Городская сказка

Мишка Беглый
***
Город Борск (современное название), что на севере Европейской части РФ, в настоящее время, как, впрочем, и прежде, является областным центром. Подробные данные о промышленных и сельскохозяйственных предприятиях, состоянии дорог, достопримечательностях, возможно заинтересующих туристов, гостиницах, автобусных маршрутах и т. д. можно почерпнуть в Интернете, воспользовавшись ссылкой www.Borsk.ru .

Если кто по-настоящему интересуется отечественной Историей, конечно, помнит этот странный случай с княгиней Ефросиньей Яроборской, как она жеребёнка родила, и была за это мужем своим, князем Андреем Гориславичем Яроборским по прозвищу Соколиное Перо, заключена в монастырь, а оттуда бежала с неким человеком низкого звания и затем уж в памяти народа затерялась. Это произошло, если только память мне не изменяет, в начале XII столетия. Летописец рассказывает, что уродившийся жеребец был благородных кровей, и славный князь Андрей Соколиное Перо всегда именно на нём в поле выезжал. Он и погиб в несчастном сражении при реке Шуге именно на этом коне, с которого его арканом стащил меткий кочевник. И князь был саблями изрублен в куски, а хан Рузяк взял по обычаю тех дней коня себе.

При Великом Государе императоре Петре Алексеевиче I город был переименован в Царёвоборск. Потому что он, вернувшись из Азовского похода, повелел там строить большой кирпичный завод. Переименование это состоялось, и городу дарован был даже новый герб в ознаменование этого события, а что касается завода, то построить его не удалось. Глина, на которой стоял город, и та, что удавалось добыть в окрестностях, совершенно оказалась к обжигу кирпича не пригодна. Это похоже на события известного рассказа Платонова «Епифанские шлюзы». Только в нашем случае, поскольку затраты не были слишком велики, а может государь был в добром расположении духа, он до палача дела доводить не стал, а просто автора проекта убил ударом кулака.

После революции Царёвоборск был переименован в Каменевск. Потом в Косыгинск. А уж после 91 года встал вопрос: Как же, в конце концов, назвать этот город, чтоб навсегда? Тут случился Борис Николаевич Ельцин. Он ездил в те края охотится на кого-то или на что-то, словом на охоту. И он спросил:

- А почему Косыгинск?

И, узнавши, что город названия менял уже несколько раз, повелел назвать его просто Борском.

- Проще-то оно всегда лучше, - сказал тогда наш премудрый первый Президент России.

Кто может с уверенностью утверждать, что он был неправ?


На севере Борской области есть небольшой районный городок Свято-Каменск. Он так назван по имени Свято-Каменского монастыря, построенного после войны 1812 года, в честь победы над французами. После того, как в 1930 году монастырь был спалён, город долго назывался Красно-Каменском. Но, когда монастырь восстановили в1998 году – вернулось старое название. Единственной достопримечательностью Свято-Каменска ещё с 1902 года был вагоноремонтный завод, на котором и трудились в большинстве своём жители этого скромного города. Если все эти обстоятельные сведения вам уже надоели, давайте перейдём к делу.


*
Одна очень порядочная и энергичная женщина, жена директора Райторга, она же заведующая Свято-Каменским (тогда ещё Красно-Каменским) РОНО, приватизировала радиоузел городского Парка культуры, и случилось это тогда, когда ещё очень немногие граждане СССР доподлинно знали, что, собственно, означает слово приватизация. Она воспользовалась этой недвижимостью не столько для общественных, сколько для личных и даже, можно сказать, совершенно интимных целей, безрассудно увлекшись одним очень молодым и оттого совсем бессовестным футболистом.

