часть третья Кое-что о настоящих волшебниках

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Когда хищник притворяется слабым, это нападение,
когда слабый притворяется хищником, это защита,
правда, кто охотник, кто дичь ,выясняется только в процессе охоты.


Глава 18
– Чтоб ты утонул! - пожелала мне вслед вреднющая Альвертина. Вслух или мысленно, я не разобрался.
Не девчонка, а ужас, летящий на крыльях ночи. Кстати, о ночи. Вчерашнюю я ей по гроб жизни не забуду. Сразу видно, ведьма в десятом колене, надо ж так изгадить существование. Ставлю степень Чародея, проклятый ведьменок всю ночь хихикал под дверью, поглядывая в замочную скважину на творение рук своих. Хотел бы я знать, что за гадость она нам вчера подсыпала. Превратить бы поганку во что-нибудь жизнерадостное, типа рулона туалетной бумаги или памперса с липучками, знала бы, как людям жизнь портить. Связываться неохота, крику будет, страшное дело. «У нее должно быть детство! Воспитанием нужно каждый день заниматься, а не раз в два года! На себя посмотри! Это ребенок!» И т.д. и т.п. Зря ее Кэтти защищает, сядет ей на голову ее драгоценная Альвертина в самом ближайшем будущем. Наплачется она с ней. Это сегодня ребенок, а оглянуться не успеешь – уже Чародей, а то и Волшебница. А колдунья с таким характером… Никогда не угадаешь, что в ее дурную голову стукнет.
Берем вчерашний вечер. То она мне глазки строит, то мамочку свою обожает с объятьями и поцелуями, то пожар слезами тушит, и тут же, пяти минут не прошло, какой-то дряни нам с Кэт пожелала или сыпанула, двоечница. Взревновала к собственной мамаше и приняла меры. Это сейчас, а завтра? К ее злобному умишке, да начальная магическая подготовка… Как шарахнет каким-нибудь проклятьем – проснемся с четырьмя головами и двадцатью лапками, если вообще проснемся…
Ну, не хватало еще ведьменка бояться! Я плюнул на Альвертину и включил воду. То, что эта вредительница пока не добралась до душа, несколько примирило меня с ней, хотя, я так думаю, это временная недоработка. Если завтра ведьменок взорвет ванну или заговорит воду, я ни чуточки не удивлюсь. Прежде чем забраться под душ, я на всякий случай проверил воду на заговор. Сам не знаю почему, но как-то неспокойно мне стало. Может, права Кэт, и у меня мания преследования? Ну что мне может эта мелочь пузатая устроить, кроме расстройства желудка? Фантазия у нее бедная, как у всех начинающих злодеев.
Вода была самая обыкновенная, и я в нее с удовольствием погрузился, по-быстрому превратив Катаринину ванну в маленький, но уютный бассейн. Мраморный водоем пришлось творить на правах аренды, это ж разоришься, если десять раз на дню заколдовывать да расколдовывать такую махину. Любимый Катаринин душ оставил в целости и сохранности. Он металлической анакондой извивался в бассейне, периодически окатывая меня сильными струями ледяной воды. Определенно, моя прабабушка согрешила с каким-нибудь водяным или озерным, без прохладной ванны я не жилец. Когда соберусь умирать, завещаю развеять свой прах над океаном – вернусь в родную стихию и обрету вечное блаженство. Терпеть не могу счастье напрокат, эти бассейны арендные, сплошное убожество: мрамор в углу отколот, цветы на стене вот-вот гербарием станут, и рыбки какие-то снулые… А ведь сдерут за все по высшему классу, и ничего не докажешь. И что Катарина так в свою дурацкую ванну вцепилась? Наколдовал бы нормальные удобства раз и навсегда, не пришлось бы черт знает в чем плескаться. Ладно, как временное решение проблемы и эта лужа сгодится.
Итак, что у нас на сегодня? Для начала, вечером надо обязательно отметиться в Гамбурге у фрау Генцель и отрапортовать Варваре о полном порядке. Не дай бог, потеряет меня и устроит глобальный розыск. На сегодняшний день мне вполне хватает Альвертины с ее мерзкими штучками. Черт, почему меня не оставляет ощущение, что ночными пакостями она не ограничилась? Здесь энергии, как назло, не меряно, учебный городок все-таки, даже неумеха такую порчу или проклятие наслать может, что мало не покажется. В общем-то, не страшно, конечно, в таком энергетическом раю я его взглядом сниму, без всякого ущерба для здоровья, а в других измерениях может и не получиться, энергия – вещь коварная. Надо не забыть просканировать себя перед убытием, с этой чертовки станется какую-нибудь гадость мне лично наколдовать напоследок. Все, к черту Альвертину с ее гадостями, пора на деле сосредоточиться. Если Варвара сообразит, что фрау Генцель, Алиса, Анжелика ее драгоценная и остальные мелкие радости не без моего участия ее навестили, она мне устроит небо в алмазах, скучно не будет…
Спокойно. Злой умысел еще доказать надо. Ведь под курьера я лихо замаскировался. Клюнула учительница моя проницательная, как щука на блесну, сам видел. Ронни никак не должен был у двери раньше Варвары оказаться, пришлось уронить паршивца. Она своими руками должна была повестку взять, за нее расписаться и меня, то есть магистрального посыльного, своими глазами видеть. Получилось все отлично, хотя, если честно, до сих пор не пойму, как меня в эту аферу угораздило ввязаться. Играю в какие-то дурацкие игры вместо того, чтобы делом заняться. Хотя каким? Я не нищий, финансовые проблемы свои решил лет на пять вперед. Спасибо нефти, политическому рейтингу и военно-промышленному комплексу. Сердце кровью обливалось, когда пришлось лавочку прикрыть, но если не умеешь вовремя остановиться, в азартные политико-экономические игры играть не рекомендуется, особенно на деньги, а то будет шанс всю оставшуюся жизнь гулять под конвоем. Хорошо если земным, это проблема решаемая, вот если эйрская полиция прихватит – тогда пиши, пропало. Нет, правильно я от дел отошел. Везение штука капризная, сегодня есть, завтра нет, а в тюрьму я не тороплюсь. Правда, деньги должны работать, а не лежать в кубышке, но этот вопрос я попозже решу, когда срок давности выйдет за мои земные подвиги.
Включил солнце. Загореть не помешает немножко. Так и знал, что от прокатного светила ничего путного не добьешься! Сюрреалисты чертовы, где они ядовито-зеленое солнце видели, хотел бы я знать, они б его еще розовым в черный горошек сделали!
Ладно, о финансовой политике подумаем потом. Может, акции купить чего-нибудь преуспевающего или просто на бирже поиграть? Угомонись, все равно тебе еще полгода носа не высунуть. Так что сейчас только легкий блиц с Варварой и компанией – как гимнастика для мозгов, чтоб не высохли от безделья. Кто-то кроссворды разгадывает, кто-то в шахматы играет, а я вот предпочитаю казино человеческих страстей. Азарт, риск, сердце замирает, адреналин фонтаном. Игры безобидные и уголовно не наказуемые. Максимум, в чем меня обвинить можно, так это в нездоровой любви к приключениям, что ни одним законом не возбраняется. Однако, хоть и играю на щелчки, выиграть хочется до одури, и я выиграю, даже если играть придется по чужим правилам. Я должен победить хотя бы потому, что Школа Скорпиона всегда переиграет Школу легкомысленных Дев, или я уважать себя перестану. Раз уж решил подергать за хвост бога рискованных развлечений, то роскошь поражения себе нельзя позволить.
Что-то я замечтался и заплескался. Визит в Гамбург нельзя откладывать, фрау Генцель – самое слабое место в нашей гениальной конструкции. Эта старая немецкая макаронина, наверное, выжила из ума на старости лет и перестала понимать человеческую речь. И слышать не желает, что от нее требуется, хоть тресни. Конечно, можно было просто самую малость поколдовать, но я уже по стольким статьям нарушил закон, что скоро мной заинтересуется не Варвара, а комиссия по магической этике. Не стоит лезть на рожон. Проще смотаться туда-сюда и не озадачиваться больше этим вопросом. Итак, программа-минимум. Гамбург. Оттуда связаться с Варварой и рассказать, что конфликт улажен. Прихожу к Генцелихе с желтой розой надежды, улыбаюсь, популярно объясняю, что ошибочка вышла с ее участием, пардону просим. Старая коза тает от оказанного внимания и с удовольствием подтверждает, что претензий не имеет, чистая правда, между прочим. Я с легким сердцем отбываю в Мерлин-Лэнд. Программа-максимум. Все то же самое плюс об имеющем место обмане никто не догадается, включая Варвару и магическую этику.
Если все пройдет гладко, черт с ним, с бизнесом, всех денег не заработаешь, забираю свои нефтедоллары и покупаю виллу с бассейном, садом камней, водопадами и фонтанами. Запущу везде золотых рыбок и буду с ними плавать наперегонки.
О, Кэт в дверь стучит и даже говорит что-то. Ага, хвала небесам, красотка ее из дома подалась. Видать, пошла со своей голосистой подружкой новые гадости разрабатывать.
Вылез из бассейна и с великим сожалением вернул ванну в первозданное состояние. Только собрался выйти, как обнаружил полное отсутствие халата. Или сам забыл, или ведьменок спер, или сгоряча вернул прокатной конторе вместе с бассейном. Ну что за день сегодня никудышный?! То одно, то другое.
Черт! Меня так тряхнуло, стоило взяться за ручку двери, что я чуть сознание не потерял. Проклятая девчонка! Она что, к розетке ручку примотала? Так и отдашь богу душу без всякого волшебства. У меня до сих пор перед глазами северное сияние, ненормальная! Ну, теперь не отвертишься! Поймаю – прощения не будет. За все огребешь, ей-богу!
– Кэт, котенок… – Во-первых, халат хочу, во-вторых, Кэтти должна увидеть все эти художества своими глазами, или опять начнутся песни про предвзятое отношение, стечение обстоятельств и детские шалости. Кстати, об увидеть. Так меня душевно шарахнуло, что кроме фейерверка не проходящего, в глазах ночь, темная ночь. Кэт, как нарочно, не отзывается. Вроде там что-то в коридоре шуршит.
– Котенок, ты принесла халат?
Принесла она, как же, небось ликвидирует следы преступления, ведь ее девочка ангел, и на пакости не способна. Убил бы! Обмотал бедра полотенцем и толкнул дверь ногой, хватит с меня электропотрясений, а сухое дерево, если мне память не изменяет, неплохой диэлектрик.
Дверь резко распахнулась и я понял, что тряхнуло меня слишком сильно, до полного умопомрачения тряхнуло. В коридоре, замаскированном под Варварины хоромы, руки в боки, меня встретила Наталья. Эдакая царица Тамар среди звезд электрошокового происхождения. Закрыл глаза, ущипнул себя за руку и глубоко вздохнул: верное средство от галлюцинаций, миражей и прочих фантомов, проверенное. Открыл глаза. Все на месте. Наталья, коридор, ванная комната, между прочим, Варварина, и я посередине. Так. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Или меня шибануло током до одурения, или…
- А как же, - Наталья оказалась говорящим миражом. – Явился. Мы уж заждались, котеночек.
Все, я мертв. Я очень мертв, я сильно мертв, я мертвее не бывает. Эта стерва хуже ведьменка, Варвары и нахала Ронни вместе взятых.
– Откуда ты взялась, чудовище?
– Я-то никуда и не девалась, - а глазищами так и сверкает, будто испепелить меня задумала, бестия. – А вот где ты шлялся, котик мой мартовский?
Где я шлялся, это тебя не касается, а вот как меня сюда занесло, я и сам бы не прочь узнать. Стоп. Раз она об этом спрашивает, значит, в курсе, что в Гамбурге я не был. Выходит, это от Варвары привет, а не от малолетней хулиганки Альвертины. Это плохо, тут детскими шалостями не ограничатся. Надо сматываться, пока Наталья меня не втянула в диспут.
Пытаясь сохранить вид независимый со следами справедливого негодования, хотя в моем прикиде это довольно проблемно, по-шустрому ретируюсь к себе. Пока искал халат, вспомнил, что зеркальце мое в Хлюпино-Тартарово осталось. Это ж рехнуться можно от такой непрухи. Не иначе, завтра разборки будут. Самое лучшее, что можно сделать сейчас, так это исчезнуть отсюда и побыстрее. Или, на худой конец, прикупить себе новое зеркало для связи в ближайшей зеркалке. Но в холле, как назло, засели Наталья с Кирой. Господи, ну, сколько можно трепаться! Сегодня звезды точно заняли против меня круговую оборону. Разве что попытаться прошмыгнуть мимо подружек-болтушек, но ведь сразу начнется… А куда, а зачем, а почему? Нет, придется подождать, пока путь хоть частично освободится, мне сегодня слишком откровенно не везет, чтобы рассчитывать на удачу. Правда, есть еще черный ход, и нет, слава богу, мерзавца Ронни, но это уже последнее средство. Отбытие через черный ход – это вроде личной подписи под чистосердечным признанием, а я до таких высот искренности не дозрел.
Однако, хорошо я вжился в образ: вариант «стать по-быстрому мышкой-норушкой и на волю в пампасы» я даже не рассматриваю. Не время еще. Кем назвался, тем и живи. Это даже интересно, преодолевать волшебные сложности на уровне Чародея, ну, почти Чародея. Честно говоря, я бы не прочь отдохнуть минуток шестьсот, пока до разбирательства еще не дошло, а скандальное мое появление уже проехали. Только рановато на лаврах почивать, у меня еще кой-какие дела остались. Мало ли куда завтрашние разборки заведут, надо бы подстраховаться. Черт побери, как без связи-то плохо. Пришлось обнаглеть и залезть в святая святых – Варварины апартаменты. Убедился, что девицы все еще беседуют, и нахально воспользовался стационарной зеркалкой госпожи Волшебницы, благо код ее, на всякий случай, давно уже раздобыл. Илка, слава богу, оказалась на месте. Рассказал ей, где лежат мои избежавшие налогов миллионы, и попросил при случае вложить во что-нибудь надежное, если я вдруг на пару месяцев отлучусь. Сестрица сразу перепугалась:
– Во что ты опять ввязался? – приглушенно зашипела она. – Что случилось?
– Ничего, - успокоил я. – Просто хочу выгодно пристроить свои капиталы.
– Опять врешь, - не поверила Илка. – Куда ты собрался и зачем?
Хороший вопрос, только вот ответа я не знаю. Сам-то я никуда не собираюсь, а куда меня Варвара закинуть решит, если до гамбургской эпопеи докопается, это мне не ведомо. Хотя, если до нехорошего дойдет, я за себя не ручаюсь.
– Что я тебе такое сделал, что ты меня все время подозреваешь, сестренка?
– Да ты на себя посмотри, конспиратор! У тебя на роже написано, что гадость ты уже сделал, а поймать на ней тебя еще не успели. Локи в отсутствии, кто тебя вызволять будет, подумал?
– Придумаю что-нибудь, есть у меня одна идейка.
– Как мне твои идеи надоели, ты бы знал! Доиграешься когда-нибудь.
– Так. Иди, работай, - я отключился.
Во-первых, не люблю, когда меня воспитывать начинают. Во-вторых, в любой момент девицы застукать могут. В-третьих, с Катариной бы неплохо связаться, выяснить, что случилось. Но тут чертово зеркало просигналило вызов. Девицы тоже его услышали и к Варваре в кабинет рванули. Не столкнулся я с ними только за счет моей хорошей физической формы: за десять секунд успел преодолеть полтора коридора плюс лестницу и вернуться к себе. Отдышался, представил себя птицей, замершей в полете, и завис в углу комнаты между декоративным жасмином и мраморным фонтанчиком с писающим Купидоном. Это мое любимое местечко в доме, хотя дамочки наши ехидно называют его мокрым уголком.
А за дверью ключом била жизнь. Наталья с Киркой носились по коридору с диким топотом, как будто проверяли на прочность перекрытия. И что это им приспичило галопировать? Из принципа даже носа не высуну, они только этого и ждут. Стоит заинтересоваться происходящим, так сразу же в их козни и влетишь, как муха в паутину. Ничего не вижу, ничего не слышу, знать ничего не желаю. Лучше почитаю что-нибудь умное.
Только шаг сделал к книгам, как земля качнулась под ногами, и меня обдало таким холодом, будто в омут провалился. На мгновение показалось, что сердце остановилось, а в голове громыхнула гроза вселенского размаха. Доработался до чертиков, это называется. Гори все синим пламенем, бегайте, красавицы, резвитесь, нет мне никакого собачьего интереса до вашей кошачьей жизни.
На некоторое время дамочки угомонились, а потом в районе гостиной так грохнуло, что дом закачался. Ну, это уже слишком. Последнее, чего мне не хватает для счастья, так это землетрясения карманного масштаба. Еще немного девичьих игрищ, и крыша рухнет нам на голову. Уверен, что и этот подвиг будет записан Варварой на мой счет.
Плюнул на принципы невмешательства и пошел наводить порядок.
В гостиной растерянно озирались по сторонам Ронни и пара девиц, одна из которых при ближайшем рассмотрении оказалась Альвертиной, другая по описанию смахивала на пресловутую Алису. Кроме того, были еще реликтовый карикус и дракон-хранитель. Просто королевский подарочек для эмиграционной службы. Две малолетних барышни плюс птичка из книги раритетов. Легально здесь существовали только я, Ронни и дракон, и то при условии, что последний уберется восвояси через семьдесят два часа.
– Какого черта? – возопили мы с Ронни, как хор мальчиков. Мало мне своих сложностей, только проблем с полицией не доставало для комплекта.
В следующее мгновенье проклятый мальчишка зачем-то метнул в меня шаровую молнию. Я попытался остановить ее взглядом, но ничего не вышло. Времени на раздумья не оставалось, пришлось оттолкнуть огненный шар рукой, мигом получив хороший ожог ладони и ощутимый удар током. Я охнул от боли, растерявшись от внезапной беспомощности. Шар упал на пол и подпалил Варварин ковер. Карикус заорал: «Пожар!» и захлопал крыльями. Я уставился на огонь, пытаясь потушить его, но то ли от боли в руке, то ли оттого, что второй раз за день меня током шибануло, ничего не получалось. Пожар ликвидировал Ронни, очень странно на меня покосившись, на чем инцидент был исчерпан.
Похоже, вновь прибывшие добирались к нам через какое-то особо мерзкое болото: все в грязи и страшно воняли тиной. Но меня это интересовало не больше секунды, потом ладонь заболела так, что стало не до гостей.
Странное дело, но я не мог даже с ожогом справиться. Чем дальше, тем хуже, просто наваждение какое-то.
Снова ущипнул себя за руку, но ничего не изменилось. Разве что глаза у Ронни округлились до чрезвычайности. Что же это со мной происходит, черт побери! Не могу справиться со школяром, будто подхватил какой-то загадочный вирус, заразился непроходимой глупостью и начисто разучился колдовать. Господи, как больно-то! Провел здоровой рукой по ладони – никакого эффекта. Ну, точно, на сегодня волшебство отменяется. Что там советовали от ожогов, кроме заклинаний? Ни черта не помню. У меня не только с колдовством, оказывается, плохо – с памятью еще хуже.
На удивление, Альвертина вдруг проявила заботу о ближнем.
– Где тут у вас аптечка? – деловито поинтересовалась она.
– Что? – не понял Ронни.
– Ну, где вы лекарства держите? Бинт, аспирин, хорошо бы одеколон, от ожога, говорят, помогает, - настаивала Альвертина.
– Какой бинт? – Рональд еще не сообразил, в чем дело, это было ясно по его растерянной физиономии. Это и понятно, в нашей аптечке найдешь разве что желчь змеи да пепел жабы, бинты там не водятся.
До Ронни, наконец, дошло, что у меня проблемы. Он шагнул ко мне и плюнул на мою ладонь. Ожог как рукой сняло. Вредный мальчишка, мог бы обойтись простым заклинанием, жить не может без дешевых эффектов. Еще бы, столько зрителей, точнее сказать, зрительниц, как себе отказать в удовольствии. Ладно, хоть боль прошла, и на том спасибо.
– Тебе больно? – посочувствовала Альвертина. Милейшее дитя: не смейте его трогать, я его своими руками замучаю. Если бы это она меня подпалила, черта с два ее бы интересовали мои ощущения.
– Уже нет, - честно сообщил я, но видно, такое у меня было несчастное выражение лица, что даже Ронни не поверил.
Интересно, догадался он, что я сейчас бессилен, как младенец, или решил, что это военная хитрость, и готовится ее отражать? Главное, все кстати. Именно сейчас мне как раз не хватает синдрома человеческого бессилия.
– Я провожу девочек в ванную и вернусь, - помедлив, сказал Рональд. – Нам пора поговорить.
Все ясно, он догадался. И что прикажете делать? Сдаваться на милость победителя или попытаться заморочить ему голову… Каким образом, хотел бы я знать. Не колдую, потому что не хочу. Очень правдоподобно, ничего не скажешь.
Ронни вернулся один и очень быстро. Ну что ж, начнем. У тебя колдовство без знаний, у меня знания без колдовства, а уж не дадим мы друг другу умереть или друг друга закопаем – это как получится. Как карты лягут, как звезды встанут. Впрочем, сегодня все против меня с подозрительным постоянством: и карты, и звезды, и молнии, и громы.

