(из истории уголовного розыска Тюмени)
Предисловие
Для чего я писал эту книгу? Во-первых, никто в последнее время не делал этого – не рассказывал историю тюменского уголовного розыска (единственный опыт, о котором мне известно - творение Павла Карабазы «Были о тюменском уголовном розыске», давным-давно ставшее раритетом, который не сыщешь и в областной научной библиотеке, а один экземпляр книги хранится в музее ГУВД).
Ну, а, кроме того, я сам проработал в «уголовке» семнадцать лет с небольшим «хвостиком» самого активного жизненного времени. За эти годы случалось много всего: хорошего и плохого, интересного и банального. Но рассказывать буду только об интересном (с моей точки зрения, разумеется). Все случаи произошли на самом деле, тому есть документальное подтверждение.
Прежде чем приступить к криминальным историям, происходившим в разное время в Тюмени (охвачу отрезок примерно лет в пятнадцать), немного расскажу о себе - как я попал в уголовный розыск.
А произошло это, честно говоря, случайно. В последних классах средней школы я увлёкся детективами, читал журнал «Человек и закон», который выписывал мой отец, с трудом добывал художественные книги (дефицит был страшный). А особенно заинтересовался криминалистикой - видимо, после того, как у друга взял почитать книгу Юргена Торвальда «Сто лет криминалистики».
Решил стать криминалистом. Для этого нужно было оканчивать школу милиции. В газетах вычитал объявление, которое, как оказалось, было составлено очень бестолково - мол, такие-то такие школы милиции готовят специалистов по таким-то таким специальностям (юридического характера, в том числе и криминалистов). То есть из текста следовало, что все школы милиции обучали по всем специальностям. После десятого класса, минуя службу в армии, можно было поступить в две высшие школы милиции, из которых ближайшей к Тюмени была Омская.
О жизни в школе милиции - особый разговор, достойный романа. Поэтому три с половиной года службы в милиции опускаю. А после зимней сессии на четвёртом курсе и последующих каникул началась стажировка в отделе уголовного розыска Центрального РОВД Тюмени.
Глава 1. Стажировка.
На службу прибыл 26 марта 1984 года на должность оперативного уполномоченного - стажёра уголовного розыска – буквально за несколько месяцев до этого так переименовали инспектора УР.
На стажировку я был определён на зону № 3 в группу «Зарека». Тогда она была укомплектована очень хорошо, – из двадцати восьми оперов личного состава уголовного розыска РОВД пятеро работали именно там: Сергей Классин (старший группы), Евгений Боев (специалист по раскрытию краж из квартир граждан), Евгений Григорьев, Николай Осоткин и Владимир Зумарев.
Урок первый, который я получил на стажировке, – не верь безоглядно потерпевшим. Это стало мне понятно, когда я разбирался по поступившей из 2-й городской больницы информации, – туда обратилась за медицинской помощью женщина, которая получила ножевое ранение.
Получив сообщение из больницы, я поехал туда, чтобы опросить потерпевшую. Она рассказала мне страшную историю о неизвестном, который ворвался в дом и ни за что ударил её, бедную, ножом.
Я всё добросовестно записал на бланке объяснения и, удовлетворённый проделанной работой, вернулся в райотдел. Но старшие товарищи, имея за плечами большой опыт в рассмотрении подобных дел, усомнились в показаниях потерпевшей. Как оказалось, не напрасно: дама попросту наврала – в ссоре её порезал супруг, а нож по обоюдному согласию они сожгли в печке.
Цыгане. Я в первый раз близко столкнулся с этим населением на стажировке. Скорее всего, всё вышло опять же из-за справки (сообщения из больницы об оказании медицинской помощи по случаю, который может оказаться криминальным).
В таборе на Зареке меня встретили очень гостеприимно, даже рюмку коньяка предложили. Однако о ножевом ранении своего соплеменника хором утверждали одно: да шёл мужик пьяный, упал в болото, а там острых железяк полным-полно, вот и наткнулся случайно. В результате, естественно, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием события преступления. Хотя наверняка всё было не так, как описывалось цыганами. Но это очень обособленное сообщество, куда чужим попасть трудно, а завоевать доверие практически невозможно.
Поучаствовал в первом для меня раскрытии преступления. Дело было так: вечером 26 мая, часов в пять, заявили по телефону о квартирной краже. Долго прождав машину (в тот день было много вызовов, только по зоне «Зарека» три кражи), всё-таки выехали. Выяснили, что в квартире живут две девушки-сестры. Когда одна из сестёр вернулась домой, то обнаружила, что дверь взломана, внутри все переворошено и пропали магнитофон и джинсы (отечественные, поношенные). Потерпевшая подумала, что залезть могли два её знакомых – Олег и Вова, о которых она знала только то, что живут они где-то на ДОКе (посёлок деревообрабатывающего комбината «Красный Октябрь») и работают поварами.
Поехали на ДОК. В столовой узнали, что Володя всё то время, когда была совершена кража, работал. А вот Олег уже две недели отсутствовал в столовой и к тому же знал, что сестёр-пострадавших дома не будет. Адрес Олега описали только визуально, пришлось колесить по посёлку, искать. Подъезжаем на «уазике» (он с виду гражданский) к магазину. Классин сразу узрел возле входа парня в джинсах – ну, выглядят точь-в-точь как похищенные, тоже с подшитой к промежности кожей. Окликает его: «Олег!». Тот сразу оборачивается. Ну, всё, поймался.
Зазвали в машину и сразу в лоб (в смысле, спросили): «Магнитофон где?». Пришлось ему ехать, показывать. На раскрытие кражи ушло два часа со всеми поездками.
Тогда же познакомился с Михаилом Шабаловским. Он оказался земляком по учёбе – из Омска. Отслужил на подводном флоте, окончил речное училище и работал в Обь-Иртышском пароходстве. Когда контору из Омска перевели в Тюмень, тоже вместе со своей семьёй попал в наш город. А так как был коммунистом, то по призыву партии оказался на укреплении рядов Советской милиции.
Оформили его участковым инспектором. Но, поскольку был первое время не аттестованным, ходил в гражданской одежде, без формы. И вот в мае, обходя свою территорию, – а достался Шабаловскому один из самых криминальных в то время участков Центрального района, возле бывшего кинотеатра «Победа» - он наткнулся на буйную компанию. То ли человек, представившийся милиционером, в гражданской одежде не внушал ей должного уважения, то ли просто всё было «по барабану», однако компания оказала неповиновение. Было в ней четверо мужиков и одна девушка. В итоге все они (за исключением представительницы слабого пола) оказались на земле. А у одного из них в задний карман брюк была засунута «чекушка» водки. При броске (никто ведь из нападавших и не знал, что перед ними - кандидат в мастера спорта по самбо), ёмкость разбилась об асфальт, а осколки впились в мягкое место.
На выручку выехала свободная автомашина уголовного розыска (ею рулил Жора Татулян) и зона «Зарека» уголовного розыска. Всего в машину набилось вместе с водителем шесть человек. А когда доехали до места назначения, пришлось в салон утрамбовывать ещё шестерых – вместе с участковым Шабаловским. Раненого хулигана пришлось положить на пол животом вниз.
Участковым инспектором Михаил Ильич был отличным, знавшим всех и всё на своей территории. И позже он перешёл в отдел уголовного розыска. Был оперуполномоченным, начальником отделения и заместителем начальника УР.
Глава 2. Начало работы.
24 июля 1984 года в омском Парке Победы на левом берегу нашему семнадцатому выпуску ОВШМ торжественно вручили дипломы (лейтенантские погоны уже были на нас).
На работу после отпуска вышел в понедельник, 3 сентября. По такому случаю одел форму и представился начальнику отдела уголовного розыска Валерию Борисову, который незадолго до этого перешёл из Калининского РОВД на повышение.
На месте своей стажировки – на Зареке – я проработал ровно один день. Но затем начальство спохватилось и решило, что шесть оперов на одной зоне – это слишком. На следующий день я уже работал на зоне № 1 «Сараи», где старшим в то время был Иван Мармышев, перешедший в уголовный розыск из участковых уполномоченных. Кроме него, в группе работали Александр Важенин, Александр Колотыгин и Николай Плахов. Буквально перед моим приходом (на его место я и пришёл) перевёлся в Калининский РОВД Александр Падерин. От него я узнал о криминальной истории, имевшей место год назад, зимой 1983 года, и взбудоражившей если не всю Тюмень, то район Сараев точно.
В построенном не так давно напротив кинотеатра «Юбилейный» строителями-болгарами тринадцатиэтажном доме № 92 по улице Республики, из-за множества квартир прозванном в народе «муравейником», один за другим стали совершаться похожие друг на друга преступления, – мужчина нападал на малолетних девочек и, содрав одежду, пальцем протыкал девственную плеву. Всего было зарегистрировано семь таких случаев. Судя по описанию маньяка, действовал один и тот же человек.
Уголовный розыск, казалось бы, сделал всё возможное для того, чтобы отыскать преступника: проверены все лица, состоящие на учёте в психоневрологическом диспансере, составлен рисованный портрет (тогда о фотороботе в Тюмени знали только по кинофильмам). Но ни на шаг к раскрытию серии преступлений оперативники не приблизились.
Последней пострадавшей была семилетняя девочка, возвращавшаяся с катка. Она-то и опознала преступника, увидев его через несколько дней во дворе своего дома. Причём поступила не по годам очень мудро, – не стала кричать, а поднялась к себе в квартиру и рассказала обо всём своей матери, а та позвонила в милицию. В это время подружка девочки осталась во дворе следить за парнем.
Два Александра – Важенин и Падерин – на «УАЗике» уголовного розыска, ведомом легендарным водителем Георгием Татуляном, выскочили на место. Преступник, то ли что-то почуяв, то ли просто не дождавшись очередной жертвы, в это время уже вышел со двора «муравейника» и шёл в сторону Центральной площади, где располагались обком КПСС и Дом Советов. Это всё отследила и показала оперативникам подружка последней жертвы маньяка.
Двинулись в ту сторону. Тут как назло заглох намертво перед существовавшей тогда узкоколейкой от ж.д.вокзала к судостроительному заводу видавший виды «УАЗик». Операм пришлось вылезти из автомашины и, минуя стоящий на переезде поезд, продолжить преследование пешком. Причём маньяк, заметив слежку, побежал. Кросс продолжался от переезда до сельхозинститута (те, кто знаком с Тюменью, оценит длительность пробежки).
В итоге 2-Александр-2 повязали убегавшего. Оказалось, что преступник, несмотря на свой рост под два метра, не достиг шестнадцати лет, а, следовательно, не подлежит уголовной ответственности. Так что забудьте слово «преступник», упоминавшееся выше – им человека может назвать только суд, которого не было.
А на тот момент, когда начал работать я, обстановка в районе была спокойная. На суточном дежурстве ночью можно было даже выспаться. Вот запись из моего дневника, сделанная 19 ноября 1984 года: «Спокойствие полнейшее, да и в целом по району тоже: в пятницу одно «светлое», в субботу – так же, в воскресенье – шесть, из них три «тёмных».
Если же вдруг случался разбой (или, хуже того, убийство), «на уши» поднимался практически весь личный состав.
Зарплата тогда в милиции была очень хорошая. Я, новоиспечённый лейтенант, сразу стал получать 213 рублей 78 копеек. Для сравнения – моя мать, работавшая в областном Доме санитарного просвещения, получала около 120 рублей.
Мне поручили участок городка судостроительного завода: улицы Щорса, Жигулёвская, Рабфаковская, начало улицы Холодильной. Своё первое дело я провалил. Это была кража деревообрабатывающего станка СКН-1 из Дома техники профтехобразования (здание бывшего ПТУ № 1 на улице Борцов Октября, 1, давно уже снесено, на этом месте выстроена жилая многоэтажка). Его умыкнули, взломав замок на двери чёрного хода, и увезли (судя по оставленным на земле следам) на тележке для перевозки фляги с водой. Перелопатил всю прилегающую территорию, проверил притоны, практически всех ранее судимых. Однако кража так и осталась нераскрытой – видимо, сказалась нехватка опыта. Зато познакомился со своей территорией и лицами, представляющими оперативный интерес (как писали и пишут в казённых бумагах).
Но большей частью случались удачи. Вот одно из раскрытых преступлений: в воскресенье, 27 октября 1985 года, обворовали квартиру в пятиэтажке на улице Седова, 17. Помимо других вещей унесли охотничье ружьё. А на следующий день, перед обедом, младшие опера из группы по борьбе с карманными кражами у железнодорожного переезда на пересечении улиц Герцена и Мориса Тореза, задержали парнишек-пятиклассников, которые с ружьём наперевес шли к Центральному рынку.
Поработав с ними, быстро выяснили, что ружьё вместе с другими вещами пареньки нашли под трубами на стройке по улице Малыгина. И было решено, что я и напарник Андрей Филипенков, как самые молодые и спортивные, садимся на эту стройку в засаду.
Я разместился в той самой стальной трубе, под которой жулики спрятали ворованные вещи, а Андрей – за грудой кирпичей. Ждали три часа, промёрзли, уже хотели уходить, но тут пришли за похищенным двое воров. Один из них, видимо, разглядел в проёме трубы мой силуэт (хотя было уже темно – девять часов вечера), и оба рванули наутёк. Однако сзади уже подоспел Филипенков, так что одного мы задержали.
Ведём его в наручниках и под пистолетом, а самих трясёт от холода. Установить второго соучастника, Виденеева, было уже делом техники. Задержали его ночью в своём доме на Сараях.