Поскольку всю аппаратуру радиоузла сотрудники Парка культуры пропили, а частично привели в негодность ещё в застойные времена, она в этом опустевшем просторном помещении сделала евроремонт и оборудовала всё необходимое для тайных встреч со своим непутёвым возлюбленным. Она была женщиной большого масштаба и живой фантазии, и поэтому там был даже бассейн, джакузи, кондиционер, миникинотеатр и многие другие чудеса новейшего времени. Ключи от этой райской обители греха она всегда держала у себя в служебном сейфе, но глупый футболист у неё эти ключи похитил и устроил в бывшем радиоузле пьянку с дракой и даже поножовщиной, пригласив туда всю сборную по футболу своего родного города. Это дело стало предметом городских сплетен. А её муж, сначала хотел обоих за это убить, и вёл на этот счёт совершенно серьёзные переговоры с начальником Уголовного розыска ГУВД (тогда это уже входило в моду, будто в средневековом Мадриде). Однако, тот что-то уж слишком дорого запросил за всю операцию. Тогда оскорблённый муж вовремя опамятовавшись, и, опасаясь предательства со стороны упомянутого начальника, горько покаялся в Райкоме. Городские власти хотели их всех за это исключить из Партии, а может и посадить в тюрьму, да что-то пожалели, не сразу решились, замешкались, а тут и Партии не стало, и Райком, естественно, исчез.

Зато потом женщину ту сделали Главою Районной Администрации, мужу подарили 51% акций Вагоностроительного завода, а футболиста женили на престарелой директрисе районного Универмага, чтоб он был под надёжным присмотром. Но на посту Главы Администрации Свято-Каменска почему-то оказалось скучно жить, наша героиня уехала в Бразилию, там вышла замуж за гражданина республики Молдова, который покинул своё отечество в трагический момент приднестровского конфликта с целью избегнуть призыва в вооружённые силы республики. У этого молодого человека было всего одно достоинство, но столь ценное, что полностью искупало все его многочисленные недостатки, в отличие от футболиста, у которого это достоинство хотя и было не менее ярко выражено, но проявлялось всегда как-то невпопад и часто в совершенно нежелательном для влюблённой женщины направлении, а недостатки-то были те же самые.

Но когда счастливые молодожёны приехали из Бразилии в Свято-Каменск погостить, женщину эту привлекли к уголовной ответственности за двоемужество, превышение должностных полномочий, контрабанду и злостное уклонение от налогов. Но она, не смотря ни на что, успешно баллотировалась в губернаторы Борской области и стала сенатором, потому что должность Губернатора и члена Верхней Палаты Парламента не так скучна, как должность Главы Районной Администрации - значительно ближе к самой настоящей власти, а власть, как известно, пьяней вина.

____
А Юрий Сергеевич Ранцев ровно пятьдесят лет проработал токарем на Свято-Каменском Вагоноремонтном заводе. И последние лет тридцать у него был шестой разряд.

Пятьдесят лет, века половина. Когда его на пенсию провожали, ему исполнилось шестьдесят семь лет. К тому времени завод уже не мог в плановом порядке регулярно производить ремонт подвижного состава Борской Железной Дороги, как это с его основания в 1902 году было задумано, а затеяли реконструкцию, то есть демонтаж, модернизацию и перепрофилирование, поэтому никому зарплату не платили, и ходить на работу было необязательно. Эта реконструкция шла полным ходом эдак, чтобы не соврать, лет десять.

Сначала, во времена баснословные, ещё на самой ранней заре Перестройки, приватизировать такую махину казалось наивным жителям Свято-Каменска (тогда всё ещё Красно-Каменска) слишком уж громоздким и дерзким предприятием. Завод это ж не радиоузел. Но люди, инициативные, уже в тот исторический момент понимали, что от ремонта вагонов большой прибыли не будет, и единственный выход - это воспользоваться территорией, производственными мощностями, помещениями и оборудованием предприятия для изготовления предметов широкого потребления.

