Утром, раньше всех проснулся Лёша. Он отправился по необходимым своим делам, и после окончания своего утреннего моциона, уже собрался идти назад в лагерь, но опять встретил Шатану.
- Здравствуйте тётя Шатана, - Сказал мальчик.
- И ты, здоров будь.
- Вы опять, к нам в гости, не пойдёте?
- Почему бы не пойти? В гости всегда можно сходить. Да вот, в чем незадача, Лёша, дома-то у вас пока нет.
- Так будет скоро.
- Ой ли?
- Конечно будет. Мы вчера решили в Марфину деревню идти. Там и дом поставим. Там и крыша над головой будет. Курей разведём, поросёночка заведём, и корову, она же кормилица. Юлька всему обязательно научится, а я помогу. Проживём, как ни будь.
- Что, домой уже не хочешь?
- Хочу, конечно. Но как попасть-то? Вы, взрослые, вам и решать.
- Это верно. Но мне нужно уходить, туда от куда пришла. Бедствие великое начинается там, и сын ушел туда.
- Тётя Шатана, так ведь перед путём не близким сходите к нам. У нас Медвежатник сейчас появился. Они с Марфой приехали вчера, на коне, его Макаром зовут. Они, может, и вам поможут. – Лёша говорил и говорил, он очень не хотел, что бы Шатана, опять пропала.
- Помощь мне не от них нужна, а вот от вас, отроков.
- Так пойдёмте же к костру.
- Ну, что ж Лёша, уговорил старуху, веди к себе.
- Какую старуху? Тётя Шатана, вы же, кажется, мамы моложе моей, - Лёша как настоящий джентльмен, не много лукавил, но был не очень далёк от истины, Шатана, сейчас действительно, выглядела несколько моложе, чем раньше.
- То-то и оно, что только кажусь.
- Всё равно пойдёмте, тётя Шатана, пойдёмте к нам в гости, а то гостей у нас давненько не было, - Лёша схватил Шатану и потащил её на Кудыкину гору.
- Не тащи ты меня так, Лешик, руку оторвёшь. Я ведь сама к вам собралась, дело у меня есть, - говорила Шатана.
- О делах потом, а сейчас, давайте быстрей. Ещё все спят, вот проснутся, и будет чудо!
- Тебе, что, чудес не хватает?
- Хватает, хватает. Пойдёмте, тётя Шатана.
Они поднялись вверх, и действительно, в лагере все спали. Ничего не прошло мимо опытного взгляда колдуньи. Всё видела, слёзы Марфы и безмятежность Сявы, отверженная обида Юли и конечно, страх Ягодки, любимицы Шатаны.
Лишь лицо Медвежатника ни чего не говорило о своём хозяине. Рыжая борода с седыми нитками прятала шрамы, а открытый рот, наоборот, показывал поломанные зубы. Он лежал на спине, и обнимал бедную девушку. Но в этой хватке не было ни хозяйской хватки, ни нежной любовной заботы. Просто, ему было так удобней лежать, вот и всё.
Ноги Шуры медвежатника лежали вытянутыми, и были перекрещены в каком-то не понятном знаке. Эти ноги были перекрещены, как у мертвеца в могиле, и вся поза этого человека показывала на то, что он не принадлежит миру живых, однако, и к мёртвым его было рано относить. Может и не жилец он вовсе, а погиб, где-то под лавиной, вот и шатается между мирами, ни живой, ни мёртвый. И ладно если сам, а то еще и детей притянул с собой. Вот и Марфу с Ягодкой, её ненаглядной теперь тянет куда-то, да сам толком не знает куда. Он совершает подвиги, делает ошибки, остаётся маленькой легендой, не для народа, а для кучки ребят, которые, повзрослев, могут и не вспомнить, хорошим словом, из-за которого так многое пережили. Оно и правильно, да вот только, переживут ли?
Но сейчас, Медвежатник выглядел вполне даже живым. Даже более чем. Он не то, что храпел, нет, он пел во сне, просто, горловое пение не все понимают. Шатана, не была исключением.
Дело в том, что такой богатый подарок природы Медвежатнику достался вполне секвестрированным, то есть при полном отсутствием музыкального слуха, не говоря уже об образовании. По этому, у него часто возникали проблемы с окружающим его людом.
- Смотрите, кого я вам привёл! – радостно сообщил всем спящим Лёша.