А на предыдущей неделе взяли другую группу квартирных воров: Никифорова и Кислицына. Эти малолетки жили как раз на моём участке в девятиэтажном доме по улице Мельникайте. Могли бы их задержать и немного раньше, если бы я был более сообразительным. Дело в том, что оба воришки стояли на учёте в инспекции по делам несовершеннолетних, и одного из них – Кислицына - я вместе с инспектором ИДН Ириной Политовой приходил проверять дома. Тогда видел у него в квартире кассетный магнитофон, но не догадался записать его серийный номер, чтобы проверить по картотеке похищенных вещей информационного центра (ИЦ) областного УВД – всё украденное, имеющее свой номер, в обязательном порядке ставилось на учёт (если, конечно, сохранился паспорт на вещь, и его не прихватили с собой жулики). Так вот, этот магнитофон как раз числился среди похищенного.
В результате по двум этим группам раскрыли двадцать краж из квартир и автомашин. Я получил от руководства восемьдесят рублей премии (треть месячной зарплаты).
Не все засады, конечно, заканчиваются задержанием жуликов. Однажды просидели в квартире щитового двухэтажного домика на Лесобазе не один день, менялись парами. А соседи предупредили вора ещё на подходе к дому о том, что его ждут нежелательные гости. В итоге задержали, конечно, но позже и в другом месте.
Криминальный курьёз
Дело произошло в 1985 году в посёлке ММС. Тогда напротив жилого сектора дислоцировалась военная часть, а население посёлка держало скот (да и сейчас коровы, козы и свиньи не редкость в частных домах Тюмени).
И вот один дедок решил пустить своего бычка на мясо. У самого же рука на животину не поднималась. Пошёл к солдатам: у них ведь оружие при себе, застрелят в секунду. Нашёл добровольцев, а те решили дело упростить и воспользоваться взрывчаткой – ведь автоматы-то только в караул да на стрельбы выдаются.
И вот военнослужащие, прихватив две толовые шашки, отправились к деду. Бык был привязан возле сарая, где хранился мотоцикл «Урал». К рогам скотины привязали одну из шашек, но потом решили, что будет маловато, и привязали вторую. Запалили бикфордов шнур и отбежали подальше. И правильно, потому что взрыв раздался настолько внушительный, что от сарая остались лишь щепки, а от мотоцикла – исковерканные части. Стоит сказать, что мяса бычка, которое удалось собрать с места взрыва, набралось с полведра. А на солдат завели уголовное дело – за незаконное приобретение взрывчатых веществ.
Для примера – чтобы уничтожить останки повреждённого деревянного моста, соединявшего берега Туры в районе краеведческого музея, понадобилось четыре таких толовых шашки. Так что сравните силу взрыва.
Глава 3. Дело об убийстве руководителя моторного завода
История эта с момента совершения преступления и до его раскрытия длилась долго. Моя роль, впрочем, свелась в ней лишь к тому, что я вёз документы тюменской прокуратуры (санкцию на арест и прочие), а также помогал старшему оперу Николаю Плахову этапировать убийцу из Хабаровского края (воинская часть под Комсомольском-на-Амуре) - сначала самолётом до Свердловска, затем оттуда поездом уже в Тюмень.
В праздник, 23 февраля 1984 года, между гаражами, стоящими во дворе дома 90 по улице Республики (где располагался гастроном «Универсам»), был обнаружен труп одного из руководителей Тюменского моторного завода с многочисленными переломами, следами удушения и другими травмами – убийцы (а всё говорило за то, что их было несколько) пинали ногами, прыгали на груди, били металлическим ученическим стулом.
Перестройкой тогда и не пахло, а моторный завод был режимным предприятием, работавшим по оборонным заказам, поэтому спрос за раскрытие убийства был особый (да в то время любое убийство рассматривалось как ЧП, это сейчас пообвыклись, не считают, что кровь людская не водица).
Каких-либо зацепок не было, поэтому силами уголовного розыска и участковых стали перетрясать весь прилегающий к месту убийства район. Все проживающие там ранее судимые и прочий подучётный элемент (пьяницы, семейные дебоширы, тунеядцы) прокляли, наверное, этот день. В ходе работы раскрывались другие преступления – кражи из квартир и госучреждений, грабежи и угоны. За решётку отправилось человек тридцать-сорок, в районе долго после этого было спокойно. Но по убийству – тишина.
Только через несколько месяцев, когда круг поиска стал расширяться, появился свет в конце туннеля – кто-то видел, как некий Евгений Матушкин в помещении кинотеатра «Юбилейный» (сейчас это «Арт-палас») мыл окровавленные «дутыши» (была тогда популярна зимняя обувь с таким вот народным прозвищем).
Почувствовав к себе повышенный интерес, Евгений исчезает из Тюмени. Опять пошла скрупулёзная работа, на этот раз по его розыску. В конце концов, в министерстве обороны обнаружились следы Евгения – он уехал на юг России, откуда призвался в армию и отбывал действительную на Дальнем Востоке, в войсковой части под Комсомольском-на-Амуре.
Николай Плахов, сделав всю необходимую работу в Тюмени, улетел в командировку, где уже работал во взаимодействии с армейскими особистами.
До сих пор нельзя раскрыть всех деталей того, как раскрывалось это убийство, и как докапывались до истины (по сути ведь уголовный розыск – это та же разведка, только внутренняя и действующая против определённой нечестной части населения, а потому есть много секретов). Могу сказать только, что была использована информация, перехваченная в письмах. Нашлись и свидетели, а вот вещественных доказательств не было – окровавленную одежду Евгения сразу после убийства уничтожила его мать.
Мы с Николаем Плаховым чуть было не погибли после того, как задержанного убийцу оформили в изолятор временного содержания в Комсомольске-на Амуре: возвращались на служебном УАЗике из аэропорта, за рулём был местный сотрудник милиции в форме. Машина была в плохом техническом состоянии – неважное рулевое управление. И на скользком участке УАЗик занесло на обочину и перевернуло в кювет. Автомобиль встал на крышу, но все находившиеся в нём успели сгруппироваться и ухватиться за что-либо надёжное внутри салона. В итоге никто не получил даже царапины, отделались лёгким испугом. На улице был сильный мороз и ураганный ветер, но сотрудник в форме остановил «попутку», на которой мы и добрались до города.
После возвращения в Тюмень был установлен соучастник убийства - Елохин. Состоялся суд, который приговорил преступников к десяти годам лишения свободы (на момент совершения убийства оба не достигли совершеннолетия, а потому больше чем десять лет им дать было нельзя).
Николай Плахов за раскрытие получил медаль «За отличие в охране общественного порядка» (что было по тем временам большой редкостью).
Глава 4. «Хитрая группа».
Перед Новым, 1987-м годом, стараниями заместителя начальника ОУР Николая Плахова (его назначили на эту должность в апреле 1986 года) в составе уголовного розыска создали группу из четырёх человек, которая стала затем прообразом линейных специализированных подразделений, образованных сначала в Центральном РОВД, а потом и повсеместно. Двое из этих четырёх оперов (старший группы Евгений Григорьев и я) курировали линию квартирных краж, один (Александр Мичкаев) – угоны автотранспорта и ещё один (Николай Черкасов, кстати, дважды чемпион области по шахматам) – линию наркомании, которая тогда не была ещё слишком актуальной, а самым распространённым наркотиком являлась анаша (марихуана). Группу остальные опера прозвали «хитрой», так как её члены были освобождены от суточных дежурств по райотделу и не получали на исполнение текущие материалы, то есть занимались тем, чем, по идее, и должны заниматься сотрудники уголовного розыска – чисто оперативной работой по раскрытию неочевидных (в профессиональном просторечии - «тёмных») преступлений.
Но нельзя сказать, что опера этой группы катались как сыр в масле. Во-первых, они придумали и вели свои учёты – как ранее судимых по своим линиям, так и совершаемых преступлений с описанием примет преступников, способа совершения и похищенного. Компьютеров тогда на вооружении милиции не было (кроме громадных ящиков в информационном центре областного УВД, от которых толку было мало), поэтому учёты велись вручную на карточках и в журналах. Ну, и каждого жулика, задержанного за кражу или другое преступление, отрабатывали полностью и, если было нужно, оперативно выезжали в полном составе куда-нибудь в посёлок Боровский или в Ярковский район, где проводили дотошные обыски. В результате находили похищенное с других краж, а также порнографию, наркотики, оружие и боеприпасы. Так что польза от создания группы была очевидна.
Как я уже упоминал, одним из новшеств в группе был анализ совершаемых квартирных краж по способу проникновения и по приметам воров. Я с Нового года работал в этой группе и как раз занимался таким анализом. К концу января вырисовалась картина, что по городу, а точнее, в Калининском и Ленинском районах, идёт серия краж, совершаемых подбором ключа. Замки были все однотипные – автоВАЗовские с миллионом секретов (то есть на словах давалась гарантия, что ключ к такому замку можно подобрать лишь в одном случае из миллиона). А за январь было вскрыто десять таких запоров. Теория вероятности летела ко всем чертям! Причём черти были, по показаниям свидетелей, из числа пресловутых «лиц кавказской национальности».
Анализом занималась не только «хитрая группа» из Центрального РОВД – были и другие «хитрые». Например, созданная до этого «стригановская» группа при заместителе начальника областного УВД Элеке Степановиче Пахомове. Стригановцы собрали всех оперов города, что занимались раскрытием квартирных краж, для обмена информации.
Обменялись. Может быть, что-то новое и почерпнули, однако раскрытию это не помогло. Всё решил случай.
Дело в том, что воры оплошностей не допускали. Если кто-то их и видел, то возле обворованного дома, а описание было слишком смутным, чтобы даже составить рисованный портрет (о фото-роботе, как я уже говорил, в Тюмени тогда лишь мечтали). К тому же действовали жулики очень осторожно – брали небольшие, но ценные предметы (обычно золотые украшения), на нехватку которых потерпевшие обращали внимание не сразу. Никаких следов взлома на дверях не было, а посему, когда кража обнаруживалась, ни о каких отпечатках пальцев не могло быть и речи. Но однажды оплошность воры всё же допустили.
В последний день июля они нашли квартиру с подходящим замком в двери. Несколько секунд ушло на то, чтобы его открыть. Внутри быстро прошлись по комнатам, собрали наживу: пару флаконов французских духов, бутылку водки, бутылку рижского бальзама, кое-что из одежды и обуви. Но тут назло врагам в квартиру вернулись хозяева – родственники известного в Тюмени футбольного тренера. Преступники сказали, что они больше не будут, всё приготовленное к краже добро возвращают, и рванули на выход. Может быть, хозяева и не заявили бы о краже, но жулики, «великодушно» возвращая то, что они собирались украсть, «забыли» о такой мелочи, как золотые серьги с бриллиантами.
Милиция, и прежде всего уголовный розыск, получила наконец приметы преступников, за семь месяцев одного года обокравших только в Тюмени тридцать квартир. Однако с этого момента кражи подобным способом прекратились: было видно, что воры решили отсидеться и переждать. Но по городу-то они ходить продолжали. И вот, где-то через неделю, оба жулика попали на глаза потерпевшему на улице Максима Горького рядом с кинотеатром «Юбилейный». И кстати подвернулся экипаж милиции, который вместе с хозяином бриллиантовых серёжек задержал обоих.
Ими оказались грузины – двадцатисемилетний Годердзи Шенгелия и его ровесник Борис Ардия. Шенгелия оказался очень интересной личностью: в семнадцать лет он уже был осужден в Тбилиси за разбой. Отсидев шесть лет от звонка до звонка, он переехал из Рустави в Тюмень, где поступил учиться в инженерно-строительный институт (ныне – ТГАСА) и даже вступил в комсомольскую организацию (!). Из института его отчислили за неуспеваемость 31 августа, – когда он чуть ли не месяц парился в следственном изоляторе. Ардия тоже отсидел два года, но за кражу.
Преступники-грузины всегда славились изобретательностью по части совершения краж. Здесь тоже была разработана хитрая технология, – в ключе от автоВАЗовского замка была выточена тонкая прорезь, куда вставлялись зазубренные еще более тонкие стальные пластины. Ключ вставлялся в замок, пластинки двигались взад-вперед, – и замок без шуму и пыли открывался. Затем замок так же без всяких поломок закрывался. Вернувшиеся хозяева ничего подозрительного не замечали.
По приговору районного суда Шенгелия получил семь лет лишения свободы, Ардия – три с половиной. Им было доказано сорок семь квартирных краж не только в Тюмени, но и в соседней Свердловской области.
Криминальный курьёз
Случай о том, как жулик сбежал из комнаты для временно задержанных. По национальности он был ханты, а взяли его, насколько мне помнится, за попытку угона (или за кражу, – но это не столь важно). Сидит в помещении размером примерно метр на два с крепкой дверью и массивным замком. То есть уверенность у дежурного наряда практически стопроцентная – не сбежит. А посему все находятся в дежурной части, в самой комнате ночью никого нет.
Ханту хочется на свободу. И он начинает плечом толкать стенку рядом с дверью. Та поддаётся и по кирпичику падает на пол. Дырка, для того, чтобы вылезти наружу, достаточная. Но вторая дверь слишком прочная. Хант ждёт до утра. И только заслышав звук поворачивающегося в замке ключа, хватает вывороченные из стены кирпичи, берёт их в руки и говорит дежурному: «Да вот, заставили мусор строительный выносить». И с этими кирпичами был таков. Но его чуть позже всё равно задержали. И арестовали.
