Антон коротко постучал по массивному дубовому косяку.
- Можно?
- Да, Антон, заходи.
Егор Павлович, лысеющий, коренастый мужчина, приветливо улыбнулся и привстал, протягивая руку. Антон ответно улыбнулся, подошёл и пожал протянутую.
- Как на новом месте работается?
Егор Павлович указал Антону на стул, вышел из-за рабочего стола и подошёл к серванту, достал две кружки.
- Да вроде нормально. Коллектив хороший, материала много.
- Сколько ты уже там? Недели две?
- Три почти.
Егор Павлович налил кипятка в кружки из электрочайника, который стоял на подоконнике.
- Ясно. Ну, ко мне ты как раз за материалом, так ведь?
- Так…
Антон отчего-то смутился и тронул диктофон в кармане, достал его.
- Тебе сколько ложек?
- Что?
- Сахар тебе класть?
Егор Павлович стоял у подоконника, над дымящимися кружками, и держал в руке чайную ложечку с сахаром.
- Мне одну, спасибо.
Ложечка булькнула в кружке, зазвонила о внутреннюю часть. Егор Павлович подошёл к столу, поставил кружку перед Антоном и сел напротив, дуя на свой кофе. Антон положил диктофон на стол.
- Егор Палыч, у меня к вам очень деликатный разговор и я пойму, если вы попросите не записывать…
- Так. – Егор Павлович посерьёзнел, - О чём же разговор?
- Я хочу поговорить про оппозицию. Серьёзно поговорить.
- Давай сделаем следующее, - Егор Павлович откинулся в кресле и с прищуром посмотрел на Антона, - Мы оставим диктофон включённым, а если что – будем его отключать. Идёт?
- Идёт. – Неловкость слетела с Антона, он протянул руку и включил диктофон.
- Прежде всего, расскажите: в чём суть острого конфликта оппозиции и власти? Хотелось бы услышать вашу точку зрения по этому поводу.
- Всё крайне просто, Антон. Власть привыкла к победам, а оппозиция не хочет привыкать к поражениям. Вот и всё.
- Что вы думаете о фальсификациях выборов? Известны скандальные неопровержимые случаи, когда...
- У нас сильная власть, как видишь. И она добивается своего любыми путями. Это ни плохо, ни хорошо – просто сильная власть. Со всеми плюсами и минусами.
- То есть, вы не отрицаете случаи фальсификации?
- Антон, ты же сам сказал, что случаи скандальные и неопровержимые.
Его Павлович звучно отпил из кружки и улыбнулся.
- В таком случае акции оппозиции оправданы? Я имею в виду, особенно, последние митинги, которые не всегда заканчиваются мирно.
- Оправданы. Ты прав. Это понятно даже твердолобому чекисту вроде меня. Законы физики – действие и противодействие…
- Как вы предполагаете дальнейшее развитие ситуации?
- Дальше будет только хуже. Грядут президентские выборы, там уже без крови не обойтись.
- Что предпримет оппозиция и как ответит власть?
- Оппозиция свезёт в Москву тысячи и тысячи людей из регионов. Это уже началось. Это заметно. А власть сейчас крепко думает о чрезвычайном положении. Мне достаточно включить телевизор и увидеть, что творится каждую ночь в Москве, чтобы это понять. Не нужно обладать секретными данными. Это ужасно – мародёры, уличные погромы и попытки баррикад. И это только начало, Антон – поверь мне, я владею информацией в полной мере. Мы не справляемся уже сейчас. Достаточно одной спички и пороховая бочка – рванёт.
- Что может стать такой спичкой?
- Что угодно. Например, чья-то смерть. Нервы у всех на пределе. Завтра какой-то омоновец не выдержит, начнёт стрелять пацанов, которые машут красными знамёнами и – всё. Ситуация станет непредсказуемой.
- Но власть держит ситуацию под контролем?
- Пока – да. Пока – держит. Сейчас это всё на улицах на уровне хулиганства и локальных беспорядков.
- Вы сами кого поддерживаете?
- Антон, я военный человек, считай – солдат. Я не буду ничего выбирать. Я давал присягу.
- Вы присягнули народу или власти?
- Разумеется, народу, Антон. Могу сказать так: власть – знает, как будет лучше народу. Не пытайся меня запутать – эти вопросы оставь для новичков.
- Как вы оцениваете ситуацию, Егор Палыч? Сами. Вы говорили с коллегами? Что они думают по этому поводу?
Егор Павлович попросил выключить диктофон, Антон выключил.
- Антош. Не приходи больше ко мне за информацией. Во всяком случае – ближайшее время.
- Но почему?
- Эх, Антош… Ты знаешь, тут всё сгнило… прогнило до основания! Ты думаешь тут много довольных? Тут есть и те, кто ходит на митинги. Всем хочется перемен, всем надоели начальники, непонятные приказы. Нас ещё держит какое-то сознание… Но если под этими окнами завтра вырастет десятитысячная толпа и начнётся штурм – никто не будет защищать здание. Будут защищать себя. Многие готовы присоединиться к восстанию, работа из рук вон… Это – паника. Нет уже никакой власти – никто не знает, что предпринять, все в шоке от происходящего. Вот тебе взгляд изнутри. Форменная паника! Па-ни-ка. Понимаешь?
Антон кивнул и убрал диктофон в карман.
- Ну вот. Понимаешь. Тогда можешь идти.
- До свидания, Егор Павлович.
- До свидания, Антон.
Антон встал и пошёл к дверям.
На улице было холодно, дул сильный ветер.