Глава 19
– Мне надо срочно связаться с Варварой, - сообщил Ронни без всяких предисловий.
Он, похоже, только что умывался, так как явился в полурасстегнутой рубашке с засученными до локтей рукавами. Я увидел на его шее и запястьях довольно свежие синяки. Вот это номер. Кто ж его так разукрасил, хотел бы я знать. Варвара ему нужна, видите ли, а я при чем? Для этого зеркальная связь и существует.
– Зеркало в кабинете, - каков вопрос, таков ответ.
– Оно не работает.
Лаконичность Рональда была крайне удивительна. Похоже, приключения последних дней отбили у него охоту к болтовне. И все-таки, с кем он выяснял отношения? Такое впечатление, что его пытались задушить, предварительно связав руки. Чудеса, да и только! Хоть раз в жизни справедливость почти дожила до торжества. Жаль, меня там не было, уж я бы не ограничился полумерами.
– Быть не может!
Оно с неограниченным кредитом, резервным аккумулятором и защитой от дурака. Шутки шутками, а зеркало в Варварином кабинете не может не работать по определению. К тому же я им совсем недавно пользовался. Просто он, как обычно, что-то сделал не так.
– Попробуй сам, у меня не получается.
Нет, определенно, мой юный друг влез в какую-то историю. Выглядит он слегка замученным. Глаза усталые, синяки под ними, будто он двое суток не спал, голос, как у заводной куклы.
Варвара ему понадобилась, беда какая. А вот мне госпожа Волшебница абсолютно без надобности на данный момент. Еще успею получить от нее по самое дальше некуда. К тому же, сегодня ко мне за связью напрашиваться – это как у больного здоровьем одолжиться. Но попробовать можно, почему же не попробовать, заодно и выясню вопрос своей временной, будем надеяться, магической недееспособности.
Мы пошли в кабинет. По дороге я чуть не сломал себе шею, споткнувшись на лестнице о дракона.
Тут меня осенило. Раз эта компания приволокла с собой хранителя, значит, синяки у Ронни от цепей. Не понятно. Кому он сдался, чтоб с кандалами возиться? Не того полета птица. Что-то здесь не так...
Зеркало и впрямь работать отказывалось. Ни с Варварой, ни с Натальей, ни с экстренными службами соединить оно нас не пожелало, а связаться с Кэт при Ронни я и сам не рискнул.
– Вот видишь, - вздохнул Рональд, - я же говорил.
Очень хорошо, теперь и связь не работает. Полный джентльменский набор.
– Можно попробовать связаться от соседей, - предложил я.
Эта идея была не самой лучшей. Из соседей я знал только госпожу Эльзу, и, надо сказать, отношения наши безоблачными не были. Вздорная самовлюбленная тетка.
Ронни мечтает о связи – пусть он и идет к барышне. Рональда идея не вдохновила, и мы от нее уже почти отказались, как явились его девицы и заныли, что им жизненно необходимо срочно связаться с каким-то Гороховым и, конечно же, с вездесущей Варварой. Ронни категорически отказался принимать участие в переговорах с соседкой, и вся черная работа автоматом досталась мне. Рональд, я тебя обожаю. И с кем, по-твоему, я должен связаться, с Варварой? Так я не камикадзе.
Хотя…, может, это и к лучшему. Попробую разыскать Кэт, ее помощь была бы сейчас весьма кстати. Обратно можно и не возвращаться, если удастся заручиться ее поддержкой. Впрочем, и без поддержки можно не возвращаться, подальше отсюда без вариантов будет спокойнее. Заодно и вся ответственность за двоих несовершеннолетних в Городе перепрыгнет с меня на Варвару. Определенно, пора рвать когти.
Сопровождаемый всем коллективом (Ронни, Альвертина, Алиса, дракон-хранитель и карикус) я торжественно прошествовал к дверям. Взять с собой ничего не удалось, так как вся толпа с меня глаз не спускала. Единственная уступка, на которую они пошли, это замена домашнего прикида на джинсы, футболку и кроссовки.
Ну что ж, прощайте, барышни и барышники, удачи вам в ваших начинаниях, а я пошел. Я толкнул ногой дверь и… силы небесные, меня отбросило назад так, что грохот моего падения был слышен, наверное, на весь Мерлин-Лэнд. Серой запахло, как в аду, замерцало, засверкало и заухало. При приземлении я сильно стукнулся затылком обо что-то твердое и потерял сознание. Когда пришел в себя, надо мной наперегонки хлопотали Альвертина и Ронни. Глазам моим они предстали в нежно-розовом цвете с мерцающими ореолами вокруг бестолковых голов. Или сотрясение мозга, или легкое помешательство на почве полета.
– Кажется, он приходит в себя, - чуть слышно прошептала Альвертина, делая шаг назад. – Слава богу, я уже начала бояться.
Надо мной склонился Ронни. Ну и перепуганная у него рожа! Видать, круто я летел, если даже его ухитрился напугать.
– Привет, - говорю я с максимумом беззаботности, на которую способен, и с ужасом понимаю, что даже звука издать не в состоянии. Губы еле шевелятся, голос начисто пропал. В панике я задвигал руками и ногами, но они даже не дрогнули. И тут я испугался по-настоящему. Что-то круто разладилось, если я и пальцем не могу шевельнуть. И помощи ждать неоткуда, всех докторов – ведьменок да подмастерье, во, попал!
– Тихо. Тебе, наверно, вредно говорить, - голос Ронни, будто сквозь вату, а сам он качается у меня перед глазами, как джинн из волшебной лампы.
Тоже придумал. Мне жить вредно, а говорить как раз сколько угодно. Я сделал героическую попытку приподнять голову и под совиное уханье провалился в вязкую темноту. Когда я из нее вынырнул, медбратья и сестры были уже на грани нервного срыва. Это я понял по их полным паники разговорам. На сей раз я решил не спешить с объявлением своего возвращения в реальность и послушать, что все-таки произошло. Надо думать, над моим бесчувственным телом они будут откровеннее, чем в компании с ним же, но полуживым.
– А если он умрет? – всхлипнула Альвертина.
Милый ребенок. Одного не пойму: почему в разобранном виде я внушаю ей столь трогательную жалость, а в здоровом – желание меня разобрать в аккурат до моего нынешнего состояния.
– Это вряд ли, - проворчал Ронни. Дождешься от него сочувствия.
– Столько крови было, - это снова Альвертина, - голову он разбил конкретно. Почти сутки без сознания. А вдруг это кома? Я в кино видела, так могут несколько лет лежать.
Только этого не хватало, застрять полутрупом во вражьем стане на годы. Не дождетесь. Выходит, я уже сутки провалялся, а голова болит, как свеженькая.
– Не бойся, в Мерлин-Лэнде невозможно умереть. Это не под силу даже такому хитрожо… ушлому тушканчику, как Инсилай.
Тушканчик, значит. Ну, душка-Рональд, за грызуна ответишь. Тут ты можешь не сомневаться, крысенок хозяйский!!
– Все равно боюсь, - вздохнула Альвертина, - не дай бог что. Как жить-то потом? Это ведь мы его чуть не угробили. Он никуда и не собирался. Из-за нас пошел, и вот как вышло. А мы даже помочь ему не можем.
Спасибо за сочувствие. Но на счет помощи ты, деточка, заблуждаешься. Если бестолковый Ронни перестанет суетиться и пораскинет остатками мозгов, то вспомнит, наконец, что он без двух минут ученик Волшебницы, а значит, и действовать должен соответственно. Но это я размечтался. Рональд и логика – вещи несовместные.
– Я могу попробовать сходить за помощью, - самоотверженно предложил Ронни.
Правильно, не умеешь работать головой – работай ногами, идиот. Если еще и тебя по стенке размажет, мы здесь все перемрем, как мухи.
– Нет, - вздохнула Альвертина, - это слишком опасно. Как ты думаешь, что все-таки произошло?
УРА-А!! Хоть одна здравомыслящая. Если ты еще и напомнишь ему, что он умеет колдовать, я обязуюсь забыть о понесенном мною от тебя моральном и материальном ущербе.
– С Инсилаем или вообще?
– Начни с Инсилая.
– Полагаю, у него проблемы с энергетикой…
Ну, молодец, догадался! Еще чуть-чуть, и ты додумаешься до простейшего заговора на здоровье.
– Разве он не Волшебник, как Варвара?
– Он ученик, но даже если бы и был Волшебником, ничего бы не изменилось.
– Но ведь он знает заклинания, умеет ими пользоваться, значит, может и колдовать, почему нет?
– В том-то и дело, что не может. Умеет, но не может.
– Почему?
– Для того, чтобы сделать самолет, недостаточно знать, как он летает. Колдун без жизненной силы все равно, что дровосек без топора. Как деревья валить, знает, а толку-то. От одних знаний они не падают.
– Поэтому его и отбросило от двери? Не хватило энергии сопротивляться?
– Может, и так, но, по-моему, Варвара просто закрыла дом на вход и выход.
– Но мы-то вошли.
– Либо мы проскочили до наложения запрета, либо он касается только Инсилая, либо приказано всех впускать и никого не выпускать. Но выяснить это можно только опытным путем, а это риск.
Черт тебя побери, Ронни. Ты, похоже, попал в точку. Мой вирус колдовского бессилия зовется Варварой. Она посадила меня под домашний арест, заперла в доме, и каждая моя попытка выбраться отсюда будет караться сильнее предыдущей. А когда госпожа Волшебница разберется со своими проблемами, и руки у нее дойдут до меня… об этом лучше не думать. Моей разбитой голове стрессовые ситуации противопоказаны. А Варвара, выходит, дамочка отчаянная. Такое колдовство беспределом попахивает и тянет лет на сто в Башне Заточения.
– Опять будем дом поджигать? – упавшим голосом говорит Альвертина.
Что-то я упустил из их беседы. Пожар-то им зачем?
– Плох он или хорош, но мы с ним в одной лодке, - говорит Ронни.
Опять что-то прозевал. О чем это они? Пора, сдается мне, приходить в чувство.
Я осторожно открыл глаза. Альвертина стоит у меня в ногах и глаза у нее, похоже, на мокром месте. Ронни нервно вышагивает по комнате, бесцельно слоняясь от окна к дверям. Мыслители, ничего не скажешь. Лучше б водички принесли, никакой заботы о несчастном больном человеке.
– Ой, - Альвертина поймала мой взгляд и искренне обрадовалась, - с возвращением! Ты нас так напугал. Нет-нет, не шевелись и ничего не говори, а то опять вырубишься. Ты и так уже сутки без сознания.
– Что произошло? – не удержался я от вопроса. Интересно, какая версия будет для меня?
– Ты попытался выйти из дома, а тебя отбросило назад. К сожалению, прямо на траектории твоего полета оказалось мраморное изваяние Гермеса, - любезно сообщил Ронни. – Гермес не пострадал, тебе не повезло.
– Ронни, - укоризненно сказала Альвертина, - он же ранен! Как ты можешь с ним так говорить?
– Простите. – Не понятно, это он мне, Альвертине или обоим сразу? – Могу я чем-то помочь? – Рональд с видимым усилием выдавил из себя подобие доброжелательности.
Поможешь ты, как же! В лучшем случае не навредишь.
– Возьми плоды омелы, десять кофейных зерен, пять белых бобов и пепел петушиного гребня, - спасибо Мерлину, хоть память мне Варвара оставила, - все тщательно растолки в ступке.
Ронни вышел из комнаты, хочется верить, что за всем вышеперечисленным. Альвертина тихонько присела на краешек моей кровати и уставилась на меня грустными-прегрустными глазами. Теперь ей меня жалко. Сквозняк, а не девица. Надо было остаться без головы, чтобы она перестала мне пакостить.
Ронни потерялся навсегда. Он что там, петуха, что ли ловит? Только за смертью посылать, ей-богу. Если прошли сутки, почему голова так болит? Как-то я неудачно стукнулся, с максимальным ущербом. И что дальше? Интересно, вход-выход закрыт для всех, или для меня персонально? Только методом тыка можно определить.
О, Ронни нарисовался. Сосредоточенный какой. Его просто распирает от сознания собственной значимости. В руках ступка, в глазах решимость.
– Что дальше-то делать? – Рональд топчется у моей постели в обнимку с медной ступкой. Двоечник, мог бы и сам разобраться. Справочник знахаря в аптечке валяется, так ведь нет, обязательно нужно больного побеспокоить.
– Добавляешь немного кипятка, заговор на здравие и пару капель змеиной крови, в зеленом флаконе с хрустальной пробкой в аптечке.
То ли Ронни схалтурил, то ли ингредиенты подвыдохлись, но чувствовал я себя после его зелья не очень. Голова все еще побаливала и была тяжелая и гулкая. Зато я смог подняться с кровати и хоть на некоторое время избавился от санитаров-любителей.
Одиночество мне было сейчас крайне необходимо. Масштабы постигшего меня энергетического бедствия предпочтительнее было выяснять без посторонних глаз. Приплелся к себе в комнату и попытался взлететь, но шлепнулся на четвереньки. Не больно, но обидно до одури. Пингвин, наверно, и тот выше взлетит, если приспичит.
После десяти минут эксперимента выяснилось, что дела обстоят хуже некуда. Перечень того, что я разучился делать, если б мне пришла фантазия изложить его в письменной форме, занял бы не меньше трех листов мелким шрифтом. Я решил поберечь свои нервы и список составлять не стал. Вместо этого я отправился на кухню и слопал три здоровенных бутерброда. Раз магическая сила пропала, о воздержании в пище можно не беспокоиться.
Когда я дожевывал последний, с икрой летучих рыб и маслинами по-Эйрски, в кухню ввалился Ронни. Глаза у него стали как два блюдца, когда он узрел, чем я балуюсь на ужин, но, к моему удивлению, комментариев на этот счет с его стороны не последовало, а, напротив, поступило предложение о чашечке кофе. Видать, дела мои совсем «ух», если даже Ронни вспомнил о приличиях. Отказываться я не стал, не каждый день в душке-Рональде просыпается совесть. На запах кофе мигом примчались девчонки. Пришлось делиться, так как щедрость Ронни дальше одной кофеварки не зашла.
Я пил кофе, курил кальян и с каждой минутой все яснее осознавал ужас создавшейся ситуации. Замкнутое пространство и две незаконно явленных девицы. Полное отсутствие способностей у меня и частичное отсутствие элементарных навыков у Ронни – вот и все, что мы имеем. Кр-расота, выражаясь языком горластого карикуса.
Рональд, вдохновленный моим дурным примером, навернул себе трехэтажный бутерброд и уже собрался было его откушать, как наткнулся на мой взгляд. Не хватало последнего дееспособного колдуна лишиться из-за чревоугодия. Есть еще порох в пороховницах – вечно голодный Ронни чуть не подавился от моего взора и с видимым сожалением от ужина отказался. Бутерброд, опрометчиво положенный им на край стола, был немедленно уворован и с мерзким чавканьем сожран драконом-хранителем. Ну, компашка, с ума сойти.
От мыслей о нарушении визового режима, не узаконенных колдовских способностях Ронни и собственном полном бессилии тоска меня разобрала смертная. Я залез в холодильник и, гулять так гулять, махнул пару банок крепкого имбирного пива. Видел бы все это безобразие Локи, убил бы на месте, но сегодня я сам себе сирота, что хочу, то ворочу.
А хочу я нынче, как выяснилось, спать. То ли голова моя битая давала о себе знать, то ли просто от пива и невоздержанности в еде разморило. Повоевал с Морфеем минут двадцать, Морфей победил, и я пошел спать. Надеюсь, сборище тинэйджеров не успеет за это время спалить дом или наколдовать средней руки светопреставление.