Глава 5. Дело о краже у Александра Розенбаума
Всего лишь одна яркая страничка из многотомной истории «стригановской» группы областного УВД. Эта группа стала прообразом оперативно-розыскного бюро, переросшего в июле 1989 года (при новом начальнике областного УВД Вениамине Башарине, вышедшего из оперов) в 6-й отдел, ставшего затем РУБОПом.
Весной 1988 года в Тюмень приехал с гастролями на волне перестройки набравший всесоюзную популярность бард Александр Розенбаум. Он дал концерты для осужденных в одной из исправительных колоний Тюмени и для сотрудников УВД области.
Цветы от благодарных слушателей и подарки певец оставил в предоставленной ему на время гастролей по области квартире, которая использовалась как гостиница, в доме 12-а по проезду Геологоразведчиков, а сам улетел в Салехард.
Воины-афганцы, которые пришли в квартиру на следующий день, чтобы посмотреть, – не нужно ли в номере навести порядок, – были ошарашены увиденным: цветы поломаны и разбросаны, продукты съедены, а подарки (в том числе самодельный фотоальбом, сделанный руками осужденных) пропали. Почётная грамота УВД валялась на полу скомканной.
Ветераны войны обратились в милицию, и раскрытие кражи было поручено Сергею Классину и его группе. Как говорится, это стало делом чести.
Уже через сутки всё прояснилось. Три чиновника – двое из Междуведомственной комиссии Госплана СССР, а один из райкома ДОСААФ северного посёлка – перед ожидаемой загранкомандировкой в одну из стран Ближнего Востока веселились в компании с представительницами слабого пола в ресторане гостиницы «Восток». После закрытия заведения возникло желание продолжить банкет. У одного из чиновников как раз был дубликат ключа от той квартиры, в которую поселили Александра Розенбаума. Специалист Госплана уже не раз использовал её для ночных веселий.
Гулянье продолжалось всю ночь, после чего разошлись, прихватив как сувениры подарки певцу – книги, фотографии.
Первым взяли обладателя ключа. И хотя чиновник всё отрицал, при досмотре его автомобиля дубликат ключа был обнаружен в багажнике под ковриком. После этого всё встало на свои места, а подарки вернули владельцу.
Тем не менее, воры отделались, судя по всему, лёгким испугом – следов об их судимости я не обнаружил.
Немного порассуждаю о судьбе несовершеннолетних, которые стояли у меня на оперативном учёте как склонные к правонарушениям и преступлениям. Подлинных фамилий, кроме одной, называть не буду. Имена же оставлю настоящие.
Итак, работая в группе по несовершеннолетним, столкнулся с таким курьёзным случаем: малолетняя девочка Вика (тогда ей было лет десять), жившая в двухэтажке по улице Хохрякова, вместе со своим ровесником-приятелем осталась перед закрытием «Детского мира» внутри магазина. Когда же все продавцы разошлись по домам, дети вылезли из своего укрытия, взяли двух педальных лошадок и, открыв входную дверь изнутри, выехали на улицу Республики. Прибывший на срабатывание сигнализации наряд вневедомственной милиции обнаружил ребятишек, весело раскатывающих на коняжках вокруг памятника Ленину на центральной площади Тюмени.
Казалось бы, просто курьёз, детская шалость. Но в дальнейшем Вика, ставшая уже Викторией, не остановилась: кражи, грабежи и квартирный разбой. Скорее всего, это было заложено уже в детстве – воспитывала её одна мать, нещадно дравшая шнуром от электрочайника.
Другой случай. Работая в той же группе по несовершеннолетним, я раскрыл грабёж учащегося, совершённый прямо на ступенях родной школы № 40. У паренька отобрали часы «Электроника», стоившие по тем временам около тридцати-сорока рублей. За грабёж задержали двоих подростков – пятнадцатилетнего Славу Яне и Женю по прозвищу Болгарин, 13 лет от роду.
Вячеславу, учитывая то, что раньше он ни в чём противоправном замечен не был, дали условный срок. Евгений же не достиг возраста привлечения к уголовной ответственности.
Прошло несколько лет. Вячеслав Яне вёл себя нормально, судимость с него сняли, а затем призвали в армию, причём не куда-нибудь, а в Чечню. Там Слава и погиб в бою.
Судьба Болгарина сложилась по-другому. И виной тому, наверное, также родительское воспитание (я вообще сторонник того мнения, что у ребёнка всё закладывается с детства в семье, и ни улица, ни школа особого влияния оказать не могут). А отец у Болгарина также имел нелады с Уголовным кодексом.
Мне пришлось встретиться с Евгением в следственном изоляторе, когда парень был арестован за разбои. Была информация, что у него есть ещё несколько аналогичных нераскрытых преступлений.
И вот, работая с ним в следственном кабинете СИЗО, получаю явку с повинной по разбою. Чтобы дать официальные показания через протокол допроса и следственный эксперимент, Болгарин высказывает просьбу: «Хочу съездить домой - в ванне помыться, родных повидать».
Надо сказать, что оперативные работники зачастую идут на такие послабления – вывозят арестованных из следственного изолятора, чтобы те в домашней обстановке (или хотя бы в служебном кабинете УВД) повидались с родственниками, поели чего-нибудь свежего домашнего.
И вот, когда документы на выезд были практически готовы, оперативники СИЗО показали мне записку (так называемую «маляву»), которую Евгений Болгарин хотел передать домой по нелегальным каналам. А в ней говорилось о том, что он готовит побег, а в туалете за трубой нужно приготовить нож для нападения на конвой (обычно с арестованным ездила пара оперов). Так что, не будь перехвачена эта записка, неизвестно – чем бы этот выезд кончился для меня и для того, кто мне помогал бы.
Глава 6. Линии
С первого апреля 1988 года вся «уголовка» Центрального РОВД перешла на линии. Были созданы группы (помимо уже существовавших «малолеток» и розыска) по раскрытию квартирных краж, убийств, по транспорту, а также самая многострадальная (которую прозвали буферной) – она брала на себя всякую мелочёвку, то есть исполнение справок из больниц об оказании медицинской помощи, раскрытие хулиганств, мелких краж и тому подобное.
Половина «хитрой группы», занимавшаяся анализом квартирных краж, вошла в соответствующую группу. Всего в ней собралось семь человек: Григорий Шаров, Андрей Третьяков, Евгений Григорьев, автор этих строк и трое молодых оперов – Минин, Соколовский, Шинкаренко.
И сразу же подвернулось удачное дело. От соседей из Калининского района пришла информация – завелась там команда молодых воров, как раз промышляющих по квартирам. И буквально за неделю до создания квартирной группы они хотели совершить очередную кражу в доме на углу улиц Республики и Мориса Тореза (ориентир был – в доме находится сберкасса). Уже вскрыли дверь, отжав её топором, зашли внутрь. Но тут вернулась хозяйка, и пришлось выпрыгивать из окна квартиры на крышу сберкассы. Заодно скинули вниз телевизор, успели прихватить с собой кое-что по мелочам.
Проверили, – заявлена такая кража. При осмотре были изъяты оставленные ворами сумки и топор. В одной из сумок нашли облигации государственного займа, – как потом выяснили, они были с другой квартирной кражи, которую в тот день успели «замолотить» молодые воровайки.
Отловить жуликов уже было делом техники. Больше всего трудов пришлось на поимку Вячеслава Савина по прозвищу Слива, – дома он не жил. Прознали, что его старшая сестра ездит проводником в пассажирском поезде. Установили номер поезда, дату прибытия его в Тюмень. В поезд сели задолго до конечного пункта – на станции Туринской. Нашли служебное купе сестры, зашли – Вячеслава там не было. Это случилось в пятницу.
А на следующий день (опера по обыкновению и в выходные «пахали») в дежурную часть пришла девушка с молодым пареньком, – Савин решил сдаться сам, коль уж такие крутые меры по его поимке стали предпринимать.
В бригаде этой воровской было трое парней по семнадцать-восемнадцать лет и одна девушка, которая в основном отвечала за сбыт (ворованное отсылали посылками в Нижневартовск). Всего за месяц своей деятельности, орудуя топором и монтажкой (отжим ригеля замка двери был «визитной карточкой» этой воровской группы), они вскрыли одиннадцать квартир.
Савин получил за всё четыре года колонии, отсидел от звонка до звонка. Вышел, отгулял на свободе меньше года и снова сел за квартирные кражи – на этот раз на четыре с половиной года. Но потом взялся за ум, освободился досрочно и, кажется, завязал с «тёмным прошлым».
А от линий в сентябре того же года вернулись к зональному принципу. И сделали, наверное, правильно. Почему? Вот запись из моего дневника, сделанная 27 марта 1987 года.
«Меня что-то сомнения берут, что толк из этого будет. По-моему, мы перестанем знать людей. Когда я сидел на зоне (здесь – участок обслуживаемой территории. - В.Щ.), я её систематически прорабатывал и если знал не всё и всех, то стремился к этому. А так какая-то часть людей будет выпадать из поля зрения».
Но группа по борьбе с кражами из квартир (позже отделение) всё же сохранилась, подтвердив свою жизнеспособность.
Криминальный курьёз
Случай из истории группы розыска Центрального РОВД. Эта группа (а ныне отделение) занято поиском преступников, скрывающихся от следствия и суда, лиц, пропавших без вести, а также установлением личности неизвестных трупов. Но основной упор, разумеется, делается на розыск преступников.
Трудности в работе, безусловно, есть. И самая главная – не очень хотят даже добропорядочные граждане на просьбу «Откройте, милиция» отворять ворота, спрашивая для уточнения: «Какая милиция?» Что уж тут говорить про жулика, которому дверь открыть, – что срок заработать.
И вот оперуполномоченный группы розыска Вячеслав Кабанцев применил военную хитрость, – воспользовавшись кануном Нового года и тем, что ему была доверена роль деда Мороза, он решил проверить ряд адресов разыскиваемых жуликов. Разумеется, в амуниции новогоднего чудесника.
Один из разыскиваемых клюнул. Увидев в дверной глазок деда Мороза, что он мог подумать плохого? Разумеется, заветная дверца распахнулась. Тут жулик и был задержан.
Глава 7. Возрождение группы по несовершеннолетним. Дело зареченских воров
Это пример того, как можно раскрывать преступления, практически не выходя из кабинета. Началось всё с того, что в конце 1989 года (если точнее – в ноябре) в Центральном РОВД была после некоторого перерыва воссоздана группа уголовного розыска по раскрытию преступлений, совершённых несовершеннолетними.
Решение об её ликвидации было, я так понимаю, вынужденным – те опера, которые могли работать с малолетками, ушли в управление уголовного розыска областного УВД, оставшиеся же были не способны давать качественный результат.
Но вот руководство в РОВД сменилось, изменилась и политика. Группа по малолеткам в ноябре 1989 года собралась в составе: Александр Колбин (до того поработал на территории, а также в линейной группе по транспорту), Сергей Ермолаев (бывший «тихушник» и сотрудник конвойной роты), а также автор этих строк, совсем было после различных пертурбаций в УВД области, связанных с созданием городского УВД, собравшийся уволиться на гражданку.
И одним из первых крупных успехов воссозданной группы, безусловно, было дело зареченских воров – Григория Левицкого и Евгения Сажина. Как давно эта группировка начала действовать, точно сейчас сказать нельзя. Но те действия, что подпадают под статьи Уголовного кодекса, стали совершаться с середины 1990-го года.
Всё началось с устранения бардака, царившего в отделе следствия. Уголовные дела лежали мёртвым грузом в столах немногочисленных следователей, выделенных для ведения «тёмной» категории дел (то есть нераскрытых). То ли вал давил, но, скорее всего, была налицо просто неопытность и безалаберность. Не выполнялись простые процессуальные действия: изъятые с мест происшествий отпечатки пальцев не отправлялись на исследование в экспертно-криминалистический отдел.
Руководство УВД области к тому времени спохватилось, и эксперты, собранные в единый кулак, но оторванные от райотделов, были распределены на места. На вооружении тогда, правда, не было компьютерной техники, и такой полезной программы, как АДИС «Папилон». Но были виртуозы своего дела, держащие в памяти многие исследованные фрагменты папиллярных линий с разных преступлений. Одна из них, безусловно, Евгения Авраменко.
Её любимое выражение: «Я все глаза сломала, пока тебе следы просмотрела». Всё приходилось делать вручную, а из техники была лишь лупа. Сначала исследовались дактоплёнки с отпечатками пальцев и ладоней, изъятые с места происшествия, на пригодность для экспертизы. Затем фотографии отпечатков заносились в картотеку. Карточки разделялись по участкам района, а также по видам преступлений: кражи из учреждений, квартирные кражи, угоны, убийства.
Естественно, когда поступала дактокарта какого-либо судимого или подозреваемого, проверить её по всем преступлениям, с которых изымались отпечатки пальцев, было занятием нереальным.
Но Евгения обладает поразительной памятью и держит у себя в мозгу многие оригинальные сочетания папиллярных линий. Взглянув на отпечаток пальца, может сказать: «Где-то я его уже видела». А то и прямо назвать место преступления, где он остался.
Поэтому, когда на исследование поступили следы, изъятые при осмотре с кражи из киоска «Союзпечати» по улице Щербакова, Авраменко быстро определила, что отпечатки принадлежат несовершеннолетнему Григорию Левицкому, чья дактокарта уже давно лежала в картотеке, – откатали парня, когда он попался на квартирной краже. Но тогда уголовное дело было прекращено.
