ПАМЯТНЫЕ ЗАПИСИ И ВСТРЕЧИ
Расхожая мысль, что человек на пути к писательству должен многое перепробовать в жизни, похоже, мне понравилась еще в юности. Так и жил я последнюю четверть века. Чем только ни занимался…
О чем может мечтать человек, родившийся в городе Ельце, в самом центре России, и дышащий тем же воздухом, что и юные Иван Бунин и Михаил Пришвин? Конечно о литературе.
В детстве увлекся журналистикой и пошел “учиться писать” на факультет комсомольского корреспондента при орловской молодежке. После школы поехал поступать во Львовское военно-политическое училище на факультет журналистики. Поступил и, не дожидаясь принятия присяги, уехал домой, в Орел. Ходить строем не для меня!
Уже на истфаке орловского пединститута попросился на всесоюзную комсомольскую стройку. Там организовал корреспондентский пост “Орловского комсомольца”. На страницах газеты вел дневник стройки.
Потом и вовсе ушел в армию. В легендарной дивизии особого назначения имени железного Феликса писал репортажи со стрельбищ и после изнурительных двадцатикилометровых марш бросков “по полной выкладке”. В результате забрали дослуживать за письменным столом в дивизионной газете “На боевом посту”. Даже автомат отобрали!
Вернулся на “гражданку” и пошел работать в… архив. Начал писать диссертацию о культурном наследии малых городов России.
В результате юных метаний и любовных исканий, и не без активной помощи мамы, оказался в Москве. Опять архив, летние выезды на археологические раскопки, потом кружилово на договоре по редакциям “Водный транспорт”, “Воздушный транспорт”, “Лесная промышленность”, “Советский спорт”. Наконец, интересная работа в “Литературной России” и…
Перестройка! Пришлось принимать вызовы времени.
На пару с другом-режиссером организовали театр-студию “Восточные ворота”. Помню, выиграли какой-то приз на первых “Лефортовских играх”.
С армейским другом учредили рекламную киностудию. Ролики снимали на базе “Молдова-фильм” в Кишиневе. Даже выпустили художественную короткометражную картину по моему рассказу “Такие, брат, дела”. Ее у нас купило молдавское телевидение.
И вдруг - увлекательная работа над новым журналом “Наше наследие”. Потом - над толстым приложением к “Труду” под названием “Ветеран”. В первый же год мы раскрутили тираж до полумиллиона.
Но через три года я уже летел в США. И в качестве продюсера вез с собой в Новый Орлеан “Квинтет московских саксофонов” на международный джазовый фестиваль. Там нам, уже как лауреатам, предложили контракт на гастроли по девятнадцати штатам. Заодно и лекции прочитал в паре университетов по текущему литературному моменту. Познакомился с тамошней организацией работы редакций газет и телекомпаний. Спасибо устроителям гастролей за отдельную программу.
Августовская революция ударила по голове и вновь позвала на баррикады - принялся издавать газету – “Инкомвест – Информационно-коммерческий вестник”.
А где деньги брать? В коммерции! Фирма “Ависта” - вложи трояк – получишь триста! Придумал выпускать будильник с портретом Ельцина. Часы с отпечатанными на циферблате пурпурным портретом и автографом президента уходили влет! Открыл платные балетные классы, “качалку” для любителей мышечной массы, массажный кабинет, магазинчик на ВДНХ и даже производство фарфоровой посуды.
Проводил первые Дни городов Урала и Казахстана - красочные шоу на стадионах с участием звезд эстрады. Так появилась “команда”. И нас начали приглашать организовывать праздники в Коломенском, в Колонном зале, в Кремлевском дворце…
“Черный вторник”, не менее “черный четверг”, опять развернул, да вывернул. Пришлось идти служить в еженедельник “МоЖ - Московский железнодорожник”. Да не тут-то было! В газете создал рекламно-концертное агентство “МоЖ-АРТ-реклама”. За четыре года всю Центральную Россию и не только исколесили с рекламными акциями страховой компании “ЖАСО” и концертами звезд эстрады. Но не стало главного редактора и… друга.
