Глава 2. Цхинвали. Женщины.
Стоит, запрокинув горло,
И рот закусила в кровь.
А руку под грудь уперла -
Под левую - где любовь.
(из песни Т. Гвердцители на стихи М. Цветаевой)
И дух возлюбит смерть, возлюбит крови алость.
Я грезы счастия слезами затоплю.
Из сердца женщины святую выну жалость
И тусклой яростью ей очи ослеплю.
(Максимилиан Волошин, "АНГЕЛ МЩЕНЬЯ" (1906 г.))
Примерно за километр от Цхинвали машину майора попытались остановить на посту грузинского ГАИ.
- Дадек! Шени деда! ... (Стой! Твою мать …) – успел крикнуть возникший буквально из ниоткуда лейтенант-милиционер.
Он вовремя отпрыгнул из-под колёс и ещё долго грозил вдогонку полосатой палкой.
На въезде в город УАЗик встретила толпа одетых в черное женщин.
Издали они смотрелись вполне мирно. Стояли возле дороги и что-то обсуждали.
Еще один так характерный для Закавказья стихийный митинг.
Только женский.
Несколько женщин заступили дорогу подъехавшей машине.
- Чего это они? – насторожился водитель.
- Сейчас увидим …
Остановившийся УАЗик мгновенно окружила хмурая группа осетинок.
Майору почему-то показалось, что прямо сейчас их вместе с водителем вытащят из машины и будут убивать. Уж очень суровыми и решительными были выражения женских лиц.
- Они и сзади, товарищ майор … Не уехать …
- Вижу … Сиди, Саша! Пока я не разрешу – сиди и не высовывайся!!!
Офицер немного помедлил, затем рывком открыл дверцу машины, выскочил наружу и оказался в плотном окружении осетинок. Толпа разом придвинулась к нему.
- Когда будут убивать, – отрешенно подумал он, – надо будет сворачивать им головы по одной … Трёх-четырёх, пока на куски не порвут, точно на тот свет отправлю! Гадом буду! Всё ж не с пустыми руками … к апостолу Павлу …
Вслух же сказал совсем другое.
- Пацана не трогайте! Молодой он ещё. Совсем школьник. Только призвали. У вас же дома свои такие … Пусть уж живет. Отпустите его. Очень прошу …
- Нет у нас таких дома, … Больше нет, – ответил кто-то …
- Ты что же это, майор, совсем умирать собрался? – добавили откуда-то справа, – Ты это зря … Здесь не мы – здесь нас убивают!
- Вдовы здесь собрались, и те, кто близких потерял ...
- Поди вас пойми, – смутился майор.
Женщины стояли неподвижно. Никто его не трогал. Офицер разжал кулаки и расслабился.
- Поживем, значит, – понял он, – Правду ГРУшники в сводках пишут … Мужей и сыновей тут им изрядно проредили … Покуражились всласть, пока Москва войска не ввела …
Внезапный острый укол заставил судорожно сжаться сердце. Майор рефлекторно хлопнул ладонью по шее и с изумлением увидал на ней точно такое же вишневое пятно, которое оттер всего какой-то час назад.
Он снова достал носовой платок и, раздражаясь от ощущения собственной неловкости, стал оттирать им руку.
- Сговорились они здесь, что ли? – с раздражением подумал он о комарах, – В одно и то же место бьют …
- Не брезгуй, майор! – сказала одна из осетинок, – Это честная кровь. Осетинская. Теперь она с твоей смешалась … Братьями будем …
В окончательное смятение майора привела вытолкнутая прямо к нему девушка.
Годов пятнадцати, не более ...
На вытянутых руках она держала укрытую белым полотенцем дощечку с караваем душистого свежевыпеченного хлеба.
- Хлеб да соль, товарищ майор, – прошептала она не поднимая глаз.
Отуда-то из-за спин появилась рука в черном рукаве, оставила на каравае солонку с солью и исчезла. Как будто её и не было.
Окружавшие офицера женщины выжидательно замерли.
Майор было протянул к хлебу руку, но тут же убрал её …
Вспомнилось, что согласно донесений – в наполовину разблокированном городе отмечается дефицит продуктов. Население живёт впроголодь ...
Взять хлеб и есть его на глазах у этих женщин – было стыдно, не взять – нанести обиду.
Майор обернулся к своей машине:
- Саша! … Саша! … Выйди сюда!
Из-за спин расступившихся женщин протиснулся водитель.
Офицер удовлетворенно кивнул, отломил край каравая и, макнув его в соль, молча протянул всё еще бледному солдату.
Вскоре они оба сосредоточенно жевали горячий подсоленный хлеб под одобрительными женскими взглядами.
