приходилось навидаться в этот же бар уже в окружении местной полиции, Сид, напившись, приставал к нему и начинал клянчить о какой-то помощи, хотя Верган не принимал того даже всерьёз. Сид плакал, вставал на колени, потом выпивал ещё, и в результате оказывался вне бара, ведённый Браксом.
Он прекрасно понимал, что помимо сына, всё остальное ныне было кончено. Поэтому старался надеяться на то, что хоть своё дитя он получит в нормальном состоянии и сможет, превзойдя всё остальное, вернуться на святую родину.
Рядом с Сидом, а точнее слева от него лежал тот самый пакет, в котором находились деньги, практически все до одной, несколько документов и, как полагалось, кольт Сида. Вместе с ним лежали и патроны. Всё это было как следует упаковано и свёрнуто в кулёк, положенный в пакет и оставленный для взятия подчинёнными Кларк. Сид примерно догадывался зачем им потребовалось это всё и именно а пакете, но ему теперь было не жалко ничего ради своего сына. Потеряв Мэри, он понял, что способны они на всё, поэтому лучше бы поступить, как просят.
Но всё равно, сидя на лавочке, Сид тихонько плакал, вытирая свои мужские слёзы той самой мятой газетой в его руках.
Звонок же раздался в девять ноль четыре. В парке к тому времени почти никого не было, проносились мимо лишь странные посторонние фигуры, немного затрагивающие воспоминания негра. На сей раз голос в сканофоне прозвучал вовсе не скрытым и искажённым, нет. Это был абсолютно чистый голос Реджинальда с мелким немецким акцентом, всё такой же неунывающий и фривольный. На этот раз он нескромно сообщил:
- Здравствуйте, это я.
- Я уж понял... - с иронией передал Мэйерс и тут же взмолился - Прошу же вас уже сотый раз - ну отпустите вы моего сына! Бессовестно его так мучить!
- Забыли, с кем разговариваете. - холодно выдал тот и закрыл связь, хотя перезвонил секундами позже, явно чтобы сделать Сиду больно в очередной раз на уже умирающие нравы, и продолжил разговор - Пакет при вас?
- Да. - Сид был краток.
- Замечательно! Теперь слушайте, что вам требуется сделать, и не теряйте связи. За любой фокус ребёнка вашего просто растерзаю на части.
Было уже совсем темно, и облачное небо освещала лишь спрятавшаяся луна. Неподалёку он горящего фонаря, в парке, Сид Мэйерс поднялся с тёмной лавочки, оставив на ней пакет, и пошёл по направлению к западному выходу, в Клэй Хиллз. У фонаря он приостановился и выкинул в урну мятую газету, не убирая свой сканофон от уха. Потом двинулся дальше.
Тяжёлые и скудные сумерки обволокли парк перед тем как тот погрузился в темень. Но наступила и она, и тогда единственными маяками света для выхода из парка стали служить фонари. Сид кидал благоприятную аллею и близился к воротам, понимая, что находится он абсолютно один. Ему был ясен факт, что помощь не поступит ни с чьей стороны и что абсолютное одиночество словно глотало его. Безусловно, у него ещё оставался сын и такие люди как Ирвин Бракс, но одним он больше всего себя чувствовал поскольку его душило безмолвие со стороны Майкла Вергана. Того самого Вергана, которому он помог подняться на ноги в Гленнбурге и снова приобрести высокий пост. Этот самый Верган почти ничего не сделал для Сида, почти ничто не дал взамен. Вот это и было угнетающе, причём настолько, что негра брала ярость, неведомая ярость по отношению к калеке, как только он вспоминал те моменты, в кои практически принёс себя тому в жертву. А всё, как думал Сид, исходило из того, что сам он тогда (да и всё ещё) волновался и трясся за Вергана, не только как за надежду в помощи и беззащитное создание, но ещё и как трясутся нормальные люди за других людей, когда видят, что тем плохо. А англичанин же, наоборот, наплевал на негра и нисколечко не придавал тому внимания. А если и спасал, то только когда это было выгодно. Да, вот оно, это ключевое словно - выгода!
