Аэропорт «Ташкент-2». 16 августа 1991 года.
Сегодня профессиональный праздник: «День воздушного флота». В Ташкенте стоит сорокаградусная жара. На кухне готовят праздничный ужин.
Пока суд да дело, лежу на диване с бутылочкой холодного чимкентского пива. Блаженство, обеспеченное нескончаемой песней кондиционера и полумраком плотно прикрытых штор. В вазе крупные сладкие персики. Вдруг телефонный звонок, внесший диссонанс в летнюю истому.
В трубке мужской голос из Управления сообщает, что в аэропорту «Ташкент» объявлено мероприятие «Набат». Это тревога. Пытаюсь выяснить, чья это шутка, но в ответ получаю повторный сигнал «Набат». Нутром понимаю, что никакому чудаку не придет в голову объявлять тревогу в день авиационного праздника. Ведь часть сотрудников наверняка уже пьяна. Дежурный, уже от себя сообщает, что «Набат» реальный. Он также говорит, что через 20 минут высылает за мной машину. Даю прибытию служебной машины отбой, т.к. сам до аэропорта доберусь быстрее.
Звоню в здравпункт аэропорта. Дежурный врач соединяет меня с Лагли Абраровной Атабаевой. Главврач медсанчасти Ташкентского объединенного авиаотряда докладывает, что всех подняли по тревоге и собрали в здании правительственного аэропорта. Ждут руководителей из Управления, но между собой говорят, что где-то произошел захват воздушного судна. В Ташкентском аэропорту пока все спокойно.
Принимаю решение ехать не в аэропорт, а в Управление, т.к. там сосредоточие всей информации. По прямому телефону «ВЧ» звоню своему коллеге Филарету Петровичу Саинчуку в Казахстан. Если нас подняли по тревоге, но в Ташкенте все спокойно, значит, что-то случилось у соседей. Саинчук самый «крупный» из всех моих соседей. Он на месте, обмениваемся поздравлениями по поводу профессионального праздника. Филарет сообщил, что в Якутске произошел захват воздушного судна и его трасса должна пройти либо через Ташкент, либо через Алма-Ату. Он в готовности. Другой информации пока нет. Благодарю коллегу за информацию, и договариваемся координировать свои действия. Если борт пойдет ко мне, то на кой ляд ему торчать на службе, а вот если к нему, - то тогда я поеду допивать свое пиво. А сейчас срочно еду в аэропорт.
Правительственный аэропорт «Ташкент-2». Собрались почти все руководители авиаотрядов и Управления. Много военных, есть большие чины из МВД и КГБ. В окружении нескольких лиц о чем-то разговаривают Рафик Нишанович Нишанов и Министр иностранных дел Узбекистана. Понимаю, что происходит нечто экстраординарное. По крайней мере, это не учебный или какой-нибудь рядовой «Набат».
Начинается брифинг. Его открывает первый зам. пред. КГБ УзССР Антонов.
По информации генерал-лейтенанта, из Якутского следственного изолятора совершили побег четверо преступников. Один из них имел ампутированную ногу и ходил на протезе. Вот в этом деревянном протезе у него был спрятан обрез охотничьего ружья. Во время перевозки в автозаке он вытащил обрез и, угрожая им, разоружил караул.
Взяв в заложники офицера караула, преступники прорвались на территорию аэропорта и там захватили готовящийся к вылету ТУ-154 вместе с пассажирами. Угрожая расправой над заложниками, преступники потребовали автоматическое оружие, гранаты, освобождение из местной тюрьмы двух осужденных и беспрепятственный вылет в сторону Европейской части СССР. Наша доблестная милиция снабдила террористов «калашниковыми» с боекомплектами, гранатами и привезла им прямо к борту напарников из лагеря. После чего, самолет взял курс на Запад. Естественно, что после таких событий в день профессионального праздника по «набату» подняли весь Советский Союз.
Антонов сообщил также, что в данное время ТУ-154 запросил посадку для дозаправки топливом в аэропорту Свердловска.