Григория задержали дома – он жил в частном доме вместе с родителями неподалёку от обворованного киоска. При обыске в кладовке нашли многое из того, что было похищено. Обычный киосковый ассортимент того времени: настенные календари, пластмассовая бижутерия кооперативного производства, авторучки, значки, а также проездные билеты и автобусные абонементы.
Что самое интересное, мать Левицкого видела всё это богатство у себя в кладовке, но никак не отреагировала.
Был установлен и задержан подельник Григория – Евгений Сажин, живший на той же улице, что и Левицкие. После этого карусель закрутилась.
Я работал в паре с криминалистом Евгенией Авраменко, которая звонила по телефону мне, и говорила о том, что эксперты ЭКО выезжали на такие-то кражи на Зареке, однако изъятые ими отпечатки пальцев на исследование от следователей не поступили. В дело вступал я и занимался не тем, чем обычно опера заняты: по регистрации находил номера возбужденных по кражам уголовных дел, затем шёл к следователям, у которых в производстве были эти дела. Вытаскивал конверты с отпечатками, (некоторые были уже подшиты к остальным материалам безо всякой экспертизы) и нёс Евгении на проверку.
Только в результате этого наведения порядка по пальчикам (и ладоням тоже) было раскрыто пять краж – с мебельной и овчинно-меховой фабрик, из приёмного пункта химчистки (туда юные жулики залазили дважды) и фотоателье. Кстати, последние три кражи были в здании, где, по иронии судьбы, находился и опорный пункт участкового инспектора.
Дальше уже подключилось всё подразделение по малолеткам. Провели обыска. Были установлены ещё два участника преступной группы, которые вместе с Левицким совершили самую первую кражу, – в ночь на 18 мая 1990 года через форточку залезли в кабинет начальника цеха мебельной фабрики по улице Большой Заречной и стащили оттуда электродрель и микрокалькулятор.
Но в дальнейшем на кражи ходили только двое Левицкий и Сажин. На мебельную фабрику проникли ещё раз – также через окно. Затем на овчинно-меховую фабрику, где в четыре приёма похитили почти сто тридцать шкур из овчины.
Итог пяти месяцев деятельности зареченских воришек, которые далеко от своего дома не уходили: четырнадцать краж. Но их могло быть меньше, если бы каждый сотрудник занимался своим делом профессионально грамотно.
Суд Центрального района Тюмени приговорил Левицкого и Сажина к двум годам лишения свободы с отбыванием в воспитательно-трудовой колонии (ВТК) общего режима.
Левицкий на этом не остановился. Полностью отбыв срок, он почти сразу же совершил угон. Отсидев год, вышел только для того чтобы отправиться вновь в колонию – на три года за кражи. Потом новая судимость: покушение на кражу и лишение свободы на два с половиной года.
Было видно, что свой путь в жизни Левицкий уже определил – ни разу досрочно он не освобождался и к двадцати пяти годам имел за плечами четыре судимости. А после того, как в августе 2000 года в очередной раз вышел на свободу (как выяснилось, ненадолго), вошёл в преступную группу и занялся разбоями.
Восстановление группы по несовершеннолетним в Центральном РОВД совпало по времени с ещё одним знаменательным событием в жизни уголовного розыска (не только Центрального района Тюмени), – у нас в отделе появился первый персональный компьютер.
Компьютер по нынешним понятиям был допотопным: производства гэдээровской фирмы «Роботрон», у которого 15-дюймовый монитор с экраном зелёного цвета и медлительный и шумный матричный принтер. Но это был первый компьютер на службе уголовного розыска в Тюменской области! И, если не ошибаюсь, не только уголовного розыска. Была громоздкая ЭВМ в УВД области, однако практического толку от неё никто не видел (можно было только сделать по заявке выборку ранее судимых лиц по району, по наколкам, по кличкам).
А здесь компьютер в руках опера, который этих самых жуликов видит на дню раз по десять-двадцать. Ему, как говорится, и клавиатуру в руки. Оснастился же УР более-менее современной техникой благодаря руководству. Я зашёл в высокие кабинеты и увидел, что компьютер используется лишь как игровая приставка «Денди» - самолётики летают, преодолевая своеобразную полосу препятствий из стен, зенитных пушек и танков.
Разъяснив свою идею и получив, помимо компьютера, в помощь профессионального программиста с гражданки, принялся за дело. Вскоре к нуждам «уголовки» была приспособлена программа «Ребус», ставшая именем нарицательным для оперативного банка данных. Конечно, объём памяти был незначительным, а потому в «мозги» вбивалась только самая необходимая информация, да и то в сокращении.
Но программа очень удобная: по ней можно было найти человека либо по кличке, либо по фамилии и первым буквам инициалов (ну, и тому подобным исходным данным). Дело стояло лишь за созданием банка данных.
Я поднял все журналы учёта, которые велись, однако поиск отнимал очень много времени. Кроме того, многие карточки попросту пылились в шкафах, закинутые туда предыдущими поколениями оперов. Была занесена и легендарный гроссбух опера по малолеткам Вадима Панасюры (ушедшего из уголовного розыска в компьютерный бизнес), сшитая из двух 96-листовых тетрадей и заполненная в алфавитном порядке массой данных о выросшем подучётном элементе со всеми связями, кличками и направлениями криминальной деятельности (кражи, угоны и т.д.)
За короткое время (обычно вечером допоздна) база создалась. Причём очень скоро о ней прослышали опера во всех близлежащих районах и к нам в кабинет звонили, как в информационный центр областного УВД.
Программа «Ребус» существует и поныне в одном из многих компьютеров УВД Центрального округа Тюмени, только вот пополнять её никому недосуг. А зря – с её помощью было раскрыто немало преступлений, в том числе и таких серьёзных, как убийства и разбои.
А вот ещё одна характерная история в работе группы по линии несовершеннолетних. Началась она в 1988 году: мне поступила информация о том, что в горсаду (ЦПКиО) собирается криминальная молодёжь, которая занимается прямо там грабежами и изнасилованиями. Одной из участниц группировки была Ольга Сизикова.
Но в начале следующего, 1989 года, я перешёл по необходимости в областное управление уголовного розыска (УУР) и отошёл от работы по горсаду. Начались командировки по области. Кроме того, именно в этом году стали происходить многолюдные стычки на национальной основе – как в Тюмени, так и на Севере (в Ноябрьске, например). Появилось и движение футбольных фанатов – чересчур активных болельщиков тюменского «Геолога». Всем этим занималось четвёртое отделение УУР.
А когда я вернулся в УВД Центрального округа и продолжил заниматься «малолетками», вновь встала проблема группировки горсада. Только летом 1990 года появились новые действующие лица – из числа ранее судимых. Тогда-то стала известна информация, что некая Оля-спортсменка занимается в горсаду грабежами и мошенничеством в отношении девушек, у которых снимала золотые серёжки и цепочки.
Долго о ней не было ничего известно, кроме имени, прозвища и примет внешности: среднего роста, светлые волосы, короткая стрижка. И только когда я стоял посреди аллеи ЦПКиО и разговаривал с одним из лидеров горсадовской группировки – Игорем по прозвищу Седой (он же Афган, так как воевал в Афганистане и даже был награждён за боевые заслуги медалью) – к нему с просьбой закурить подошла девушка, которую Игорь назвал Олей. Приметы совпадали: передо мной стояла та самая Спортсменка, которую искала наша группа.
При очередном грабеже мы задержали Ольгу. Ей оказалась Сизикова, о которой отрывочная информация у меня была ещё в ноябре 1988 года. Всё встало на свои места, провели необходимые опознания потерпевшими девушками. Ольга Сизикова стала давать признательные показания.
Однако тут один из оперов нашей группы допустил ошибку: он решил привлечь Ольгу к конфиденциальному сотрудничеству (такое возможно по Закону об оперативно-розыскной деятельности) в обмен на то, что Сизикова не будет арестована за совершение грабежей (до суда).
Ольга, разумеется, сразу согласилась. Но, дав по уголовному делу подписку о невыезде, тут же исчезла из поля зрения милиции. Найти её уже стало делом чести нашей группы.
В общежитии кооперативного техникума на улице Герцена Сизикова жила только во время учёбы (и давно в техникуме не училась). Нам было известно, что родом Ольга из Талицы Свердловской области, там же в частном доме жили её родители (или только мать, точно сейчас не помню). Вместе со старшим группы Александром Колбиным решили проверить этот адрес.
С машинами в уголовном розыске тогда была «напряжёнка» (да и сейчас с этим дело обстоит неважно). Поэтому мы вдвоём с Александром отправились в Талицу на его вазовской «копейке».
На свёртке с трассы Тюмень-Свердловск главная дорога - как раз поворот с трассы на Талицу. Мы уверенно стали сворачивать и в это время шедший по встречной полосе «КамАЗ», не снижая скорости, мчится на нас, не замечая знака «Второстепенная дорога». Только чудом Александр Колбин увернулся от летящего на нас грузовика. Оказалось, что у него неполадки в тормозной системе. Водитель, конечно, извинялся…
В Талице Сизикову мы не нашли – она не появлялась здесь давно. А, вернувшись в Тюмень, каюсь, грешным делом, в своём служебном кабинете выпили вдвоём практически без закуски хранившуюся на всякий случай поллитровку водки. И абсолютно не запьянели – такой стресс испытали на трассе. Ведь не увернись мы от «КамАЗа», от нашей легковушки осталась бы смятая лепёшка.
Но всё же мы не остановились в поиске Сизиковой. Вскоре Александр Колбин установил: разыскиваемая нами Ольга работает проводником поезда на станции Тюмень. И в конкретный день приезжает сюда. Мы знали номер поезда и номер вагона, в котором едет Сизикова.
Дальше всё происходило как в кино. Опять на Сашиной «копейке» мы подъехали к перрону вокзала именно в тот момент, когда туда пришёл поезд. А когда подошли к нужному нам вагону, по лестнице к нам спускалась Сизикова. Она, конечно, нас узнала, но не подала вида и с отсутствующим выражением лица попыталась спуститься вниз по решётчатым ступеням вагона. Однако Александр взял её за плечо железной хваткой: «Оля, нам нужно проехать вместе».
Криминальный курьёз
Работая в группе уголовного розыска по делам несовершеннолетних, сталкивался со случаями не столь трагическими, сколько смешными (для меня, естественно, а не для потерпевших). Вот один из них.
Раскрыли грабёж: Андрей Добош, живший тогда на перекрёстке улицы Ставропольской и Червишевского тракта, в центре Тюмени снял с другого малолетки популярные и немало стоившие в то время кроссовки «адидас» (надо полагать, что не истинно германские, а выпущенные в Болгарии по лицензии). Он был задержан. Вещественные доказательства нужно изымать для приобщения к уголовному делу, но не отправлять же жулика босиком (тем более что в изолятор временного содержания его в таком виде и не приняли бы).
В шкафу я нашёл почти пришедшие в негодность свои кроссовки, отечественного производства. В них и обули Андрея. А следователь задерживать несовершеннолетнего не стал, отпустив под подписку.
Буквально на следующий день я заступил в наряд дежурным оперуполномоченным УР. Вечером с улицы Ямской поступил вызов, – встревоженная мать сообщала о том, что в подъезде дома, где расположен магазин «Океан» (улица Республики, 39), с его сына сняли фирменные кроссовки.
Я, как наиболее знакомый со спецификой раскрытия преступлений, совершаемых несовершеннолетними, выехал в составе следственно-оперативной группы (да что уж там, из полной опергруппы были только следователь и я) по адресу потерпевших. Как только я перешагнул порог, мне в глаза бросились… мои кроссовки, которые я собственноручно отдал грабителю, чтобы тот не шёл домой пешком.
Это была супернаглость со стороны Добоша. Сами понимаете, что на раскрытие грабежа много времени не понадобилось.
Глава 8. Чёрный день уголовного розыска
Сразу оговорюсь: после этого случая я много раз терял своих товарищей и коллег. Но в четверг, 19 июля 1990 года, это произошло впервые в моей работе.
Вечером поступил сигнал по телефонному номеру 02 о том, что пьяный муж хочет застрелить жену из охотничьего ружья. На место выехали от уголовного розыска Лев Гордеев, Владимир Каковка, Андрей Кузнецкий, Юрий Матынюк и Олег Хомутских, который пришёл с гражданки и проработал в «уголовке» всего семь месяцев.
Автоматы на выезд не дали, парни были вооружены только пистолетами ПМ. Как приехали, тут же узнали, что мужик прячется в сарае. Пренебрегая мерами безопасности, Олег сразу рванул туда и, поскольку проход к сараю был очень узким, тут же получил выстрел из ружья в упор. Остальные открыли ответный огонь, в цель попало четыре пули.
Олега Хомутских успели довезти только до больницы, где он и скончался. Его убийца прожил немного дольше: не судимый даже, просто обыкновенный пьяница. Но стрелял, зная – в кого. Умирая, сказал: «В полицая».
Похороны состоялись в понедельник, 23 июля 1990 года. Я, к сожалению, не смог проститься с Олегом на Червишевском кладбище, где он был погребён, – дежурил от уголовного розыска сутки в райотделе.