Снова с нуля создал новую всероссийскую газету “Ваш домашний консультант”. Три года счастья, догнал дефолт!
Звонок. Знаком с PR? И вот уже помогал делать “правильный выбор” депутатов, губернаторов и мэров в Ульяновске, Орле и Рязани, Королеве и Москве. В оправданье – не всегда получалось, да и ставил не на кого попало, а на людей совестливых, как мне показалось.
И вновь звонок застал в Самаре. Давай в Москву, назад, домой! Пора, намотался!
Опять служу…
Эх, много чего было! Всего и не упомнишь, обо всем и не расскажешь. Впрочем, жизнь продолжается. То ли еще будет! И пока на письменном столе лежит белый лист бумаги и перо, всегда найду, о чем еще поведать. Судить же Вам…
P.S. Все выше сказано было лишь к тому, чтобы Вам, дорогой читатель, стало понятно, откуда пестрота тем и жанров в моем творчестве. Не все в нее попало, может быть не самое лучшее, и не в полном объеме, а только то, что дорого.
Надо отметить, что прожив четверть века, я все-таки, наверное, еще производил далеко несерьезное впечатление на окружающих.
Вспоминаю вопль Ананьева весной 85 года: “Пионеров не беру!”, когда ему воотчию представили меня, как кандидата на должность редактора отдела публицистики возглавляемого им журнала. Удивительно, ведь я уже год рецензировал и редактировал в “Октябре” публицистику, о чем главному редактору было хорошо известно.
Конечно, потом я отнес эту выходку на тот счет, что к своим двадцати пяти из-за работы в “Литературной России” уже прочно числился в черных списках “почвенников” и “государственников”. И будущий “либерал” Ананьев, наверное, не нашел ничего лучше, как “срезать” меня на собеседовании тем, что не узрел “четких познаний тезисов апрельского Пленума ЦК КПСС”, того самого, на котором объявили “перестройку”.
Ну, да бес с ним, с Ананьевым и его “перестройкой”!
Речь не о них…
И, наверное, и не о Евстигнееве, который долго не хотел меня пускать в свою квартиру на Суворовском бульваре, внимательно изучая с головы до печати в удостоверении, и почесывая при этом голую грудь, неприкрытую наскоро наброшенной пижамой. Правда, теперь думаю, все дело было в том, что всего лишь навсего в неурочный час попал к Великому артисту. Помню, все-таки умудрился разглядеть быстро одевающуюся молодую женщину (кто ж знал, что у него такая молодая жена!), как ни пытался помешать Евгений Александрович.
Да все не об этом я…
Просто, когда приехал в командировку в Пушкиногорье спецкорром “Советской культуры” (печатного органа ЦК партии!) было мне уже 26, и я рассчитывал на более серьезный прием у хозяина заповедника.
Но, увы, стоило мне подняться по сенной лестнице его флигеля, пройти мимо знаменитых коллекций колокольчиков, подков и самоваров, как строгий голос Гейченко потребовал от меня убираться восвояси!
Однако, когда Семен Степанович увидел мое удостоверение, то искренне обрадовался визиту юного с виду корреспондента. Еще бы! После разрушительного урагана ох как нужна была любая помощь и внимание к его беде. Парк, его любимое детище, лежал в сплошных завалах. И, тем не менее, он водил меня по его аллеям с гордостью и убеждал в том, как мне повезло! Ведь парку и усадебным постройкам сейчас чуть-чуть за тридцать… А именно так выглядели они, когда их впервые увидел Пушкин (конечно, без груды поваленных деревьев. Хотя, кто знает?). Но ведь это все новодел! - возражал я. Гейченко пучил глаза и пускался в пространные размышления. Так повторялось три дня… Я давно сдался, а только все больше влюблялся в этого человека, в парк, в древнюю, как теперь был убежден, усадьбу.
Прошли годы. Сменились эпохи. Мои волосы посекла седина. А стало ли мне легче сходиться с героями моих будущих публикаций? Наверное, нет. И не из-за моего несерьезно юного вида, а скорее теперь, наоборот. Вот только финал этих встреч остался, как правило, прежним. Потом, с большинством из этих людей, мы, если уж не дружим, то точно приятельствуем. И за это я особо благодарен профессии.