В Москве к вылету готовят спецподразделение КГБ СССР – группу «Альфа» для освобождения заложников. Если террористы примут решение лететь в азиатские страны, они будут вынуждены осуществить дозаправку топливом в Ташкенте или Алма-Ате. Здесь их встретит «Альфа».
Высказываются специалисты различных служб. Одна из проблем в том, что время полета от Свердловска до Ташкента, - 3 часа, а от Москвы до Ташкента, - 4, т.е. «Альфа» может не успеть подлететь вовремя, но Управление воздушным движением, обещало «повекторить» самолет таким образом, чтобы он летел от Свердловска до Ташкента не менее четырех с половиной часов. Ждем. Нишанов помахал ручкой и улетел в Москву на заседание Советского Парламента. Отменены все рейсы, эвакуированы все пассажиры. К аэропорту стягиваются войска на бронетранспортерах.
Анализирую ситуацию. Прихожу в выводу, что:
1. Необходимо зарезервировать и подготовить 200 коек и вызвать дополнительные бригады хирургов и сотрудников ожоговых отделений;
2. Бандиты наверняка потребуют внутривенные наркотики;
3. Очевидно, наши спецслужбы зададут мне вопрос о том, каким образом можно будет «отключить» преступников, поэтому потребуются особые медикаменты.
Позвонил дежурному по Минздраву и поставил соответствующую задачу. В случае объявления «Набата» гражданские службы обязаны с нами взаимодействовать. Мои службы ждут прибытия машины из Минздрава с наркотиками и клофелином. Так прошли первые 4 часа.
Прилетел ТУ-134 из Москвы. На его борту «Альфа». Пока еще никто толком не знает, что это такое. Ждем борт с заложниками.
Снова брифинг. Представитель УИТУ МВД сообщил, что анализ библиотечных формуляров осужденных показал, что они, как минимум, шесть лет готовились к захвату воздушного судна. Похоже, что будем иметь дело с подготовленными ребятами.
Прибыл борт с заложниками.
Первое требование: погасить все аэродромные огни и прекратить какое-либо движение по территории аэродрома.
Второе требование: - заправить и подготовить самолет к полету в Индию.
Третье требование: доставить на борт прибор ночного видения.
Ну что ж, вполне профессионально.
Переговоры с бандитами ведет Ганий Мазитович Рафиков, - наш министр. Его условие только одно: - освобождение всех заложников. Террористы соглашаются освободить только женщин и детей. Их тут же увозят для проведения следственных действий. Мы опять без оперативной информации.
Забегали сотрудники МИДа. Им нужно согласовать пролет через Пакистан и посадку в Дели. Через какое-то время индийская сторона сообщила, что не разрешает пролет и посадку на территории своей страны. В случае если ТУ-154 с террористами пересечет границы воздушного пространства Индии, самолет будет сбит средствами ПВО Индии.
Бандиты вновь выходят на связь и требуют доставить на борт карту мира. Ага! Ребята в школе плохо географию учили! Такого поворота событий они не ожидали. Значит, начнут волноваться и принимать ошибочные решения.
Рафиков уже несколько часов ведет с ними переговоры. Его условие одно: - освобождение всех заложников. К этому времени мне подвезли из Минздрава морфин и клофелин.
Ко мне подходит Анатолий Сергеевич Грабовский, - наш зам. по безопасности и режиму. Полковник предлагает мне скоординировать наши действия с командиром «Альфы», т.к., говорит по секрету Толя, "Альфа" готовится к штурму, а их штурм вполне может завершиться началом работы для моих служб. Штурма без санитарных потерь, как правило, не бывает.
С Анатолием Сергеевичем поднимаемся на второй этаж. На полу разбросаны футляры от оружия, похожие на стильные пластиковые чемоданы. Спецназовцев около взвода. Возраст бойцов около 30 лет. Экипированы в темно-серые комбинезоны и кроссовки. На головах темно-зеленые стальные шлемы с толстыми стеклами. В руках некоторых винтовки с оптическим прицелом. Таких «стволов» я никогда не видел. Возможно, это импортное оружие или наши секретные разработки.