Обломанный с краёв каравай был тут же завёрнут в полотенце и передан подбежавшему мальчишке.Тот сдержанно поблагодарил, прижал сверток с хлебом к себе левой рукой и, осторожно поддерживая его перевязанной чистым бинтом культей второй руки, с довольным видом направился мимо стайки таких же как и он мальчишек в сторону ближайших домов.
- Правильный, чувствуется, ты мужчина, майор, – обратилась к нему высокая красивая осетинка. Лет ей было, пожалуй, уже далеко за пятьдесят, но выглядела она при этом так, словно только-что сошла прямо с пьедестала монументальной композиции – из серии "Родина-мать" общается с проезжими военными".
- Ты нам вот что скажи, – попыталась нахмурить брови "Родина-мать", – Вы нас больше не бросите? … Не оставите этим? … Мы же свои! Мы же Вас любим! Почему Вы так долго сюда не шли? Здесь такое творилось ...
Осетинка скорбно поджав губы умолкла.
Майор невольно залюбовался пожилой женщиной.
Ей очень шла характерная для Закавказья ближневосточная манера повязывать непривычно длинную узкую шаль, оставляя открытой шею. Шаль оставляла открытыми и высокий чистый лоб осетинки, и край зачесанной назад пышной копны абсолютно седых волос.
Майору показалось, что она чем-то неуловимым напоминает иконописные изображения Богородицы. Но только внешне, а не по духу … В пожилой осетинке не было ни малейшей нотки смирения: только спокойное достоинство и решимость.
Ответить ей, что почти каждый день читает оперативные сводки, а потому – в курсе всех событий, офицеру не хотелось. Ему и без того было стыдно за преступную нерешительность Москвы. За свою относительно спокойную службу при штабе. За всё вместе.
- По каким делам к нам?
- В командировку – связь делать.
- Сделаешь?
- Уже сделал. Осталось здесь, в городе, посмотреть: всё ли в порядке. Поправить немного, что не так … Теперь Москва, если что, быстро реагировать будет, – зачем-то соврал он.
Лица окружавших майора женщин посветлели.
Они переглянулись и как-то разом заговорили. Удивительно, но они умудрялись не перебивать друг друга. Едва высказывалась одна, тотчас же вступала другая. Чувствовалось, что рассказ давно ими отшлифован на подобных этой встречах.
- Мы вас ждали … Мы вас ТАК ждали …
- Второй год здесь война идёт. Поначалу грузины не часто людей убивали, всё больше разговоры разговаривали …
- В 89-м, в ноябре – первый раз пришли. В Цхинвале – 45 тысяч живет, а их – 50 тысяч приехало. Шесть человек тогда убили и три сотни – покалечили (приведенный численный состав грузинского выездного "митинга дружбы" завышен в 2,5 раза. Прим. автора).
- Заложников брали. Сначала из автобусов на Джаву. В Джаву, известно, только осетины и ездят ... Нашим тоже пришлось брать. Взяли грузин – на обмен … А что еще делать? Военные – не защищали, говорили – приказа не было!
- Потом нашу землю отобрали – Цхинвальский и Знаурский районы. Декрет выпустили, что теперь это – Грузия, Горийский район ... Гамсахурдиа приказал – электричество и воду отключили.
- С начала января – бои шли. В одну ночь – три тысячи человек в город приехали … На автобусах. Форма – милицейская, а так – бандиты. У половины – руки в наколках ... Мы утром проснулись, а они уже в центре города. На Театральной площади свой штаб сделали. У многих – собаки. Злые, лают. Как в кино про немецких карателей …
- По городу на бронемашинах ездили. Грабить и убивать начали. Кого грабили – обычно убивали … Молодых мужчин убивали. Меньше трети – в боях убито. С оружием. Остальные все – мирные жители. И дети. До половины детей среди них было … Любопытные они очень, вот под пули и попадали.
- Скажи, майор, почему в Москве об этом не пишут? Мы же не врём! Вот этими руками - обмывали, этими руками в землю ложили … Веришь, майор, когда рожали – не больно было… А теперь – душа болит и днём, и ночью…
- Женщин насиловали. В центре города неизнасилованных почти не осталось … Пятилетних девочек насиловали!!! … Это как? …
- Как на детей-то рука поднималась? Вот ты, майор, скажи – смог бы убить ребенка?
Майор смешался. Одно дело было читать сводки и изредка бегло просматривать абстрактные списки убитых, другое дело – смотреть в глаза тем, по ком эти события прокатились лишая крова и жизни, калеча, ломая устоявшийся за несколько мирных поколений быт и уклад.