РУССКИЕ ТЕРЦИНЫ
Слава Богу, похоже, хоть что-то у нас меняется к лучшему. В телепрограмме “Время” вижу, как Путин, президент России, протягивает руку Юрию Александровичу Трубникову, внуку последнего генерал-губернатора Орловской губернии, еще той, Великой Российской империи. Потом жмет руки потомкам других русских эмигрантов. Дело происходит в Париже. Значит, сдвинулись навстречу друг другу две половинки Великого русского раскола…
На протяжении последних десяти лет мы не раз встречались с Юрием Александровичем. Нас познакомил мой друг Владимир Почечикин. Это они с Трубниковым приложили руку и средства к возрождению Храма над могилой Фета в орловском селе Клейменово. А пару лет назад Юрий Александрович с женой француженкой, дочерью и французским зятем приехали на освящение колоколов для церкви, отлитых на их деньги. Приехали в очередной раз вообщем-то в свое имение: Трубников по линии Галаховых - потомок поэта. С собой привезли иконы, кое-какую церковную утварь и, конечно, деньги.
Вечером в орловской гостинице за дружеским ужином я спросил у Юрия Александровича, зачем он все это делает? Ведь большевики его родителей еще детьми выкинули из губернаторского дома на улицу. У его семьи отняли все! А Трубников поправил: кроме Родины и памяти.
Он прав – Родину и память не отнять. В этом я убедился, познакомившись с Натали Хвостовой, внучкой министра внутренних дел Российской империи. Она никогда не была в России, но твердо обещала матери, что навестит родные места.
И вот недолгий перелет из Парижа в Москву. На день мы заезжаем в Орел. Ночь в поезде, и мы в Ельце. Моя родня угощает французских гостей жареными курами с картофельным пюре на деревенской сметане. Сладкой елецкой водкой. В шесть утра! Те в недоумении: нам бы кофе с гренками. Это вы у себя там, в Париже… А здесь Россия! И ранний завтрак плавно переходит в обед.
А вот и “рафик” от елецкого мэра! Это шаг, спасибо, мы оценили.
Хвостово в десятке километров от Ельца. Остатки старого парка над рекой. Натали глубоко вдыхает сыроватый воздух. Хозяйственные постройки еще целы, в них… туберкулезный диспансер. Чуть в стороне барский дом. Красавец! Но внутрь нельзя – опасно для жизни - все разрушено. Хвостова у крыльца, стоя на коленях, набирает в платок несколько горстей жирного елецкого чернозема. В глазах - слезы.
После этой поездки Натали Хвостова ушла в один из французских монастырей. Но она успела отвезти горсть родной земли на могилу матери в Стамбуле…
Рядом с Хвостово находится другое старинное русское имение – Пальна-Михайловка. В конце восьмидесятых годов я вел рубрику “Сбережем для потомков” в еженедельнике “Ветеран”, приложении к газете “Труд”. В ней опубликовал подробный материал о печальной судьбе этой полуразрушенной усадьбы, где в разные годы бывали А. Пушкин, Л. Толстой, М. Пришвин, И. Репин, В. Серов, П. Клодт, К. Станиславский. Все они приезжали к хозяевам усадьбы – Стаховичам. И, конечно, в то время я не мог и предположить, что познакомлюсь со Стаховичами, вернее, с их потомками.. И уж, тем более, что на их деньги будет восстановлен храм-мавзолей усадьбы, памятник Пушкину. Теперь Стаховичи почти ежегодно приезжают на историческую Родину. И привозят детей, внуков…
Зачем эти люди возвращаются? Почему тот же Никита Алексеевич Струве колесит по стране и дарит маленьким и не самым маленьким российским городам библиотеки книг своего парижского издательства “Имка-пресс”, опубликовавшего многое из литературного наследия “русского зарубежья”. Помню, с каким трепетом принимал из его рук мэр города Ливны книги своего земляка, великого русского философа и богослова, Сергия Булгакова. Кстати, в тот день 1996 года, мы впервые за долгие десятилетия прошли крестным ходом через все Ливны к единственному сохранившемуся в городе храму. И во главе хода шли Архиепископ Орловский и Ливенский Владыко Паисий, руководители области, города и… потомки эмигрантов.