ГЛАВА 20
Лениво потягиваясь, навстречу Варваре по ступенькам поднимался здоровенный черный котяра. Желто-рыжие глаза смотрели на Волшебницу с явной подозрительностью. Однако, из каких-то только ему ведомых канонов кошачьей вежливости, он потерся об ее ноги и неразборчиво мурлыкнул.
«Велес, - подумала Волшебница, проклиная тот день и час, когда ее занесло в Санта-Хлюпино. – Великолепный Велес со своим дурацким кошаком. Господи, ненавижу кошек. Каким ветром его сюда занесло? В жизни не поверю, что он решил проведать Катарину. Что за идиотская манера перемещаться вместе с котами? Как его звали-то? То ли Крокодил, то ли Бегемот, то ли Носорог. Нет, не помню. Но что- то в африканском колорите, это точно. И все-таки, по мою душу явился ВВ или по Катаринину?»
Обе версии были практически равновероятны.
Велес Великолепный, практикующий Маг Земли и Внеземелья, был учителем и наставником развоевавшихся сестер, а значит, нес ответственность перед магистратом за все их действия. То, что кое-какие этические нормы в этой войне были нарушены, Волшебница, конечно, знала, но старалась об этом не думать. И вот на тебе, Велес собственной персоной. Значит, разбирательства не миновать.
– Кого мы зрим! – приветствовал Варвару насмешливый голос из темноты подземелья.
Начало впечатляло. Единственное, чего хотелось сейчас Волшебнице, так это убраться отсюда подальше и побыстрее. Разом вспыхнули все факелы на стенах, и она увидела Велеса. Он полулежал в воздухе, зависнув прямо над ступеньками. Кот покрутился немного около Варвары, не дождался любви и ласки и, махнув хвостом, прыгнул под бок к хозяину, непостижимым образом развалившись рядом, в пустоте над лестницей.
«Ну, сейчас начнется, - тоскливо подумала Варвара. – Ладно, давай, воспитывай».
Велес с воспитанием не спешил. Почесывая за ухом своего кота, он внимательно смотрел на ученицу и молчал. Потом, так и не сказав ни слова, щелкнул пальцами, и рядом с Варварой совершенно беззвучно образовалась Катарина.
То, что сейчас появится именно она, Варвара поняла за мгновение до ее появления, по знакомому с детства запаху Катарининых духов. Потом потянуло дымом дорогих сигарет и, наконец, появилась сама сестрица. Она споткнулась взглядом о Велеса, растерялась и слегка загрустила. Когда же рядом с Великолепным Катарина увидела сестру, настроение ее окончательно испортилось.
«Машка нажаловалась, - поняла Катарина, увидев собственноручно сотворенное подземелье, - а Велеса вызвала для подкрепления. Не показалось мне, ее физия мерзкая в илаевском зеркале мелькнула, когда я тут с пожаром воевала, небось, она и подожгла, чертова кукла! Научила настырного мальчишку, как защиту снять. Мало ей, что дом эйрский заграбастала, так еще и здесь решила все дотла спалить. Небось, дозналась про Илая, и ревность задушила. Конечно, мы такие крутые волшебники, а мужичка увели из-под носа, как нечего делать. Обидно, да? Ну, ничего, мы еще повоюем, дорогуша, тебе и Великолепный не поможет! Будешь думать, прежде чем чужих детей воровать, родительские дома экспроприировать и в бизнес лезть, старших не спросивши!».
Катарина набрала полные легкие воздуха, намереваясь дать достойный отпор всему свету, но, взглянув на хмурое лицо учителя, осеклась на полуслове. Варвара тоже молчала. Маг выдержал паузу и, убедившись, что аудитория у его ног, молвил слово:
- Я очень не доволен вами, красавицы. За последние несколько дней вы ухитрились нарушить все законы Земли и Запределья. По-хорошему, ваше место в магистральной тюрьме или, на худой конец, в комиссии по магической этике. Вы устроили войну равных, конфликт между родственниками должен решаться только миром. Вы впутали в свою драку двоих детей, подвергнув их жизнь и здоровье опасности. Никто из волшебников не имеет права вовлекать в свои распри простых смертных, тем более таскать их по измерениям. Вашими молитвами двое несовершеннолетних незаконно оказались в Мерлин-Лэнде, что категорически запрещено эмиграционно-визовой службой. И это только вершина айсберга.
– Что-то еще? – удивилась Варвара.
– А как же! – усмехнулся Велес. – Вы ведь по мелочам не размениваетесь. Кэт, например, ухитрилась уговорить дипломированного Волшебника поступить кое к кому в ученики, а добрейшая Маша, не разобравшись, закляла его человеком. Интересное кино, правда?
– Только не это, - простонала Варвара.
– Правильно, дорогая. По законам страны Эйр это преступление приравнивается к убийству и карается соответственно. Но и это не все. Мало того, что ты лишила его колдовской силы и посадила под домашний арест. Вы, красавицы, повесили на его шею двух девчонок и подмастерье без права колдовства, не считая контрабандной живности. Заклятием с Земли заперли всю компанию без связи и денег. Юридическим языком это называется незаконное лишение свободы физических лиц. Такие факты, как выхваченный из околоземного измерения и замурованный в стекло егерь, девушка Тамара в психушке, пожар в учебном городке и введение в заблуждение правоохранительных органов Земли, я даже не упоминаю, как мелочи, не достойные внимания. Самое страшное в том, что вы дали втянуть себя в войну магических школ и тем самым создали ситуацию, которая уже выходит из сферы этики и попадает под юрисдикцию ЧМО. А значит, разбираться с вами будут уже не по законам гражданского колдовства, а по кодексу магических преступлений.
– И что теперь? – мрачно спросила Катарина.
– Хороший вопрос, - усмехнулся Велес, - главное, своевременный.
– Что будет с Инсилаем? – насторожилась Кэт.
– Если ты о его фокусах, - проворчал Великолепный, - то, увы, нет такого закона, который запрещал бы одному Волшебнику поступать к другому в ученики. Незаконных иммигрантов ему на шею повесили вы, так что он за это ответственности никакой не несет. На гамбургский гамбит его сподвигла ты, Кэт, тебе и отвечать. Поймать на личных аферах в бытность Волшебником его не успели ни в одном ведомстве, а человек за Волшебника не ответчик. Так что Инсилай, как это ни парадоксально, вообще сторона пострадавшая, хоть по своей сути пострашнее вас обеих вместе взятых будет. А что до его способностей… Есть несколько способов их вернуть. И если звезды встанут в небе Запределья в аркан Великой Битвы, ему откроется эта истина.
– Но ведь Машка может снять заклятие, - растерялась Катарина, - и никаких проблем.
– Вот тут ты ошибаешься, - по губам Велеса скользнула улыбка. – Во-первых, заклятье на Волшебника не имеет обратной силы. И теперь это проблемы Инсилая, его учителя Локи и частично мои, так как Локи – черный маг старой школы, и его ответные действия непредсказуемы. Во-вторых, с этого момента вы обе ничего не можете. Хватит, красавицы! Я отправляю вас в люди. Я развеиваю вашу сущность. В своем азарте вы опасны для окружающих. Вы впутали в свои разборки человеческого детеныша и ответите за это. Вы посягнули на жизнь и свободу собрата по ремеслу, и это тоже вам даром не пройдет. Вы пробудили к действию страшные силы и открыли ворота в Запределье, закрытые словом Мерлина. Но вы мои ученицы и я даю вам шанс.
Вы отправитесь на Землю в лице Алисы. У вас будет одна человеческая сущность на двоих, и вы будете пребывать в ней, пока кто-нибудь из ваших учеников не освободит вас, исправив нанесенное вами зло. Это может произойти и при появлении представителя магической этики с ордером на ваш арест, или по возвращении настоящей Алисы… Но если вы с ней встретитесь… Ваша сущность окончательно развеется, и вы попадете в слои высокой энергетики. Это все, что я могу для вас сделать.
– Это не честно! У меня нет учеников! – возмущенно выкрикнула Катарина.
– Зато они есть у твоей сестры, и тебе остается надеяться, что она хорошо их учила. Кроме того, есть человек, который любит тебя. Это тоже не мало.
– Человек? – растерянно переспросила Кэт.
– На сегодняшний момент – да, ведь его закляли человеком. Но могу тебя успокоить, влюбленный человек в определенных обстоятельствах не слабее равнодушного Волшебника. В одном тебе не повезло – он из клана Локи, последователь Школы Скорпиона, и любовь его может быть коротка, как майская ночь. Но ты сама его выбирала.
– И что тогда? Мне там до пенсии сидеть? – запротестовала Катарина..
– Едва ли, - проворчал Велес. – Ты, конечно, имеешь полное право не верить в своего возлюбленного, но сомневаться в дотошности магистральной полиции просто глупо. Она вас отыщет куда раньше, чем вам хотелось бы. Все, красавицы. Надеюсь, пребывание в одном теле поможет вам, наконец, найти общий язык и осмыслить зло, что вы принесли – может, и неосознанно. Отправляйтесь, пока вас не выловила служба контроля магических действий. Если это произойдет, вам уже никто и ничто не поможет.
В подземелье грянул гром и ярко голубой огненный шар, прокатившись по ступеням, ударился в стену и рассыпался тысячей искр. Запахло озоном и стало очень тихо. Волшебницы исчезли. А через пару секунд и Велес Великолепный покинул Санта-Хлюпино, растворившись в воздухе вместе с котом.

Глава 21
Проснулся я от весьма ощутимого домотрясения. Не Помпея, конечно, но чувствительно. Сначала я решил, что это шутки моей больной головы, и задумался о пользе аспирина, но, пока я соображал, где им разжиться в Мерлин-Лэнде, на мой многострадальный затылок рухнул с полки краткий словарь магических терминов. Слава богу, не энциклопедия, уж эта бы наверняка пришибла, а так отделался легким испугом. Ладно, живой и хватит. Только кто ж дом-то трясет? Может, мое энергетическое поле переродилось в магнитно-неудачное и теперь притягивает все неприятности в радиусе двух миль?
Хоть по моим подсчетам на улице ночь, на кухне веселье в разгаре. Отсюда слышу голоса Ронни и девчонок, да еще карикус их паршивый орет. Иду наводить порядок, пока они дом не разнесли. Заодно разберусь, что происходит, поскольку от криков и воплей землетрясения не случаются. То, что я узрел в кухне, сперва развеселило меня до слез, а потом повергло в легкий транс.
Свет практически отсутствовал. Только несколько свечей да серебристо-голубой луч ночного света с потолка. В этом романтичном полумраке Ронни пританцовывал на столе под собственное пение. Его заунывные мотивы и гротескно замедленные движения придавали всему происходящему зловещий вид. Девицы, как зачарованные, сидели на корточках у стены, прихлопывая в такт танцору-одиночке. Физиономии у них при этом были ошалело туповатые, а глаза – стеклянные. Карикус Боря истерически вопил и прыгал в мойке, поднимая тучи брызг. Приглядевшись внимательнее, я понял, что скачет он по спящему в груде грязной посуды дракону. Целиком хранитель в раковине не уместился. Его хвост и морда торчали, как две коряги, правая при этом похрапывала.
Полуночники встретили мое появление восторженными криками, будто мы не виделись лет сто. Ронни, прервавшийся было на приветственный клич, продолжал извиваться в танце, прищелкивая пальцами и прицокивая каблуками. Карикус заорал: «Привет!», и запрыгал в усиленном режиме. Альвертина лениво поднялась с пола и полезла ко мне с объятьями и поцелуями, лепеча что-то о вечной любви и девичьей чести. С ума они здесь посходили, что ли?
Кое-как оторвав от себя ведьменка, я уставился на танцующего в темноте Рональда. Все-таки, почему на столе, пола ему мало? Кстати, что это он там себе под нос гундосит, что-то знакомое ужасно. Черт побери! Теперь я мог объяснить и танцы, и землетрясение, и чумные взоры общественности. Мало того, что Ронни плясал под песнь шаманов, он лавировал на столе среди дюжины пустых бутылок из-под имбирного пива. Чего нам всем не хватало, так это пьяного колдунка. Угробит и не заметит.
Рональд притопнул, и дом снова тряхнуло.
– Ронни, - осторожно позвал я начинающего шамана, пытаясь остановить его словами.
Ага, как бы не так! Рональд игриво подмигнул пространству между мной и Альвертиной и удвоил темп. При этом на полках загрохотала посуда, из кухонной плиты фонтаном брызнула вода, а из крана мойки полыхнуло огнем. Хорошо, дракон был пожароустойчив. Потоп и пожар в одном флаконе. Мечта спасателя!
Я оправился от изумления и стащил любителя пива со стола. Ронни сопротивлялся и рвался веселиться. Девицы недоумевали. Интересно, они тоже пива налакались или от шаманства осоловели? Несло от Рональда, как из пивной бочки. Ну, точно, набрался, как свинья, правильного пива. Насмотрелся рекламы, гаденыш. Надо чаще встречаться, чтоб всей толпой за эйрским. Вот только протрезвей, я с тобой побеседую о вреде пьянства и пивного алкоголизма в полудетском возрасте, ремнем по голой заднице.
Он все-таки успел извернуться, и руки-ноги мне как огнем обожгло. Вот некстати накрыло меня энергетическим кризисом. Ну, Рональд, ну, скотина! Я не стал дожидаться, пока он еще что-нибудь против меня выкинет, схватил подвернувшуюся мне под руку скалку, и перетянул разбушевавшегося любителя пива между лопаток. Ронни ужасно расстроился и от безудержного веселья напрямую перешел к безутешной скорби. Он всхлипнул и пробормотал заклинание Горгоны. Слава богу, в процессе произнесения он пару раз икнул, и колдовство не сработало, а то быть бы нам всем статуями на Варвариной кухне. Дальше либеральничать было опасно.
– Дай полотенце! – рявкнул я Альвертине.
Она, на удивление, послушалась. Видно, четко сработал тандем: инстинкт самосохранения и ангел-хранитель.
Для начала я заткнул юному алкоголику рот салфеткой, а когда он попытался действовать руками, связал их полотенцем. Альвертина смотрела на все это сумасшедшими глазами и молчала. Воспитанная Алиса встала с пола и вежливо осведомилась:
– Что-то не так?
Ну, наконец, заметили. Ронни немного побузил, пытаясь освободиться, но очень быстро остыл и заснул прямо на полу.
– Вы тоже пивом баловались? – спросил я у девчонок, на всякий случай, делая строгие глаза.
– Нет, - открестилась хитрющая Альвертина.
– Немножко, по глоточку, - виновато призналась честная Алиса.
– Хорошо, вы хоть не колдуете спьяну! – проворчал я. – Вас что, не учили, что алкоголь это яд?
Я взвалил на плечо Ронни и понес его в гостиную. Девицы плелись следом. Дотащил, сгрузил на диван, развязал.
– Все, цирк окончен. Всем спокойной ночи. – Только сейчас я понял, как устал.
Девчонки топтались у дивана и уходить не собирались. Я похлопал Ронни по щекам. Не нравится мне его зеленая физиономия, как бы чего не вышло нехорошего. Рональд вздохнул и свернулся калачиком, как котенок. Вроде нормально. Ничего, в следующий раз подумает, кто пойдет за эйрским. Так, теперь с барышнями.
– Вы еще здесь? – не знаю, что они прочитали на моем лице, но девиц как ветром сдуло. Спать-то я сегодня буду?
Только я собрался к себе, как Ронни тихонько застонал и закопошился на диване, бормоча что-то о карусели и вертолетах. Так я и знал, действие второе. Ну почему опять я?
Может, обойдется? Ну, конечно, нет. Остаток ночи пришлось реанимировать юного любителя пива, бегая по дому с тазиками. Стоило бы, конечно, подписать на санитарные работы его собутыльниц, для наглядности антиалкогольной пропаганды, но, из мужской солидарности, пожалел паршивца. Уж больно вид у него был жалкий, не для дамских глаз. Чистило его всю ночь по полной программе. Очень хорошо. В ближайшие пару лет о своем пиве я могу не беспокоиться, уж кто-кто, а Ронни на него не посягнет. Напоследок напоил этого полупокойника крепким сладким чаем и с чувством выполненного долга завалился спать.