Так вот, Сид был у выхода из парка, проходя под ржавыми железными воротами, которые, по всей видимости, не красили с самой зимы, а если и красили, то под действием вечного дождя ржавели они ещё быстрее. Сканофон так и оставался прислонённым к его уху:
- Вышли? - ехидно спросил убийца.
- Вышел...
- Теперь, давайте налево и до конца улицы.
Сид вздохнул. Дыхание его злейшего врага по ту сторону связи казалось, из-за высокого её качества, совсем близким и почему-то очень холодным. Сид повиновался, молча и с кучей чувств внутри себя.
Цокая своими штиблетами по каменной земле, Мэйерс пошёл вдоль по улице. Он наступал на лужи, стук ботинок усиливался или наоборот уменьшался, фонари светили на него то с правого, то с левого боков. А впереди, уже когда Сид подходил ближе к уличному тупику, начинала выделяться некая чёрная масса, пока ещё мало на что похожая. Похититель молчал.
Когда Сид сравнялся с массой, то понял, что это была машина. Чёрный Кадиллак. Он бесшумно стоял у обочины к Сиду передом. Фары его были закрыты специальными плёнками, а стёкла были тонированными. Больше ничего разглядеть было нельзя. Но тут Кларк кратко объяснился:
- Садитесь внутрь.
Сид вошёл в истерику:
- Да вы спятили совсем! Как я могу сесть в чужую машину, ведь это же незаконно. А что если...
- Она открыта. - Кларк нескромно перебил его - Валяйте, вперёд, за руль.
- Я не умею водить.
- Что сказал! Вперёд, за руль! Остальное меня не волнует. Сядете, найдёте ключи в зажигании и заведёте, затем поговорим опять, - и он во второй раз выключил связь, оставив Сида наедине с шумом летних листьев.
Делать было нечего. В энный раз проклиная свою жизнь, тот подчинился.
Дверь в Кадиллак оказалась открытой. Сид сначала приоткрыл её, затем распахнул полностью и влез внутрь, устроившись на водительском сидении. Сканофон он бросил на сидение рядом и тут же обернулся, так как боялся факта, что на задней банкетке могут размещаться недоброжелатели. Но там не было никого - пустые сиденья с ремешками. Мэйерс вздохнул и обрадовался тому, что хотя бы тут Реджинальд не поднёс ему сюрпризов. Однако это было тоже очень проблематично, ведь случится могло всё, что угодно: бомба в двигателе, задействуемая зажиганием, или даже какой-нибудь газ... Но Сид был смел, не только потому, что не хотел об этом задумываться, но ещё и так как любовь к своему живому сыну сдавливала его в тиски крепче.
Он, не теряя ни секунды, нащупал ключи, уже вставленные в привод и, крепко схватившись за брелок, включил мотор машины. Стоит заметить, что водить ему приходилось в третий раз за всю свою жизнь, так как по идее Мэйерс ни разу не сдавал на права, а знал о вождении, без секретов, очень мало. Если бы не его сын, ради которого он и шёл на всё, негр бы низачто не сел за руль любого автомобиля, поскольку шансов на аварию в сем случае становилось не сравнительно много. Но он не мог отказать похитителю Роджера.
Поэтому, взявшись руками за руль, Сид аккуратно снял машину с парковки и та тихонько двинулась вперёд. Мэйерс уже занервничал, плюс ко всему случилось ожидаемое - сканофон начал очередную связь. Боясь того, что любая деталь Кадиллака вот-вот грохнет, адвокат столь же аккуратно взял прибор своей полу-искусственной правой ладонью и прислонил его к уху:
- Машина заведена? Хорошо. Теперь, на средней скорости, поворачиваете налево и проезжаете два перекрёстка. Светофоров нет.
- Но я... - Сид прервал сам себя, отрицания здесь были бесполезными - Слушаюсь.
- Связи не терять, - вдруг провозгласил агент - Рулите одной рукой.
- Вы же издеваетесь... - прошипел Сид.
- Подчиняйтесь!
Сид Мэйерс подчинился. С глубоким вздохом, он поехал вперёд на маленькой, а затем на средней скорости. Левой рукой он держался за баранку, а правую держал возле своего уха вместе со сканофоном. Ему почему-то казалось, что его сын там и совсем близко, что с ним почти можно было поговорить. Посему он и не спросил, был ли он там на самом деле, а Кларк продолжал заговаривать негру зубы. Машина его едва слушалась, ехала рывками и постоянно вирировала справа налево. Сид жал на газ, на тормоз и менял скорости почти наобум, но столкновения не боясь.
