Мне посчастливилось жить в Сан-Тропе еще в те времена, когда живого русского там никто не видел. Наши олигархи не поражали воображение местной публики купеческими кутежами, а бойкие девицы не демонстрировали достижения отечественного генофонда. Зеваки были, щелкались на фоне роскошных яхт в порту и у памятника капитану Суффрену, чтобы похвастаться потом перед соседями и родственниками в каком- нибудь захолустном Денвере или Роттердаме. Были и сами знаменитости, еще не сбежали, под натиском нашего соседства.
Ещё был жив дедушка-плейбой Эдди Барклай, открывший миру талант Далиды. Джонни Холидей разъезжал по набережной пьяным на своем «харлее», улыбаясь жандармам, а они улыбались ему в ответ. Скульптор Сезар подъезжал на раритетном кабриолете «бугатти» тридцатых годов к легендарному ресторану «Сенекер», где готовили лучший в округе нуга, чтобы насладиться безупречным вкусом десерта и беседой «тет-а-тет», глядя на белоснежные яхты. Старик осторожно, но, сохраняя достоинство, выходил, снимал доисторические очки на кожаном ремешке и краги, обходил роскошное авто, чтобы подать руку своей очередной умопомрачительной спутнице. В «Сенекере» еще сидели самые главные преступные авторитеты мира. Они провожали легендарного Сезара и даму сдержанными восхищенными взглядами, а писательско-художественная братия встречала легенду приветственными восторженными междометиями. На закрытых вечеринках, где-нибудь на вилле в Раматюэль, Джордж Майкл с Элтоном Джоном, держась за руки, лично встречали всех, принимая гостей. В темных углах «Кав Дю Руа» можно было наткнуться на Бриджит Бардо под вуалью, беседующую с бывшим мужем – Роже Вадимом или Лайзу Минелли, целующуюся с неизвестным бойфрендом. В супермаркете «Жён-Казино» на перекрестке Фуа, случалось стоять в очереди между Фэй Данауэй и «бондом всех бондов» Шоном Коннери.
Но это в прошлом. Эдди умер. Авторитеты предпочитают растворяться в мегаполисах, спасаясь от назойливых ухаживаний Фемиды. На входе в некогда непреступный ночной клуб «Кав дю Руа» нет безжалостной красавицы – блондинки Реджины и туда пускают всех подряд, а удивленные туристы пялятся на пароходы дерипасок, едва вмещающиеся в бухту и ксюш, отплясывающих под русскую попсу в голубых сапогах, в кругу соотечественников, которые старательно, но неумело, имитируют веселье. На это не стоит тратить время. Хочу рассказать не о Сан-Тропе туристическом (май- сентябрь) - столице Империи Имитаторов Жизни, а о той деревне, что мирно спала с ноября по апрель, когда в ней оставалось три тысячи жителей, плюс я.
С чего начать? В современном Сан-Тропе живет уже 5734 жителя, минус я. Боюсь, что это к делу не относится и перейду к истории этого места, а мало кто знает, что история у деревни богатая.
Первое упоминание названия этой местности было обнаружено в документе 1055 года, где оно звучит как «Ecclesia Sancti Torpetis» в честь римского центуриона по имени Торпез, служившего при дворце императора Нерона. Центурион, по неосторожности, принял Христианство, за что и был обезглавлен в 68 г. н. э. Его обезглавленное тело положили в лодку, посадили туда собаку и петушка (языческие символы предательства) и в такой компании отправили в открытое море. Как гласит легенда, через 19 дней, лодка уткнулась в берег очаровательной бухты. Тело стойкого христианина было найдено христианкой Селестиной. Она сначала похоронила его, а потом и организовала возведение часовни. Так и возникла деревня с современным названием «Сан-Торпез». Что стало с собакой и петушком легенда умалчивает, но что интересно: ближайшая деревня сегодня называется Коголан (Сogolin), что значит в переводе со старофранцузского «маленький петушок», а другая соседняя деревня называется Гримо (Grimaud), что значит «собака».
Бухта оказалась столь удобной, что позже за нее борьба пошла нешуточная. Городишко дважды полностью разрушали до основания – в 7 и 9-м веке, при переходе «из рук в руки» от сарацин к генуэзцам. Последние считались самыми «отвязными» в Европе и им разрешили основать «вольный» город – не платить налоги в казну Франции, построить крепость, иметь собственную армию и т.д. Сидя в таком малиновом «оффшоре», население разбогатело к 15-му веку до неприличия, и государство вспомнило о своих обязанностях по защите граждан и государственной границы. В 17-м веке началась «реконструкция» Цитадели, которая высится над городом по сей день, а вскоре в ней появился французский гарнизон, «оффшор» закрыли, а не в меру деловых генуэзцев отправили на родину. Не правда ли, знакомая картина? Не помогло даже «старые заслуги». Ведь в 15-м веке, горожане, под руководством капитана Суффрена не только отбились от полчищ сарацин, но и гнали их до самого Монте- Карло, которого еще в то время не было, во всяком случае, в привычном для нас его нынешнем виде.
