Vivos voco, mortuos plango!*
Пора б и нам на волю из подполья.
Там свет, хотя и сер, и редко, но мелькает.
А сердце, как огрызок своеволья –
колотится. И колокол смолкает.
Сей – в вересково-скорбном изумленье,
приветствуя живых, оплакивая мёртвых,
куда небесней, нежели землее;
и в бесконечность падает восьмёрка
глухого звука – памятью потомков,
выскрёбываясь из руин непониманья.
Бессмертие – отчаяно и ломко –
смиряемо святыми именами.
Так небо усмиряется набатом
осьмиконечных струй страдальческих усилий.
(Конвульсии заката – языкаты,
когда: земного ангелы вкусили
греха.) – Молись и веруй, обретая
свободу от мирских соблазнов любострастья.
Душа – в колоколах, постясь и тая,
становится иною ипостастью.
_____________________________________________
* «Живых приветствую, мёртвых оплакиваю!» (лат.) –
надпись на средневековом колоколе.