Прокуренный вагон российских железных дорог подарил мне встречу с Иваном Буркиным. Русским писателем, с творчеством которого знакомы читатели лишь “там”. Занесло его сюда с жаркого американского Запада, да в преклонном возрасте, да с женой, на столетний юбилей Есенина.
Пьяное, бурлящее, пахнущее свежей краской, то тут, то там всхлипывающее гармошкой, рязанское Константиново гуляло по счастливому поводу. Буркин поспевал везде. Щеки его раскраснелись, глаза и голос помолодели, тосты становились все пространнее… Он не был на Родине полвека. И полвека писал о Родине.
Русские в рассеянии… Это, прежде всего, русские. Особенно писатели. Ничто не может им заменить великий и могучий. Даже если они преподают в американском университете на английском языке, то возвращаясь к противостоянию с чистым белым листом, переходят на русский.
С поэтом Дмитрием Бобышевым я познакомился в Иллинойском университете, в небольшом американском городке Урбана, недалеко от Чикаго. Он немного смущался своей японской (непрестижной) машины, не слишком больших размеров дома, дочери, плохо говорящей на родном языке. И в этом он был русским.
А после холостяцкого ужина, после изрядного количества “Столичной”, Дмитрий еще больше стыдился за свою тамошнюю жизнь. И мало книг издал, и тех стихов не написал. Вообщем, настоящий русский поэт.
Я обещал издать его стихи. И по-русски забыл про обещание. Лишь одно его стихотворение “Русские терцины” опубликовал в 1998 году на литературной страничке своей газеты “Ваш домашний консультант”. Вот несколько строк из него:
Да все – изгнанники, еще с Адама…
Кто Рай покинул, кто изжил Содом
в сознании. А мы так и подавно
где нам похлебка варится, там - дом.
И все-таки живем и не плошаем,
и думается крепче о родном,
но не одним, как прежде, полушарьем.
Два опыта сомкнулись в полноте.
И, кажется, слова сейчас нашарим
вернейшие, насущнейшие, те…
“Мы Православие вывезли на Запад,
и Бога чтим НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ”.
РЕПОРТАЖ ИЗ ПЫЛАЮЩЕЙ ЮНОСТИ
У «Орловского комсомольца» юбилей! Свою первую заметку в редакцию я принес еще девятиклассником в 1974 году. Зашел в первый попавшийся кабинет. Впрочем, нет. Мое внимание на двери привлек самодельный плакат, на котором был изображен перечеркнутый чайник. «Во, люди, - подумал, - даже чай не пьют!» И толкнул дверь.
Меня приветствовал загорелый молодой человек, восседавший за большим столом в плетеном кресле на фоне комплекта горных лыж и географической карты СССР. Он быстро пролистал несколько исписанных тетрадочных страниц. Что-то я там писал о работе одноклассников на подшефном заводе…
- Отлично, все опубликуем, - резюмировал Почечикин. – Пиши еще!
Прошло несколько дней, и он позвонил. Сам! Дорогого стоит!
- Опубликовали, так что покупай газету.
Я скупил весь киоск. Тираж тогда был большой, так что денег потратил немало. Долго листал и перелистовал газету, и, наконец, нашел… несколько строчек за моей подписью. А я-то старался, исписал чуть ли не целую ученическую тетрадь!
Наверное, на этом и кончился бы мой журналистский опыт, но не тут-то было. Не прошло и недели, как меня к ужасу учителя, вызвал с урока фотокорреспондент газеты Ветров.
- Знаешь, старик(!), я тут отснял вашу школьную выставку ко Дню Победы, а текст должен написать ты.
Так я попал в оборот «Орловского комсомольца». И пошло-поехало! Факультет комсомольского корреспондента, корпост на строительстве бройлерной птицефабрики, серия «Репортажей из пылающей юности». Сотрудничество было не долгим, но плодотворным. И стало профессией.
