Город засыпал. Уходящий вечер накрывал его слегка прохладной, но приятной для прогулок ночью. Еще окончательно не стих шум от автомобилей и подвыпивших компаний. На горизонте краснели облака, освещаемые уже зашедшим солнцем в самые немыслимые оттенки оранжевого и красного, это было потрясающее зрелище, только редко кто обращал на него внимание, но уж если заприметит, то не сможет оторвать взгляда от этого с первого взгляда статичного , но на самом деле самого живого в этом городе пейзажа. В нём не было ни жестокости, ни лжи, ни чего-либо способного как то разочаровать или обидеть, была только бесконечная красота , и пусть она была на фоне бесчисленного множества высотных домов, офисных строений и труб чадящих в темное небо, от этого всего безусловно можно было ждать жестокости, лжи, предательства и несправедливости, но все это было лишь фоном и меркло по сравнению с красотой уходящего дня. Эмоции переполняли душу, и не давали вздохнуть полной грудью. Хотелось курить.
Во всех домах уже погасли окна, лишь в некоторых окнах были видны синеватые всполохи от работающих телевизоров. Но в одном окне все же горел тусклый свет от ночника, из открытого окна, вырывались занавески, освещаемый светом лампы и послушно метались, повинуясь порывам летнего ветра, создавая эффект затухающего костра. Сравнение казалось еще более правдоподобным, когда сильный порыв ветра вскидывал занавеску высоко вверх над окном, и было хорошо видно лампу, которая напоминало уголек, раздуваемый ветром.
В комнате их было двое. Они только что пережили самый тяжелый разговор за всю их жизнь, и сейчас приходили в себя. «Их» уже не было, остались только «Он» и «Она». «Он» и «Она» молчали. Долго смотрели друг другу в глаза, пытаясь понять, почему так получилось. Вы наверняка помните, как в детстве если вы долго смотрели другу в глаза то, спустя какое то время вас начинал разбирать смех, причем вас обоих. Это совершенно непонятно явление. Как жаль что так не случилось в тот вечер, может потому что с возрастом это необъяснимое явление исчезает из нашей жизни. а может потому что «Его» и «Её» переполняла такая грусть и обида, что не существовало средства развеселить людей, которые раньше начинали улыбаться только при виде друг-друга.
Но внезапно между ними пробегала искра, которая была свидетельством того, что любовь их еще жива, и снова начинался этот тяжелый разговор. Приводились аргументы, на них приводились свои факты, не было однозначного ответа на вопрос. Они не знали, что им делать. Ведь каждый из них очень страдал , от одной только мысли о том ,что им придется расстаться. И потихоньку разговор стихал. И каждый из них обманывал себя, что именно он прав. Они снова начинали молчать и смотреть друг другу в глаза. Занавеска опускалась и мы уже переставали видеть яркий уголек, а видели лишь затухающий костер. Костер их отношений. Их любви.
Но в этом доме было еще одно окно, от которого шел свет этой ночью. Но это был уже совсем другой свет. Цвет крови и злости. Тёмно-бордовые тона занавесок этого окна , изнутри освещались тусклой лампочкой , висящей прямо с потолка на грязном зеленом проводе, обмотанном синим куском скотча. Свет был зловещим. В комнате этого окна, за старым, грязным столом сидели люди в мятой и грязной одежде, коротко стриженые механической машинкой. Их было четверо. Они давно уже небыли свободны от присмотра людей в форме. И сегодня, наконец, освободились. Отмечали они своё освобождение тремя бутылками дешевой водки, которую приобрели на деньги отца одного из них, владельца квартиры. Сам владелец квартиры лежал без сознания в маленькой комнатушке, рядом с аккуратно заправленной кроватью. Его седые, редкие волосы на затылке были окрашены в бордовый цвет спекшейся крови. Иногда он тяжело вздыхал и начинал бормотать, что-то невнятное, шевеля губами, которые тоже были изрядно испачканы кровью. Его избили новые друзья, его сына, за то, что тот попросил оставить хоть малую часть его пенсии, ему на пропитание. Это происходило на глазах у его сына, но он ничего не смог сделать. А может, и не хотел вовсе. Естественно им было плевать и на красивый закат, и на то, что происходило в комнате чуть выше. Они представляли, на что теперь способны, получив свободу, и скулы сводило от желания показать всем их силу. Они были разгорячены водкой и опьянены свободой. Собирались выйти в город осмотреться, и поживится деньгами на продолжение банкета.
А тем временем у подъезда этого дома, из темноты, из-под порогов, в которых были небольшие дыры, вышла кошка, а за ней выбежали три полосатых котенка. Котята сначала очень осторожно наступали маленькими лапками на остывший асфальт возле подъезда, но потом освоились и начали гулять рядом с кошкой. Котята нюхали свежий ночной воздух и пытались угнаться за ночными насекомыми. Незадолго до этого прошел слабый дождь и теперь в местах, где асфальт просел, образовывались лужицы. И если один из котят случайно попадал лапкой в лужу, тотчас прижимался к кошке, и тряс лапкой, пока все капельки не слетят с неё. Но как только из подъезда кто-то выходил или мимо проезжал автомобиль, вся кошачья семья быстро отступала в свою, безусловно, по их мнению, очень надежную нору под ступенями подъезда. А когда опасность пропадала, и снаружи вновь становилось тихо, котята снова выходили из убежища, предварительно осмотревшись, и повторяя за мамой, нюхали воздух.