Ребята открывали глаза, и видели незнакомую, молодую женщину. Наряд её был явно богат и красив, но ни на что не был похож. Головной убор не был знаком ни Марфе, ни тем более юле. Круглая, вышитая шапочка закрывала волосы молодухи, лишь свидетельствовала, по местным традициям, о принадлежности этой женщины какому-то сильному, знатному мужчине. У висков висели красивые серебряные подвески в виде луны. Платье было из добротной ткани, со странными вышивками, которые как бы перекликались с узором на шапочке. Эти знаки не были ни солярными знаками, ни птичьими следами, и вообще не были оберегами. Вышивка была серебром. То, что обозначало на этих вышивках, наверное, мог бы рассказать Медвежатник, но он продолжал безмятежно спать. Впрочем, то, что он бы правильно перевёл бы эти знаки, совершенно не состоявшийся факт.
На руках у красавицы были ажурные браслеты, а на ногах лёгкие сапожки, которые тоже были вышиты, но сейчас тысячами разноцветными бисеринками. Их свет перекликался с капельками утренней росы, и в траве играли сотни радуг.
- Доброго утра, дети мои, - сказала незнакомка.
- Бабушка Шатана! – обрадовалась Ягодка, и кинулась ей на шею. Она узнала свою бабушку даже в этом обличии по не понятной причине. Может быть, из-за родства душ? Кто знает.
- Утро добрым не бывает, - не открывая глаз, пробурчал Медвежатник.
В лагере все сразу засуетились. Слава тут же накинулся на потухший костёр. Он стал раздувать тлеющие угольки, подняв, тем самым, облако пепла, и оно спрятало утреннюю радугу у ног Шатаны.
- Что-то ты, сынок, матеренные ноги совсем не бережешь, - сказала она Сяве. – Сослан, ты же с этим пеплом еще и грязи поднял. Тебе пришла пора, расставаться с отцовским мечем.
- Каким таким отцовским мечем?
- Разве Ягодка, тебе не отдала его?
- Вот именно, отдала, да не она, а Лешик. И не на прокат, между прочем. Я без него как без рук.
- Смотри, как бы и без ног с ним не остаться, - вступил в разговор Медвежатник. Он окончательно проснулся, но не мог спросони ни чего сообразить. Он догадался Кто перед ним, и был поражен красотой гостьи. Он ни чего умней, не придумал, как сказать:
- Здрасти.
- Здравствуй Медвежатник, так вот, оказывается ты какой? – Шатана улыбнулась, зная как эта улыбка действует, на всех мужчин, но она не предполагала, что Шура, не раз уже обжигался на любви, и уж очень побаивался просто красивых женщин, а уж при виде идеала совсем стушевался.
- Спасибо вам, за всё, что сделали для нас, век не забуду.
- Век короток, Медвежатник, - ответила Шатана, продолжая улыбаться, - а ты мог бы стать нартом. Тебе ни кто не говорил, что в тебе течет кавказская кровь?
- Мой дед, по матери, был беспризорником, потом ротой разведки командовал, да без вести пропал, еще до маминого рождения. Война тогда была.
- Почему была? Она всегда идёт.
- Вы правы, Шатана, но что это мы с вами так стоим? Костёр уже горит. Юля с Ягодкой нам чего ни будь приготовят, а пока давайте присядем, в ногах правды нет. А потом уж и поговорим.
- Молодец,- сказала Шатана и присела к костру.
Образовалась неловкая пауза. Медвежатник хотел о многом расспросить, но больше всего его распирало выговориться. Шатана улыбнулась и обратилась к Шуре:
- Не тушуйся, ты же знаешь, что ни чего страшного ты не совершил. Начал поддаваться желаниям, да вовремя остановился. А тебе, просто, и начинать не надо было.
Медвежатник, покраснел бы, если б его не спасла его собственная борода. Правда, в лучах утреннего солнца она подозрительно стала еще более рыжей.
Всё это время Марфа пыталась не показываться Шатане. В конце концов она отсела в сторону, и потом так и сидела. Девушка помнила все свои ощущения и помыслы. Тело каждый раз напоминало прошедшую ночь. Ей не было ни стыдно, ни страшно. Какое-то новое чувство охватило Марфу, и она пыталась понять, что именно. Не ужели это, и есть, настоящая любовь? И когда к ней подошел Сява, и по привычке обхватил её за плечи, чтобы пригласить её к костру, то она очнулась из своего забытья.
- Не надо, Сява, - резко сказала она.
- Я ж любя, – не понял парень таких беспричинных наездов.
- И любя, не надо, Славочка,- её ладонь легла в сильную руку Славы, и Марфа закончила свою мысль. – Любя, ещё хуже получается. Не сердись.
Сява развёл руками, и стал всех собирать на завтрак. Сырная похлёбка от волчар, оказалась вкусной, и питательной. После трапезы можно было начинать настоящий разговор.