* * *
Утром в доме было так тихо, что я засомневался в реальности происходящего. Ни звука, ни шороха. Ну, ясное дело, теперь полный дом спящих красавиц и полуживой красавчик.
Пошел на кухню. После бурной ночки глоток крепкого кофе был бы не лишним. Вспомнил о горе грязной посуды и загрустил. Интересно, хоть одна чистая чашка в этой жизни осталась?
Так, кто там говорил, что воспитатель из меня никудышный? Кухня сияла чистотой и благоухала терпким кофейным ароматом. Никаких следов вчерашнего разгула. Тихие, как мышки, девицы чинно сидели за столом, будто воспитанницы воскресной школы.
– Доброе утро, - улыбнулась Алиса. – Тосты, омлет, кофе?
– Утро доброе, - согласился я. Ну, ни дать, ни взять старая добрая Англия. Хорошая сегодня погода, не правда ли? – Просто кофе, если не трудно.
– С удовольствием, - Алиса поставила передо мной мою любимую чашку, налила горячего ароматного кофе. – Приятного аппетита, что-нибудь еще?
– Спасибо.
– Спасибо да, или спасибо нет, - уточнила Алиса.
– Спасибо, нет.
На редкость воспитанный ребенок, даже удивительно, что такие еще встречаются. Просто раритет какой-то. Альвертина, потупив очи, хранила молчание. Интересно, Ронни уже оклемался или все еще бедствует?
– Инсилай, - не поднимая глаз от стола, промямлила Альвертина, дождавшись, когда я выпью пару глотков кофе. – Вы извините нас за вчерашнее, пожалуйста. Мы не хотели, так случайно получилось.
Страсти-то какие, ведьменок со мной на «Вы» перешел! И даже извинилась. Что творится, с ума сойти!
– Принято, - говорю я, решив не обострять ситуацию. Ей и так эта фраза, наверняка, дорогого стоила, с ее-то гонором, но ведь извинилась. Я мужество уважаю, даже если это мужество врага, ну, в данном случае, врагини. На врага Альвертина не тянет. Так, пакостница мелкая, да и то не по убеждению, а по дури. – Бывает. Забыли.
– Ой, как хорошо, что Вы не обиделись, я так расстроилась, - искренне обрадовалась Альвертина. – Вам кальян принести?
– Да. Спасибо.
Ведьменок упорхнул из кухни.
– Еще кофе? – позаботилась обо мне Алиса, увидев мою пустую чашку.
Господи, ну золото, а не ребенок. Когда видишь таких, без содрогания думаешь о возможных собственных. Вернулась Альвертина с моим кальяном. Пожалуй, о детях я подумаю в другой раз.
Я затянулся ароматным дымом и понял, что отсутствие колдовских способностей иногда даже приятно. Проспать полдня, кофе, кальян… Мог я себе такой разврат представить, будучи даже учеником Волшебницы? Так расслабляться даже Маги себе не позволяют, только простые смертные, и то от пожизненной безграмотности.
Видела б меня сейчас Варвара… А уж если б угораздило во всем этом безобразии попасться на глаза Локи, отжиматься бы мне на пальчиках раз восемьсот без передышки, несмотря на степени и заслуги. Крут он и скор на расправу. Завязывать надо с этим разгильдяйством с утра пораньше, а то и колдовские способности не понадобятся, даже если восстановятся. Лодыри колдовать не могут, вне зависимости от наличия навыков, таланта и лицензий на волшебство.
На этом самом месте в кухне нарисовался Ронни. Хорош, любитель слабоалкогольных напитков, ничего не скажешь. Физиономия серая, ручонки трясутся, в глазах – вся скорбь подлунного мира.
Ронни с тяжелым вздохом уселся за стол и уставился на кофейник, стоящий на плите. Ну, герой, неужто будет взглядом двигать? На всякий случай я убрался с предполагаемой траектории кофейника. Кипяток все-таки, а на меня в последнее время падают все окрестные неприятности.
Кофейник дрогнул, плеснул содержимым на плиту, но устоял. Правильно, пить надо меньше.
– Лучше традиционно, - посоветовал я, - ручками, ножками. Тривиально, но безопасно.
– Молчи, грусть, - отмахнулся Ронни и поплелся за кофе. Но даже неся чашку рукой, ухитрился ее расплескать.
Альвертина хихикнула. Алиса вздохнула, вытерла с пола черную лужу и ретировалась, не дожидаясь новых разрушений. Рональд пил кофе и сопел.
– Я думаю, нам пора побеседовать, - сказал я, когда с первой чашкой было покончено, и Ронни поднялся за второй.
– Воспитывать будешь? – без всякого выражения спросил он.
– Если я когда-нибудь соберусь тебя воспитывать, - разозлился я (Эх, не к Варваре тебе в ученье надо, а к Черному Локи, он бы тебе, шалопаю показал!), - так не разговорами душеспасительными, а хорошим ремнем по голому заду.
– Штаны снять? – любезно предложил Ронни.
– Для начала ограничимся беседой.
– Как скажешь, - он пожал плечами и плюхнулся на место. – Найдешь ремень – объект воспитания к твоим услугам.
– На кого ты похож? – интересуюсь я, не поддерживая Ронни в его зубоскальстве. – Моллюск ошпаренный. Кофе вон с утра литрами глушишь, вместо того, чтобы зарядкой заняться, помедитировать, Папюса почитать, на худой конец.
– Издеваешься? – Рональд поднял на меня затравленные глаза. – Какая, к черту медитация, Папюс ее побери! На мне будто стадо мустангов станцевало.
– Сам виноват, пить надо меньше.
– И что мне теперь, удавиться? – огрызнулся Рональд. – Кстати, господин воспитатель, что-то у меня спина не сгибается. Это плоды воспитания, или я самостоятельно навернулся?
Мы с Альвертиной воровато переглянулись и хором закашлялись, пытаясь удержаться от смеха. Рональд все понял и хмуро поинтересовался:
– Чем воспитывал-то?
– Скалкой, - давясь от смеха, поведала Альвертина.
– Ну, ты даешь! – ошалело пробормотал Ронни. – Спасибо, что не кочергой.
– Пожалуйста, - ладно, хватит с ним нянчиться. – Альвертина, душа моя, не составишь ли ты компанию Алисе? Очень хочется мне с другом Ронни побеседовать.
– Мужской разговор намечается? – уточнил ведьменок и пошел к выходу.
В дверях она остановилась и добавила:
– Если обойдетесь без рук и не разнесете кухню, заранее благодарна. Мы ее сегодня два часа отмывали, нет ни малейшего желания повторять на бис.
Интересно, останется под дверью слушать или к Алисе пойдет? Впрочем, не важно.
– Я сейчас сдохну, - доверительно сообщил Рональд. – У меня по всему организму пустыня Сахара, в желудке – землетрясение, на спине – горб верблюжий, а в голове – на полную мощность кузнечный цех на сотню наковален.
– Вот она радость похмелья! – порадовался я за ближнего. – Добро пожаловать во взрослую жизнь.
– Пошел к черту, - огрызнулся Ронни, - чтоб я еще раз эту гадость в рот взял, - он закатил глаза.
– Хочется верить, - ну, смех и грех, ей богу, - если нет, приму меры.
– Скалкой по хребту? – уточнил Ронни.
– Дурак ты малолетний! – мне надоело ходить вокруг да около и я перешел к делу. – Ты нас всех вчера чуть не угробил. Шаманить с пьяных глаз – последнее дело. Дом раскачал, девиц зачаровал, огонь с водой попутал. Скалка ему не нравится, ах, какие мы нежные. Спасибо бы сказал, что по хребту, а не по лбу.
– Спасибо, - покорно согласился Ронни, - горб на лбу – это круче, чем рог на спине.
Ну, зациклило его на этом горбу. Бесполезно объяснять, что он на сегодняшний день единственный, кто в нашей компании способен к волшебству, и беречь я его буду, как зеницу ока. Даже если он будет протестовать и сопротивляться.
– Спину покажи, - сдался я. Политика кнута уже была, попробуем пряник.
Рональд немедленно стащил с себя рубашку и подставил свою тощую спину моим заботам. От души я его вчера приласкал, ничего не скажешь. Размеры шишки и сопутствующих синяков были впечатляющими: от лопаток до поясницы.
– Нытик вы, юноша, разговоров больше, чем проблем.
– Странно, а болит, как настоящая, - усомнился Ронни, делая героические попытки пощупать руками размеры ущерба. Как он ни вертелся, этот акробатический трюк ему не удался.
И что с ним делать? В былые времена мне б хватило пальцем шевельнуть, чтобы паршивец поздоровел, а сейчас как быть? Ладно, попробуем свинцовую примочку и отвар из новолунной белой мяты с перепонками летучих мышей.
Через пятнадцать минут после начала моего врачевания Ронни ощутимо взбодрился и двигался уже достаточно шустро. С ума сойти, выходит, можно лечить и без всякого колдовства, если очень надо. Впрочем, вполне допускаю, что сработало не лекарство, а самовнушение, но в данном конкретном случае это было не важно. Ронни нужен живым, здоровым и счастливым, пока мы не выбрались из этой заварухи. Будем работать.
– Может, ты и Сахару умеешь укрощать? – робко поинтересовался Рональд. – С горбом у тебя хорошо получилось.
И как прикажете с ним разговаривать? Ну, ладно, пить – читать не умеет. Ведь на каждой банке-бутылке – список лиц, кому содержимое этой банки употреблять не стоит. И ведь все определения, не считая беременных и кормящих грудью женщин, нашему драгоценному впору. Мало того, внизу, крупными буквами, для особо одаренных: «Чрезмерное употребление алкоголя вредит Вашему здоровью».
Не вынес юный организм тяжесть похмельных будней. Ну что ж, будем лечить. Клин клином, подобное подобным. Лезу в холодильник. Крибле, крабле, бумс. Ага, а клинья-то все они еще вчера вылакали. Молодцы. И из дома не выйдешь. Мои соболезнования, молодой человек. Народная медицина бессильна, а магия в отсутствии.
Нет, Ронни определенно счастливчик: одинокая баночка пива затерялась среди малость подвявших пучков разноцветной зелени. Увидев пиво, Рональд так замотал головой, что я испугался, что она у него оторвется.
– Только не это, - заныл он, закатывая глаза.
– Хозяин – барин, - я не стал его уговаривать. – Каждый гибнет своей смертью, мое дело предложить.
Ронни пил пиво мелкими глоточками с таким видом, будто это был коктейль из цианистого калия и машинного масла. К концу банки ему полегчало, и он ломанулся к холодильнику. Откуда прыть взялась. Ох-ох, а нету больше! Беда какая.
– Ну-у-у, - разочарованно протянул Рональд, но расстраивался не долго. Щелкнул пальцами, подлец, и материализовал посреди кухни целую упаковку пива.
Только этого не хватало. Пришлось вмешаться. Я взял Ронни за шиворот, оттащил его в сторону и дал такого пинка, что он улетел в угол и приземлился на спящего дракона, в углу завизжало и полыхнуло. Меня не могла сбить с мысли даже возможность пожара.
– Значит, так, - не знаю, что увидел на моем лице юный любитель эйрского, но он так и остался сидеть на хранителе, хлопая глазами, - я скажу тебе один раз, а ты запомнишь навсегда. Сегодня было последнее в твоей жизни похмельное утро. Еще одно, и из тебя не только Волшебник – деревенский колдун не получится. Магия и пьянка несовместны. Когда мы выберемся из этой передряги, у тебя будет возможность выбора, а пока от твоего здоровья зависит судьба двух девчонок. Я скорее обломаю все скалки в этом доме о твою спину, чем ты сделаешь еще хоть один глоток. Качество гарантирую. Ты понял?!
То, что он понял, было видно невооруженным взглядом. Ронни испуганно уставился на меня, перевел глаза на скалку и притворился ветошью на спине дракона. Вот превратит меня с перепугу в банку эйрского светлого, и буду до пенсии пузыри пускать. Это я как-то не учел, но теперь уже поздно.
Из гостиной раздался вдруг грохот и визг. Хранитель выскользнул из-под Ронни и, ковыляя на коротких толстых лапках, деловито направился на шум. Я на минутку замешкался, и в это время заорал карикус:
– Круто, дорогуша! Браво! Браво!
Господи, что там происходит, что за день сегодня такой, все с ума посходили! Может, новолуние какое внеплановое или буря магнитная? Я плюнул на Ронни и помчался в гостиную. Чуть не раздавил по пути дракона, но успел как раз вовремя.
Посреди комнаты стояла воспитанная Алиса. Впрочем, нет, не стояла. Она, размахивая теннисной ракеткой, гоняла по гостиной Альвертину, как ветер бумагу. Ведьменок был всклокочен и визжал, как стая бандерлогов. Обе были так заняты, что ни меня, ни дракона, ни подоспевшего Ронни просто не замечали.
– И не смей больше на него пялиться! – Алиса изловчилась и наподдала Альвертине ракеткой. – Улетишь, не ахнешь!
– Дура малахольная! – ведьменок сменил тактику. Перейдя от бегства к нападению, вцепился двумя руками в аккуратные Алисины хвостики и начал с жутким визгом трясти ее. Алиса в долгу не осталась. Продолжая размахивать ракеткой, как палицей, она свободной рукой схватила Альвертину за волосы и на всякий случай тоже завизжала.
– Отвяжись! – заорала Альвертина, но при этом Алисины хвостики из рук не выпустила. – Хочу и буду! Не твое собачье дело, с кем мне говорить и на кого смотреть! Тебя забыть спросила!
– Говорить научись, корова! – Алиса все-таки стукнула конкурентку ракеткой по голове. Леска спружинила и ракетка, вырвавшись у нее из руки, отлетела в угол. – Тебе что, одного мало? Хватай себе и люби на здоровье, кто бы спорил, а моего не трожь, руки выдерну!
– Валяй, попробуй! – прошипела Альвертина и, извернувшись змеей, исполнила почти футбольную подсечку. Беда была в том, что обе девицы очень крепко держали друг друга за волосы. Уронив Алису на ковер, ведьменок в тот же миг полетел следом. Битва продолжилась на полу с криком, визгом и тумаками.
Мы с Ронни в растерянности стояли в дверях, как два Атланта. Дракон топтался под ногами, не выказывая ни малейшего желания вмешаться. Единственным, кто ловил кайф от ситуации, был карикус, круживший над полем боя.
– Эй, гражданки Джульетты! – я оправился от изумления и попытался вмешаться. – Чего делим-то, может, я помогу?
С тем же успехом я мог обращаться к стенам, потолку, рыбкам в аквариуме… Битва титанов, обхохочешься. Я толкнул Ронни локтем в бок, призывая к действию.
– Ну, смотреть будешь, или все-таки вмешаешься?
– А сам-то что? – Рональд явно не рвался участвовать. – И, вообще, мне кажется, они тебя делят. Чего я полезу, третьим, что ли? Я на тебя не претендую.
– Ты, часом, не спятил, или тебе ревниво? – подзадорил я его.
Тоже еще придумал, меня делят. Между прочим, есть еще куча достойных внимания: сам Ронни, хотя бы, дракон-хранитель совершенно свободен, карикус вон парит, в ворона играет. Чуть что в доме случается гадостного, так все из-за моей скромной персоны. Для полноты ощущений не хватает только Варвары и Катарины для участия в корриде.
Так, думает наш маг-искусник меры принимать, или я этих фурий должен разнимать голыми руками? А тихоня-то какова? От ведьменка и не такого можно ждать, но эта скромность белобрысая… с ума сойти.
Ронни, наконец, вышел из столбняка и слегка колдонул. Воительницы разлетелись в стороны и зависли в разных углах комнаты. Тут они нас заметить соизволили и замолчали. Тишина-то какая! Ну, просто праздник души, именины сердца.
Рональд окинул взором поле брани и поплелся обратно в кухню. Девицы трепыхались в воздухе, как мухи в паутине. Не повезло вам, милые, с похмелья ваш маг, плохо ему сегодня.
– Эй! – крикнул я ему вслед. – Ты б их хоть на пол вернул, что ли.
– А пошли вы все, - проворчал Ронни, - разбирайтесь сами. У меня от вас голова пухнет.
Шутки шутками, однако, не висеть же им так до вечера! Девицы вреднющие, но я за справедливость.
– Голова твоя не от нас пухнет, а от эйрского светлого, джинн недоделанный! Что ж ты меня, братец, позоришь!
– Ладно…
Ронни лениво махнул рукой, и девчонки шлепнулись на ковер.
– Кошмар! - завопил карикус и взлетел на карниз.