Облака уже потеряли свою былую красоту, и стали почти невидимы на темном небе, теперь их слабо освещала холодным светом бледная луна, восходящая с противоположной стороны города. В городе стало совсем тихо. Даже редкие для Москвы ночные птицы сегодня ночью не пели. Вдали от дома залаяли собаки (мать кошка естественно это услышала и на всякий случай отвела котят подальше от дороги). Где-то совсем рядом сработала сигнализация, разорвав абсолютную тишину. Все вместе это вызывало тревожные чувства. Должно случится что-то плохое.
За окном с угольком вновь начался разговор. «Она» предложила «Ему» что-то изменить в себе. «Он» согласился и пообещал, что вернется и будет самым лучшим. «Они» снова будут счастливы, и будут просто любить друг друга. Не за что-то, а просто, потому что влюблены. И ничто не сможет им помешать быть снова счастливыми. Они будут, как и раньше половинками друг друга. Не смогут быть долгое время на расстоянии. Они обнялись. Обнялись так крепко, что чувствовали, как бьются их сердца. «Она» проводила его до лифта. «Он» поцеловал «Её» в горячие, и солёные от слёз губы, и они снова обнялись, остановив вознамерившийся закрыть двери лифт. Это был очень жестокий момент в их жизни. Они сами, по своему желанию, против воли согласились расстаться на время. Разжав объятия, они сделали по шагу назад, так что оказались по разные стороны шахты лифта. Двери лифта уже почти до конца закрылись, когда их взгляды пересеклись, и они кинулись на встречу друг другу.…
В этот же миг порывом ветра снова распахнуло шторы их комнаты с большей силой, и казалось, лампа загорелась еще ярче, как если бы сильно дунули на угли в костре. И в этот же миг погас свет бордового зловещего окна. Над городом начали собираться грозовые тучи.
… но двери лифта на этот раз оказались проворнее их. «Он» прижался к закрывшимся дверям лифта. «Она» прижалась к дверям лифта с другой стороны. Лифт неспешно тронулся вниз. «Это судьба», - думали «Они». Он сжал кулаки, и решил, во что бы ему это не встало, он вновь добьётся того, чтобы быть с ней вместе. Быть счастливым именно с ней. Его мысли нарушила остановка лифта на одном из этажей. В лифт зашли четверо. Запахло перегаром.
Над городом засверкали первые молнии. Собирался дождь. Усилился ветер. Луна почти полностью спряталась за набежавшими тучами. Где-то, не очень далеко, завыли собаки. Прозвучал первый раскат грома. Котята в норе прижались к маме.
Часто бывает так, что оказываешься не в том месте и не в то время. Так случилось и сейчас. Он выходил из подъезда в размышлениях о том как он будет становится лучше, и как придет к ней скажет, что он сделал всё как и обещал, и что все у него получилось, и что они теперь будут всегда вместе. За этими размышлениями он не заметил, что на протяжении от лифта до подъезда к нему обращались эти четверо, с настойчивой просьбой дать сигарет и денег. Уже на выходе он обратил на них внимание, и решив что это очередная шпана просто односложно послал их подальше. Они как раз ждали такого ответа. Теперь у них был повод разобраться с обидчиком. Без повода они бы не стали его трогать. А так ведь и повод есть, вроде как бы и есть за что. На страшном суде им будет, как оправдаться. Они все были верующими, ходили в церковь, носили большие серебряные крестики. И даже знали пару молитв…
В глазах сверкнула молния. Он упал на ступеньки, а затылком с маху ударился о свежеокрашенный, желтый бордюрный камень. «Так ему и надо, козлу».- посмеиваясь сказал один из четверых, уходящих от подъезда.
Он лежал с открытыми глазами и не мог пошевелиться, а только смотрел в небо и на свет в окне. Самого окна он не видел, но «Ему» казалось, что он видит свет. И «Её» силуэт, очерченный этим светом. И вновь наступила тишина, ветра почти не было. Из норы выбежал рыжий, полосатый котёнок, и аккуратно, с опаской подошел к «Нему». Обнюхав его ладонь, которая только что была кулаком, но уже разжалась, котёнок лизнул палец и фыркнув (унюхал запах табак от только что выкуренной сигареты) убежал в нору к маме.
«Она» почувствовала, что случилось нечто страшное. Выглянула в окно. Долго и пристально всматриваясь в темноту, но так ничего и не разглядев под неработающим уличным фонарём. Она закрыла окно, успокоив занавески на окнах, подошла к ночнику и выключила свет…
Снова подул ветер, но уже холодный. И на «Его» глазах выступили слезы. Эти слёзы были вызваны не болью, а нестерпимой обидой и горечью, потому что он уже никогда не сможет выполнить своего обещания. Но пошел дождь и слезы смешались с водой на его лице. «Он» закрыл глаза, и представил как «Они» вместе гуляют по полю, ищут четырехлистный клевер, сидят ночью в палатке перед костром одевшись в громоздкие телогрейки и держатся за руки, гуляют возле ночного пруда и смотрят на звезды, иногда увидев, что одна звезда движется по небосклону показывают на неё пальцем и радуются тому, что вместе могут за ней наблюдать пока она снова не потеряется.