Первой заговорила ягодка.
- Бабушка Шатана, значит, мы опять, вместе?
- Нет, деточка. И не зови меня больше бабушкой, не ровён час, скоро сама в бабку превратишься, и не заметишь как.
- Так куда мне теперь?
- Как куда? Ты и так, на Кудыкиной горе. Вот здесь, ребята помогут тебе и избушку построить. И жить начинай одна, ты уже большая.
- А, разве, к нам нельзя? В старую землянку.
- Теперь нельзя, - отвечала Шатана. – Нет её больше, сгинула она. Вместе с вещами чужими. Хорошо, что ребята отказались от них, они могли бы вместе со всем своим барахлом сгинуть.
- А как же Медвежатник? – спросил Лёша.
- Что Медвежатник?
- Он же, до сих пор в тельняшке и в джинсах. И того, ни куда не пропал.
- Ага, не куда не пропадал. Целую неделю за ним по тайге гонялись, - пробурчал Сява.
- Может быть, этим вы его и спасли. Я же тоже, как и вы, не всё знаю.
- И так, - заключал Медвежатник, - вы, уважаемая Шатана, пришли к нам, не просто так.
- Конечно. У самой дел набралось гора. Гроза над моей родиной нависла.
- Вы хотите, что бы мы вам чем-то помогли? – догадались ребята.
- Не вы все, а только Сослан.
- Мда, мы теперь, должники перед вами, вы жизнь Сяве спасли. Теперь, придётся нам в путь собираться. – Начал соглашаться со всем Медвежатник, как хорошо, когда за тебя кто то всё решает, и берёт все заботы на свои плечи. Тем более, если этот кто то не просто человек, а сама Шатана!
- Нечего вам в путь бежать, вам и здесь забот хватит.
- Что-то я вас, Шатана, не совсем понимаю.
- Пусть сослан отдаст мне меч, а вы живите как хотите, - разочаровала Шатана Медвежатника, который так хотел увильнуть от ответственности.
- Ни чего я вам не отдам. Он меня в бою спас, а его я сам достал. – Выступил Слава.
- Стоп, - Медвежатник снова стал неприступным, – всему своя очередь. Вы, уважаемая Шатана, - обратился он к колдунье. – Вы, хоть и дочь бога, чьё имя при женщинах не произносится, да жена отважного Урызмага, а всё равно, меч взять не можете.
- Это не совсем так.
- Так почему столько лет он в дубе был?
- Он ждал моего сына.
- И Сява, стал, как бы, вашим сыном?
- Почему как бы? Он и стал им! – гордо ответила Шатана.
- Это еще не факт, - злобно заметил Слава.
- Это точно не значит, что он ваш с потрохами, да и мал он еще. В горах ни разу не был, не думаю, что он сможет повторить, хотя бы один подвиг вашего настоящего сына.
- Так давайте все вместе пойдём, - сказал Лёша.
- Ага, Ягодка с Марфой всю жизнь мечтали побывать на Кавказе. А может, они еще на Чукотке не были? – ядовито съязвил Сява.
- Не хорошие разговоры ты ведёшь, Сослан, сын мой.
- Не всегда соглашаться с предложенным, означает хорошо, а отказать плохо. – Вступился за Славу Медвежатник, - разве не так учил ваш отец?
- Мой отец тебе покровитель, а не мне.
- Вот именно. Давайте поступим так, Сява с мечём пусть расстанется, если, конечно, он захочет, а мы строим здесь избушку для Ягодки и отправляемся в Марфину деревню.
- И что там? – спросил Лёша.
- А там видно будет.
- Хорошо, - сказала Шатана, - Сослан, сын мой! Горы зовут тебя и меч твоего отца. Злые люди не отпускают тебя с родной матерью на родину. Так пусть хоть меч твой послужит правому делу. Отдай его мне!
Слава как в бреду достал меч и положил его себе на руки. Он вытянул их и предложил его Шатане. Расстояние между ними было не больше двух метров, но Слава не мог сделать ни шага навстречу Шатане.
Протянутые руки кавказкой красавицы стали выдвигаться вперёд и на местах сгибов укрепляться ажурными браслетами. Пальцы удлинялись, приняв ужасающий вид.
- Сява, стой! – крикнула Юля.