Глава 22
– Мы не можем сидеть здесь всю жизнь, - Рональд качался на стуле, занимая мои мысли вопросом: упадет – не упадет. – Надо выбираться.
– Ага, надо, - поддакнула Альвертина.
Алиса куда-то запропастилась.
– Я не спрашиваю как. – Господи, как мне все надоело! – Допустим, способ найдется, а потом-то что?
– Вернемся к Варваре, - не задумываясь, отрапортовал Рональд.
– Можно узнать, каким образом?
– Как обычно – билет, «Пегас», приехали, - Ронни смотрит на меня, как на идиота. А зря.
– Это вряд ли, - спокойно сообщаю я. – Барышни здесь нелегально, и, сдается мне, с их выездом заминка будет чрезвычайная. Тебе билет не положен без сопровождения Волшебника, или на худой конец ученика Волшебника, так что твоя фамилия Мухин и ты в пролете. На сегодняшний день мы можем только дракона отправить по почте, правда, не ясно, куда и зачем.
– Не понял, - насторожился Ронни.
– А чего тут не понятного? Видишь ли, Ронни, в создавшихся обстоятельствах мы можем уйти отсюда исключительно своим ходом. Только мелкими перебежками по измерениям. Ты уверен, что ты хочешь именно этого? Путь-то не близкий, и с нами две очень юные дамы.
– А ты сможешь провести нас по измерениям? – засомневался Рональд. Правильно сделал.
- Я даже из дома выйти не могу, - жизнерадостно сообщил я, - и, более того, не хочу.
- Придется! – в голосе Ронни, показалось мне, звякнула угроза. Тут он не прав. Не та ситуация, чтобы мне угрожать, руки коротки. А к Варваре мне даром не надо, хватит, научились до умопомрачения. Что умел, и то забыл. Повторение, конечно, мать учения, но мачеха прогресса. Если пару лет буксовать на месте, завязнешь намертво и отупеешь безвозвратно.
– Извини, родной. – Почему я должен всем, а мне никто и ничего? – По измерениям ты поскачешь один. Меня сегодня на профессиональные подвиги не тянет.
– Может быть, завтра все изменится, - философски предположил Рональд.
– Или да, или нет. – Лениво мне сейчас спорить. – Вот завтра и приходи. Поговорим.
– Я тебя убью, - пообещал Ронни.
– Опоздал, дорогой. Опередили тебя. Я умер вчера.
– А выглядишь вполне живо, - съехидствовал Ронни.
– Волшебник без энергетики волшебства – живой труп.
– Ты, что ль, Волшебник? – скривился в ухмылке Рональд.
– Да нет, я просто погулять вышел, - оно мне надо, всем и каждому объяснять, в какую трясину я по собственной глупости вляпался?
– У тебя мания величия, - констатировал Ронни. – Может, голубиную печенку заварить с мандрагорой? Говорят, помогает.
– Топор, плаху, палача… – проворчал я. – Отвяжись от меня, пока я добрый.
– Фи, как грубо! – фыркнула Альвертина.
Последнее дело спорить с малолетками. Не дождетесь.
Явилась Алиса. Утренняя драчка очень плодотворно повлияла на ее внешность. Она распустила свои идиотские хвостики и избавилась, наконец, от изрядно измазанной теннисной формы. Экспроприированная у меня футболка выглядела прелестным платьем, а копна белокурых волос делала юную леди похожей на одуванчик.
Я покосился на Альвертину. Если наша скромность метила в нее, удар, несомненно, достиг цели. Ведьменок просто позеленел от злости. Один – ноль. Альвертина так спешила принять участие в диспуте, что не сподобилась привести себя в порядок. Рядом с принцессой Алисой вид она имела довольно бледный. Я даже не стал выступать по поводу прикарманенной футболки.

* * *
От Катарины осталось только облачко ароматного дыма и загадочный запах экзотических духов.
Вадим Игоревич растерянно посмотрел на опустевший подоконник, уронил на пол пепельницу и, как советовала Наталья, пробормотал: «Чур меня!»
– Что ж Вы так неаккуратно! – укоризненно сказал Горбуля. – И вообще, кончать надо с вредными привычками. Всю кухню окурками засыпали, так и до пожара не далеко.
Горохов деревянной походкой подошел к двери, взял веник и совок и стал подметать пол, насвистывая «Куда, куда Вы удалились» в несколько странной для этой арии джазовой интерпретации.
Когда он собрался высыпать мусор в ведро, перед его глазами предстали чьи-то ноги в белых носочках и теннисных туфлях. Вадим Игоревич медленно разогнулся, поднял глаза и увидел стоящую посреди кухни Алису. Горохов опустил руки, высыпал мусор на пол, поочередно уронив совок и веник.
– Папа, - пробормотала Алиса.
– Алиса! – ахнул Горохов и схватил дочь за руку, будто опасаясь, что она вновь исчезнет.
Алиса никуда не исчезла, а, посмотрев на переполненную незнакомыми людьми Ликину кухню, заявила:
– Я хочу домой, ванну и спать.
Желание вполне справедливое. Вид у девочки был сонный, и чумаза она была до чрезвычайности. К тому же от нее сильно попахивало какой-то сыростью.
– Где ты была?! – придя в себя от изумления, возопил Вадим Игоревич, прижимая к груди ненаглядное дитя.
– Потом, папочка, я спать хочу, - прошептала устало Алиса.
– Выходит, нашелся ребеночек-то! – обрадовался Горбуля. – Заявленьеце свое забрать не хотите?
– Завтра, - пообещал Горохов, прижимая к груди полусонную дочь, - все завтра! – Дверь хлопнула так быстро, что Лика, несколько растерявшаяся от произошедшего, даже не успела его проводить.
Однако уже через пару минут затренькал звонок.
– Попрощаться забыл, - ехидно прокомментировал следователь.
Анжелика выпорхнула в прихожую и распахнула дверь. На пороге стоял Горбуля с неизменной рыжей папкой. Улыбка сползла с Ликиного лица, девушка медленно попятилась к кухне.
– Я к Вам, Анжелика Варфоломеевна! – жизнерадостно сообщил следователь. – По делу Горохова. Может, помните, я на днях заходил.
Лика закрыла глаза, ущипнула себя за руку и, бросив представителя следственных органов в коридоре, метнулась в кухню. Горбули номер один там уже не было. Зато, вися над столом и укладывая аккуратной стопочкой потрепанные страницы, мерцала его потрепанная рыжая папка. Анжелика уставилась на нее сумасшедшими глазами и бросилась к ней, как кошка к мыши. Папка, однако, оказалась шустрее, и Лика схватила руками только воздух.
– Что с Вами, гражданочка? – удивленно спросил следователь, вошедший в кухню следом за хозяйкой. – Это у Вас такая гимнастика?
– Ага, - растерянно подтвердила Анжелика. – Горохова, говорите, хотели? А пошли Вы… в городскую прокуратуру!

* * *
Соблюдать технику безопасности при попытке выхода из дома я посоветовал Ронни не только из природного человеколюбия, но и памятуя его великую роль в нашей не колдующей компании.
Материализовать что-то путное ему то ли опыта не хватило, то ли фантазии. Пришлось обойтись подручными средствами. К входным дверям Ронни прибыл в экстремальной экипировке: стеганый пуховый комбинезон с Киркиного плеча, мои гриндерсы на три размера больше Рональда, на зависть коту в сапогах, черная вязаная шапочка и, на случай полета, любимый Варварин казан для плова на голове, подхваченный трогательной белой резиночкой на подбородке.
В этом суперприкиде он и вывалился на крыльцо дома, пред светлы очи мадам Эльзы. Дверь не оказала ему ни малейшего сопротивления, а соседка, как на грех ковырявшаяся в грядке цветущего папоротника-вуалехвоста, чуть с ума не сошла при виде возникшего на пороге Варвариного дома ожившего огородного пугала. Увы, эту сцену мы не видели, но слышали великолепно. Эльза визжала, как пожарная сирена, и Рональд малодушно вернулся к нам.
Альвертина воспылала страстью к экспериментам и ломанулась в дверь. Меня вполне устраивала роль зрителя, Алиса составила мне компанию. Ведьменок стукнулся о дверь и вернулся к обществу. Правда, в отличие от меня, она не летела, как камень из рогатки.
Рональд повторил подвиг перехода и снова сумел преодолеть недоступную нам преграду. На радость мадам Эльзы, на сей раз он был без гангстерской шапочки и медного казана. Криков не последовало.
Ронни не имел и малейшего представления, что делать на свободе. Потоптавшись на крыльце, он снова присоединился к нам. Прелестно. Все возвращается на круги своя. Могу, но не хочу, хочу, но не могу. Что дальше?
А дальше была попытка карикуса. Крикливый Боря хлопнулся о защитный экран и заорал благим матом:
– Произвол!!!
Птица, и та понимает. Ронни, как поборник прав пернатых, взял карикуса в охапку, и оба они беспрепятственно покинули помещение.
Мы онемели. Выходило так, что Рональд у нас вроде золотого ключика, этакая виза на выезд. Ну, что ж, ясно. Варвара закрыла дом на вход и выход, а мне устроила персональное заклятие. Ронни попал в число избранных, равно как и сопровождающие его лица. Осталось только выяснить, что было сделано первым. Проклятие на меня или карт-бланш Рональду.
Если первым был я, то у меня есть надежда покинуть это проклятое место, просто взяв Ронни за руку. Если наоборот, мои шансы на освобождение практически равны нулю. Я хорошо помню, что каждое последующее магическое действие уточняет условия предыдущего. Если Варвара посадила меня под домашний арест, то, когда при попытке к бегству меня будет сопровождать Ронни, согласно второму условию, все пройдет без сучка, без задоринки.
Через секунду мои предположения подтвердились. Шустрый подмастерье шмыгнул обратно в дом, а зазевавшийся во дворе Боря начал безуспешно ломиться следом, оглашая возмущенными воплями всю округу.
Прикинув на глаз наиболее безопасную траекторию полета, на случай неудачи, я крепко взял Ронни за руку и отправился утверждаться в своих мыслях. На мгновение программа задумалась, но, не найдя особых расхождений в условии, выпустила меня из дома, плотоядно чавкнув напоследок.
Вот уж не думал, что простой выход на крыльцо может доставить столько радости. Если б из своего огорода на меня не таращилась мадам Эльза, я, наверно, исполнил бы во дворе танец шамана, но присутствие соседки охладило мои эмоции.
Когда Ронни вывел из дома девочек, мы всем коллективом расположились в беседке в дальнем уголке сада. Дракон великое переселение проспал и, как следствие, остался в заточении. Когда мы чинно расселись в плетеных креслах, зануда Рональд снова завел старую песню:
– И все равно нам нужно в Москву. Любой ценой.
– И как предполагается стартовать? – бесполезное дело – говорить с тем, кто тебя не слышит. Пусть сам догадается, что просто так отсюда не выскочить.
– С испжелами. Мы уже пробовали, ничего сложного.
– Если не считать болота с чудовищами, - пробормотала себе под нос Алиса.
– Что? – переспросил Ронни.
– Ничего-ничего, продолжай, - невинным голоском проворковала Алиса. Еще пара дней ее общения с ведьменком, и одной колючкой в нашей компании станет больше.
– Но ведь получилось же! – упрямствовал Рональд.
– Милый юноша, - обратился я к Ронни, но тут же исправился. – Пардон, господин Рональд. Если б все было так просто, Великий Велес и его ненаглядная транс-телепортическая компания «Пегас» давно бы разорились, а они прекрасно себя чувствуют и их акции ежегодно растут.
– «Пегас» обеспечивает комфорт, скорость и безопасность, - сообщил мне Ронни. Шпарит, как рекламный проспект.
– И не только. Это еще мощные ретрансляторы энергетических лучей в пограничной зоне – между Городом и вольными измерениями. Без их поддержки проскочить Запределье очень сложно. И палочки тут не помогут, даже если будешь использовать их горстями.
– Но мы же вернулись в Мерлин-Лэнд!
Я с ума сойду с этим мальчишкой. Как глухарь на токовище, ничего не слышит.
– Сомневаюсь, что с помощью исполжелов.
– Кольцо, - вспомнил Рональд и сунул мне под нос кулак. На безымянном пальце у него было серебряное кольцо Варта, известное в народе, как «начинающий путешественник».
– Мне жаль разочаровывать тебя, но это билет в один конец, - порадовал я Ронни. – Оно понимает только слово «домой». Беда в том, что ты уже дома.
– Но ведь должен быть какой-то выход, - предположила рассудительная Алиса. – Здесь-то нам тоже нельзя оставаться.
– Есть, - вздохнул я, - лягушачьими прыжками по измерениям.
– А пограничье? – наконец-то и Ронни меня услышал.
– Ходят же люди по болоту. Запределье тоже преодолимо, но очень мелкими шагами.
– А если завязнем? – поинтересовалась Альвертина.
– Значит, не повезло. Сгинем в каком-нибудь черном измерении. Их там не меряно.
– Отличная перспектива, - проворчал Ронни.
– Другой не располагаю.
– Как передвигаться по Запределью? – настроение Рональда портилось на глазах.
– Ты можешь представить себе карточную колоду? – спросил я.
– Конечно.
– А теперь представь, что она бесконечна и тасуется со скоростью, близкой к бесконечности. Что получится?
– Бесконечно быстро тасующаяся колода, - растерялся Ронни.
– Вращающееся колесо из карт, - тихонько предположила Алиса.
– Молодец! – Вот, оказывается, у кого развито магическое воображение, перспективный ребенок. – А теперь представь, что это не карты, а измерения. Как перепрыгнуть из одного в другое с наименьшими энергетическими затратами?
– Скользнуть через границу, - брякнул Рональд.
– Каким образом, ведь реальность единовременна?
– Не морочь мне голову! – разозлился Ронни. – Ты меня вконец запутал. Лучше объясни, что делать?
– Если ты не поймешь, что делаешь, ничего не получится. Подумай еще, тебя никто не торопит.
– Нужно повыше подпрыгнуть, - пискнула Алиса.
– Почему? – заинтересовался Ронни.
– Раз мы реальны, - Алиса почему-то застеснялась и до ушей залилась краской, - значит, мы всегда на вершине. Чем выше подпрыгнешь, тем больше карт успеет пролететь под ногами. Или нет?
– Все верно, - подбодрил я белокурого профессора. – И как рассчитать маршрут?
– Я не знаю, - смутилась Алиса. – Мы про бесконечность проходили только что на нее нельзя делить и умножать.
– Это по канонам классической алгебры. А если по-другому, то нужно знать только скорость и высоту прыжка, а дальше – примитивные расчеты с картой Запредельных измерений в руках.
– Будем считать, - покорно вздохнула Алиса. – Очень домой хочется.
– Ладно, я сам посчитаю, – смилостивился я. – Ронни, принеси мне карандаш, блокнот и атлас измерений.
После получасовых вычислений выяснилось, что Запределье мы сможем преодолеть за шесть-семь прыжков. Учитывая, что прыгать во времени и пространстве на сегодня способен только Ронни, интервал между ними должен составлять не менее четырех часов. Итого, сутки или чуть больше. Потом можно двигаться с помощью испжелов. Но до этого «потом» еще надо дожить. Шаг влево, шаг вправо от маршрута – и мы сгинем в черном измерении. По мне, так лучше сидеть здесь и ждать Варвару. Скандал, конечно, будет жуткий, но ведь не убьет же. А так я из опасной авантюры лезу в смертельно опасную. Все равно, что прыгать с самолета без парашюта, рассчитывая на стог сена размером с Колизей на месте приземления. Можно, конечно, отправить малолетних бандитов в самостоятельное плавание, но это уже убийство. Сгинут в первом же мерцании. Даже для моей грешной души три жизни – это слишком. Придется идти.
Мы запаслись испжелами на все случаи жизни, драконом и карикусом. Объяснять молодежи, что в Москве вся эта фауна вряд ли приживется, было совершенно бесполезно. Я прихватил с собой коробку спичек, фляжку с пресной водой и набор индикаторов на случай, если нас раскидает по местности. Простейшее устройство: всем на палец по кольцу, у меня в кармане карточка с точками, все как на ладони. И мы стартовали.