В команде «Альфы» есть психолог. Его функция, как я понял, это консультирование своих бойцов перед операцией о морально-психологическом состоянии террористов. Участвовать в переговорах с бандитами он не будет. Это не его профиль.
Вновь брифинг. Антонов доводит до нас информацию о начале подготовки к штурму. Он сожалеет о том, что у нас нет исчерпывающей информации о положении дел внутри самолета.
Поступила первая информация, касающаяся моей службы: - Бандиты потребовали доставить им на борт наркотики.
Докладываю Антонову, что принял решение идти на борт. Главная задача - разведка обстановки в самолете. Антонов дает добро. Спрашиваю разрешения у Рафикова. Он также не возражает, хотя понимает, что я рискую.
Реально осознаю, что когда пойду к самолету, то буду под прицелом, поэтому принимаю меры к тому чтобы не провоцировать бандитов. Я снимаю всю одежду, оставаясь только в брюках и на голое тело, не застегивая, надеваю белый халат.
Экипировавшись, таким образом, под молодого рядового дежурного врача, беру две ампулы морфина, одноразовый шприц, жгут и ватку со спиртом, сажусь рядом с водителем на переднее сиденье служебного РАФика с красным крестом. Едем в сторону самолета. Наша радиостанция настроена на частоту самолета.
С диспетчерской башни бандитов известили, что в их сторону направляется санитарный автомобиль с наркотиками.
Вновь зашелестела наша радиостанция. Это вышел в эфир захваченный борт. Нам приказывают снизить скорость движения до 5 километров в час, погасить фары и встать спереди по курсу, перпендикулярно борту воздушного судна в пятидесяти метрах от носа самолета, открыть все двери и выйти из машины.
Что-то здесь не так, поэтому даю команду водителю на то, что когда я буду выходить из самолета, его задача включить дальний свет и подъехать за мной к трапу. Мой расчет основан на том, что в случае осложнения ситуации, вести прицельный огонь по движущему автомобилю против света его фар бандитам будет не так-то просто.
Останавливаемся в пятидесяти метрах от носа самолета. Вдруг вспыхивает свет самолетных фар, практически насквозь просвечивая всю нашу машину. Теперь понятно, зачем нам приказали именно таким образом поставить свою машину перед носом самолета. Бандиты боятся, что в машине находится спецназ.
Медленно выхожу из машины, подняв в одной руке ампулы и шприц. Легкий ночной ветерок распахивает мой не застегнутый халат. Всем видно, что я только в брюках и без оружия. Плохо только то, что я ничего не вижу, т.к. ослеплен фарами самолета. Иду прямо на свет.
Поравнялся с передней стойкой шасси, но разглядеть ничего нельзя из-за последствий сильного ослепления. Практически по наитию иду вдоль борта, в сторону трапа. Сердце колотится, но это какой-то азарт, а не страх. Как будто гранату без чеки в руке сжимаешь.
Поднимаюсь по трапу. Странно, люк открыт. Вхожу в тамбур и сразу же в салон. Боковым зрением осматриваюсь и никого не могу увидеть. Т.е. вижу хорошо, что в самолете только один бандит и пассажиры, сидящие на креслах по одному. Вообще ничего не понятно: где остальные бандиты? Один в кабине пилотов, один в салоне, а еще четверо где? Может быть, сидят среди пассажиров?
Навстречу мне выходит невысокий молодой человек, лет двадцати семи. Говорю ему, что принес наркотики. Он останавливается прямо передо мной, практически загородив своим телом проход. Понимаю, что дальше мне не пройти. Речь его спокойна и вежлива, сам держится свободно. Отдаю ему две ампулы, жгут, шприц и ватку, смоченную спиртом.
Увидев ватку со спиртом, он с удивлением смотрит мне прямо в глаза и спрашивает:
- «А это зачем?»
Теперь я с удивлением отвечаю ему:
- « А как же без дезинфекции места укола?»
Он улыбается, говорит, что это лишнее, а вот две ампулки это явно маловато и нужно было бы привести хотя бы один "листик", на что я парирую тем, что человек я подневольный, сколько мне дали, столько и привез.