Хотя его всё же сильно напугала машина, проехавшая в противоположном ему направлении на одном из перекрёстков. Негру почему-то показалось, что он в неё врежется. Но обошлось. Та проехала мимо, и водитель, заботливо и странно, посмотрел на Сида, но тот ему даже взглядом и не ответил, продолжая смотреть вперёд. Хотя от шока он случайно упустил сканофон и сильно сбавил скорость. Кадиллак постепенно подчинился. И когда Сид смог, не глядя, поднять сканофон и снова приставить его к уху, он осознал, что связи снова не было. Редж делал это нарочно, чтобы ещё больше взволновать того. Да, нервы Сида играли сильно и он страшно потел, дрожа за всё происходящее, но не забрасывая указаний ради своего сына. Так как, потеряв жену, ему очень не хотелось, чтобы то же самое произошло с Роджером прямо на его глазах. Он бросил сканофон на сиденье рядом и, подъехав к нужному перекрёстку, смог остановить Кадиллак. И замер в ожидании.
Другая машина, подъехавшая сзади, начала ему сигналить. Сид сделал знак рукой, что с места двигаться не сможет, но потом заметил, что водитель того автомобиля имел в виду что-то иное, указывая на багажник Кадиллака. Но негр не придал сему значения и решил сделать хоть что-то, чтобы не показаться полным идиотом. Он дал газу, но заместо того, чтобы поехать вперёд, машина не послушалась его и подала задом по той причине, что автоматом перешла на заднюю скорость (Сид об этом ничего не знал). В результате он подал назад и ударил того в передний бампер. Потом, инстинктивно, дал газу ещё раз и его машина уже помчалась вперёд, словно удирая, к другому перекрёстку, а там был светофор.
Нет, Мэйерс абсолютно не знал, что он делает. Он почти не понимал сам себя. И когда устройство зазвонило снова, Сид уже сразу схватил его и прокричал:
- Я проехал нужный перекрёсток!
Ему ответили:
- Ничего страшного, вы всё равно на Кресэнт. Он значения не имел, я просто хотел вас помучить. - Кларк засмеялся своим ненавистным смехом и Сид аж сплюнул, поскольку перед его глазами вдруг возникла и исчезла эта дерзкая улыбка.
- Гад!
- Это ещё не кончено, Сид. Теперь вы сделаете самое главное.
- Что же?
- Вы разобьёте машину. Причём поставите её на заднюю скорость и разгонитесь, врезавшись в стену, у которой она и стояла. Это будет всё.
- Что? ЧТО?! - Мэйерс выкрикнул на высоких тонах - Какое всё? Я не понял! Это что, способ меня убить?
- Вы - полный дурак. Неужели вы думаете, что я вас убью, предварительно сказав, как вы умрёте? Я бы тогда просто взорвал машину с вами внутри. Нет, это не ваша смерть, вы выпрыгнете из неё, - и добавил со смехом - если ещё захотите. Я хочу не этого.
- Я не понимаю, что вы затеяли.
- Делайте и всё. Потом сами всё поймёте. Вы ведь хотите встретиться с Роджером? Или уже передумали?
- Нет, нет! Не трогайте его, гад!
- Ну вот. - Кларк сделал паузу, словно что-то проверил и продолжил - Выполняйте. Разгонитесь и внесёте Кадиллак задом в стену. Именно задней частью, поняли? Иначе свидание с сыном не состоится. Всё. Это - последнее указание. Я свяжусь с вами после удара, - и связь окончилась.
Ситуация была не из лучших: Мэйерс сидел в машине, двигающейся вперёд, которую теперь надо было остановить и сменить ход, чтобы врезаться в каменный забор в самом конце улицы именно багажником, причём потом выпрыгнуть из неё и делать ещё неизвестно что. Что могли об этом подумать другие? Какие будут последствия? Да и вообще, к чему бы это всё? Очень странно, как подумал Сид, но раз уж это было последним препятствием, он подчинился и сему, хотя совсем уже нехотя, так как не понимал, какую это имело связь со своим сыном и его похищением. Разбить машину... Нет, это не укладываюсь в его голове. Но Сид сделал это, сделал всё равно.