ГЛАВА 22
Поляна была усеяна земляникой. Я пытался объяснить, что в Приграничье не рекомендуется пробовать что попало, но то был глас вопиющего в пустыне. Пока любители ягод ползали на четвереньках по поляне, я проверял работоспособность индикатора. Я, красная точка, сижу неподвижно, остальные, голубовато-белые, плавают вокруг меня на черном экране. Даже расстояния относительно соблюдаются. Дракон и карикус предпочитали не удаляться от меня больше чем на шаг.
Зрелище наша компания представляет просто фантастическое. Ронни в клетчатой ковбойской рубашке, новехоньких джинсах и моих гриндерсах, Алиса в моей же футболке с загадочной надписью «Ух» и белых теннисных туфлях, Альвертина в Катаринином халатике и Натальиных кроссовках. Цыганский табор умер бы от зависти.
Ладно, выберемся из приграничья, а там «кому на север, а мне налево»… Пусть катятся в Москву, Париж, Хлюпино-Тартарово… не мое это дело. За три часа эта саранча вытоптала земляничник не хуже стада слонов. Наконец, они убедились в своей победе над ягодами, и мы прыгнули дальше.
Видимо, с точки зрения высших энергий, земляника ведрами относится к чревоугодию. Ронни промахнулся, и мы плюхнулись прямо в океан. Впрочем, это полбеды. Рядом явственно щелкнули акульи челюсти. Все-таки не зря выдают лицензию на колдовство. Меня ни разу не угораздило приводниться в акулью пасть, хоть путешествовал я немало. Пока мы бултыхались в океанской волне, стараясь взяться за руки, Ронни лихорадочно пытался исправить ситуацию. Вряд ли это удастся, по-моему, пора провозглашать последнюю волю. Однако звезды все же смилостивились.
Неведомая сила выдернула нас из акульих челюстей и швырнула всю нашу компанию на довольно миленькую лужайку. Молодец, Рональд! Если б он был хотя бы учеником Волшебника, цены бы ему не было. Но мы, кажется, метнулись из огня да в полымя.
Не то чтоб мне не понравился лес, но смущали черные сосны и черная трава. Два перехода подряд… Силенок Ронни могло не хватить на приличное измерение, и есть большой шанс оказаться в черном мерцании. А это значит – полное отсутствие энергии у всех, невозможность выбраться в другую реальность и изучение правил работорговли на личном опыте, в качестве раба, разумеется.
Ладно, будем надеяться на лучшее. Мокрые и злые мы уселись в редких кустиках. Зубы стучали, как ансамбль степистов.
Я разжег костер и попытался высушить хотя бы куртку и кроссовки с носками. Ронни купание в океане в полном обмундировании стоило части его экипировки – безразмерные гриндерсы утонули.
Он вышагивал по лужайке, задирая ноги, как фламинго, так как его босые пятки постоянно наступали на сосновые шишки. Если мы все-таки доберемся до Земли и Внеземелья, куплю шампанского и напьюсь в одиночку.
Подошла Альвертина, пристроилась сушиться и немедленно сожгла один носок. Второй она сама в злобе швырнула в костер. Ну, правильно, в одном носке как-то не солидно.
Ронни свою ковбойку повесил в опасной близости от огня и заявил, что пойдет прогуляться. Мое дело маленькое, сгорит, так сгорит. Что я им, нянька? Когда рубашка, как и следовало ожидать, задымилась, мои нервы сдали, и я ее снял. Альвертину без носков я еще могу пережить, но стриптизер Ронни – это слишком. Я уже собрался высказать ему все, что о нем думаю, когда вдруг обнаружилось, что говорить-то и некому. Ронни ушел и не вернулся. Как это карикус промолчал, даже удивительно.
По закону подлости, начало темнеть. Хотел бы я знать, где шляется Рональд. Девчонки перепугались и, прижавшись друг к другу, притихли. Оставить их одних в неизвестном лесу среди ночи у меня не хватило духа. Поиски Ронни пришлось отложить до утра.
Спали здесь же, в кустиках у костра, на случай, если этот шалопай все-таки вернется самостоятельно. То есть спали-то девочки и хранитель. Мы с карикусом несли вахту. Боря, обиженный на весь мир отсутствием Ронни, вглядывался вдаль с вершины ближайшей сосны, я сидел у огня и предавался размышлениям о делах наших скорбных. Положение тупиковое. Без Ронни нам отсюда не выбраться. Только где он, этот Ронни?
Я накрыл девчонок своей курткой и подбросил в костер толстую ветку. Когда взошло солнце, мне показалось, что где-то очень далеко звучат человеческие голоса. В той стороне и будем искать. Я разбудил свой детский сад, оставил Алисе блокнот с рассчитанным маршрутом, она им хоть пользоваться умеет, рюкзачок с водой, спичками и прочей хозяйственной мелочевкой и отправился на поиски Ронни, строго-настрого наказав им ни на шаг не отходить от места ночевки. Когда я был уже на приличном расстоянии от них, меня догнала Алиса. Глаза у нее были несчастные, как у бездомной дворняги.
– Возьми, ты забыл, - Алиса сунула мне в руки куртку. – Удачи тебе, возвращайся скорее, - сказала она почти шепотом и, повернувшись на носках, побежала назад. Я понял, как боятся девчонки одни в чужом лесу, но поиски Ронни откладывать было нельзя.
Голоса были слышны все явственнее. Я прибавил шагу и чуть не скатился с обрыва, которым совершенно неожиданно закончился наш лесок. Прямо под ногами у меня раскинулось огромное поле. На нем, как муравьи в гигантском муравейнике, копошились люди, много людей. В одном из этих трудолюбивых муравьев я, кажется, узнал Ронни. Однако было слишком далеко, чтобы утверждать это с полной уверенностью. Я сконцентрировался на предполагаемом Рональде, и попытался мысленно приблизить изображение. Он, ей-богу он! Только какого черта он тащит за собой какую-то деревяшку? Своих дел ему мало, давайте будем помогать аборигенам поднимать аграрный сектор! Сматываться надо отсюда, а не воображать себя буйволом-землепашцем. Что-то кольнуло мне в шею, и я плавно удалился в небытие. Просто провалился в пустоту, будто ударили по затылку чем-то вроде бейсбольной биты или снова оглушили объятья Гермеса.
Реальность меня не порадовала. Руки и ноги мои были накрепко связаны, на глазах оказалась плотная повязка, и, что самое неприятное, в рот засунули какую-то тряпку, вроде кляпа, отчего было невозможно говорить и трудно дышать. Над головой у меня кто-то шептался по старо-эйрски. Обсуждали цены на зерно и рабов. Я шевельнулся. Разговор смолк, и чьи-то руки схватили меня за локти. Секунда полета, и я хлопнулся на холодные камни в смиренной коленопреклоненной позе. Встать на ноги не получалось, так как связали меня со знанием дела. На плечо мне упала какая-то волосато-когтистая гадость и мелкими перебежками добралась до шеи, где и обосновалась. Мои попытки стряхнуть ее окончились ничем. Я смирился и перестал трепыхаться.
Холод и тяжесть растеклись по моему горлу, запястьям и щиколоткам, надо полагать, первый акт устрашения завершен. Чьи-то руки освобождают мои конечности от пут, рот от кляпа, а глаза – от повязки.
То, что я увидел, напоминало плохую пародию на исторический спектакль в исполнении провинциальной труппы. Огромный зал, сводчатый, как средневековый замок или храм. На скамьях десяток жуткого вида мужиков. Их бороды, кафтаны и ватные стеганые штаны недвусмысленно указывали на черное измерение. Один из них встал и подошел ко мне. Его болотный сапог нацелился мне под ребра, одна радость, что я успел сгруппироваться.
– Мы – нация земледельцев, - объяснил он моей печенке.
Печенка устояла. Он снова изготовился к удару, а я вдруг увидел на своих запястьях золотые браслеты, сцепленные ювелирно тонкой цепочкой. Теперь понятно, что за тварь по мне ползает. Вы мне льстите, проказники, поставили плетуна, как на Волшебника, золотого. Мотовство это и транжирство. Второй удар я за раздумьями прозевал, поэтому слегка задохнулся от боли и пропустил продолжение монолога. Включился я уже в финале.
– На вас, вонючих волшебниках, мы пашем землю. Вы живы, пока можете работать. За пререкания с надсмотрщиком – наказание поркой, за отказ от работы – порка, за попытку побега – порка до беспамятства, за подстрекательство к бунту – смерть.
Никакой фантазии, чуть что не так – спускай штаны. Хотя, нет, есть еще вариант с палачом и гильотиной. Смешные люди! Наказывать колдуна болью все равно, что тушить костер бензином. Любой мало-мальски тренированный Волшебник, будучи готовым к удару, его просто не почувствует, зато энергией от своего палача подзарядится очень душевно, что в этом малоэнергетичном измерении просто дар божий. А уж забить колдуна до беспамятства – это вовсе ненаучная фантастика. Впасть в видимое состояние обморока, если нужно, любой, даже бракованный Волшебник вроде меня может на счет раз. Подзаправился энергией – и в нирване. Хотя, судя по способу наказания, здесь ставка делается не на боль, а на унижение. Представляю, с какой помпой они это обставляют. Я попытался встать на ноги и получил хороший удар плеткой по голой спине. Тут я обнаружил, что моя футболка, куртка и башмаки исчезли безвозвратно. Единственное, что мне оставили, были старенькие джинсы. Не бог весть что, но и на том спасибо.
– Подъем в четыре утра, работа до заката солнца. После крика совы – сон. Нарушение – порка. Сейчас полдень, ты должен работать.
Ну, Варвара, ну подкузьмила. Хотя, сам дурак, какого черта ввязался в это безобразие. Теперь извольте платить, господин хороший. Куда ж это мы попали?
Оказалось, золотом я обладал не только на руках. Золотые оковы были на щиколотках и на шее. Когда я попытался огрызнуться на конвоира, этапировавшего меня к месту общественных работ, ошейник так сдавил мне горло, что я немедленно от мстительных планов отказался. Плетун был на страже. Мало того, что придушил меня, как цыпленка, так еще цепи вдвое утяжелились, из изысканно-тонких превратившись в кондово-бандитские. Еще пара эксцессов, и я паду под тяжестью оков.
Мы прибыли на поле, которое я уже видел с обрыва. В пару мне достался, конечно же, Ронни. Работничек тот еще, но зато теперь я собственными глазами убедился, что он жив-здоров. Мы впряглись в деревянный зуб и поволокли его по черствой, как позавчерашний хлеб, земле. Сзади, нажимая всем телом на влекомую нами деревяшку, топал мужичок, распевая себе под нос какие-то нанайские припевки. Иногда наведывался надсмотрщик. От мужика убытку не было никакого, а вот появление надсмотрщика, как правило, заканчивалось парой-тройкой ударов плети. Интересно, почему моя спина привлекательнее в этом смысле спины Рональда? Правда, уже через пару часов я приноровился, и врасплох меня удары почти не застигали. Может, оно и лучше, что надсмотрщик окрысился на меня, Ронни совершенно не может держать удар. Когда солнце, наконец, зашло, нас отправили в какие-то полуразвалившиеся бараки.
Ронни плюхнулся на доски и ухитрился заснуть еще в полете. Ну, молодец, он что, до пенсии собирается землю рыть?! Между прочим, Рональда украсили бронзовыми кандалами. У них там что, индикатор на Волшебников? Я весьма непочтительно пихнул его в бок, хотя спать хотелось чрезвычайно.
– Отвяжись, - буркнул Ронни, - я хочу пить, есть, спать и таблетку аспирина. Они мне и приснятся, я надеюсь.
– Сейчас я тебе приснюсь, и это будет страшный сон, - пообещал я. – Пока ты видишь сны и работаешь буйволом, девчонки с ума сходят. Они в этом чертовом измерении, как заяц в мегаполисе: или убьют, или поймают. Ты представляешь, что может произойти?
– Произойдет то, что вы оба отправитесь в Черную Башню, - прошептал сосед слева. Его голос был мне так знаком, что я на минутку отвлекся от воспитания Ронни.
– Кажется, я Вас знаю, - пробормотал я.
– Инсилай, голубчик, уймись, - тихим шепотом посоветовал тот же голос, - и ученика своего успокой. Не то время и не то место. Для справки сообщаю, что Черная Башня тянет из тебя энергию, как пылесос. Десяток визитов туда – и от твоих магических способностей останутся только воспоминания. Высокотехнологичная конструкция, ума не приложу, откуда эти дикари ее взяли.
Бог мой, да это Локи, мой Учитель и наставник, и он рекомендует мне помолчать. Очень интересно. Ну и видок у него. Засаленные длинные черные волосы с чуть заметной проседью собраны какой-то то ли тряпочкой, то ли резиночкой, обломанные ногти на заскорузлых пальцах, жуткого вида холщовые штаны с пузырями на коленях. Его волевое лицо с правильными чертами было сильно измождено. Прежними остались лишь глаза – прозрачно-зеленые, холодные…
Странные расклады, однако, подбрасывает жизнь. Давно мечтал встретиться с Учителем, но даже представить себе не мог, что произойдет это в бараке для рабов, и на моем горле будет золотой ошейник, а у Локи – платиновый. Ну, дела, они и Магов распознают! Впрочем, Локи мне просто судьба послала. Думаю, он единственный, кто может нам помочь, хотя бы советом.
– Мне это не страшно, - шепотом признался я, обернувшись к Учителю. – Все, что могло упасть, уже упало.
– Что-то случилось, малыш? – удивился Локи, внимательно глядя на меня. Здорово, я до сих пор для него «малыш», хотя давно мог бы уже иметь собственных учеников.
– Одна дамочка, похоже, одарила меня заклятием, и теперь я самый человечный человек.
– Вот оно что. А я-то ломал голову, как тебя сюда угораздило, с твоей-то силушкой. Страшное дело, дружок, уголовное. К убийству приравнивается. Чем же ты женщину достал, что она на такое злодейство решилась?
– Долгая история, - вздохнул я, разом вспомнив и Варвару, и Кэт, и закрутившую меня вокруг них авантюру, - в двух словах не расскажешь.
– Ну, значит, сам виноват, хотя это ее и не оправдывает, - после мгновенного раздумья констатировал Локи и замолчал.
Мне что теперь, до конца своих дней землю ворочать Варвариными молитвами? Всю жизнь мечтал кормить бородатых вороватых дармоедов.
Пока я предавался беседе и размышлениям, Ронни уютно засопел. Очень мило. Прости, Рональд, но выспишься ты в другой раз, даже если тебе приснился бутерброд с аспирином. Я снова пихнул паршивца локтем в бок.
– Ну что еще? – не открывая глаз, пробормотал Ронни.
– Нужно бежать отсюда, - чуть слышно шепчу я.
– Прямо сейчас? – ощущение было такое, будто он спит и говорит во сне.
– Девчонки одни погибнут в этом мире.
– Ты мои руки видел? – Ронни приоткрыл глаза и ткнул мне под нос скованные запястья. Что же он такое доброе и хорошее сделал, коли цепь на них была, как на единорога? Вдруг в его полусонных глазах мелькнул интерес:
– Смотри-ка, а почему у тебя цепь золотая и тоненькая?
– Веду себя хорошо, - проворчал я.
– А если серьезно?
– Это принципиально? – разозлился я. – Чем глупостями озадачиваться, лучше подумай, как нам отсюда смыться.
– Но почему все-таки золото? – не унимался Ронни.
Проклятый мальчишка спросонья мог думать только одну мысль, и эта мысль, как на грех, была самой бесполезной.
– Потому, что твой друг – Волшебник, - полушепотом сообщил Локи, которому надоели наши пререкания, - а ты – ученик или подмастерье.
– Настоящий Волшебник?! – оторопел Ронни и окончательно потерял способность соображать.
Ну, все, можно со спокойной совестью ложиться спать. Как относительно здравомыслящая единица Рональд потерян до утра, спасибо Локи.
На следующий день моим напарником оказался Учитель, что помогло мне узнать много интересного. Оказывается, мы попали в колонию беженцев в черной дыре. Это потомки изгнанных с Эйра побирушек, смертельно ненавидящие работу и Волшебников. Во главе шайки кто-то из обиженных Магов, провозгласивший себя Властелином. Он и определяет, кому какие цепи, фронт работ и мера наказания. Ни разу не ошибся, подлец. Страна их называется Ваурией, со столицей в вольном городе Альваре, у стен которого мы и отбываем пожизненную каторгу. Попали мы сюда, скорей всего, из-за Ронни, нехватка энергии которого забросила нас в промежуточное измерение. Выйти отсюда можно только с боем, но сподвижников мне не найти, а в одиночку драться с системой – удел умалишенных и самоубийц.
Бежать, в принципе, реально. Обладатель золотых цепей может раздавить серебряного или бронзового плетуна, но это чревато. Десяток Магов ворочают здесь землю уже лет сто, а уж про Волшебников и учеников и говорить не стоит. Сбежать смогли только трое, но это почти легенда. Гиблое место. Есть еще одна история, тоже легендарного оттенка. Будто где-то здесь недалеко существует проход в соседнюю Бэсснию. Если найти его, можно выбраться и с плетуном. Но где этот счастливый выход – никто не знает. Локи и вовсе не верил в существование перехода. Мало ли что говорят… Так не бывает, чтобы все искали и никто не нашел. Это просто красивая сказка, а еще никому не удавалось сигануть из реальности в сказку – хоть с применением магии, хоть без оного.
У меня, однако, вариантов нет. Нужно любой ценой выбросить отсюда Ронни и девочек. Чертов Ронни. Без него им не выбраться, а я бессилен, как младенец. Вот уж не думал, что за спасение этого паршивца буду жилы рвать.
Кстати, с Локи работать куда безопаснее. За весь день не больше двух ударов, и те абсолютно ожидаемые, а значит, безобидные. Кстати, насчет побоев и энергии я ошибся. В этом чертовом измерении все было не по правилам. Энергетическую помощь давали только неотраженные удары. Закрываясь от боли, закрываешься и от энергии. Исключение составляла только территория Черной Башни. Там любое действие было в минус, а защититься от боли и ударов было практически невозможно. Если там кого-то били, на выходе этот кто-то был полутрупом. Впрочем, до крайних мер доходило редко. Как правило, ограничивались просто парой дней заключения, но и это считалось суровым наказанием – энергетические потери после пребывания в Башне восполнялись долго и трудно. Солнце уже клонилось к закату, когда Учитель сказал мне:
– А знаешь, малыш, тебе даже повезло, что судьба забросила тебя сюда. В этом измерении бессильна магия, но уязвимы Маги. Ты же силен тем, что тебе нечего терять, а выиграть можешь все. Заклятие – страшная сила, но и против него есть противоядие.
– Выходит, есть надежда? – я откровенно возрадовался, потерял бдительность и прозевал появление надсмотрщика, за что тут же поплатился.
– Надежда всегда есть, - успокоил Локи, дождавшись, пока я переведу дыхание. – У тебя два пути.… Или убить Мага, или освободить. А физически уничтожить Мага возможно только в этом измерении. Видишь, как все вышло.
Да уж, вышло все хуже некуда. Легко сказать – убить. Киллер, боюсь, из меня никудышный. И как это Локи себе представляет, хотел бы я знать. Пришел, увидел, замочил? Я курицу-то на жертвеннике режу со скрежетом зубовным, а тут целый Маг. Я споткнулся о камень, в кровь разбил ногу и разразился такими проклятьями, что сам испугался. Сдают нервишки-то. Остаток дня я кое-как прохромал, но от размышлений своих скорбных отказался. Вредно это для здоровья, подумаю в другой раз.
Кальян, имбирное пиво, кофе и безделье, как выяснилось, весьма пагубно влияют на состояние моей физической формы. Уже после второго дня работ я понял, что с ног валюсь от усталости. А солнце все не садилось и не садилось. Мои соболезнования Ронни, этот лентяй, наверно, уже при смерти. Так оно и было.
Рональд, получивший сегодня в пару пожилого полноватого волшебника, не дожидаясь сигнала об окончании работы, улегся на борозду и заявил, что на сегодня его труд завершен. Уговоры потерпеть еще чуть-чуть на него не подействовали. Я был слишком далеко, чтоб вмешаться, а добродушный толстяк-напарник для упрямого Ронни был не указ. На подавление бунта немедленно примчался бородач в кафтане, и нарушитель спокойствия был порот прямо на поле. Говорил же этому шалопаю, чтоб занялся медитацией и йогой. Но моим советам он предпочел эйрское светлое, танцы на столе и хроническое безделье, вот и поплатился за это целостностью собственных ягодиц. Даже с другого конца поля было видно, что от общения с кнутом кафтанщика они припухли и покраснели чрезвычайно. Я, конечно, ему посочувствовал, но в глубине души злорадствовал. Местная власть исполнила мою многодневную мечту: вздула этого маленького бездельника по полной программе.
Видели бы вы, с какой прытью он продолжил работу! Сразу видно, пропустил все удары – энергия из ушей поперла. Толстяк напарник за ним еле поспевал. Еще чуть-чуть и бездельник Рональд станет фанатом земельных работ, вот она польза ременно-попочного воспитания. Не зря Локи был в свое время сторонником физических наказаний. Правда, ассоциация Магов наложила запрет на такие действия, но это не мешало ему раздавать нам подзатыльники и тумаки, как сейчас помню. А если учесть, что попал я в учение к Локи до наложения запрета и особым рвением к учебе не пылал, воспитывал он меня ремнем пониже спины с завидной регулярностью.
Это, конечно здорово, но, боюсь, еще один такой денек Ронни не переживет. Я удостоверился в отсутствии поблизости надсмотрщика и попросил:
– Локи, расскажи, как сбежать отсюда.
– Решился? – усмехнулся маг. – Может, ты и прав, мальчишка долго не протянет. Но только убежать-то сможет он один. Ты останешься на расправу.
– Это я уже понял. Переживу. Говори, что делать.
– Первую часть я тебе гарантирую, - чуть помедлив, сказал Локи, - со второй полная неизвестность.
– То есть, как? – не понял я.
– Отсюда-то он убежит, если повезет, а вот доберется ли туда, куда хочет…
– Но ведь кто-то все-таки убежал.
– Да, но вся беда в том, что никто не знает, куда. Сюда они не вернулись, это точно, а вот смогли вырваться в наш мир или нет – никто не знает.
– Не понимаю, - признался я.
– Я уже говорил тебе, что это измерение очень малоэнергетично. Магия здесь не работает, так как любой магический процесс требует энергии. Все, что я скажу тебе сейчас, лишь голая теория, но, судя по тому, что никто из беглецов не вернулся, она подтверждается практикой. Ты помнишь теорию тасуемой колоды?
– Только вчера излагал ее Ронни.
– Так вот, мы провалились между картами, так как слишком низко подпрыгнули. Чтобы выбраться отсюда, нужно просканировать верхнее пространство, найти точку перехода, дождаться, когда она замигает, и прыгнуть. Мы чужды этой реальности, по всем законам магофизики она нас сама вышвырнет.
– Вопрос – куда? – засомневался я. – Да и не сможет Ронни ничего просканировать. Он всего лишь подмастерье, да и то не мой.
– Это как повезет… – ответил Локи. – В сущности, тот же прыжок, только с открытыми глазами.
– С ним еще компания из двух девчонок и дракона с карикусом.
– Вы что, на экскурсионном автобусе сюда провалились?! – покосился на меня Локи. – Ну, ты хорош! Девочки, драконы… как еще без походной ванны обошелся?
– Не в том смысле. Девчонки настоящие, дети лет тринадцати. Совершеннейший ужас.
– И ты таскаешь весь этот детский сад за собой по Запределью? Ты совсем рехнулся? Мало тебя дамочка шарахнула по способностям, надо было чем потяжелее по голове твоей бестолковой, проблем было бы меньше.
– Это точно, только это не я их, а они меня по измерениям таскают. Им, видите ли, в Москву по делу срочно.
– Они ж туда за всю жизнь не допрыгают с таким проводником.
– Главное, чтобы выбрались из Ваурии. У них полные карманы палочек, как-нибудь доберутся.
– А могу я узнать, как давно вы здесь гуляете? – с подозрительным ехидством поинтересовался Локи.
– Да уж скоро третьи сутки, - и тут до меня дошло. – О, Великий Мерлин!
– Да уж, стоит поторопиться. На все про все пара часов, а у тебя еще прорва работы.
– Говори, что делать, - взмолился я, - или из стадии хуже не будет мы перепрыгнем в положение хуже некуда.

