ВОЯЖ
Ну, здравствуй, здравствуй, славный достопочтенный град Петров. Дай-ка я снова полюбуюсь на тебя. Ради такого случая на мне парадный свитер и потрясающие новые штаны. Да и она не ударила в грязь лицом. А уж в рюкзачке-то у неё… целых шесть больших бутербродов made in Moscov on mamania - для меня, и целых два малюсеньких, красивеньких, восхитительных бутербродика – для неё. И сосуд с живительной влагой тоже у неё в рюкзачке. Мне, как оруженосцу доверен штопор. Что ещё надо, чтобы спокойно встретить старость.
Мы приветствуем вас, воспетые вашим почётным Городничим, Атланты. Вы исполняете волю богов, о которых напоминают сейчас только руины Афин, да театрализованное представление под символом пяти колец.
Только мифы напоминают о них. И вы. В ваших сгорбленных плечах, готовых разорваться от напряжения мышцах – вызов всему Олимпу. Ведь сколько времени прошло, сколько воды утекло – другие давно бы уже согласились на амнистию...
Но только не вы.
Для вас это было бы равносильно признанию вашей давнишней вины. Вот и небо хмурится над Питером, не может оно сломить вашей гордыни. Вечно оно над Питером хмурится... Вечно оно переживает. Да уж. Не нам вас менять.
По случаю нашего приезда ночь надела белую рубаху с манжетами невских маяков.
Глядя на неё, чайки тоже приоделись и исполнили для нас лезгинку на воде. Задетые за живое, решили не отставать и мосты. Вставши на дыбы, они отдали нам последнюю честь.
И даже мальчики, те самые мальчишки вспомнили, что похабнчают-то на царском-таки дворе - и приостановили своё золотое бесстыдство. Я, правда в меру своей испорченности предположил вслух - что они просто-напросто без аншлага не хотят начинать... Такое, мол, у них золотое бесстыдное правило...
Добившись от них более-менее достойного поведения, перестала дуться и Невская губа... И мы с тобой друг на друга. Бутыль портвейна примирительно приоткрыла нам свои уста и отдалась обоим страстно и без остатка. С её божьей помощью, мы и впрямь как-то подобрели друг к другу. Мы, в общем-то и не ссорились, так только... поругивались...
Даже одинокая, бог весть откуда взявшаяся ворона, вдруг начала проявлять недюжинные актёрские способности. Глядя на мои огромные бутерброды(еёмаленькие женственные бутербродики птица не удостоила и ДОЛЕЙ своего таланта... Она начинала прикидываться то утицей,... То прекрасным лебедем... Видя, что имеет оглушительный успех только у обладательницы этих двух неказистых бутербродов, видя такое неуважение к своему труду на подмостках Невской губы... Ну тут уж она предстала во всей красе отчаяния. Её Катерина, Островского, в прибрежных предштормовых волнах, в кои она очень достоверно бросилась, была искренна и убеждающа. Потрясённый, я по колено влез в ледяную "сцену" с вожделенным букетом бутербродов и спас её...
...Но только она начала на бис отбивать поклоны над икебаной сыра с колбасой, как появились три прекрасных вороных лебедя и стали её уверять, что они ТОЖЕ участвовали... ОЧЕНЬ ДАЖЕ УЧАВСТВОВАЛИ... Пусть справедливо или привередливо САМА выбирает - кем они участвовали: лебедями, с отлично поставленными картавыми голосами, рабочими сцены... Они и на это согласны.
Но они точно помнят, что участвовали.
Оставив их одних делить лавры, мы покинули Петродворец. По пути в Питер стали подсчитывать оставшиеся деньжата...
Я очень слаб в арифметике, и очень рад был, что это не обнаружилось, потому что считать-то было и нечего. Утекли наши денюжки вместе с выходными. Хорошо ещё, что Питер оказался по пути в Москву. Полюбуемся напоследок, а там будем ловить попутные электрички на Златоглавую, и загадочно улыбаться кондукторам, надеясь, что нас посетит ТАКОЕ вдохновение... ВЕНИЧКИНО!!! И мы им такого наврём, что мир содрогнётся.
Пусть будет нам дорога скатертью узорчатой.