Схватившись покрепче за руль, негр переключился на заднюю скорость и в тряске обернулся, глядя назад через задние сидения. Глаза его упёрлись в темень и далёкие огоньки параллельной улицы по обоим бокам. Они начали медленно приближаться по той степени, когда Сид жал на газ, и ползли в его сторону, уходя за крышу. Центра улицы не было видно вообще. Воспоминание о том, что Мэйерс ударил в перед машину кого-то другого медленно всплыло у него в голове, но негр вздохнул с облегчением, когда увидел, что этой машины уже больше не было и улица снова пустела. Он не смотрел вперёд, лишь взад, через побаливающее плечо.
По мере того, как Сид приближался к заветной стене, выполняя грязный приказ похитителя, он увеличивал скорость автомобиля и всё более напряжённо смотрел вдаль через заднее сидение. Ему казалось, что что-то словно подпрыгивает не то в нём, не то за ним, но придавать этому значение в таком положении, да ещё и не знающи вождения было бы глупым, почему негр сосредотачивал себя на дороге, причём настолько, что даже не слышал шума езды. Он словно летел над землёй и в лету своём приближался к стенке.
Это было глупо, очень глупо, он понимал. Разогнаться и врезаться багажником в стену, успев при оном выпрыгнуть из кузова машины звучало настолько нелепо даже ради спасения собственного сына, что негр посекундно закрывал веки глаз и тихонько проклинал себя шёпотом, говоря своему сознанию о полном спокойствии, а потом снова смотря на дорогу:
- Заткнись. Молчи, молчи, молчи...
Таким образом, машина двигалась уже на скорости сорока пяти миль в час и приближалась к последнему перекрёстку. Сид в какой-то степени всё ещё надеялся на то, что вдруг сканофон включится снова и, схвативши его, он услышит голос своего сына и отказ этой нелепой идеи об аварии, но этого отнюдь не происходило. Наоборот, словно всё вокруг пыталось уговорить его на это полностью, безо всяких последствий и второстепенных мыслей. Врезаться и всё. Не протестовать. Так было надо, как ему сказали. Зачем влезать в левые мысли, носилось в голове и всюду вокруг, ведь можно сделать и получить то, чего так сильно хочется. Эти мысли Сид заткнуть не мог, да уже и не хотел. Они распространялись вокруг него и ждали, когда тот доедет до стены и выпрыгнет прочь из машины. Железный конь ударится о бетон и взорвётся, но принесёт себя в жертву ради сына американца. Логика была, может и очень странная, но она присутствовала. И именно эта самая логика не давала уже ошеломлённому потерей жены и немного выжившему из ума Сиду остановиться и задуматься как следует. Поздно, то, что казалось бессмыслицой пять минут назад, вылетая из уст агента, теперь гладило и ласкало мозг негра. Он чувствовал, что под каким-то чёрным воздействием медленно, но верно теряет рассудок лишь ради того, чтобы увидеть Роджера. И становится готов на всё, как уже было замечено.