- Сталина на них нет! – выкрикнула одна из женщин, – Когда Сталин у власти был, такого не было. Он бы быстро порядок навёл. Он, хоть и сам из Гори был, но по отцу – осетином!
Многократно повторенный рассказ дал сбой. Женщины заторопились, запричитали. Заговорили одновременно. Многие заплакали.
- Со стороны Никози, вот оттуда, до сих пор снайперы по многоэтажкам по ночам стреляют. Столько людей убили, и конца этому нет …
- Три месяца каждую ночь из пушек обстреливали. Пожаров много было. Потом у них снаряды кончились и стали чугунными болванками стрелять. Куда деться от этого не знали. По детям попадали часто …
- В апреле, слава Богу, русские военные у них всю артиллерию где побили, а где – отобрали. Как зайцы от десантников разбежались ...
Кто-то из женщин осенил майора крестным знаменем и наклонился поцеловать руку. Толпа смешалась. Офицера схватили за руки и стали целовать их. Прижимать их ко лбу, к плачущим глазам. Кому-то стало плохо. В довершение всего одна из осетинок, впав в истерику, с плачем упала на колени и уже там, заслоненная своими подругами, обняла майора за ноги и заголосила. Попытка высвободится привела к тому, что женщина вцепилась в него еще крепче и в исступлении стала целовать запыленные хромовые сапоги.
Майору, всегда внутренне ироничному, даже цинично-насмешливому, стало не по себе. Целующая сапоги женщина не казалась ему ни смешной, ни отталкивающей. Происходящее было и естесственным, и жутким одновременно. Почему-то подумалось, что за метафорой "зашевелились волосы" – стоит вполне конкретная физиология. Майору ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стало страшно.
- Сынок, вы уж, пожалуйста, больше не уезжайте ... – снова вступила седая осетинка, – А то мужчин грузины перебили ... Защитников не осталось …Оставайтесь и наделайте нам сыновей ... Чтобы было кому за отцов и братьев отомстить ...
Она наклонилась к прильнувшей к ногам офицера женщине, несколько раз что-то спросила у неё по-осетински. Легко подняв, успокаивающе обняла …
- А у неё – кого? – спросил майор.
- Всех …
При этом ответе майор невольно поёжился.
У осетинки взгляд остался твердым и спокойным. Немного помедлив, она пояснила:
- Близких – всех. Дальняя родня, конечно, осталась. Кто успел – взяли детей и за перевал, к родственникам, уехали. В Беслан. Племянники у нас – совсем маленькие. Лет через пять – в школу пойдут. Здесь оставаться – риска много. А там – Россия. Там спокойно. В обиду не дадут. Надо, чтобы дети в мирном городе выросли …
Внешностью и статью пожилая осетинка была удивительно похожа на молодую грузинскую певицу – Тамару Гвердцители. Майору подумалось, что примерно так она, Гвердцители, и будет выглядеть лет эдак через тридцать. Певицу Тамару майор обожал: она у него почему-то ассоциировалась с грузинской царицей Тамар. Ему казалась, что легендарная царица внешне и внутренне должна была быть очень похожей на свою далёкую тёзку. И тембром голоса, и внешностью, и аристократичной манерой держаться.
Седая осетинка буквально заворожила его плавно-неторопливой изящностью движений ...
- Обувь тебе, майор, слезами залили ... Ты уж извини ... Не обижайся …
Легко опустившись на колени, она освободила копну седых волос от упряжи черной траурной шали, вытерла ими пыльные сапоги майора ... Стоя на коленях, запрокинула голову и посмотрела ему прямо в глаза. В печальном взгляде, нет-нет да и проглядывали лукавые лучики … Чувствовалось, что она очень довольна этим своим жестом и её откровенно веселит смущение майора.
- Своя земля, майор, не пачкает. Как тебя звать-то?
- Александр … – майор окончательно смутился.
- Александр … Победитель, значит …
Она покивала каким-то своим мыслям. Протянув майору руки, встала.
- Правда, майор, оставайся! Дом тебе найдём! Жену выбирай – любую! Вдов у нас теперь много. Мужские руки – очень пригодятся! Хочешь, такую как я найду? Только молодую? Я же вижу – нравлюсь …
Майор невольно улыбнулся в ответ.
- Женат я. Спасибо …
- Дети у тебя есть?
- Сын!
- Сын – это хорошо! Пусть его и твою судьбу хранит Бог Путников – Уастырджи …
История кризиса и государственность Южной Осетии. Справка №2.