Осень 2002 года
РАСПЛАТА ЗА НАДЕЖДУ
Ранняя весна 1992 года. Весна радужных надежд на обновление… Вот что я писал в своей колонке главного редактора ежемесячника Центральной России “Инкомвест”:
«Слышишь, товарищ, гроза надвигается… Помните запев песни, посвященной дедушке нынешнего реформатора российской экономики? Внук-то уж, наверное, помнит. Да только вот не перекрестится, а гром может грянуть!
Не о военном перевороте или голодных бунтах хочу я напомнить. Слово решил замолвить за молодого российского предпринимателя. За честного, толкового, что рванул было в бизнес, вложив скромные сбережения в небольшое по масштабам, но нужное людям производство. Открыл малое предприятие (скорей всего за немалую мзду), работал в праздники и выходные, экономил на чем мог, строил планы о расширении или углублении… Да грянул очередной виток очередной реформы! Новые грабительские налоги заставили забыть о всех мечтах.
Ладно, не могли мы уже подождать с либерализацией цен, и пустили телегу впереди лошади. Но прошло два месяца – приватизация все еще предмет научных дискуссий, а конкуренция в лице малого бизнеса умирает, так и не сделав первый живительный глоток воздуха.
Кто как не малый бизнес быстро может наладить у нас производство товаров народного потребления, расширить и улучшить сферу услуг, освоить передовые технологии, развить производство малой техники? А для этого необходимо только льготное налогообложение прибыли, направляемое на развитие производства, щадящие банковские ставки.
Банально напоминать прописные истины, которые должны знать в нашем правительстве. Только вот момент может быть упущен, и потом никакого бюджета не хватит реанимировать то, что сейчас достаточно лишь разумно поддержать.
Надо торопиться. Хотелось бы, как и прежде спеть: “Гайдар шагает впереди”».
Читаю эти строки спустя десятилетие. Смеху подобно! На что мы надеялись? На гайдаров, чубайсов и прочую дребедень? Вот хоть с тем же малым бизнесом что-то изменилось? Да ничего – еще хуже стало! А ведь они все эти годы рулили государством, и поныне рулят их друзья и сподвижники. Только интересует ли их страна под названием Россия, а может другая страна им ближе, или собственный карман? Мы пожили, увидели. А вот выводы так и не сделали!
Кого только не пригрели мы на своей груди, как только не шельмовали они за эти годы нашу Отчизну…
Глядя на всю эту “дерьмократию”, в феврале 1996 я опубликовал Открытое письмо “правозащитнику” С.А. Ковалеву после его очередного выступления на Парламентской Ассамблее Совета Европы.
«Спасибо вам, г-н Ковалев, за ваше радение о наших правах! И то правда, куда нам с азиатским рылом да в калашный ряд цивилизованных европейских держав?! Там место демократическим государствам, ну вроде Латвии. И не беда, что у них трети населения как бы и не существует, не значатся русские люди, живущие там, среди граждан этой страны, а все же государство европейское (знаем из географии), значит, цивилизованное, то бишь демократическое. Впрочем, это у них в Европе…
А в нашем “государственном объединении”, то есть в РФ, по-русски, в России, вы совершенно правы, о каких таких правах мы можем рассуждать? Когда у нас из танков расстреливают собственный парламент! Когда миллионы людей по полгода не получают зарплаты, уточню – заработанной платы за результат своего труда, а чужих денег им не надо. В стране, где утро начинают с выяснения курса иностранной валюты, днем пытаются свести концы с концами, а вечером, если посчастливится живыми и не ограбленными до последней нитки добраться в переполненном транспорте домой, давятся за ужином картошкой и смеются до упаду над собой вслед очередной телевизионной дурацко-пошлой шутке сытого сатирика с иностранным подданством. О чем говорить?! Остается лишь руками развести и вместе с остальными радоваться успехам Лени Голубкова или “плакать с богатыми Розами” о бесцельно прожитых годах и заодно о своих сбережениях, вмиг улетучившихся по мановению волшебной палочки младшего научного сотрудника, являющегося по совместительству главным демократом страны.