Но Шатана продолжала тянутся к заветному мечу. Юля попыталась подбежать и остановить одноклассника, но одна рука колдуньи отбросила девушку. И тут в промежуток между Славой и Шатанной встала маленькая, хрупкая Ягодка. Она не давала продвинутся рукам ни на миллиметр к вожделенному, протянутому мечу. Между старой и опытной и колдуньей и маленькой девочкой происходила неописуемая и не понятная борьба. Все остальные участники побоища даже не пытались вступиться на чью либо сторону. Медвежатник был сзади Шатаны и не представлял, что делать. Юле уже помогал Леша, а Сява стоял как вкопанный с протянутым мечем. Марфа читала молитву и раздавала крестные знамения то Ягодке, то Шатане. Однако ни какого виденного эффекта эти перекрещивания не приносили. Всё замерло.
Шатана, видя, что просто как ей меча не получить, решила командовать славой. Но её гипноз, благодаря Ягодки, не действовал. Наоборот, подросток продолжал стоять как вкопанный.
Тут Медвежатник вспомнил сказания о смерти Сослана и крикнул:
- Сява. Ноги береги!
Но было поздно, в колени Сявы метнулись когти Шатаны. Лишь, Ягодка устояла на месте. Она подставила своё хрупкое тельце стремительному захвату. И захват нашел не Славину коленку, а ногу Яги. Сильный рывок вырвал кусок кости из ноги Ягодки, и она упала без чувств. Кровь хлестала по поляне. Удивление образовалось на лице у Шатаны. Но и оно через миг было спрятано под остатками тельняшки Медвежатника. Он не знал как противостоять древней магии и гипнозу, но каким то чутьём понял, что нужно спрятать глаза Шатаны.
Пришедшая из далёкого будущего, полосатая хламида вспыхнула на голове у Шатаны. Руки ведуньи приняли прежний вид. Сява замахнулся на голубое пламя и бьющуюся в нем женщину мечем. В этот момент он получил приличный удар в печень, и так не нанёс решающего удара.
- Остынь Сява! – крикнул Медвежатник, он захотел потушить погорелицу, но пламя само внезапно погасло, как и вспыхнуло секунды назад. На лице у Шатаны не было ни малейшего следа от ожога, и даже опаленных волос.
- Значит, боги решили распорядиться так. Что ж, вольному воля. А ты, медвежатник, должен встретится с настоящим Сосланном.
- Хорошо, матушка, - ответил Шура с поклоном и приложил правую руку к сердцу. Но на этом весь этикет и закончился. Медвежатник ринулся к умирающей Ягодке. Её нога была изуродована до безобразия. Среди рваных мышц и крови, белели осколки берцовой кости.
- Что делать? – взмолилась Марфа.
- Воды, чистой, тёплой, любой! Тряпок и жгут, быстро. – Медвежатник командовал, а сам грязными руками зажал артерию, из которой уже почти вся кровь вытекла. Этим он остановил сильное кровотечение, но это было лишь, отсрочкой от прихода неминуемой смерти.
Слава, бледнее чем сама Ягодка, на полусогнутых ногах подошел к потерпевшей.
- Она умрёт?
- Ага, как в сказке, а пока давай меч.
- Не дам.
- Ну и дурень. Отрежь лишнее мясо, что бы кость видеть.
- Я не смогу.
- А минуту назад хотел человека убить. Ну! – крикнул Медвежатник.
Сяве ни чего не оставалось делать, и он принял участие в хирургической операции. Он отрезал пару кусков мяса с крошевом из кости, висевших на коже.
- Может лучше, всё удалить? – как бы советовался Медвежатник.
- И как она совсем без ноги? – удивилась Марфа.
- Или без жизни, - бурчал Шура.
У Медвежатника стали отекать пальцы руки. Он чувствовал, что вот-вот они соскочат с аорты, и все старания пропадут в напраслину. В это время Шатана стояла рядом, и ни чего не предпринимала. Вдруг, Медвежатник увидел серебряную подвеску у Шатаны на головном уборе. Он ни чего не говоря, сорвал её, потом сплющил мягкий метал и воспользовался им как зажимом. Артерия была зажата, и кровь перестала бить фонтаном. Шура приложил рваные края раны, и стал заматывать ногу тряпками.
За всеми этими действиями Шатана внимательно наблюдала. Не мешала, но и не помогала. Когда перевязка закончилась, Медвежатник первым обратился к ней.
- Извини Шатана, долг я свой исполню, да вот только лунницу наврядли верну.
- Что серебришко, ты две души спас.
- То есть?
- Сослана, моего остудил, и Ягодку родную на Берона не посадил. Меч, тогда, сам принесёшь, и сам знаешь куда. Только спешить вам надо. А за девочкой дед Пехто поглядит. Дождитесь его, и в путь, хоть и кругом, да дойдёте до настоящего Сослана.
- А вы думаете, что Ягодка выживет? – спросил Леша.
- Теперь не думать надо, а верить нужно, - ответила Шатана исчезла.