КАК КЫШКИ СПРАВЛЯЛИ РОЖДЕСТВО
Новость принёс домашний кот Енот. Как вы, читатели, помните, Енот жил в квартире, но что-то неудержимо звало его во двор и подвал родного дома. Как раз этот подвал облюбовали себе Кышки, праздновавшие впервые в своей жизни Новый год.
- Ребята! - закричал Енот, только заглянув в окошко подвала, - завтра праздник!
Я по телевизору слышал.
- Какой ещё праздник? - заворчали недоверчиво Ласточка и Оторвихвост. - Мы же только что Новый год встречали, недели ещё не прошло. И они посмотрели на ветви ели, которые, почти засохнув, торчали в углу подвала.
- Самый настоящий праздник - Рождество называется, - снова завопил Енот.
- А как его празднуют? - поинтересовалась Ласточка.
- Я точно не знаю, но я видел по телевизору... - Енот при каждом удобном случае упоминал про телевизор, дескать, вот мы какие домашние и образованные. - Я видел по телевизору, что нужно в Рождество приютять... нет, приючать... Опять не то. А, приючивать! Приючивать бездомных и несчастных малышей. Давать им приют, вот.
- Да-а... - разочарованно протянула Оторвихвост. - А где мы их возьмём-то? Да нам и приючивать их негде - мы сами бездомные, хоть и не несчастные.
- Ну почему, - рассудительно произнёс Енот. - Во-первых, стоит поискать - может, где какой малыш и найдётся. А насчёт дома - так у вас тут в подвале тепло и сухо. У других Кышек и этого нет.
На том и порешили. Оторвихвост пошла искать бесприютного малыша вместе с Ласточкой, а Енот позвал своего лучшего приятеля - бывшего дворового Веню.
Ласточка и Оторовихвост быстро обежали соседние дворы и даже некоторые подъезды, где нерадивые жильцы оставляли двери нараспашку, несмотря на холодную зиму. А обежали быстро потому, что холодный снег подмораживал лапки. На примету никто не попадался - встречались только старые знакомые Кышки, жившие по соседству уже не первый год. Да и они тоже не встречали малышей.
С одной стороны, на душе у Кышек было радостно - нет бесприютных и несчастных кошачьих малышей. Но с другой стороны - а как же тогда встречать Рождество? Поэтому, несмотря на мороз, поиски продолжались.
Внезапно, пробегая мимо просторного пустыря, посреди которого стояло несколько высоких металлических баков, куда люди сбрасывали мусор (а Кышки, скажу вам по секрету, там нередко добывали себе пропитание, рискуя получить взбучку от кормившихся там же собак), Ласточка услышала какой-то очень слабый звук, похожий на писк. Обе Кышки ринулись к бакам. Возле одного из них копошилось Что-то, завёрнутое в цветную тряпочку. Именно оно и издавало писк. Кышки передними лапками развернули тряпочку и увидели, что навстречу им вытянули на тощих шейках слепые мордочки три котёнка, только сегодня, наверное, появившиеся на свет и так безжалостно брошенные на произвол судьбы.
Как же быть? Ведь сразу можно было унести только двух котят. Ласточка легла рядом с котятами и пригребла их к себе. Да котята и сами сразу потянулись к ней, чувствуя спасительное тепло. Оторвихвост же бросилась на поиски Вени и Енота, бродивших где-то в окрестности. Как назло, ни того, ни другого не было видно. Оторвихвост уже было отчаялась разыскать приятелей, но тут её взгляд упал на весёлого Панадола, выходящего с чёрного хода аптеки, где он частенько обитал.
- Как хорошо, что ты мне попался. Пойдём быстрее, - сказала Оторвихвост, и, не давая Панадолу опомниться, потащила его в сторону мусорных баков.
- Ну, куда ты меня тащишь? - упирался Панадол. - Кот только позавтракал, ещё даже не умылся как следует.
- Потом и умоешься, и Рождество встретишь. Кстати, что-то за тобой раньше такой заботы о чистоте не замечалось, - ехидно заметила Оторвихвост.
- Какое ещё Рождество? Не хочу я никого встречать. И тебя тоже не хотел.
- Потом всё узнаешь.
Чуть позже, всё ещё недовольный, Панадол трусил между Ласточкой и Оторвихвост, осторожно держа в зубах за шкирку отчаянно мяукавшего малыша. Путь до подвала пробежали очень быстро, лапы даже не успели замёрзнуть от снега.
Веня и Енот сидели уже там, расстроенные оттого, что их поиски оказались напрасными. Увидев малышей, они поняли всё сразу и ринулись по домам за молоком.
Потом, сидя в ряд, Панадол, Енот и Веня смотрели на сытых малышей, которых вылизывали Ласточка и неожиданно проявившая нежность разбойница Оторвихвост. Енот гордо поглядывал по сторонам на Веню и Панадола - Рождество они встретили достойно.
КАК ОТОРВИХВОСТ ОКАЗАЛАСЬ ВО ДВОРЕ И ЗА ЧТО ПОЛУЧИЛА СВОЁ ПРОЗВИЩЕ
Вообще-то с рождения эту Кышку звали Муркой и с хвостом её, как и с жизнью, всё было в порядке.
Котёнком Мурку все любили, держали то на руках, то на коленях. И гладили. Гладили, гладили…
Выросла Мурка боевой, отважной. Ещё не кошка – так, подросток. Но уже тогда очень она была ловка мышей ловить, которые нет-нет, да и проникали в квартиру из подвала через незаметную дыру в полу.
А для того, чтобы хорошо ловить мышей – любая кошка это знает – нужны острые когти. Долго Мурка искала то место, о которое можно заострить коготки. И на свою беду нашла – обивка нового дивана.
Поначалу её хозяева только ругали, увидев петли, вытянутые из ткани Муркиными коготками. Потом стали лупить. А когда хозяин заметил – во что превратилась с одного бока красивая дорогая ткань, попросту взял Мурку за шкирку и, открыв дверь, выкинул в подъезд. Да ещё дал вдогонку пинка.
Мурка летела и орала: не от боли, а от обиды. Она не понимала – за что с ней так поступили? Ведь когти Мурка точила не для своего удовольствия – она ловила на кухне ими мышей, которых так боялась хозяйка.
Кошка-подросток долго сидела в подъезде возле двери родной квартиры, куда принесли её, только-только раскрывшую глаза. Но было бесполезно – никто Мурку не запустил обратно. И она, отважная и боевая, решительно вышла из подъезда, чтобы пойти куда глядят её глаза, грустные и полные слёз.
А за подъездной дверью бушевала метелью зима, о которой Мурка даже и не подозревала. Пока она, замёрзшая, искала себе убежище от холода, мороз сделал своё дело и кончик муркиного хвоста, немного поболев, отпал.
Через несколько дней, сидя в подвале рядом с тёплой трубой, кошка услышала, как дочка её хозяев, так немилостиво обошедшихся с Муркой, ходит по двору и зовёт её по имени. Но Мурка была не только отважной, но и гордой – жила в ней обида за то, что поступили так несправедливо. И не вышла на зов, хотя девочку она по-прежнему любила.
Кышки, с которыми Мурка познакомилась затем во дворе, сказали ей: «Какая же ты Мурка, ты – Оторвихвост.»
Вот так Мурка стала Кышкой по прозвищу Оторвихвост.