- Зачем ремонтировать вагоны? Кто их будет покупать? – наивно, но совершенно искренне спрашивал тогда Председателя Райсовета некий энергичный, красноречивый и самоуверенный человек, приехавший в Свято-Каменск из Ташкента, где он долгое время заведовал грандиозным ташкентским рынком. Никто толком не знал, как его зовут. Он откликался на имя Рудик. – Я предлагаю запустить такую, знаете ли, автоматическую линию, с которой потоком пойдут вакуумные скороварки, тифлоновые сковороды, велосипеды и различные детские игрушки для городского населения, автоматы Калашникова для теневой экономики, а для международного терроризма миномётные установки и взрывные устройства – ведь, если не учитывать всего объёма отечественного спроса, можно прогореть. Будете меня слушать, и мы все озолотимся. А с вагонами придётся подождать, потому что без гроша на счету никак нам этого производства не поднять.

Но Юрию Сергеевичу до всего этого уже было, как до лампочки. Трудовая жизнь его закончилась, возраст же ещё не был столь преклонен, чтоб ему сидеть во дворе на скамеечке и хлеб голубям крошить. Тем более, что эту скамеечку прочно оккупировали какие-то тёмные, пьяные, воинственные и очень нечистые во всех отношениях люди, которые на этой скамеечке спали вповалку, ели, пили, общались с дамами своего круга, тут же справляли свои естественные нужды – то есть просто они на этой маленькой скамеечке, рассчитанной когда-то жэковским плотником на четыре посадочных места, умудрялись жить целой ордой. Однажды Юрий Сергеевич, человек, в общем-то, компанейский и добродушный, подошёл к скамеечке и сказал:

- Мужики, может кто в шахматы или в карты?

- Нормально, - послышались голоса в ответ. – Бери, папаша, литруху для начала. А там посмотрим.

Юрий Сергеевич выпить был всегда непрочь, но, человек, совсем не жадный до денег, он, тем не менее, очень не любил угощать кого бы то ни было безответно, особенно, если это принимало формы наглого вымогательства. Поэтому он почёл за благо с той поры держаться от скамеечки подальше.

Вот вопрос, старый, как мир: Что делать человеку в таком положении? В конечном счете, каждому приходится решать его по-своему. У Юрия Сергеевича жена умерла за несколько лет до его выхода на пенсию. Трое детей – все взрослые люди – разъехались, кто куда. Старший сын, офицер, служил в далёком городе Благовещенске, он там научился говорить по-китайски, и жена его была китаянка. Средняя дочка что-то непонятное делала в Москве и, в меру часто, просила в письмах прислать немного денег. А младшенький, как в сказке, самый сообразительный, познакомился с немкой и уехал, только почему-то не в Германию, а в Турцию, потому что немка на поверку оказалась обыкновенной турчанкой, просто её чёрные волосы были тщательно вытравлены перекисью.

Искать новую подругу жизни Юрию Сергеевичу казалось уже поздно. Был один случай, когда по настоянию сердобольной соседки квартиру Юрия Сергеевича посетила, возможно, с далеко идущей целью, одна немолодая, но очень приятная и приличная женщина. Но поскольку с его стороны не последовало достаточно энергичной инициативы, они выпили по чашке чаю и мирно расстались. Заводить же легкомысленные связи – привычки не было. Но однажды он случайно прочитал в газете целую страницу таких объявлений, что неделю плохо спал и, наконец, вздрагивая душою и, путаясь трясущимся пальцем в дырках телефонного диска, позвонил по одному из указанных там номеров.

- Если нормальный секс с доставкой тёлки к тебе на квартиру, это будет двести баксов за ночь. Это, если нормальный секс, ты усекаешь? – сказал ему по телефону сиплый от недосыпа и перепоя мужской голос. - Идёт? С ней приедет наш парень, с ним расплатишься сразу и – до утра кувыркайся. А если какие дополнительные с её стороны услуги, тогда с ней самой столкуешься, но это, конечно, подороже. Утром за ней машина придёт. Транспорт входит в стоимость услуг.