Глава 9. 1991 год
Год этот был сложным для жизни и в России вообще, и в Тюмени в частности. Вот строки из моего дневника, сделанные 14 января 1991 года:
« Ко всему прибавляется экономическая разболтанность в стране – в магазинах ничего нет абсолютно, а если что-то и есть, то по талонам: сахар, спиртное, колбаса, СМС, мыло. На каждый месяц получают по «портянке» талонов. На рынке всё по бешеной цене: мёд 20 рублей за килограмм, колбаса уже тоже по 20 рублей (в кооперативных магазинах – по 15). Всё можно купить только на «толчке» или в коммерческом магазине, но туда нечего соваться с моей зарплатой (сейчас на свои 332 рубля практически ничего не купишь, а в 1984-м получал 214 рублей, и это были большие деньги). Вчера вот с женой сидели и в банках сбивали из сливок по 80 копеек за пол-литра масло, так как сливки в магазине ещё есть, а масла уже нет. Скоро и хлеб сами будем печь (хотя из чего – ни муки, ни дрожжей уже нет). Ну да ладно, бог с ним, хуже, видимо, не будет, так как хуже уже некуда».
Ещё одна запись, от 3 февраля того же года: «То, что положено по талонам (например, 0,5 кг колбасы по госцене на человека), нужно бегать искать. В кооперативном магазине колбаса 16-20 рублей, на рынке – 25. Мёда нет нигде, за яйцами надо бегать. Одежды нет, посуда (чашки, тарелки, вилки, ложки) нет, не говоря про ковры и мебель. Из аппаратуры можно что-нибудь поймать, но за телевизорами битва. Говорят, надо посылать открытку в райисполком, там ставят на очередь».
Центральный райотдел расширяется – отдали старое двухэтажное здание бывшей книжной базы по улице Максима Горького, 45.
Воссоздали городское УВД Тюмени. Его начальником был назначен Василий Степанович Хохлов, работавший до того руководителем информационного центра, а заместителем по оперативной работе – Валерия Григорьевича Роженцева.
Вот типичная криминальная картина одного месяца того года: на Центральном рынке Тюмени группа по борьбе с распространением наркотиков взяла с поличным сбытчика – торговал анашой по цене 15 рублей за спичечный коробок весом в двадцать граммов.
Из стрелкового тира ДОСААФ (ныне РОСТО) украли четыре пневматических винтовки и пистолет.
На автобазе похитили партийные взносы в сумме 650 рублей из местной ячейки КПСС.
Из цеха мебельной фабрики украли стенку «Слава».
Криминальный курьёз
Выезжал в коммерческий магазин на улице Республики, в одном квартале от филармонии. Там была кража. Жулик, видимо, был опытный – проник в магазин через заднюю дверь, которая хоть и была оснащена сигнализацией, но её искусно вор обошёл, продолбив в листе ДСП дыру, не порвав при этом провод.
Опергруппе, в составе которой я выехал на осмотр места происшествия, работы хватало – несмотря на то, что шмоток было похищено достаточно, на вешалках и прилавках их осталось ещё больше. Так что с описыванием и допросами мы провозились долго. Когда же дело подходило к концу, раздался телефонный звонок из дежурной части РОВД: сказали, чтобы побыстрее заканчивали и ехали в райотдел – вор с вещами уже был там.
А дело было так. Своей столовой тогда в РОВД не было и приходилось обедать где придётся. И вот одна дежурная машина, набрав народа, поехала по улице 50 лет ВЛКСМ вдоль лесополосы. А оперу Анатолию Довгуле места в салоне не хватило, пришлось залазить в клетку для задержанных. Надо сказать, что вид у Толи был слегка бандитский при его мощном телосложении и лёгкой небритости.
Так вот, проезжая вдоль лесополосы, милиционеры заметили мужика, который в окружении нескольких сумок мирно спал в траве рядом с деревьями. Погрузили его также в клетку. Мужик, увидев в Анатолии собрата по несчастью, стал говорить «за жизнь». Заодно поведал и про обворованный коммерческий магазин.
Дежурные милиционеры, проехав немного, решили всё же мужика отпустить. Но Анатолий вцепился в него мёртвой хваткой: «Вы что, это же вор!»
Глава 10. Дело 1992 года: убийца и поджигатель вынес себе приговор сам или Джек-потрошитель по-тюменски
Сейчас, наверное, никого уже не удивишь убийством одновременно двух-трёх человек. Раньше же каждое насильственное лишение жизни человека было чрезвычайным происшествием.
20 октября 1991 года в сквере у третьего микрорайона ударами ножа в шею и живот была убита семнадцатилетняя студентка педучилища Оксана. Тогда преступление осталось «тёмным» (то есть нераскрытым), а преступник – не разысканным.
В конце декабря, 28-го числа – очередное тяжкое преступление. Загорелся дом 21 по улице Закалужской. При тушении были обнаружены тела бабушки и внучки со следами насильственной смерти (удары молотком).
Уголовный розыск работал и установил – дело рук некоего Геннадия Белокурова. Личность удивительная – впервые он совершил в Тюмени серию преступлений ещё в 1989 году. Вернёмся туда - на три года назад.
Бессмысленная, ничем не мотивированная жестокость с самого начала отличала действия Белокурова, выросшего на Сараях, издавна славившихся своей криминальностью. Там же он сколотил свою зондеркоманду.
Поздним июньским вечером по улице Орджоникидзе мужчина возвращался домой с продуктами в сетке. Белокуров с подельником Протасовым на мопедах подкатили к прохожему и, размахивая ножом, потребовали деньги. Толпу создавали ещё четверо сараевских малолеток. Видя всю безвыходность ситуации, мужик протянул последние пятьдесят копеек. В отместку за столь малую добычу его избили и уже по лежащему телу проехались на мопедах. А в оконцовке ножом перерезали поясной ремень, распоров брюки.
Следующее дело (после первого не минуло и месяца) криминального дуэта было ещё более жестоким по своей сути, – на той же улице Орджоникидзе Белокуров с приятелем через окно квартиры на первом этаже выглядели охотничье ружье, висевшее на стене. На «дело» пошли в три часа ночи, чтобы хозяева не проснулись. Однако живший в квартире фронтовик Великой отечественной, услышав шум, все же встал и подошёл к окну. Тогда Белокуров выстрелил в него из ракетницы, начинённой всяким металлическим хламом. Парочка тут же скрылась. Пенсионеру сделали операцию, удалив повреждённый глаз. Мужчина даже не дожил до суда над своими обидчиками. А пока он лечился в больнице, Белокуров с Протасовым всё же выкрали у него висевший на ковре «Зауэр». Из него сделали обрез.
Злосчастная ракетница потом фигурировала ещё не раз: сначала при ограблении паренька-сверстника, потом – при неудачном разбое на женщину, рано утром шедшую мыть полы в организации. У технички с собой в сумке не оказалось ничего, чем можно было бы поживиться (кроме тряпок для мытья пола). Озлоблённый Белокуров рукояткой ракетницы стал бить по голове жертвы. Женщина руками защищала голову, в итоге – поломанные пальцы и ампутация. Ещё в одного потерпевшего, у которого в карманах тоже не оказалось денег, из этой ракетницы выстрелили.
За все совершённые преступления Сергей Протасов был осужден в 1990 году на восемь лет. Геннадий Белокуров же судом был признан невменяемым и направлен на принудительное медицинское лечение в Казань, в больницу закрытого типа. Видимо, вылечился быстро, потому что вскоре его решили перевести в обычную психиатрическую лечебницу в Винзилях. На тюменском автовокзале Белокуров сбежал от медсестры. Так он вновь оказался на родине, где и продлил свой кровавый след.
День Х наступил 28 января следующего, 1992 года: трое разбойников полдевятого утра ворвались в квартиру дома 21 по улице Пермякова. Связав студента машиностроительного техникума, троица унесла вещей на 70 тысяч рублей (по тем деньгам).
Опергруппе удалось установить номер такси, на котором преступники скрылись и увезли ворованное. Ввели план «Перехват», на улице Осипенко машина с искомым номером была прижата к обочине. Поработали с таксистом, – тот молчать не стал. Да, притормозил его, «голосуя» на обочине, молодой человек. Да, подъехали к дому на улице Пермякова. Попросил парень подождать его с приятелями. И показал дом по улице Мельникайте в 6-м микрорайоне, возле которого высадил клиентов.
Дом этот был тут же блокирован, – планировали вызвать ОМОН и с его помощью прочесать все квартиры этого дома. Однако всё завершилось гораздо лучше, – из дверей подъезда в сопровождении двух приятелей вышел разыскиваемый Белокуров и на стоявших у дома «жигулях» укатил на Кресты, где вместе с одним подельником (второй вышел из машины раньше) высадился на улице Трактовой.
Далее последовал штурм с автоматами и бронежилетами (было не до шуток, ведь фигурировал пистолет). В результате повязали обоих разбойников (вторым оказался гастролёр из Новосибирска), а в доме нашли самодельный пистолет и кое-какие вещи с разбоя.
Оставленная в 6-м микрорайоне засада приняла и третьего разбойника, также приезжего, но из Сумгаита.
С уже арестованным Геннадием Белокуровым стали работать по нераскрытым убийствам. Стало ясно, что те два случая – не единственные в преступной карьере. За плечами только в Тюмени масса грабежей и разбоев. Ещё в августе 1991 года он, вооружившись топором и газовым баллончиком, пытался совершить разбой на квартиру по улице Максима Горького. В конце сентября (22-го числа), тоже вооружённый газовым баллончиком, у гостиницы «Восток» снял с женщины золото на три с лишним тысячи рублей. На следующую ночь добычей стали кожаная куртка и тоже золото, отнятые у студентки.
17 декабря в квартире на улице Пермякова Белокуров насмерть забил молотком и ножом женщину, а через три дня хотел убить молотком, однако не смог, одного из своих подельников – тот чудом выжил. Свой кровавый след (тоже квартирный разбой с убийством подростка) он оставил и в Казани, уехав туда после первого убийства в Тюмени.
Александр КАНТЫШЕВ (в то время начальник уголовного розыска города): «Я много общался с Белокуровым и не считаю его психически больным. У него отличная память. Превосходно помнит все свои преступления, до мельчайших подробностей – какие вещи брал, кому продал. Свою жизнь помнит, начиная с двух лет! Очень наблюдателен. Тонкий психолог, легко сходится с людьми, поэтому без проблем находил соучастников. По его делам арестовано около десятка людей».
Очевидно, что и на этот раз ГБ хотел «закосить» под невменяемого и уйти от ответственности. Однако психиатрическую экспертизу проводили тщательно, специалистами московского института имени Сербского, которые признали его вменяемым. И всё же суда Белокуров избежал, повесившись в камере следственного изолятора.
С техническим обеспечением в уголовном розыске, да и в милиции вообще по-прежнему было плохо. Транспорта не хватало даже дежурным частям, поэтому отдел ГАИ сделал своеобразный график выделения автомашин предприятиями района (тогда все они ещё были государственными).
Разумеется, с хорошим автотранспортом никто из руководителей расставаться даже на день не хотел, поэтому мне во время суточных дежурств не довелось поездить разве что на тракторе.
В начале марта 1992 года поступило заявление от гражданина Франции, который приехал в Тюмень поработать с нашими подростками вожатым в зимний лагерь. Дело в том, что пока француз обедал с ребятишками в «Чайной» на улице Республики (сейчас там пиццерия), он положил свой рюкзак на пол возле стола, а, поев, забыл про него. Спохватился о пропаже лишь когда вернулся в лагерь – это по Червишевскому тракту около двадцати километров, да ещё несколько в сторону по лесу, а там зимой сами понимаете, какая дорога. В рюкзаке же лежала внушительная сумма: 1100 долларов и 35 тысяч рублей.
И вот я со следователем отправился, чтобы принять заявление о пропаже, на автобусе «ЛиАЗ» (из тех, что ходят по городским маршрутам) вдвоём со следователем. По тракту проехали хорошо, а вот на лесной дороге чуть не угодили в кювет. И кто бы нас оттуда вытаскивал в начале марта-то?
В итоге всё равно сработали «на корзину»: находка вещей уголовно не наказуема, в возбуждении уголовного дела отказано. Деньги же никто не вернул.
Глава 11. Конец Мишки-миллионщика.
В конце сентября 1992 года в Тюмени был пойман маньяк-убийца, на счету которого пять «мокрых» дел, причём четверых человек он убил в одну ночь.
Это история о том, как должен работать настоящий опер, которого хлебом не корми, а дай раскрыть преступление. Точнее, он сам нацелен на это, смысл его жизни на тот момент именно в раскрытии. И не важно, где это преступление совершено – на территории обслуживания самого опера, на соседнем участке или в другом районе.
Именно так и произошло, когда в руки уголовного розыска Ленинского РОВД Тюмени попала некая Лариса Дымчевская по кличке Фроська. Она совершила несколько разбоев, однако за сотрудничество со следствием ей была обещана свобода, – во всяком случае, до суда.
И Лариса стала делиться информацией, весьма полезной уголовному розыску. Раскрутили её заместитель начальника уголовного розыска Василий Пономарёв и сотрудник группы по раскрытию убийств Яков Колосов (ныне начальник криминальной милиции УВД Центрального округа Тюмени). Возможно, если не они, эту серию убийств не раскрыли бы. И даже сам факт убийств не стал известен, – просто пять человек находились бы в вечном розыске как без вести отсутствующие.
11 января 1992 года двадцатичетырёхлетний Сергей Медведев меньше чем через неделю после своего дня рождения получил свободу, оттрубив по полной программе за злостное хулиганство. Парень был дерзкий, о чём говорили и две предыдущие отсидки, – тоже за злостное хулиганство, а также за причинение тяжких телесных повреждений. Освободившись, стал жить в своём доме на улице Депутатской. Заимел упомянутую выше подружку Ларису, близкую по образу жизни (посидеть к тому времени не успевшую, однако судимость с отсрочкой исполнения наказания за кражу имевшую).