Секундами позже Кадиллак достиг скорости восьмидесяти пяти миль в час, и из него выпрыгнула, а точнее вывалилась сероватая фигура, после чего он взревел и вдался в бетонную стену багажником, как и полагалось. Перед тем как выпрыгнуть, Сид схватил свой сканофон, уже не глядя никуда кроме дверцы слева от него, и распахнул её. Под ним пронеслись камни тротуара. Ему вдруг стало страшно выпрыгнуть и страшно же остаться в машине, которую вот-вот постигнет злая учесть. Но, как-то собравшись с силами, он всё-таки преодолел свой страх и за две секунды до столкновения хлынул наружу, выкатившись по грязной, мокрой слякоти и испачкав и разодрав свой серый летний плащ. Затем, ещё в движении, он услыхал за своей спиной удар, стычку и, естественно, тот самый неизбежный взрыв. Только потом его каким-то образом выбросило на край тротуара, и остановился он, наконец, уже ногами в обочине, лицом в уличный асфальт и какую-то жидкость. Сначала, придя в себя, он привстал и обычным жестом вытер своё лицо, использовав свой левый рукав. Но едва успел он это сделать, как тотчас замер и принюхался. Рукав запах кровью. Лицо тоже. Негр начал трогать себя за руки, лицо и всё тело, чтобы понять, откуда она вытекла. Но, как то ни было странно, особых ран на себе он не имел. Ушибы, царапины и синяки, но никаких глубоких ран, которые могли бы так кровоточить. Тогда он поднялся целиком на ноги и заметил, что издалека, оттуда, откуда он приехал, протягивался небольшой кровавый след и тянулся вдоль дорожной полосы прямо к разбитой, загоревшейся машине. Тут его пронзила мысль о том, что в Кадиллаке мог находиться кто-то другой помимо него и сильно кровоточить, но очередной звон сканофона перебил эту мысль:
- Алё. Дело сделано, Кларк. Отдавайте мне сына.
После долгого молчания на связи раздался полный хохот, а затем Кларк не спеша сообщил:
- Да, это было грандиозно. Вы убедили меня в том, что ради заполучения своего сына пойдёте на всё, - в его голосе звучало такое коварство, что казалось будто Сид разговаривает с самим дьяволом - даже на его уничтожение. Ха-ха-ха!
Сида поразил гром:
- Какой чертовский бред! Я не понимаю ничего!
- Моя наивная и милая жертва, позвольте мне объяснить. - Редж, подавляя хохот, пытался сделать себе ещё приятнее по своей завсегдатой традиции палача, уже прошедшего через подобное сотни раз - Я знаю, что вы сделали всё именно так, как я вам приказал, но видите ли, я не зря попросил вас разбить машину начиная как раз с багажника, ведь, - он сделал паузу и сменил тон - ведь в том самом месте и находился ваш сын! Да-да, ваш милый Роджер! Так что позвольте мне вас поздравить - вы только что убили своего собственного сына крайне ироническим путём!!! - и Реджинальд Кларк заржал во всё горло, а смех его раздался вопиющим эхом в ушах негра.
Стоит заметить, что это было последними словами, которые удалось передать заветному сканофону, так как лишь они попали в уши Сида и создали хоть какой-то концепт в его мозгу, вещица была инстинктивно выпущена его правой рукой и пала на асфальт, моментально разлетевшись на куски. Из неё выпали части деталей, и связь для агента мигом прекратилась, но его это уже не волновало. Сканофон упал рядом с ботинком Мэйерса, но тот первое время даже и не шевельнулся...
Сид пытался сразить то, что возникло у него в голове, победить ту самую картинку и тем самым хоть как-то сохранить порядок в своём уже затронутом рассудке. Но, в отличие от смерти жены, это представление оказалось намного сильнее. Негр моментом увидел как плачет и вопит от боли его собственный сын в багажнике и как он разлетается на куски когда Кадиллак с бешеной скоростью вонзается в стену. И более ничего.
В предрассудочном торпоре, он вдруг сразу сообразил, что к чему. Он понял, откуда появился на дороге след крови, почему всё было задумано именно так, и как жестоко поступила с ним его собственная судьба из-за полной глупости. Бедный малыш Роджер был связан и лежал в багажнике Кадиллака. Когда негр ударился им о капот другого автомобиля, ребёнок получил серьёзную рану и кровоточил. И наконец, Сид сам прикончил его, вогнав машину в стену дома по приказу агента. Тот вовсе не был дураком и Мэйерс всё это понял только теперь. Да, от его бывшей смекалки не оставалось и следа, а перед его глазами устрашающая картина продолжала повторяться снова и снова до тех пор, пока он всё-таки смог её преодолеть и его разум расщепил только что случившееся происшествие: Сид убил своего собственного сына.