- А двести…. э-э-э…. баксов это сколько будет рублей?

- Считай, с утра вроде доллар был по двадцать восемь. Да, ты не стесняйся, может тебе не девку надо? Давай я мальчика пришлю. Тогда пятьсот.

- Нет, - сказал смущённо Юрий Сергеевич, чувствуя горький стыд и стеснение в груди. - Вы меня извините, конечно. Спасибо.

- Да не за что. Будут деньги, настроение - звони. Мы круглосуточно.

Тут стало ясно, что доживать жизнь придётся одному, и доживать её будет невесело. Некоторое Время Юрий Сергеевич занимался разными пустяками. Например, он несколько раз водиночку напился, но это ему совсем не понравилось, потому что с утра дрожали руки, и лопалась голова, и было очень трудно дотянуть до очередной пенсии, так что пришлось потревожить заветные запасы. Пробовал он разводить на подоконнике кактусы. Пробовал заниматься самоусовершенствованием и читать какие-то непонятные книжки, которые ему присоветовала однажды, нагрянув из Москвы на четыре дня, его легкомысленная дочка. Ни одна из этих книжек не была им дочитана до конца. Он стал смотреть телевизор, но чуть не сошёл с ума и бросил это. Он было вступил в партию ЛДПР и несколько месяцев был её активистом. Участвовал в организации грандиозного митинга у здания Районной Администрации и получил такой удар милицейской дубинкой по голове, что пришлось с сотрясением мозга месяц пролежать в больнице. Все эти занятия кое-как помогли ему прожить года три, но никак его не удовлетворили ни в каком отношении, и постепенно Юрий Сергеевич стал замыкаться в себе. Он всё чаще лежал дома на диване, внимательно разглядывая на потолке разводы давнишних протечек. И вдруг!

Как-то раз Юрий Сергеевич вошёл в лифт с пакетом продуктов.

- Сергеич! - послышалось ему. – Погоди меня.

Его догнал старый сосед, тоже гружёный домашним продовольствием. В один и тот же день, лет тридцать тому назад они въезжали в этот дом.

- Ты в «Овощной» не заходил? Молодая картошка там почём?

- Вчера на рынке я брал по червонцу. Хорошая, крупная. Как жизнь молодая, Николай Борисович?

Николай Борисович рассказал ему горькую историю о том, как его дочка расходится с мужем, потому что оказалось, она не может забеременеть, а операция, которую предлагают, стоит пятнадцать тысяч долларов.

- Мужик-то, понимаешь, неплохой. И непьющий, и с неё пылинки сдувал. Зарабатывает неплохо. Квартиру купили. Ну что? Слезами плачет. Хочет сына. Я понимаю его. Беда.

- Сколько сейчас Верке-то?

- Тридцать два уже. Теперь не знаю выйдет снова за кого или так станет трепаться. Её ещё, как на грех, разнесло, понимаешь, как яловую тёлку, в двери не проходит. Кто позарится? Теперь в моде тощие.

- Не скажи. Хорошего, говорят, человека, чем больше, тем лучше.

- Это раньше так говорили. Теперь другое.

- А-а-а! Да ну их всех к такой-то матери. Вот пошли проблемы. Тоже, понимаешь, невезуха.

- Точно, - машинально сказал Юрий Сергеевич, - то понос, то золотуха. Она всё в школе работает?

- Она теперь в начальство выбилась. Завхоз.

- Ого!

Весь вечер, лёжа на своём диване, он думал о дочке Николая Борисовича. Когда заселяли дом, ей было годика три. Она заблудилась в огромном дворе, среди мебельных фургонов, въезжавших туда поминутно, в толпе громадных грузчиков из Трансагентства, которые самозабвенно торговались с полупьяными или просто ошалевшими новосёлами. Грузовой лифт не работал. Затащить на двенадцатый этаж, скажем, пианино с утра стоило пятьсот брежневских рублей, но к обеду цена поднялась до тысячи. Никто таких денег платить не хотел, а рабочие сидели вокруг грандиозной выпивки и матерились. И чем больше они пили, тем безнадёжней положение заходило в тупик. До драки было рукой подать. И вот, шла по этому двору маленькая девочка и плакала. Она подошла к Юрию Сергеевичу, которого звали тогда ещё просто Юра, уцепилась за его штанину и сердито спросила:

- А где моя мама?