Подруга, вероятно, и стала причиной первого убийства. В марте у Медведева время от времени стал жить его солагерник С. И стал замечать хозяин дома, что гость оказывает его даме знаки внимания, а попросту – хочет с ней переспать. Реакция не заставила долго ждать: Сергей припрятал под матрасом нож и в момент, когда С. был занят разговором с ещё одной гостьей, Ириной (тоже далеко не ангелом), пустил «перо» в ход – девять раз нож погружался в тело бывшего кореша. Чтобы всё было наверняка, Медведев добил С. топором.
Потом, отрубив голову и правую руку, он сжёг это в печке, а труп затопил в туалете, засыпав сверху извёсткой и заколотив дверь.
Девушки о случившемся никому не распространялись. И дом на улице Депутатской снова стал полон, – на этот раз в нём поселились малолетки, тоже криминальной направленности. Звездой компании, безусловно, был некий Миша Л. Я повстречал его в первый раз, когда Михаилу было от роду десять лет, – он сидел на скамейке в горсаду (среди молодёжи Тюмени именовавшимся «огородом») и смолил сигареткой. Был Миша уже тогда довольно развязным и самостоятельным. Позже стал воровать (большей частью из карманов горожан), случались и грабежи. Дошло до того, что уже в тюменские кабаки он заходил как к себе домой, кивая вышибале и здороваясь за руку с местными авторитетами. То есть вёл себя как «крутой». Эта-то крутизна и привела к печальному итогу. Есть две версии бойни, устроенной в доме на улице Депутатской. Одна – оперативная и, соответственно, в зале суда не озвученная. По ней Михаил Л. со своей командой решил подмять под себя Медведева, зная о том, что тот ворует из квартир, и получать свой процент от сбыта похищенного. По другой версии, которую выдвинул сам Медведев, кампания Миши собралась гульнуть и приехала пригласить в сауну подругу Медведева и уже упомянутую Ирину.
Правды наверняка никто не узнает. Но установлено точно, что в ночь с 9 на 10 мая 1992 года Сергей Медведев, поставив у входа в дом малолетку Алексея Картавцева, вооружённого ножом, сам с топором наперевес зашёл в комнату, где беззаботно спали четверо несовершеннолетних, и стал их хладнокровно убивать. Добивали подростков Медведев и Картавцев сначала топором (пока тот не сломался), а затем ножом и коловоротом.
Утром трупы убитых погрузили на КамАЗ и отвезли в болото между посёлком Боровским и озером Лебяжьим, в воде для верности придавив тела колесом от грузовика. А днём девушки отмыли от крови дом, окровавленные тряпки же сложили в погреб.
После массового убийства Медведев отнюдь не успокоился: за его плечами групповой разбой возле ДК «Строитель» (с женщины, избив её, сняли кожаную куртку и туфли), а также кража из двух соседних квартир. Это только то, что удалось доказать.
В итоге Сергей Медведев Тюменским областным судом был признан виновным в совершении убийств, краж и разбоев и приговорён к смертной казни (расстрелу) с конфискацией имущества (коего практически не было). Решение по делу уместилось на двадцати трёх листах.
А Дымчевской, кстати, не пошла на пользу ни отсидка, ни доброе отношение к ней оперов: отбыв на зоне шесть с половиной лет и освободившись в середине декабря 1998 года из женской колонии в Красноярском крае досрочно, через год она вновь была осуждена – на этот раз на три с половиной года со штрафом в две тысячи рублей за сбыт краденого.
Глава 12. 1995 год. Дело о мошенничестве в пункте обмена валюты
Новый, 1995 год, наступление которого 30 декабря предыдущего, 1994-го года, сотрудники Центрального РУВД собирались отметить в ресторане «Факел» (более позднее название – «Эльдорадо»), для уголовного розыска райуправления начался безрадостно: уже от ресторана практически всех оперов развернули снова на работу: в полдень 30 декабря 1994 года, рабочие теплосетей между гаражами возле дома 2 по улице Мориса Тореза обнаружили девять баулов с новыми вещами китайского производства, а среди этого товара – трупы шести убитых китайцев (в том числе одной женщины). Насколько я знаю, это жестокое преступление так и осталось нераскрытым, и дело тут даже не в слабости уголовного розыска: Китай отказался от сотрудничества с нашей милицией, кроме того, исходя из давности смерти, трупы могли в баулах привезти из-за границы: например, из Казахстана.
Другое громкое преступление также было совершено ещё накануне Нового года, заявление поступило 26 декабря. Но последствия аукнулись только в январе 1995 года, когда в больницы Тюмени стали обращаться пострадавшие от пищевого отравления. Выяснилось, что все они употребляли подсолнечное масло, купленное либо в одном из продуктовых магазинов на улице Дружбы, либо в пекарне посёлка Тарманы.
Итак, трое злоумышленников на протяжении двух недель декабря воровали из кормоцеха птицефабрики «Пышминская» витамин Д-3 – заменитель рыбьего жира, очень похожий на подсолнечное масло. Воровали бочками. Своровали 48 штук (это 1540 килограммов). Без всяких документов развезли на продажу по торговым точкам. Народ накануне всенародного праздника разбирал товар на «ура».
Оперативники раскрыли кражу через неделю после заявления о ней – 4 января. Воров задержали. Но народ-то раскупил отраву ещё раньше, поэтому пострадавшие с отравлениями поступали и позже.
А оперативно-поисковый отдел управления уголовного розыска области отличился в ликвидации публичного дома под вывеской «Лолита» на улице Маршака (это в посёлке Мыс) - 18 января опера вместе с ОМОНом взяли «мамку» Людмилу двадцати трёх лет от роду и трёх сутенёров. В квартире нашли журнал с записью вызовов проституток (их к уголовной ответственности привлечь было нельзя: отсутствовала такая статья в Уголовном кодексе – «Проституция»), а также небольшое количество анаши – 12 и шесть десятых грамма. Зато обыски дома у сутенёров дали хороший результат: два автомата Калашникова (один из которых был в розыске с 1990 года как похищенный в Армении), самодельный малокалиберный револьвер, ракетница, переделанная под стрельбу патронами и более двухсот собственно патронов.
Началось всё с отслеживания рекламных объявлений в газете «Блиц». Отыскали «Лолиту», телефон был указан контактный. От него и начали плясать. Отследили всю цепочку, а затем приступили к ликвидации. Стоимость интимных услуг составляли 180 тысяч рублей за два часа (кстати, зарплата в роте ППС тогда же была на первом году службы 250-400 тысяч, но в месяц).
Начало года ознаменовалось и судебными разбирательствами по поводу очередной ликвидации городского УВД (в августе 1994 года): прокурор Тюмени Николай Власов выступил с протестом на решение руководства областного УВД, исполняющим обязанности начальника которого стал полковник Валерий Роженцев, бывший до этого заместителем начальника как раз УВД Тюмени.
Вскоре новым начальником УВД Тюменской области стал полковник Сергей Радивил, перешедший с должности начальника криминальной милиции из соседней Омской области. Предыдущий начальник областного УВД генерал-майор милиции Вениамин Башарин уволен с должности министром МВД Виктором Ериным по ст.58 п.«ж» - по болезни.
А в общем обстановка с криминалом была обычная: то взрослый бездельник угонит с конечной остановки на улице Мельникайте троллейбус, то одну за другой «минируют» школы – 10-ю, 12-ю, 31-ю, 33-ю, 40-ю (это означает, что наступило время контрольных работ за третью четверть), то с крыш домов воруют телевизионные антенны.
История с мошенничеством началась 15 ноября 1995 года. Около 18 часов трое в камуфляжной форме с эмблемами инкассаторов «Росинпол» зашли в обменный пункт коммерческого банка «Тюменский кредит», который располагался с торца дома 39 по улице Республики (магазин «Океан», то есть в самом центре города) и под видом инкассации изъяли валюты на двести миллионов рублей по курсу того времени. Обман выявился, когда приехали настоящие инкассаторы.
Работа по раскрытию этого крупного мошенничества шла долго: чувствовалось, что преступники к делу готовились тщательно. Одной из версий уголовного розыска Центрального РУВД (оказавшейся в итоге верной) была причастность к разработке плана бывшего или действующего сотрудника «Росинпола».
Информация пришла ранней весной из уголовного розыска линейного отдела внутренних дел на станции Тюмень. Согласно ей, к преступлению был причастен помощник машиниста этой станции Александр Савченко, который жил в общежитии Свердловской железной дороги на улице 9 января. В его комнате постоянно собирались интересные уголовному розыску лица.
22 марта Савченко задержали в изолятор временного содержания и стали раскручивать весь клубок. Вскоре стало ясно, что подельниками помощника машиниста были сосед по общежитию Сергей Пермяков, работавший составителем поездов, и организатор всей этой афёры – Леонид Немков, охранник «Росинпола».
Именно он, ещё работая в инкассации, украл один комплект форменного камуфляжа из раздевалки «Росинпола». Его, а также свой камуфляж Немков отдал подельникам. Савченко и Пермяков, переодевшись в форму, поймали таксующего частника и доехали до пункта обмена валюты, где вошли в роль и получили от работника пункта деньги. Сам Немков в это время находился на службе, обеспечивая себе алиби.
Опера изъяли у Немкова 30 тысяч долларов, а у Пермякова, который успел истратить наживу, - импортные телевизор, видеомагнитофон и музыкальный центр.
Кое-что о непрофессионализме. Правда, касается это не уголовного розыска, а сотрудников других служб. Но урок для всех. Совершается квартирная кража у известного тюменского писателя Бориса Голязимова. В самом центре города. Сосед видит, как в легковушку грузят видеоаппаратуру, и звонит по «02». А оператор ему отвечает: некогда вами заниматься, других забот хватает. И вешает трубку. Уже потом, когда поступило заявление о краже, выяснили всё это. Установили машину, на которой краденое отвозили, задержали жуликов, изъяли похищенные вещи. Но можно же было всё это сделать сразу, по горячим следам.
Аналогичный случай рассказал мне Александр Сергеев, с которым в 1989 году мы вместе работали в управлении уголовного розыска (занимались несовершеннолетними). К сожаленью, ныне Сергеева нет в живых – во время тренировки по футболу не выдержало сердце. Так вот, когда он работал в группе по раскрытию квартирных краж в Ленинском РОВД, там проводился рейд по предотвращению таких краж.
Как это обычно бывает, брали количеством, а не умением: собрали народ со всех служб и попарно расставили возле домов, где чаще всего обворовывали квартиры. Два участковых караулили дом 35 по улице Севастопольской. Участковый, что помоложе, видит, как из соседнего, 33-го дома, мужики выносят и грузят в машину вещи. Говорит старшему: пойдём, проверим. А тот в ответ: тебя сюда поставили, вот здесь и стой, карауль. А в обед выясняется: заявили квартирную кражу, и вещи именно с неё грузили.
И ещё один случай мошенничества, который был совершён в то же время в магазине «1000 мелочей» на улице Герцена (ныне – магазин «Эльдорадо») и не раскрыт до сих пор. Я его описал в художественной форме в газете «Тюменские ведомости», с которой внештатно сотрудничал под псевдонимом Жеглов. Привожу рассказ в том виде, в каком он был напечатан.
«Что ни говори, а кидалы (или попросту мошенники) – в психологии народ разбирающийся. Не то чтобы в теории – термины там всякие, учебники и прочее, а в самой что ни есть практике. Найдут подходящего человека и, будь он хоть семи пядей во лбу, так «разведут» его, что тому остаётся лишь глазами хлопать и вывернутые пустые карманы обратно заправлять.
Казалось бы, все уже про всякие-разные уловки знают, в «Аргументах и фактах» аж целый практикум на эту тему есть, а количество «кинутых» всё увеличивается. Одним словом – психология.
Вот недавно такой случай вышел. Одна тётка (так её назовём в целях конспирации) решила небольшой бизнес провернуть – шубу продать недорого, всего за миллион восемьсот. Стоит, продаёт. Не то, чтобы отбою от покупателей нет, но подходит народ, интересуется. Вот один паренёк подошёл, в глаза заглянешь – чувствуешь, что последний рубль отдаст.
Посмотрел-посмотрел шубу. Нравится она мне, говорит, а жене ещё больше, поди, понравится. Пойдём вместе с шубой к ней, она тут вот, в двух шагах, в подъезде магазина (!) стоит. Ну, пошли. И точно – стоит. Примерила, ценой поинтересовалась, мужа за деньгами послала. Но потом постояла, подумала-порассуждала. Нет, говорит продавщице (тётке нашей), всё-таки не подойдёт она мне – коротковата, да и вообще сидит плохо. А тут сверху (магазин-то в несколько этажей) спускается совершенно случайно, как вы понимаете, другой паренёк, не менее честный на вид. В руках он держит маленькую такую фиговинку – ну смотреть не на что: кусочек фольгированного гетинакса (это ничего, что я так выражаюсь?) с припаянными к нему всякими диодами-транзисторами. Короче говоря, цена ему пятак в базарный день. А та, что шубу покупать хотела да раздумала, при виде этого гетинаксового кусочка аж затряслась: где вы такую прелесть достали, да я её год ищу, да я за ценой не постою.