Забрав ампулы, бандит сказал спасибо и дал понять, что я могу быть свободен. Но я стоял и ждал, чем вызвал вопрос с его стороны, чего я еще жду. Выразив на лице вполне естественное изумление: как же он не может понять, что я жду от него использованные ампулы.
- «Мне утром смену сдавать, а как я отчитаюсь за использование наркотиков без сдачи пустых ампул?».
Он еще раз улыбнулся и сказал, что предупредит ПДСП по радио, чтобы с меня не требовали использованных ампул. Изобразив на лице еще большее сомнение, я повернулся и стал, как бы раздумывая, выходить из самолета.
В тот момент, когда я спускался по трапу, завел двигатель и начал движение в моем направлении водитель санитарного автомобиля. Он начал описывать дугу, чтобы встать параллельно борта возле трапа и в этот же момент сам включил дальний свет фар. То, что я увидел, поразило меня более всего. Сильный свет фар санитарного автомобиля высветил несколько фигур с автоматами, лежащими подле шасси других самолетов, стоящих на стоянках. Вот почему в салоне я их не заметил. Быстро сев в машину мы уже мчались в сторону аэровокзала. Через минуту, я был в зале, где заседал наш штаб.
Генерал Антонов подвел итог краткого совещания:
- «Штурмовать самолет силами «Альфы» в лоб нельзя. Их в самолете нет. Бандиты, заметив выдвижение группы, поднимут стрельбу и разбегутся, а тот, кто в салоне, взорвет самолет с заложниками».
Ганий Мазитович предложил войти в самолет при смене экипажа. Идея хорошая, но войти в самолет сможет только один боец, например, под видом радиста. Ведь не посадишь же в левое кресло спецназовца. Он наверняка и пристегнуться-то толком не сможет, не то, что самолет к взлету готовить. Ежу понятно, что сразу же в момент входа в самолет нельзя будет его штурмовать под прицелом автоматов и шестикратном перевесе бандитских сил? Но все-таки остановились именно на этом варианте. Для уточнения некоторых вопросов я пошел в зал, где готовилась к штурму «Альфа».
Первое, что бросилось в глаза, это то, что бойцы «Альфы» не используют в своем лексиконе ни фамилий, ни имен, ни званий. Вместо этого у них, как бы я сейчас выразился, «оцифрованные» фамилии. Один из них «Второв», другой, «Третьев», затем, «Четвертов» и т.д. Далее, то, что я увидел, а точнее услышал, поразило меня более всего.
Так вот, «Второв», их командир, вызывает «Четвертова» и ставит перед ним боевую задачу:
- «Пойдешь в самолет вместе с экипажем. Поднимешься по трапу, справа будет человек с автоматом. Убиваешь. Слева переборка, отделяющая кабину от салона. Ломаешь. Человека с автоматом убиваешь. Сам пойдешь без оружия. Вопросы есть?»
- «Все ясно. Вопросов нет. Иду».
Я невольно посмотрел на руки того, кто через несколько минут должен пойти без оружия в захваченный самолет, голыми руками выломать бронированную переборку фюзеляжа и убить двоих автоматчиков. Единственная ассоциация, всплывшая в сознании после увиденного, это колени верблюда. Тыльная часть кистей рук превращена в сплошную сухую мозоль. Это не люди, - это роботы.
Боец "Альфы" ушел переодеваться в летную форму и "готовиться" к полету вместе с экипажем, а мы остались в штабе, надеясь на удачу и талант Рафикова в его нелегком переговорном процессе. Который час Ганий Мазитович уговаривает бандитов отпустить пассажиров и оставить в заложниках только экипаж.
В переговорах участвует мать одного из бандитов, которую также самолетом сотрудники МВД срочно доставили в Ташкент.