К 1672 году, министр Луи 14-го Кольбер покончил с привилегиями тропезьенцев окончательно. Не удивительно, что вплоть до 20 века, сие место славилось исключительно тунцом, которого ловили местные рыбаки. 15 августа 1944, деревня подверглась жестокой бомбардировке. Послевоенная администрация проявила мудрость и не разрешила риэлтерам сносить старые постройки, что позволило сохранить шарм аутентичного поселения 16-го века, за что им поклон в самые сандалии от отечественных ценителей архитектуры, оскорбленных на родине большевистским и лужковским архитектурным беспределом.
Самое время перейти к рассказу о том, как скромная рыбацкая деревушка стала самым известным и модным мировым курортом. Безусловно, природа в этом местечке потрясающая: лазурное море, невысокие горы, поросшие пробковым дубом и вечнозелеными хвойными, огромный песчаный пляж Памплон, потрясающий полуостров Таити, заросший жасминовыми кустами, тростником, магнолиями и орхидеями, бесконечные виноградники сменяют поля глициний, в шеренги стройных кипарисов влезают лохматые пальмы. Красота безумная. Никаких тебе акул, змей, москитов и скорпионов. Лисы, кролики, дикие свиньи заходят рано утром на участок и бродят вокруг дома, выпрашивая подачку. Тишь, благодать под удивительным безоблачным небом, цвета мечты. Именно этим был покорен художник и моряк Поль Синьяк, высадившийся на берег с борта яхты «Олимпия» в 1892 году. Синьяк хотел увидеть землю своих предков, разыскать дом своей семьи. Он приехал ненадолго, но не смог покинуть это место и остался навсегда. К нему потянулись друзья, не только художники, но и писатели, поэты: Боннар, Брак, Кросс, Дерен, Дюфи, Марке, Сера и многие другие, а после друзья друзей… Ги Де Мопассан в восторге писал:«…здесь восхитительное место, простое, как дочь рыбака…запах рыбы, аромат горящей смолы… на булыжниках чешуя сардин мерцает, как россыпи жемчуга…».
Ференц Лист вспоминал, что нигде не мог так отдохнуть от общества людей. Но настоящую (в смысле сегодняшнюю) славу Сан Тропе принесла французская писательница Колетт. Она жила здесь между двумя мировыми войнами с Кокто и написала удивительную книгу о деревне: «Беседка из виноградных лоз муската». К ним присоединились Фрэнсис Пикабиа, Эрол Флинн, Анаис Нин до Второй мировой, а после: Жюльет Греко, Даниэль Желэн, Аннабель Бюффе и тысячи их поклонников. Звезды проводили здесь лето. Поклонники следовали по пятам, не смотря на относительную труднодоступность этого места: ближайшая железнодорожная станция во Фреджюсе, а аэропорт - в Тулоне. И то и другое километров за 60. Аэропорт Ниццы может и несколько ближе, но ехать дольше.
В 1956 году режиссер Роже Вадим снимает здесь фильм «…И Бог создал женщину» с секс-символом той эпохи - Бриджит Бардо, молодым Жан-Луи Трентиньяном и бесстрастным тевтонцем Курдом Юргенсом. Фильм имел успех. В деревне обосновалось целое «созвездие»: Шарль Азнавур, Джейн Фонда, Эдди Барклай, Франсуаза Саган, Кэтрин Хэпберн, Жанна Моро… и так далее и так далее. Зеваки хлынули толпами, лавки потеснили бутики гуччи-версаче, гастрономические рестораны открывались каждую неделю, цены ринулись вверх озолотив местных крестьян-землевладельцев. Сегодня позволить жить здесь могут не многие, но многие хотят. Деревне удалось выдержать испытание «звездной болезнью» и ее отрыжкой - Имитаторы Жизни подались на Сардинию, вслед за своим Главнокомандующим. Итальянскому аналогу Сан-Тропе - Портофино, тоже досталось. Сейчас Сан-Тропе возвращается к «нормальной жизни». Взгляд изнутри, а не снаружи - это тема отдельного повествования.
Продолжение следует.
Примечания:
Памплон - название пляжа, Таити - мыса.
Главнокомандующий Путин любит отдыхать на Сардинии у друга Сильвио, вся шобла лизоблюдов-имитаторов прется за ним.