Паренёк тот отвечает: а я как раз продаю такие штучки, всего за 450 тысяч (!). Женщина, которая экс-покупательница, ни слова не говоря, тут же эти 450 «штук» отстегнула. А нет ли, спрашивает, у вас ещё экземпляра четыре этого чуда электроники? А то, говорит, знаю, что моему мужу на работу надо их позарез. Тётка с шубой рядышком стоит, с увлечением за всем следит.
Паренёк на неё, вернее на её шубу, тоже внимание обратил. Вот это шуба, говорит, я бы сразу такую купил для дражайшей половины, да вот денег при себе нету. Хотя, говорит, если я платы эти продам, то у меня аккурат миллион восемьсот будет и шубку я у вас куплю. Стойте здесь, говорит, с места не сходите, а я мигом. Не успел его след простыть, как заходит муж (ну, тот, что поначалу шубу приглядел). Жена ему не успела сказать про то, что она передумала шубу покупать, как он моментально узрел в её руках всё то же чудо гетинаксовое. Где взяла, кричит, я же с ног сбился, их разыскивая? Жена (можно, наверное, это слово в кавычки взять, хотя кто знает?) спокойно отвечает: «Да я знаю, сейчас мужик придёт, принесёт ровно столько, сколько нужно. Ты деньги-то принёс?» Муж (или «муж») говорит: «Да, тут недалеко товарищ стоит, деньги у него, сейчас сбегаю. Если тот мужик придёт, ты его руками и ногами держи – платы для меня жизни дороже». И убегает.
Не устали ещё? Читайте, дальше интереснее будет. Не успел муж убежать, как прибегает паренёк с платами. Ну, говорит, где муж-то? А то больно шубу хочется приобресть. Жена ответствует, что, дескать, сейчас будет с минуты на минуту. Ну тогда я тоже сейчас буду, говорит паренёк, мне по небольшой нужде срочно надо. И убегает. У вас в глазах не мельтешит ещё от всех этих передвижений? Я сам чуть не запутался, а тётке-то каково? Ну да совсем немного уже осталось.
Только след паренька простыл, «жена» тётке говорит: «Пойду мужа потороплю». И убегает. Не успевает убежать она, как прибегает «муж». Тётка ему разъяснила диспозицию. Стоят, ждут. Тут вбегает «жена», кричит «мужу»: «Там дорогу чистят, гаишник ругается, велит машину отогнать». И убегают оба.
Только убегают они, как… Всё правильно, прибегает паренёк. Тётка и ему диспозицию разъяснила. Паренёк говорит: «Всё, не могу я больше ждать, меня уже самолёт в аэропорту заждался, улетать срочно надо (это, видимо, означало «когти рвать»). Вот что. У меня ведь тот мужик всё равно платы эти купит, они ему жизни дороже. Сделаем так: вы мне шубу, я вам платы, они по цене одинаковые. А мужик тот сейчас машину отгонит, платы у вас заберёт и деньги, что мне должен был заплатить, вам отдаст. И все квиты будем».
У тётки от быстроты смены событий, видать, голова кругом пошла. Отдаёт она пареньку шубу, берёт платы и ждёт, стоя в гордом одиночестве. Долго стоит. Так долго, что до неё постепенно начинает доходить, что паренёк уже улетел, а «муж» с «женой» ещё долго будут автомобиль переставлять.
В милицию она заявила, там платы стали изымать в качестве вещественных доказательств. Но не тут-то было. Тётка упёрлась: «Три платы изымайте, так и быть, а одну я себе оставлю – может, найду покупателя за 450 тысяч».
Да, надежда умирает последней. А доверчивость?»
И ещё один мой криминальный рассказ от Жеглова из «Тюменских ведомостей» того же 1995 года.
«Как мальчики тётенек убивали»
«Трудно народ наш чем-то удивить – такое видим, такое слышим, такое читаем! У всех давно причёска ёжиком – волосы как встали лет эдак несколько назад дыбом от ужаса, так до сих пор улечься не могут, потому как бесполезно – всё равно через час-другой снова вставать.
И всё же хоть кажется порой, что дальше некуда, такое случается, что, оказывается, ещё есть куда. Недавний случай – тому пример. Так как до суда ещё далече, фамилий называть не буду – презумпция невиновности, будь она неладна.
Итак, жили-были два мальчика, назовём их Саша и Миша. Жили они в таком районе Тюмени, где чужие не то что ночью, но и днём не ходят: дома деревянные, дорог почти никаких, фонарей меньше, чем улиц. Воспитание парни получили соответственное – Сашка и фамилию-то свою помнил приблизительно, а уж чтобы сказать отчество и тем более дату рождения своего…
То ли от скудости ума, то ли, наоборот, от хитрости, однако Сашка считает, что ему тринадцать годков. А лбу уже все 17 стукнуло. По сравнению с ним Мишка был профессором – аж пять классов закончил и имел гордое звание рабочего в одном из ЖЭУ. Началось же всё в тот вечер для парней как обычно – дело было вечером, делать было нечего. Для заполнения пустоты имелся универсальный эликсир ёмкостью ноль пять литра.
Употребить сей эликсир было решено по месту Мишиной работы – в подвале. Однако дверь заведения была негостеприимно закрыта на замок. От безысходности глотнули из горла и пошли… Вдруг видят – рыбак идёт (из тех, которые, по пословице, издалека видят). Опытным взглядом Саша с Мишей определили – на дело паренёк идёт, уж больно он заинтересованно смотрел на сумочку шедшей перед ним девушки. Тут-то Саша-Миша пареньку рыбалку и испортили, с благими намерениями, правда, - нет, не девушку защитить, просто познакомиться захотели с сотоварищем. Познакомились – Андрюхой, оказалось, зовут. У него и «удочка» при себе была подходящая – со стальным лезвием и в ножнах.
Слово за слово… Короче, захотелось и попить, и покушать. Поехали в родные места Сашки и Мишки. Там у Александра бабка знакомая жила, от роду ей лет 67 было. Раньше Сашка к ней захаживал как к женщине. Ну и что, что пятьдесят лет разницы. Тем более что и разрешения-то особого у бабки он тогда не спрашивал. А теперь и подавно, когда орлов трое стало, они ничего спрашивать не стали – просто зашли, и всё. Как им не откроешь, если они так настойчиво в окошко стучат, что стёкла вдребезги разлетаются?
А еда какая у бабки? Ну, нашлась кастрюля с супом. Да вот света в избе не было совсем. Решено было всем идти в дом по соседству, где жила другая женщина, на тридцать лет помладше первой, стало быть, соплякам этим годилась не в бабки, а всего лишь в матери.
Попили, поели. А потом эта мелочь пузатая, двум из которых по семнадцать, а третьему лишь шестнадцать стукнуло недавно, стала удаль свою мужскую показывать. Сашка – он читать-писать не умеет, а что женщин касается – сообразиловка тут у него здорово работает. Он поначалу опять к бабке приставать стал, да у той со страху насекомые нехорошие побежали. Побрезговал Сашка и потребности свои скотские с более молодой удовлетворил. Следом за ним и остальные дорожку проторили. Казалось бы, чего ещё надо – и попили, и поели, и женщину поимели. Ан нет, маловато им показалось ощущений. И стали мальчики убивать. Просто так. Не было никакой мести, да и корысти тоже – нечего было у женщин брать. Убивали жестоко: в ход пошёл и нож, что у Андрея всегда при себе был, и шнур от чайника, и верёвка, и полено. Бабке повезло – хоть и ткнули её несколько раз ножом, но нашла она силы убежать до соседей. Более молодую же добили на улице.
А потом… потом поехали в Парфёново за анашой, покурить с устатку. И мирно гуляли по городу, в кино ходили. А что – ничего ведь особенного не произошло. Ну, убили человека. Ну, другого чуть не убили (хотя сильно старались). Просто так. Заняться больше нечем было».
Андрея вычислил я накануне Международного дня 8 марта. Работал всё так же в группе по несовершеннолетним, на исполнение пришёл материал с рапортом сотрудницы инспекции по делам несовершеннолетних о том, что задержан иногородний подросток (из соседней Свердловской области) с ножом в чехле. Помещён он был в приёмник-распределитель для несовершеннолетних. Я получил материал вместе с ножом, осмотрел лезвие и ножны и вспомнил, что очень похожий нож описывали те ребята с Зареки, которых задержали за убийство.
Осталось только съездить в приёмник, сфотографировать Андрея (тогда ещё не было в уголовном розыске ни видеокамер, ни, тем более, цифровых фотоаппаратов). По скорому проявили плёнку, отпечатали фотографии, которые в числе прочих (как того требует уголовный процесс) показал при понятых задержанным. Во владельце ножа Андрея они сразу же узнали своего подельника, с которым познакомились возле ж.д.вокзала.
Глава 13. 1997-1998 годы.
Ещё одна запись из моего дневника (сделана 11 января 1997 года):
«Заколебала текучка кадров. Только за прошлый год 28 оперов ушло из уголовного розыска, тридцать – пришло. А за всё то время, что я работаю, ни одного опера не осталось в УР, с кем я начинал работать. Создали перед Новым годом новую службу – УОП (управление по организованной преступности), как бы в противовес РУОП. Видимо, РУОП, кроме прочих регионов, будет заниматься Хантами и Ямалом, которые, по крайней мере статистически, будут считаться отделёнными от остальной области. А УОП – югом области».
С нового, 1997 года изменения произошли и в структуре уголовного розыска Центрального РОВД: расформировали группы по угонам автотранспорта и в очередной раз - по несовершеннолетним (её воссоздали с 1 апреля следующего года). До этого ликвидировали группу по квартирным грабежам и разбоям (там было три человека во главе с Леонидом Горностаевым). Укрупняют зональные группы: десять человек на «Сараях» и двенадцать – на «Центре».
В начале февраля отпраздновали 25-летний юбилей со дня образования Центрального РОВД Тюмени. Торжества и последовавшее затем веселье проходило в ДК нефтяников. По такому случаю выпустили цветную газету на лощёной бумаге, наштамповали значки. Пригласили всех начальников РОВД, многих ветеранов.
Случай весны 1998 года: старший оперуполномоченный уголовного розыска Сергей Каштанов получил ценную информацию и помог операм из Ленинского РУВД раскрыть убийство: убили некоего Юру в узле теплотрассы.
Дело было в малосемейке по проезду Геологоразведчиков. Там жила типичная неблагополучная, как пишется в официальных бумагах, семья: мамка с десятилетним сыном-токсикоманом Лёшкой (пристрастился дышать парами клея «Момент») и дочерью Катей восьми лет, а также мамкин сожитель Александр. Последний с собутыльником выпивали в квартире. Водка кончилась, стали искать средства для продолжения банкета. В итоги поиски увенчались результатом – Саша привёл того самого Юру, у которого были деньги. Раскрутили на бутылку. Пошли вдвоём за водкой до рынка «Привоз». Возвращаются – а сожительница Саши сидит на коленях Юры.
Естественно, последовали сцена ревности и драка. Юрий был выгнан, а следом вышел и Саша. Вернулся только он один, и принёс сотню рублей.
Труп Юры обнаружили дети, Лёша и Катя, которые катались на лыжах возле «тепляка» и увидели, как оттуда вылазит их отчим Саша. Теплоузел этот им был знаком: именно там они вместе с матерью прятались от отчима, когда он буянил. Залезли внутрь и увидели мёртвого мужчину.
Детства эти ребятишки наверняка не видели: их родной отец был осужден за то, что вместе с тремя своими собутыльниками многократно насиловал и Лёшу, и Катю. Если девочка оставалась дома при матери, то Алексей постоянно уходил из постылой квартиры на Центральный рынок, «пыхал» «Моментом» и уже успел в свои десять лет совершить кражу из кабинета школы № 71.
Глава 14. «Украинское» дело, или конец «лохотрона»
Мошенничество – вещь столь же вечная, как человеческая глупость и жадность. Сколько не твердится о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, во все времена находятся желающие сунуться к приманке.
В Тюмени бизнес по отлову «лохов» процветал всегда. Начиная с банальной «ломки», минуя перестроечных «напёрсточников» и заканчивая на данном этапе мнимыми лотереями и той же «ломкой», но в модифицированном виде – работая с вкладчиками-пенсионерами возле филиалов Сберегательного банка.
Здесь же речь пойдёт о «лотерейщиках», взятых на территории Центрального округа Тюмени. Этот преступный промысел длился тоже довольно долго. Поначалу им руководил некто по прозвищу Миша Кислый. Субъект интересный. Трижды судимый: первый раз еще в 1980-м году, правда, условно-досрочно, затем за кражу и хулиганство, а последняя «ходка» – по статье 103 старого Уголовного кодекса (убийство). Давали десять лет, отсидел чуть меньше и освободился 23 ноября 1993 года из учреждения И-299 города Тавда Свердловской области с испытательным сроком в один год.
Кислый умело поставил бизнес (одновременно работали до десятка «бригад» на территории Центрального рынка и возле ЦУМа), а также наладил полезные связи в уголовном розыске – не забывал поздравить словами и продуктами с праздниками, особенно со святым Днём уголовного розыска. Редко возникавшие конфликты по случаю заявлений потерпевших в милицию своевременно гасились возвратом денег. Но затем произошел какой-то «косяк» перед коллегами, и Миша вынужден был уехать из Тюмени.
Затем на освободившейся территории действовали различные группы, и действовали довольно свободно – судебной практики привлечения к уголовной ответственности за «лохотрон» не было, в возбуждении дела отказывалось. Всё решалось исключительно за счёт авторитета оперативников перед жуликами, среди которых выделялась парочка исключённых слушателей Тюменской высшей школы милиции.