Вскоре бандиты приняли решение лететь в Афганистан. Это наихудший для нас вариант. В Кабуле «талибы» не только с распростертыми объятьями примут бандитов, по и пленят экипаж вместе с самолетом. Некоторое время спустя Рафикову все же удалось убедить бандитов не лететь в Кабул, мотивируя это тем, что пассажирский самолет ТУ-154 не оборудован защитой от зенитных ракет. Он прямо заявил, что их судьба его не интересует. Ему дорог только экипаж, который наверняка погибнет. Это подействовало, и бандиты остановили свой выбор на аэропорту г. Карачи (Пакистан). Вскоре из МИДа пришло согласие на пролет самолета через воздушное пространство Пакистана и посадку борта в аэропорту города Карачи.
Теперь генерал Антонов ставит передо мной задачу: изыскать средства для «отключения» террористов в салоне самолета. Почему-то он склоняется к мысли о каком-нибудь газе, хотя этого практически сделать невозможно. Рассказываю ему про клофелин. Антонов дает добро на применение.
Звоню в цех бортпитания, прошу доставить куриные ножки.
В здравпункте аэропорта медицинский персонал, истекая слюной, инъецирует аппетитные куриные бедрышки лошадиными дозами клофелина. Затем, их отправят назад в цех бортпитания на сервировку. Через некоторое время по радио сообщили, что автомобиль с «бортпитанием» начал движение в сторону самолета. Но судьба и в этот раз приготовила нам еще одно испытание.
Неожиданно в эфир вышел захваченный борт. Второй пилот сказал, что в кабине он остался один, т.к. бандит вышел в туалет. Он сообщил массу интересных моментов о поведении бандитов и, как бы между делом, сказал:
- «Странные они какие-то. На борту еды полно, а они из мусорного контейнера достали остатки еды, которую не доели пассажиры, и все съели».
Нам стало ясно, что «клофелиновая» операция обречена на провал. Бандиты не будут ничего есть или пить, не накормив предварительно этим пассажиров или экипаж. Мало того, накормив «заряженными» куриными ножками пассажиров, или того хуже, - экипаж, мы обрекали заложников на верную смерть, либо от пуль террористов, либо вследствие неминуемой авиакатастрофы. Машину с бортпитанием срочно отозвали назад, а нафаршированные клофелином куриные ножки сожгли.
Неожиданно бандиты согласились отпустить всех пассажиров, оставив в заложниках только экипаж. Конечно, «неожиданно» это громко сказано, т.к. уже более суток не смыкая глаз их «вел» к этому решению мой начальник, - Ганий Мазитович Рафиков. Он же явился инициатором принятия решения об удовлетворении всех требований бандитов, в обмен на жизни пассажиров и экипажа. В итоге, новый экипаж с командиром Атабаевым и шестью бандитами на борту, благополучно вылетел по маршруту Ташкент – Карачи и в расчетное время совершил посадку в аэропорту назначения.
На стоянке самолет тройным кольцом окружили военные, с оружием наизготовку.
Аэродромные службы аэропорта Карачи подогнали к самолету трап. Бандиты вышли из самолета, сложили оружие и, поцеловав землю, сдались местным властям. Они тогда еще не подозревали, что в Пакистане, за угон воздушного судна, полагается смертная казнь через повешение. Учитывая их иностранное подданство, отсутствие каких-либо жертв и просьбу бандитов в предоставлении им политического убежища, шариатский суд Пакистана заменил им смертную казнь через повешение на пожизненное заключение в Пакистанской тюрьме.
Спустя какое-то время один из бандитов самостоятельно повесился в камере, другой умер в камере от болезней.
Насколько я знаю из прессы, они писали письма в различные официальные инстанции СССР, с просьбой перевести их из пакистанской, в любую советскую тюрьму. Дальнейшая судьба бандитов мне не известна.
В приказе по Управлению мне объявили благодарность и пожаловали премию в размере пятидесяти рублей.
С «Альфой» мне довелось встретиться еще раз, но уже на совместных учениях, по «освобождению захваченного воздушного судна». В ходе учений, от мысли о том, что бойцы «Альфы», не люди, а роботы, я так и не отказался.
Толю Грабовского, за умелую подготовку учений, наградили значком «Отличник КГБ». На радостях, за награду боевого товарища, мы крепко выпили у него в кабинете на пятом этаже, но нашего, а не его Управления.