Глава 23
Локи отвлек надсмотрщика, устроив средней паршивости бунт на корабле. Я временно остался без партнера и под шумок смылся к Ронни. За Локи я особо не переживал, плевать он хотел на все их наказания, это ему как ласковый шлепок с его уровнем медитации.
Рональд так озаботился работой и собственной персоной, что в первый момент меня даже не признал. Я схватил с земли камень, сорвал с шеи Ронни плетуна и прихлопнул паука изо всех сил.
– Слушай меня внимательно, на повторение времени не будет. Сейчас ты рванешь в лес и изо всех сил будешь бежать против солнца. В той стороне обрыв, где остались девочки. Так, вот тебе мое кольцо-индикатор, на карточке он единственный алого цвета. У тебя будет сдвоенная точка, сине-красная, если ты не потерял свое кольцо. Вот карта, - слава богу, я сунул ее в задний карман джинсов, и вороватым аборигенам она не досталась, - берешь девчонок за руки, ищешь на небе мерцающую голубую точку и прыгаешь в этом направлении с открытыми глазами. Постарайся не упускать ее из вида, это как маяк. Все, беги, больше я ничем не могу тебе помочь. Удачи, пять минут форы у тебя есть.
– А ты? Как же ты без кольца?
– Мне оно уже не понадобится, - сдуру брякнул я и испортил все дело. Произошло то, чего я опасался. Ронни уперся, как ишак и с идиотской решимостью в глазах заявил:
– Без тебя я никуда не пойду.
– Палочки действуют еще три часа. Если ты не поторопишься, мы все сгинем в этом чертовом измерении. Геройствовать будешь потом, а сейчас спасай девчонок. Да, блокнот с маршрутом у Алисы, я ей все объяснил. Для ориентира имей в виду, что мы в Ваурии.
– Я не пойду, - упрямо повторил Ронни. – Они тебя убьют.
– Если ты потеряешь еще хоть секунду, они убьют нас обоих. А ну, дуй отсюда!
Видимо, хоть что-то от Волшебника в моих глазах осталось. Под моим взглядом Ронни стреканул к лесу так, что пятки засверкали. И очень вовремя, надо сказать. Трое кафтанщиков уже бежали к нам, размахивая хлыстами. В пути они разделились. Один бросился за Ронни, двое других направились ко мне.
Я схватил камень и метнул его в погнавшегося за Рональдом надсмотрщика. Слава Мерлину, не давшему мне промахнуться, мужик рухнул, как подкошенный. Ронни скрылся в лесу и больше его судьба никого, исключая меня, не интересовала.
Когда надсмотрщики подбежали ко мне, раздался чуть слышный свист. Паук на моей шее среагировал мгновенно. Цепь на руках взвилась вверх, перепрыгнула через голову и сжалась, как пружина. Браслеты на запястьях срослись друг с другом, сковав мне руки за спиной. Ошейник немедленно ощерился острыми шипами и выплюнул еще одну цепь. Один из надсмотрщиков тут же накрутил ее на руку и поволок меня за собой на золотом поводке, как дрессированного медведя по ярмарке. Второй шел следом и подгонял меня ударами кнута, впрочем, напрасно. Меры усиленной безопасности, предпринятые плетуном, позволяли мне двигаться только мелкими шажками, так как цепь на щиколотках укоротилась. К тому же разбитая утром нога все еще болела, и я ощутимо хромал. Я вообще старался передвигаться по возможности аккуратно, ибо резкий поворот головы был чреват сломанной о шипы шеей, а это в мои планы не входило. Интересно, под какую статью я по их разумению попадаю: попытка побега или подстрекательство к бунту? Я бы предпочел последнее. Перспектив все равно никаких, уж лучше сразу, чем всю жизнь под кнутом. Убивать будут или воспитывать?
Пока я предавался размышлениям о будущем, мы прошли поле, бараки и вышли на узенькую, мощеную булыжниками улицу. Звону от моего передвижения поприбавилось. Под него-то мы и добрались до подобия ратуши.
Во двор, в дом, направо, налево – и тут под ногами я увидел лестницу: бесконечная вереница ступеней, ведущая вниз. Спускаться было очень тяжело, мешала короткая тяжелая цепь на ногах. Одно неловкое движение – и покачусь по ступенькам, как колобок. Ощущение у самого горла острых, как ножи шипов, не придавало мне уверенности, и шел я очень медленно, хотя шедший сзади надсмотрщик так старательно подгонял меня ударами кнута, что спина и плечи болели уже более чем сильно.
Наконец, мы добрались до цели. Маленькая темная каморка. Вместо окна чадящий факел на стене. У стены в кресле кто-то сидит, но во тьме его почти не видно. Кафтанщики удалились, закрыв дверь.
– Вот ты какой, Посланец, - голос был бархатно-насмешливым.
Я поискал глазами, куда бы присесть, ничего не обнаружил и понял, что придется стоять. Что он несет, какой посланец? Или у меня от непривычных нагрузок в голове помутилось, или он что-то перепутал.
– Я тебя совсем другим представлял, - продолжал невидимый собеседник. – Ты пришел, как было предсказано Таррой, мы ждали тебя.
Черная Книга Перемен предсказала, что паршивцу Ронни приспичит скакать по пограничным измерениям, Варвара в злобе заклянет меня человеком, а я сломя голову полезу в авантюру для самоубийц? Никогда не поверю. Да и не та я персона, чтоб меня предсказывала священная Книга Запределья. Ничего не понимаю, но лучше помолчу.
Глаза понемногу привыкли к темноте, и я смог, наконец, разглядеть обладателя загадочного голоса. Что-то очень знакомо мне его лицо. Красивое, холеное, абсолютно безвозрастное, с холодными голубыми глазами. Великолепная седая шевелюра, аккуратно постриженная и ухоженная, не делала его стариком, а придавала какое-то зловещее благородство. Что-то мне подсказывает, что ничего хорошего от этой встречи ждать не стоит, хоть и говорит он весьма миролюбиво.
– Что ж ты молчишь? – осведомился незнакомец. – Скажи что-нибудь, я хочу слышать твой голос.
И что я ему должен сказать, с его точки зрения? А с моей? Ну, например, я бы не отказался присесть и избавиться от кандалов, пусть и золотых. Это я и высказал своему собеседнику.
Он, мгновение помедлив, щелкнул пальцами. Руки и ноги мои в ту же секунду освободились от цепей, остался только зубастый ошейник и паук-плетун на плече.
– Окажи любезность, - он смотрел на меня колючими глазами-льдинками, и от одного его взгляда неприятный холодок пробежал по моему позвоночнику. – Покажи мне свою спину.
Это еще зачем? Проверяет работу своих подчиненных или сам решил плетью поразмяться? Я молча повернулся. Пусть смотрит, не жаль.
– Все правильно, - пробормотал он, - отлично. Можешь повернуться.
Ничего не понял. Что он там разглядел, кроме синяков? Еще щелчок – и перед креслом, где сидел незнакомец, появился табурет.
– Садись, скоро и эта роскошь будет тебе недоступна.
Ну, насчет роскоши мы еще посмотрим. У меня все-таки третий уровень медитации, а за табуреточку премного благодарны, наработался я сегодня до судорог. Вслух я ограничился простым «спасибо» и плюхнулся на табурет.
– Господин, - без всякого выражения сказал незнакомец.
– Что? – не понял я, видно, состояние покоя плохо действует на мою сообразительность.
– Ты должен называть меня «господин», - терпеливо пояснил он мне. – Все-таки ты говоришь с Магистром.
Силы небесные, сохрани меня, Мерлин, я вспомнил эту рожу. Она во всех книгах по пограничным перемещениям на первых страницах. Это же Таур, Черный Магистр и Властелин Запределья. Вот, значит, с кем пообщаться привалило. Локи же говорил о Ваурии и Магистре, просто тогда я внимания не обратил. А ведь это все. Конец. Таур Волшебников не милует. На легкую смерть можно не рассчитывать. Эх, Локи, почему ты не сказал, что мы провалились в Запределье? Я даже читал чьи-то мемуары о пребывании здесь. Как сейчас помню, называлась книжка «Пленники Запределья». Ну да, героически-мученическая смерть мне гарантирована. Если верить автору, Волшебников здесь казнят сотней золотых стрел или насмерть забивают камнями. Завораживающая перспектива.
– А у тебя красивый голос, - задумчиво сказал Таур. – Ты много моложе, чем я думал. Как ты ухитрился стать Волшебником в таком возрасте?
Я предпочел промолчать, полагая, что требуемое Тауром обращение «господин» просто застрянет у меня в горле.
– Сколько тебе лет? – продолжал допрос магистр. – По-эйрскому исчислению.
– Двадцать пять, - больше молчать было чревато, но «господин» я так из себя и не выдавил.
– Господин, - терпеливо напомнил Таур. – Как твое имя?
– Инсилай.
Магистр пристально посмотрел на меня ледяными глазами, и бич искристого голубого огня хлестнул меня по лицу, взявшись неизвестно откуда и исчезнув неизвестно куда. Грубо, но доходчиво. Я невольно прижал руку к щеке.
– Господин, - в третий раз повторил Таур без малейшего раздражения. – Золотой Илай… все правильно. Ты должен был придти, и ты пришел.
– Что? – растерялся я. Вторая пощечина была куда больнее предыдущей.
– Инс, по старо-эйрски, золото, - любезно объяснил Таур. – Зачем же ты явился, Илай?
Хотел бы и я это знать. Так звезды встали.
Не дождавшись ответа, магистр сказал:
– Ты должен отвечать, когда тебя спрашивают.
– Я не знаю… господин, - выдавил я из себя требуемое обращение. Теперь, похоже, ему не понравился тон. Голубая вспышка не церемонилась Я стер плечом кровь с рассеченной губы.
– Ты должен отвечать правду. Зачем ты помог бежать своему соседу? Ты ведь знал, что за это придется платить собственной болью.
Ну что тут ответишь? Что в лесу остались две беспомощные девчонки с карикусом и драконом, что только лентяй Ронни может вытащить их отсюда, что у него такая аллергия на работу, что при местном распорядке дня он больше недели не протянет? Я снова промолчал. Очередная вспышка хлестнула по лицу. Да пошел ты со своими молниями, господин Таур, мы слабые, но ужасно гордые. Магистр снова уставился на меня своими голубыми глазами. Помолчал немного, встал с кресла и подошел ко мне.
– Тебе придется подождать, - сказал Властелин Запределья. – Не бойся, ты пробудешь здесь недолго. Просто я еще не решил, что делать с тобой. Я должен подумать. Ты слишком упрямый, закон существует много веков, а Тарра предсказала битву.
Он махнул рукой, и черный платок завязал мне глаза. Потом Таур вышел из комнаты, я хорошо слышал, как скрипнула дверь.
Ну, он и наговорил, таинственный и загадочный. Глаза-то зачем завязал, что я увижу в этой клетушке, кроме темноты? Но стоило мне поднять руки, чтоб избавиться от повязки, как неведомая сила швырнула меня к стене. Руки и ноги сами собой раскинулись в стороны и буквально приросли к каменной кладке.
Я дернулся, чтобы избавиться хотя бы от мокрого холода камней у лопаток и немедленно почувствовал, как уперлись в мою шею золотые клыки шипов. Смертельный холод начал медленно заливать тело. Ноги оторвались от пола, и я завис у стены, ослепленный и парализованный.
Силы мои вдруг начали таять, как сахар в горячем чае. Онемели кончики пальцев, закружилась голова, бешеными толчками забилось сердце. Странно, не было никакого видимого воздействия, но мне вдруг показалось, что я умираю. Будто истекаю кровью из смертельной раны, хотя раны никакой не было. Я понял – это и есть Черная Башня. Хотя вернее было бы назвать ее Черным Колодцем, так как она устремляла свою вершину не вверх, а вниз.
Уже через полчаса пребывания в этом богом проклятом месте мне казалось, что в жилах моих течет не кровь, а дистиллированная вода. Еще пару часов в этой холодной темноте – и я умру без посторонней помощи. Просто легкие перестанут дышать, а сердце биться. Мое тело и мой дух существовали вне зависимости друг от друга. Тело медленно умирало, а дух с философским спокойствием взирал на это со стороны. От этой раздвоенности я окончательно потерял спокойствие и задергался в невидимой паутине, что стоило мне последних сил и расцарапанной в кровь шеи. Странно, но боль меня уже не волновала, видно, мой разум спелся с моим блудным духом и наплевал на беспомощное тело. Дух мой рвался на свободу, и я был с ним почти солидарен.
Там в высоте мерцала ярко-синяя точка. Она пульсировала, как маяк, и я сразу понял, что именно о ней говорил Локи. Потом к ней стремительно приблизилась другая, такая же яркая, они слились воедино, вспыхнули и исчезли с горизонта. Я понял, что Ронни все же удалось убраться из этого ада. Теперь я был свободен от всех обязательств и абсолютно волен в желаниях. В отличие от полной неопределенности в состоянии, желания мои были весьма конкретны. Я устал и хотел покоя. Свободу духу и разуму! Как только я пришел к такому выводу, скрипнула дверь. И в тот же момент тело рухнуло на пол. Дух и разум трусливо метнулись в него, и мое растроившееся «я» собралось воедино. Я кое-как поднялся на ноги.
– Можешь снять повязку, - сообщил мне голос Таура.
Я с удовольствием воспользовался его разрешением и стянул с лица платок. В дверях стоял Черный Магистр. Из-за его спины выглядывал невысокий крепыш с хитрющей лисьей физиономией. В темноте коридора, словно чуя жертву, самостоятельно резвилась плетка-семихвостка. Она посвистывала в воздухе, выписывая замысловатые зигзаги.
– Это Арси, - заметив мой взгляд, пояснил Таур. – Правая рука, главный советник. Он будет присутствовать при исполнении приговора, чтобы не было ненужных сплетен. У нас обожают болтать о судейском беспределе. Я не боюсь тебя, Золотой Илай, закон Запределья не будет нарушен даже ради Посланника. Я мог бы сделать так, чтобы ты просто не вышел из этой Башни, но я решил по-другому. Ты получишь только то, что заслужил по закону, - Таур выдержал паузу. Наверно, дал мне время проникнуться чувством страха, но поскольку я мало что понял из его речи, то и испугаться не успел. – Ты будешь наказан за содействие побегу и подстрекательство к бунту. Об этом тебя предупреждал городской совет, так что ничего личного.
Он будто оправдывался передо мной, с таким усилием давалось ему каждое слово.
– Это не я обрекаю тебя на смерть, а твое пренебрежение законами Ваурии. Никто не заставлял тебя делать то, что ты сделал, но за твои действия в Альваре положена смертная казнь. Я не уклоняюсь от Битвы, я готов, но сначала ты выяснишь свои отношения с правосудием. Это справедливо. Я не могу отменить закон, но в моих силах как-то смягчить для тебя приговор. Слишком много говорила о тебе Тарра, для многих несознательных граждан ты задолго до своего появления стал кумиром. Имя твое уже обросло тайной и легендами. Неразумно пороть легенду на городской площади, не так ли? Если прикасаешься к идолу, совсем не обязательно разбивать его на глазах у толпы. Я решил, что народ Запределья не увидит твоего позора. Это небольшое отступление от закона – мой подарок тебе. За попытку побега тебя накажут здесь, но три ночи перед смертью ты проведешь на площади. В клетке перед ратушей без воды и пищи. Страна должна верить в торжество закона. Потом тебя казнят. Это будет красиво и торжественно. Легенда погибнет в ореоле славы, как и положено легенде. Кумиры навечно остаются кумирами, только если умирают вовремя. Сохраним традицию. А теперь, раздевайся, приговор будет приведен в исполнение немедленно.
Он махнул рукой, и ощерившийся острыми клыками ошейник превратился в безобидный золотой обруч. Интересно, как он ухитряется колдовать в этом безэнергетичном мире?
Посреди моей темницы материализовалась широкая неструганная лавка. Я вспомнил слова Локи: «Если бьют в башне – ты почти труп», - и шарахнулся от нее, как от чумы. Таур расхохотался.
– Что с тобой, Илай? Ты ведь знал, на что идешь.
Я прижался к стене. В камеру влетела танцующая в воздухе плеть. Советник Арси бесстрастно наблюдал за происходящим.
– Эй, веревка, - бросил куда-то в темноту коридора Таур, - осужденный сопротивляется приведению приговора в исполнение.
– Впервые вижу приговор без суда, - огрызнулся я, не в силах отвести взгляд от плети, с нетерпением меня ожидавшей. Хоть меня еще и пальцем не тронули, а руки уже похолодели от ощущения близкой опасности, и неприятный холодок пробежал между лопаток.
– Не глупи, Илай, - посоветовал Магистр. – В Ваурии я для тебя – суд высшей инстанции. Вынесенный мной приговор обжалованию не подлежит. Ты пленник, и решать твою участь я могу без суда и следствия. Ты нарушил закон нашей страны и будешь наказан. Согласен ты с этим или нет – значения не имеет.
Теперь рядом с плетью в камере извивалась грубая плетеная веревка. Их дикий танец завораживал, как взгляд змеи.
Запястья, щиколотки и ягодицы заболели авансом, предчувствуя момент расплаты. Я еще крепче прижался к стене, будто она могла защитить меня от расправы.
– Ты волнуешься и делаешь глупости, - спокойно сказал Таур. – Советую успокоиться, раздеться и лечь на лавку. В этом случае тебя только привяжут и выпорют. Если ты продолжишь упорствовать, наказание будет ужесточено.
Не знаю, что на меня нашло. Может, достали туманные – как в плохом рыцарском романе – рассуждения Магистра о нашем будто бы предначертанном сражении, может, это лицемерное – я, мол, ум, честь и совесть местного правосудия.… Собрав остатки сил и гордости, я выпрямился, посмотрел в холодные голубые глаза и усмехнулся:
– Да пошел ты… господин!