Ситуация изменилась в начале 2001 года, когда был создан первый следственный прецедент. История произошла 24 января возле Центрального универмага. Всё было как обычно – мошенники вышли на рабочее место, полностью оснащёнными: фотоальбомы с лотерейными билетами, ксерокопии поддельных свидетельства о регистрации фирмы «Стелла» (которая никогда по указанному адресу на улице Салтыкова-Щедрина, 100-а не существовала) и лицензии на право проведения лотереи, а также условия розыгрыша.
Доверчивая и алчная до денег женщина была отловлена быстро. Её прельстили якобы выигранной стиральной машиной «Индезит», за которую нужно внести «страховку». Тут же обнаружились ещё два молодых человека, «выигравших» эту машину. Дальше всё пошло по отработанной схеме: кто заплатит больше денег, того и приз. Гражданка Р. на 1700 рублях остановилась и отказалась играть.
На следующий день на том же самом месте увидела своих обидчиков и обратилась к постовым милиционерам, которые задержали лишь одну даму – Анну Самойлову. Она и была осуждена за мошенничество на три года лишения свободы с содержанием в исправительной колонии общего режима.
Но заслуги уголовного розыска здесь нет, тем более что не удалось установить остальных участников группы, прошедших в деле просто как Татьяна, Наталья, Анатолий и Евгения. Из-за этого суд исключил квалифицирующий признак организованной группы.
После этого заместитель начальника уголовного розыска УВД Центрального округа Батруддин Яндиев и начальник отделения №2 «Центр»Тарас Пелевин взялись за дело всерьёз.
В принципе, ничего особенного делать было не нужно – обычная работа оперативников. Выставились в нужном месте (возле областной библиотеки по улице Орджоникидзе) и фиксировали всё происходящее на видео, после чего задержали «лохотронщиков».
Ими оказались приезжие с Украины Михайло Гнатюк и Александр Горбунов, а также россиянин Евгений Тюшин. Евгений и следствию, и суду рассказал таинственную историю о том, как летом 2000 года он в Москве познакомился с неким Игорем и тот научил его уму-разуму и отправил на заработки в Тюмень.
Гнатюк приехал (с его слов, разумеется) в город 6 сентября того же года и в первый день включился в бизнес. Тогда он и Тюшин, а также несколько других человек, которых установить не удалось, сумели на привокзальной площади станции Тюмень «заработать» 71 тысячу рублей, облапошив гражданку П. Та, помимо вступительного взноса в 500 рублей, отдала лежавшие дома 300 долларов и снятые со сберкнижки ещё 2200 «зелёных».
Следующим доказанным эпизодом был обман гражданки Ш. возле разобранного на время реконструкции стадиона «Центральный». Азартную гражданку 16 октября обманули на 36350 в рублёвом эквиваленте (женщина, чтобы перебить ставку подставного игрока, дважды съездила домой за долларами – сначала взяла 500 «зелёных», затем ещё восемьсот). И это при том, что зарплата у неё была на то время 1200 рублей.
Остальные, заключительные эпизоды деятельности этой группы «лохотронщиков» приходятся на конец января 2001 года, когда за участниками уже велась активная слежка. К группе уже примкнул исполнитель роли вовлекающего-распространителя Александр Горбунов.
25 января на рынке «Мальвинка» в Калининском округе Тюмени гражданка Ф. лишается с их помощью одиннадцати тысяч рублей, клюнув после подаренного фотоальбома на «приз» якобы от телекомпании «Ладья».
29 января возле Областной научной библиотеки им не повезло – раскрутить гражданку Г. больше чем на 300 рублей, которые та имела при себе, «лохотронщикам» не удалось.
30 января там же фортуна повернулась к жуликам лицом – алчная Ж., проиграв сто рублей, взятые в долг у «подставной», съездила домой за «живыми» деньгами в сумме 4500 рублей и сберкнижкой, на которой лежало ещё десять тысяч.
И, наконец, в последний день января состоялась последняя игра команды Тюшин-Горбунов-Гнатюк. Тогда гражданка Р. лишилась «всего» 5600 рублей.
Настал момент реализации всей собранной о преступной группе информации. 6 февраля все активные участники были задержаны. При этом Тюшин сбросил на землю пакет, в который были уложены фальшивые документы и фотоальбомы, служившие приманкой для «лохов».
С доказательствами был полный порядок, состоялось два судебных заседания – в Центральном и Калининском округах Тюмени. В итоге по приговору, который вступил в законную силу 13 июня 2002 года, Гнатюк получил девять лет лишения свободы, Тюшин – восемь лет, Горбунов – семь лет с отбыванием в колонии общего режима.
Так опера из уголовного розыска УВД Центрального округа Тюмени развеяли долго существовавший миф о безнаказанности «лохотронщиков».
Глава 15. Дело «лифтёра»
Эта часть книги посвящена младшим операм уголовного розыска, которые занимаются борьбой с карманными ворами. Большой отрезок времени эту группу возглавлял Рудольф Ганиев, потому и группа называлась «ганиевской». Из неё вышло много оперов - офицеров уголовного розыска. Затем в ходе структурных реорганизаций отделение по борьбе с карманными кражами влилось в состав вновь образованного межрайонного отдела криминальной милиции ГУВД Тюменской области.
Слава Казаковский начал воровать в отрочестве. Да и как могло быть иначе, – перед глазами был пример в лице старшего брата Станислава, который сам в восемнадцать лет получил два года колонии за хулиганство (а всего у него на счету сейчас четыре «ходки» и он по-прежнему сидит).
Слава же на первый раз отделался из-за малолетства и «лёгкой» статьи обсуждением на комиссии по делам несовершеннолетних. Впрок ему это не пошло, как, впрочем, и любая халява, сваливающаяся на голову незаслуженно. К тому же воспитывала его и брата мать Елена Васильевна одна (ходят слухи, что и сама она неприятности с законом имела). Так что уже в 18 лет он получил первую «серъёзную» судимость за грабёж, правда, условно – везло же пацану (да и потом не раз ещё повезёт).
Но всё это уже события давние. После очередной свалившейся на Вячеслава халявы в виде амнистии, принятой милостивой Государственной Думой России, рецидивист вновь обрёл свободу.
Как Казаковский полученной волей распорядился? Так же, как и до того – снова занялся совершением преступлений, да к тому же подсел на иглу. С дозой героина его поймали опера УБНОНа в центре города, когда Казаковский с покупкой возвращался из посёлка Нефтяников, более известном как Нахаловка и основное место покупки-продажи наркотиков. Наркомана доставили в контору УБНОНа, оформили выемку героина, после чего – что? Правильно, отпустили под подписку о невыезде.
Казаковский выезжать никуда не собирался, как и являться по повесткам к следователю. Следователь объявил преступника в розыск, опера стали ни шатко, ни валко разыскивать Славу – ну, наркоман, так много их таких в розыске. Попадётся в очередной раз с дозой – вот и разыщем. А Казаковский всё не попадался.
Тем временем с начала октября прошлого года на территории Центрального округа Тюмени стали один за другим регистрироваться разбои в лифтах. Проведённый анализ способа совершения и примет преступника заставил сделать вывод: действует один и тот же человек – 20-25 лет, среднего роста, худощавого телосложения, одет в тёмные брюки, кожаную чёрную куртку и кепку, которая с наступлением холодов сменилась на вязаную чёрную шапку. Угрожал преступник ножом, похожим на обычный хозяйственный. Причём действовал, если можно так сказать в отношении разбойника, вежливо – не повышал голоса. А, рассмотрев, что снятые им серьги не из золота или серебра, возвращал со словами: «Возьмите обратно, пожалуйста!»
Изучались сводки по городу, стало ясно – такие же разбои совершались по всему городу. Разрабатывались операции, выставлялись засады в возможных местах появления «вежливого ублюдка», даже пытались ловить на «живца», используя сотрудниц, наряженных в ювелирные украшения (Казаковский отбирал у своих жертв в основном кольца, серьги и деньги).
На поиск были нацелены и младшие опера, специализирующиеся на раскрытии карманных краж, из межрайонного отдела криминальной милиции ГУВД. В конце концов, им-то и улыбнулась удача. Хотя, что значит – удача, когда ребята просто тщательно делали свою работу, замечая по сторонам всё подозрительное, что может быть интересно уголовному розыску.
Итак, 23 января этого года младшие опера Михаил Пазий и Дмитрий Шадёркин отрабатывали рынок «Солнечный» на предмет выявления воров-карманников и сбыта краденого. Они-то и заметили схожего по приметам с разбойником-лифтёром парня, который о чём-то разговаривал с продавщицей. Сразу мелькнула мысль: «Что-то продаёт из ворованного». Парня задержали, отвели в сторону. У продавщицы изъяли золотые серьги и три кольца. В снегу рядом с оградой рынка нашли кухонный нож, который разбойник спрятал перед тем, как пойти сбывать добытое золото.
Потерпевшая Бырдина обратилась в милицию с заявлением уже после того, как преступник был задержан. Так в 17 часов 23 января 2001 года была поставлена точка в опасных похождениях «вежливого» разбойника. А работа по доказыванию преступной деятельности Казаковского только началась.
Свой первый разбой он совершил 3-го октября прошлого года в подъезде дома 45 по улице Сосьвинская (это в Парфёново). Его добычей стала сумка, вырванная из рук пенсионерки, в которой находилось 240 рублей и Библия. Не знак ли это был прекратить воровать дальше?
Следующее преступление было совершено через неделю. На этот раз жертвой стала Ирина С., 1967 года рождения. Был сорван куш побольше – золотые серьги и 410 рублей. После этого Казаковский вошёл во вкус, разбои следовали один за другим, а промежутки между ними становились всё короче. Добыча же была разной: то гарнитур из золота с бриллиантами на сумму 23 тысячи рублей (тогда потерпевшей стала заместитель генерального директора одной из тюменских гостиниц), а то кошелёк с пятью рублями и серёжки из обычного металла (ущерб составил 305 рублей).
И неправда, что разбойник был вежлив со своими жертвами. Перед Новым годом в лифте дома по улице Мельникайте он напал на гражданку Д., которая зашла в лифт со своей четырёхлетней дочерью. Угрожая ножом, Казаковский потребовал от женщины отдать ему золотые серьги. Она же, опасаясь за свою жизнь, а ещё больше за жизнь малолетней Кати, схватила разбойника за руки. Он, преодолевая сопротивление, ткнул ножом женщине в шею, к счастью, неглубоко. Всё равно храбрая женщина продолжала сопротивляться, и Казаковский трусливо убежал. Представьте состояние маленькой девочки после такого «вежливого» обращения к её маме.
А в январе в лифте дома по улице Олимпийской ублюдок напал на целую семью – гражданку П. и её двух малолетних детей: пятилетнего сына и дочку трёх лет. Эта женщина не посмела сопротивляться и отдала все ценности, что были с ней – две тысячи рублей и золотое кольцо с фионитом.
На День милиции наглец преподнёс своеобразный подарок, – за три вечерних часа совершил три разбойных нападения (со скоростью один разбой в час): с улицы Чаплина он переместился на улицу Мельникайте, оттуда – на улицу Республики.
Так вот всего за три с половиной месяца Вячеслав Казаковский благодаря благодушию Государственной Думы, мягкости следствия и прокуратуры, нерасторопности уголовного розыска совершил 46 разбойных нападений (и это только по тем фактам, где потерпевшие обратились с заявлением, а сколько разбоев и грабежей осталось незаявленными – неизвестно). По приблизительным подсчётам добычей маньяка стало на 150 тысяч рублей золотых колец, серёг и цепочек, серебряных изделий почти на пять тысяч и 20 тысяч деньгами. Общий ущерб, причинённый Казаковским тюменкам, составил 180 тысяч рублей.
Опера же, обезвредившие особо опасного преступника, получили премии по 1000 рублей каждый. Наверное, можно было бы и побольше с учётом того, сколько ещё горя мог принести Казаковский жителям Тюмени.
Ленинским районным судом г.Тюмени в июне 2002 года был оглашён приговор по делу Казаковского. «Вежливый ублюдок» приговорён по совокупности преступлений к десяти годам лишения свободы с содержанием в колонии строгого режима и принудительным лечением от наркомании. На свободу он выйдет в январе 2011 года - если не найдутся очередные любители выглядеть добрыми за наш с вами счёт. Придумают ещё пару-тройку амнистий для везунчика Казаковского.
Из оперативного досье:
Казаковский Вячеслав Валерьевич родился 8 мая 1976 года в Тюмени. Не работал. Трижды судим: в 1994 году за грабёж условно, тогда же за угон к четырём годам лишения свободы, в 2000 году за кражи чужого имущества получил два года, но по амнистии, объявленной Государственной Думой к юбилею Победы, освобождён от наказания 26 мая 2001 года.
Пожалуй, это ещё не конец повествования об уголовном розыске Тюмени и области. Есть множество других страниц в жизни этой засекреченной организации. Рассказ о них – во второй книге, если доведётся её написать.
Об авторе
Виктор Владимирович Щёголев родился 1 ноября 1962 года в городе Ялуторовске Тюменской области. Окончил Омскую высшую школу милиции. С сентября 1984 года работал в уголовном розыске Центрального РОВД г.Тюмени. В 1989 году – в управлении уголовного розыска УВД Тюменской области.
В ноябре 2001 года вышел на пенсию по выслуге лет с должности заместителя начальника УР по оперативной работе УВД Центрального округа Тюмени. Подполковник милиции.
В настоящее время работает заведующим отделом информации газеты «Комсомольская правда»-Тюмень».