В полном отчаянии, адвокату удалось прийти в себя. Он словно очнулся после жуткого сна и увидел, что сканофон лежит в частичном состоянии на земле перед ним, а машину с трупом его сына охватывает трескающее пламя. Мечась между тем и другим, Сид бросился с места и подбежал к раскуроченному багажнику. Огонь нагревал его лицо. Негр снял своё дырявое пальто и принялся махать им дабы потушить железного коня, но увидев, что занятие сие было безуспешным, откинул пальто в сторону и закатал рукава. Не снимая ни шляпы, ни галстука, он полез в этот огонь голыми руками и смог нащупать кусок горячего металла с чем-то обугленным рядом, словно тканью или резиной. Всё, затем его руки едва не загорелись, и он с воплем убрал их оттуда и принялся бегать вокруг сцены в поисках любого предмета, способного потушить огонь. Бегать и реветь.
В порыве паники ему удалось разыскать какую-то картонку, сильно вымоченную дождём и бросить её на горящий багажник. Огонь маленько разошёлся и Сид увидел несколько резиновых баков с воспламеняющимися жидкостями, что были нарочно поставлены в багажник, чтобы поджечь машину во время стычки. Жидкость опрокинулась и на крышу. Но главным было не это, а то, что как только Мэйерс отодвинул край картона, то увидел в самом центре багажника обугленное тельце небольших размеров, скорчившееся и с чёрной обгоревшей головой. Сид распознал клочья одежды - это был Роджер.
Мэйерса охватил такой ужас, что он прикусил свой искусственный палец на правой руке и шагнул назад, но споткнувшись о валяющееся пальто, не удержался и упал на ягодицы. Поднявшись, он открыл рот, но ничего не сказал, а скорее издал вопль ещё похлеще звона автоматических колоколов в Барелтоне. Вопль сей остался неотразимым.
Всё было кончено. Труп его жены лежал в хранительной камере, где он не разлагался, а его единственный сын превращался в пепел прямо у него на глазах. Более ужасающей вещи Сид ожидать уже не мог. Он был на грани потери рассудка, но чудом не потерял его. Скорее всего он просто не смог, или не успел, так как сразу после своего вопля он услышал голоса за его спиной и на него пал свет с ручного фонаря. Сид не видел, кто это были толком, но мог предположить, что либо полиция либо горожане уже начинали скапливаться у места столкновения, ведь многие смогли заметить происшествие. А негр поневоле сам становился уликой, убийцей и узурпатором своего ребёнка. Отрицать сей факт стало невозможным.
- Эй, вы там! Не двигаться! - послышалось издалека сзади, за спиной.
Фонарики снова прошли по Сиду, теперь уже по его лицу и он понял, что горе горем, но оставаться в этом месте ему нельзя. Причём сработал именно инстинкт, так как по собственной воле Мэйерс никогда бы не бросился бежать, если знал, что сможет объясниться. Но данная ситуация была просто ужасной - он убил Роджера, убил нехотя, но убил всё равно. Что-либо сказать или выискать предлог для такого человека как он здесь было утопичным. Посему поняв, что теперь его заставили перешагнуть через закон и отныне за ним может пойти охота, Мэйерс заглушил этой мыслью о спасении своей шкуры все другие мысли, в том числе и объяснения, и просто сиганул с места, встав с колен словно в прыжке и осколки сканофона ногой метнув в кусты. Его рассудок не хотел ни о чём думать, да и было ему сильно плохо, чтобы здраво рассуждать.
- Сто-о-ой!!! - раздалось сзади.
Мэйерс уже бежал и бежал без оглядки. Он успел проклясть себя столько раз, сколько можно было сделать вдохов с момента рождения любого человека. И на данный момент его ничто не беспокоило более кроме того факта, что он потерял всё самое святое на земле и стал одинок. Причём он лишился хорошей для него страны, работы и многих денег только ради счастья со стороны супруги, так как надеялся, что в городе ему помогут больше, и он был бы счастливее. Но, в конечном итоге, он лишился и самого счастья, своей семьи, и теперь уже полная непонятность вкручивалась в его мозг: зачем стоило проходить через всё это и так поступать? Ведь всё сложилось именно к худшему и как раз так, как не хотелось.
Вот что было обидным.
Но он бежал, боялся, что по нему начнут стрелять, бежал пока не скрылся в ряду маленьких переулков, соединяющихся между собой площадками и ведущих куда угодно. Остановился он только за километр от стычки и только же там понял, что забыл своё пальто, оставив его как улику во всей безумной спешке абсолютно вникуда.