Г-н Сергей Адамович, вы совершенно правы в том, что мы совершенно бесправны. Куда ни взглянь, кругом так получается! Вот, к примеру, объявили тут как-то, что население нашей страны с 1 числа, как у нас принято, поголовно становится собственником национального достояния, а в доказательство даже “ценную бумагу” дали. Ой, сколько я с ней бегал, считая себя умнее других, которые сразу же спустили ее в канализацию. И что же? Куда ни пойду, везде говорят – нет у вас никакого права ни на один грамм нашего национального достояния.
О каких правах, действительно, можно говорить, когда живу я по Конституции, которую не принимал ни я, ни один из моих многочисленных знакомых, по законам, которые устанавливает бесправная и беспомощная Дума, да еще по таким, что должны непременно нравиться Президенту, точнее – его окружению. Да что я говорю! Вы как депутат сами знаете…
А ведь, если вспомнить, лет пять назад у нас у всех были общие права на одновременный старт в рынок. Помните? Так куда они делись? Почему одни уже пользуются экзотическими плодами рынка, проживая на Рублевском шоссе, в виллах за миллион долларов, да по пять тысяч баксов выбрасывают на проститутку в ночном клубе, а другие все еще ждут своего права на старт? Те-то когда успели сколотить состояния, которые на любимом нынче Западе зарабатывали поколения людей? Кто и когда им дал отмашку на старте?
Удивляюсь вам, Сергей Адамович, и все-то вы видите, все замечаете… Понимаю, в Европе много не скажешь, времени не хватает. Да и интерес там, как и во всем мире, к другому – стратегический интерес к Чечне. А это дело темное, черное, как нефть…
Вы совершенно правы, г-н Ковалев, нет у нас никаких прав, рано нам еще в Европу… На билет денег не наскребем. Только и осталось право голым в бане ходить да в церкви, наравне со всеми, молиться за свои права с непокрытой головой».
А в ответ тишина и презрительная улыбка. Ну что тут сделаешь? Не тот народ! Не понимают!
…Август, опять роковой август! 1998 год! Дефолт! Миллионы человеческих трагедий, оцепенение от безысходности. Я обращаюсь к читателям своей газеты “Ваш домашний консультант” с призывом “Давайте выживать вместе!” Это был и мой крик души, вопль отчаяния главного редактора, который не знал, выйдет ли следующий номер из типографии?! А пятьдесят тысяч читателей и подписчиков ждали и надеялись.
Год назад вы получили первый номер нашей газеты. Мы планировали сделать этот восемнадцатый по общему счету выпуск, праздничным. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Впрочем, в нашем случае – скорее дьявол… или группа жуликов, “борисов олигарховичей”, обобравших страну до нитки. И вот исчезли с экранов телевизоров все “гаранты”, и мы, как всегда, остались одни наедине с Бедой. Так что подождем с праздниками, повременим и подумаем, как выбираться из этой пропасти, как выживать…
Сейчас, похоже, вопрос на всех один, и он главный: как выжить? И ответить на него можете только вы, своей каждодневной, ежеминутной борьбой за существование.
Я знаю, вас не сломить! Не по зубам это ни заокеанским советникам, ни хапугам-прихватизаторам, ни дуракам-правителям. Да, это мы, русские, первыми изобрели паровоз и полетели в космос, придумали радио и телевидение, разбили полчища Мамая, Наполеона, Гитлера. Нам ли чего-то бояться?!
Сегодня нельзя нам оставаться в одиночестве! Поддерживать друг друга, общаться можно через газету. Пишите нам чаще. Если совсем невмоготу – постараемся понять и помочь. И главное – делитесь опытом с другими. Хотя бы простым, коротким советом… И, конечно, делитесь радостями.
Давайте выживать вместе!
Вроде выжили. Впрочем, не все. И уж, как водится, не все лучшие.
Что дальше?
Не знаю!
Ну, да Бог не выдаст, свинья не съест!
Деревня Пронское, Одинцовского района, Московской области, 12 июня 2003 года
Владлен Дорофеев