Савва Матвеич - командир БЧ-5 большого противолодочного корабля "Адмирал Петушков" - сошел на берег в субботу вечером и отсутствовал до понедельника.
А в воскресенье перешвартовали корабль к тому же пирсу, но с другой стороны, а трап с названием "Адмирал Петушков" остался лежать, потому что эту уродину двигать - здоровье терять.
И вот в понедельник на пирсе появился механик, совершенно пьяненький.
А народ уже стоит на подъеме флага и за пьяненьким механиком с удовольствием наблюдает, потому что Савва Матвеич до трапа, лежащего на пирсе, дошел, вступил на него с поднятой в приветствии рукой и пошел, совершенно не обращая своего механического внимания на то, что трап не стоит под градусом к планете, а лежит и корабля на том его конце, как не тужся, не наблюдается.
Савва Матвеич молча дошел до конца трапа, не обнаружил корабль и вынужден был вернуться к самому началу. Там он снова вступил на трап, и, подняв руку для отдания чести, торжественно двинулся вперед, тщательно выверяя каждый свой шаг.
В этот раз он двигался в два раза медленнее.
Он дошел до конца - корабль исчез.
Савва Матвеич стоял на трапе довольно долго, думал и не решался ступить на пирс. Наконец он решился. Ступил и отправился в начало трапа в третий раз.
- Что это он? - спрашивали в строю те, до кого все доходит позже.
- Корабль потерял, - отвечали им.
- А-а-а... - отвечали они, а механик отправился к этому времени в пятую попытку.
Потом он сел и заплакал.
- Ушли, - плакал он, - бросили.
- Матвеич! - услышал он голос с небес. - Ты чего там расселся?
- И-я-я? - мех в ужасе смотрел в море и в небо: ему казалось, что с ним разговаривают ангелы.
- Ну, ты, конечно! - голос был строг. - Чего ты там сидишь?
Звук шел не понятно откуда, и механик, отвечая, на всякий случай робко обращался к водной глади.
- Так ведь... корабля-то... нет.
- А где он?
- Ушел... кораблик...
- Совсем?
- Ну да... совсем...
- А куда он ушел?
Они разговаривали бы так еще очень долго, если б за спиной у Матвеича не раздался наконец дьявольский хохот.
Матвеич обернулся в ужасе, как если б ему предстояло узреть преисподнюю.
И, о, счастье! В ту же секунду он нашел свой корабль.