ГЛАВА 24
То, что я вступил в бой с волшебством наказания, можно объяснить только моим послеколодезным одурением и страхом. Рассчитывать на победу не приходилось. Я просто оттягивал исполнение приговора ценой его ужесточения. Спрашивается, ну не идиот ли?
В мгновение ока с меня слетело все до нитки. Не успел я осмыслить потерю штанов, как меня подбросило в воздух и швырнуло на лавку, а веревка немедленно намертво прикрутила меня к ней. Пара ведер ледяной воды выплеснулись мне на спину прямо из высоты, и семихвостка, дорвавшись до работы, приступила к исполнению приговора.
После первого же удара я изогнулся от боли, насколько позволяли веревки, и утвердился в мысли, что не уйду отсюда на своих ногах. Черный Магистр был страшнее, чем его репутация. Истинная правда, зрителей не было, зато была Черная Башня, полностью парализовавшая мою волю и начисто лишившая меня возможности отражать удары. Я был не в состоянии сопротивляться боли, и, что хуже всего, не мог справиться со своим сознанием. Мозг отказывался подчиняться приказам, разум цепко держался за реальность. Сознание, вместо того, чтоб отключиться, фиксировало каждый удар, отдаляя завершение экзекуции на неопределенное время. Кроме традиционного объекта порки, плеть хлестала по спине, по ногам и рукам. Прав был Таур в своих предсказаниях. Сесть для меня будет до конца дней роскошь недоступная, как, впрочем, и лечь, и встать, и просто шевельнуться.
Сколько нужно времени, чтобы забить до потери сознания сильного здорового человека? Часа два? Это человека, а Волшебника? Хотя это как бить. Можно и за полчаса управиться, если постараться, а можно и на всю ночь растянуть. Тело, как чужое, бьется на лавке, будто рыба, выброшенная на берег. Не хотелось бы доставлять Магистру столько удовольствия, но сегодня победил он. Извиваюсь при каждом ударе, в кровь обдирая связанные руки и ноги, хотя изо всех сил пытаюсь сохранить неподвижность. Не получается, одурел от боли, разум рассорился с телом, они теперь каждый сам за себя. С трудом, но могу еще сдержать крик, с Таура и немого кино предостаточно. Соленый вкус крови во рту… Видно, прокусил губу в неравной борьбе со стонами.
И вдруг я словно увидел происходящее чужими глазами: обнаженное, покрытое опухшими багровыми рубцами тело судорожно вздрагивает под ударами плети. Прилипшие к покрывшемуся испариной лбу волосы, бессознательно сжатые кулаки, содранные в кровь, опухшие запястья и щиколотки. Я понимаю, что вижу себя глазами Таура, и что для него я на данный момент физическая субстанция, при каждом новом ударе дающая мощный энергетический импульс, так необходимый Магистру. Горячая волна чужой боли и отчаяния, придающая ему силы.
Кто-то ухватил меня за волосы, поднял мою голову, плеснул в лицо водой. Грохот ведер, поток ледяной воды по телу. Сознание, померкшее было, немедленно отвоевывает потерянные позиции. Я с ума сойду, все сначала. Ногти до крови вонзились в ладони, чугунно-тяжелая голова, ни одной мысли, только барабанные удары пульса в висках. Свист плети, удар, резкая боль, очередной рывок связанного, разбитого тела и опять свист плети… Сознание все же смилостивилось надо мной и погасло – не по приказу духа, а по мольбе изломанного болью тела.

* * *
– Они обе на Земле в единой сущности, - белый маг Элрой, дознаватель комиссии по магической этике, протянул председателю тонкую кожаную папку рыжего цвета. – Здесь все изложено.
– Какая экзотика, Элрой, - ухмыльнулся председатель, вертя в руках папку. – У них сейчас это модно?
– Как у них, не знаю, а местный следователь – весьма экстравагантный мужик. Часок провел в его шкуре – море ощущений.
– Ты не арестовал их, хотя имел на руках магистральный ордер. Почему?
– Они не отделимы от физической оболочки земного ребенка. Если б я извлек их, ребенок бы умер. Их ментальность поддерживает материальное тело. Велес постарался.
– А где сущность ребенка?
– Гуляет по Запределью.
– Что с Илаем?
– Не знаю, сгинул где-то во владениях Таура.
– Если он умрет, они обе будут осуждены за убийство. И ты должен будешь произвести их арест вне зависимости от земных раскладов.
– Он не умрет, - спокойно сказал Элрой.
– Ты уже стал соавтором Книги Судеб? – иронично приподнял бровь председатель.
– Книга Перемен, Тарра, предсказывает его победу.
– Черная Книга Перемен, - уточнил председатель. – Неужели ты веришь в предсказания лжепророков?
– Я верю в справедливость.
– Ладно, об этом после. Как вел себя Илай до того, как попал в Запределье?
– Нормально. В соответствии с положением.
– Ты знаешь, о чем я говорю. Он вел себя как Волшебник или как человек?
– Я не вижу разницы между действиями относительно честного человека и среднестатистического Волшебника.
– Пик честности, надо полагать, пришелся как раз на тот момент, когда Илай согласился пойти в ученики к Маше.
– Тогда он был Волшебник, а сейчас – человек. Ты спрашивал о человеке.
– Да уж, самое время сразиться с Черным Магистром.
– Так упали карты.
– Таура или Илая?
– Обоих. Они должны были встретиться, и они встретились. Книга Перемен не лжет. Будет битва.
– И кто победит? – поинтересовался председатель.
– Сильнейший, - пожал плечами Элрой.

* * *
Я открыл глаза и увидел прямо перед собой отполированную до зеркальности золотую поверхность. Все тело болело так, будто стадо единорогов станцевало на нем брачный танец. Мучительно хотелось пить. Я попытался приподняться на локтях, и с третьей попытки мне это удалось, правда, реальность закачалась перед глазами. Солнце, ратуша, площадь, уходящие в небо золотые прутья клетки. Силы небесные, никогда я не ощущал такой беспомощности.
Вспомнились холодные, как арктические льды, глаза Таура. «Трое суток в клетке на площади без еды и питья, потом тебя казнят». А можно казнить меня сегодня? Я вполне готов. Солнце жарит так, будто я уже в аду, клетка раскалилась, как сковорода. Проклятое Запределье! Нельзя убить дважды, а, как Волшебник, я один раз уже умер. Если это чертово солнце не зайдет в ближайшие пару часов, я сэкономлю Ваурии оплату стрел, лучников и аренду клетки: самостоятельно умру от жары и жажды.
Нечеловеческим усилием мне удалось подняться на колени. Звякнули цепи. Идиотская фантазия заковывать полутруп в кандалы. Я осмотрелся. Народу на площади почти не было, внимания на меня никто не обращал. Нелюбопытная в Запределье публика. Если б подобное представление происходило в Мерлин-Лэнде, сбежался бы весь город. Как же меня тауровская плетка отделала! Малейшее движение причиняет одуряющую боль. А я-то еще обижался на Ронни с его молниями, подумаешь, ладошки обжег. Какие мы нежные были, с ума сойти. Зато теперь все по-взрослому. Полжизни за глоток воды! Впрочем, если верить Тауру, мне осталось так мало, что даже на глоток не наберется, особенно если ополовинить. Посмотрел, и хватит. Стараясь не делать резких движений, я осторожно лег на пол. Судя по ощущениям, присесть мне теперь суждено только в следующей жизни. Ну, попал… в страшном сне не приснится. Жара, жажда…, и не болят у меня на данный момент только джинсы. Зато в золоте, как в шоколаде, клетка – и та из чистого золота.
А ты, собственно, чего хотел? Локи предупреждал, что придется остаться на расправу. Я ее сполна и получил. Какие претензии? Меня кто-то принуждал? Нет, даже отговаривали. И какого черта меня понесло на подвиги? Нашел кому сопротивляться, расколдовавшемуся Магистру. Лег бы на их проклятую лавку добровольно, минимум втрое сократил бы количество полученных синяков. Хотя вряд ли. Таур пил мои жизненные силы с наслаждением, как хорошее вино. Не думаю, что он согласился бы не допить бокал до дна из-за того, что мне в голову пришла вдруг идея смирения. Ему нужна была моя боль, он ее и получил. Я тоже.
Ладно. Ронни прорвался в нормальную жизнь, девчонки с ним. А с чего я взял, что им удалось вырваться отсюда? Но я же видел это своими глазами. Ага, когда, как муха в паутине, висел в Черной Башне! Чего я там только не видел, разве что Страшного Суда. Вполне допускаю, что отлет Ронни был просто фантазией измученного сознания. Возможно, пока я здесь прохлаждаюсь в клетке, девчонки умирают от страха и голода в лесу, а где сейчас Ронни – одному богу ведомо, ну может быть, еще чуть-чуть Магистру. Если и так, я все равно им ничем помочь не могу, мне сейчас рукой шевельнуть сродни подвигу. Кто бы мне помог.
Таур, конечно, сволочь порядочная, но законник. Если б я не задирался, обошлось бы разбитой спиной.
Все, хватит ныть, свои последние три дня я проведу с удовольствием, имею право. Я собрался с духом и одним движением поднялся на ноги. Болеть будем потом, если будет кому. Все забыть, наслаждаться жизнью. Удивительно, но боль отступила. Черт возьми, меня уже лет сто так не унижали, отходили плетьми, как нашкодившего мальчишку. И я хорош, извивался, как уж на сковородке, под ударами, а еще о медитации заикался. Теперь весь в рубцах, как тигр в полосках. Может, не окажись я такой легкой добычей, Таур так бы не пировал на моей крови. Он и отпустил-то меня только потому, что взять с меня уже нечего, выжатый лимон по сравнению со мной полон жизни.
Опять сбился. Все, беру себя в руки и думаю только о хорошем. Пока я воевал с собой, прямо у моих ног оказалась деревянная выдолбленная чашка с водой. Мираж, сразу понял я, но тут раздался тоненький детский голосок:
– Пей скорее, здесь полно шпионов.
Я опустил глаза и увидел Алису. Сердце дрогнуло и оборвалось в пустоту, а печенка заныла так, будто я пропустил пяток хороших ударов. Какого черта я играю в прятки со смертью, если они все еще в Запределье?!!
– Ты что здесь делаешь?! – зашипел я.
– Принесла тебе воду. Ты не рад? Да пей же, наконец!
Это было предложение, от которого я не нашел сил отказаться. Однако, что же происходит?
– Где остальные? – грозно спросил я.
– Все нормально, они в безопасности.
– Где именно?
– Наверно, уже дома, - вздохнула Алиса.
– А ты почему здесь?
– Должен же кто-то принести тебе воды, когда у тебя неприятности, - без всякого выражения сообщила Алиса. Ей пришлось приподняться на цыпочки, чтоб забрать чашку. – Тебе больно? У тебя вся спина в синяках и шея в крови…
 – Нет, приятно до невозможности…

 ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