В результате нашествия завоевателей, осетины были оттеснены с севера в горные ущелья и раздроблены. Часть из них осела на южных склонах Кавказского хребта, попав в крепостную зависимость от грузинских феодалов – князей Эристановых и Мочабеловых. Жизнь осетин под грузинским гнётом была тяжела и неприглядна. Ни один из них не смел показаться на базарах и в деревнях Картли, чтобы не быть ограбленным своим собственным помещиком. Богатые грузины стали строить в тесных ущельях укрепленные замки, мимо которых никто не мог пройти без опасения лишиться жизни или свободы. Эти страшные замки памятны народу и доселе.
Вместе с тем осетины многое сделали для славы и процветания Грузии. Одним из осетинских владетелей был и второй муж легендарной царицы Тамар – Давид Багратиони.
В XIII веке осетинам ненадолго удалось создать собственное независимое государство. Во время Кавказских войн в XVIII в. была покорена Северная Осетия, а в в 1801 году, пред лицом турецкого геноцида – в состав Российской Империи вошла Грузия (Картлийско-Кахетинское царство) и подвластное ей осетинское население. С тех пор служба в русской армии считалась самой почетной профессией у потомков воинственных аланов. Несмотря на это, образованный на территории Тифлисской губернии в 1843 г. Осетинский округ был вскоре ликвидирован.
Второй раз осетины приобрели государственность только в XX веке. Этому предшествовали безуспешные восстания против грузинского правительства в 1918–1920 гг. В мае 1920 года Советская Россия и меньшевистская Грузия подписали Договор, в котором Россия признает независимость Грузии с тем условием, что осетины получают право самостоятельно определиться. Когда они попытались воспользоваться этим правом, грузинское правительство Ноя Жордания устроило им первый открытый геноцид. В июне 1920 г. карательная экспедиция правительственных войск Грузии приступила к насильственной депортации осетин, сопровождавшейся массовыми убийствами. В ходе депортации были сожжены сотни осетинских сел, погибли десятки тысяч осетин, в том числе – множество беженцев, на перевалах на пути в Советскую Россию. На Северный Кавказ бежали 50 тысяч человек. Уничтожены посевы, 100 тысяч голов крупного рогатого скота было распределено среди грузинских переселенцев и разграблено войсками. Голод, холод, эпидемии тифа и холеры среди беженцев унесли жизни еще 15 тысяч человек. Это была национальная катастрофа.
Юго-Осетинская автономная область была создана только после образования Закавказской СФСР в 1922 г.
Прошло много лет. Угли старого костра разворошило наше время.
В 1989-91 годах грузинской стороной предпринята попытка повторного геноцида, приведшая к трёхмесячной гражданской войне в Южной Осетии. Южная Осетия и город Цхинвал были взяты в кольцо военной, экономической, информационной и транспортной блокады. Несколько месяцев город оставался без воды и света. Ввод трехтысячного экспедиционного корпуса сил МВД Грузии в Цхинвал усугубил конфликт. Они стали одной из воюющих сторон. Началось страшное. Убийства, насилие, погромы, жестокие избиения даже стариков и женщин. Грабежи и мародёрство приняли массовый характер. Бандиты габили и жгли дома и целые сёла, угоняли скот, изгоняли жителей, уводили заложников, в числе которых были и дети. Мелкие стычки происходили в основном в селах Цхинвальского а, начиная с марта, и Знаурского районов. В результате грузинской агрессии по состоянию на май 1991 года в Юго-Осетии погибло более 260 человек, сотни ранены, сожженно 58 сел, из них 28 разграблено и разрушено полностью. Сотнями исчисляются соженные в городах дома, свыше 120 осетин попало в грузинские тюрьмы, обнаружены места тайных групповых захоронений … Начата депортация осетин, как с территории Южной Осетии, так и с территории Республики Грузия. Часть населения ушла, как и в 20-х годах, в Россию. Количество беженцев из Грузии и Южной Осетии, которые нашли приют в Северной Осетии и других районах России, достигло 80 тысяч.
Надо ли говорить, что Союзное руководство все это время молчало, предоставив конфликту свободно развиваться? Многочисленные обращения к Президенту СССР, Правительству страны и ко всем правоохранительным структурам с просьбами о защите населения Южной Осетии – остались без ответа. Союзное руководство продемонстрировало полное нежелание защитить население Южной Осетии от истребления, восстановить его конституционные права. Это привело к распространению конфликта на все осетинское и грузинское население. К гражданской войне.
В Юго-Осетии полностью завершен демонтаж автономных структур, законодательно и фактически перекроены ее границы. Аннексия Юго-Осетии завершается.
Конфликт принял форму войны на истощение, даже присущая осетинам отвага и клятвы умереть на пороге своего дома не спасут их от неизбежного поражения. Поражение Юго-Осетии, отрезанной от ресурсов, и от помощи со стороны России – дело времени.