- Найдём твою маму, - сказал хмельной Юра и взял её на руки. – Найдём. Такую маму да не найти. Тебя как зовут?

- Велочка, - сказала девочка и стала плакать.

С тех пор прошло тридцать лет. И вот она снова заблудилась, среди пьяных, глупых, жестоких и жадных людей. К тому же её предали.

Наутро Юрий Сергеевич старательно выбрился, надел свой чёрный, пропахший нафталином, костюм, годами висевший в шкафу, и пошёл в школу, где Верочка сначала училась, выучилась на уборщицу, долго работала в этой должности и, наконец, стала завхозом. Он прошёл пешком несколько кварталов и в захламленном дворе школы увидел грузовик, который разгружали какие-то люди, а распоряжалась очень полная, рыхлая, бледная и с виду нездоровая женщина, с нелепым макияжем, многочисленными золотыми украшениями, в очень ярком платье, слишком откровенном для того, чтобы скрыть от недоброго взгляда то, что когда-то так стыдно и сладко было открывать жадным взглядам молодых мужчин.

Юрий Сергеевич совсем не знал, зачем он к Верочке идёт, что собирается сказать ей и что может услышать от неё. Он остановился рядом с грузовиком и некоторое время молча наблюдал разгрузку каких-то мешков, канистр, бочек, лопат, движков, мётел и черенков к ним.

- Ничего, я сказала, здесь не складываем, а сразу разносим по местам. Вот это всё в бойлерную…. – простуженным басом говорила Верочка, - О, дядя Юра! Здравствуй. Ты чего здесь?

- Верка, - нерешительно сказал старик, - отойдём на минуту. Разговор есть.

- ….А вёдра – в подвал на стеллажи. Аккуратней там, покомпактней – по четыре ведра - одно в другое…. - они отошли в сторонку.

- Всегда приятно пошептаться с представительным мужчиной, - сказала Вера. - Ты чего, дядя Юра, на свадьбу собрался?

И тут, совершенно неожиданно для себя самого Юрий Сергеевич негромко, с торжественной расстановкой проговорил нечто непонятное себе самому:

- Вера Николаевна! Вы скажите мужу, чтоб он глупостей никаких не делал, потому что у вас будет ребёнок, а именно мальчик, то есть - сын. Сходите в женскую консультацию.

После этого он повернулся и быстро зашагал домой, так что зря Вера со слезами и злостью немыслимой надежды кричала ему вслед:

- Да ты постой, полоумный, хоть скажи толком, что такое ты буробишь тут мне…. Так, ребята, быстрей заканчивайте, и все ключи потом тёте Кате отдадите. Где водила? Давай я тебе путёвку отмечу. Меня срочно в РЭУ вызывают.

Вечером Вера Николаевна пришла к Юрию Сергеевичу, счастливая, перепуганная, заплаканная, благоухая духами и винным перегаром.

- Дядя Юра, родной! – жалобно запела она, и это басовитое пение, действительно напоминало мычание коровы. – Да ты как узнал-то? Вроде свечку ж не держал…. А у меня, понимаешь, месячные не всегда точно в срок приходят, так мне и ни к чему. А ведь, будто в воду ты смотрел. Говорят, пять-шесть недель.

Вскорости после этого случая к Юрию Сергеевичу позвонил соседский сын, двадцатилетний остолоп, и пожаловался что у него ночью во дворе какие-то бандиты отобрали машину.

- Я, конечно, приехал под кайфом. Машину поставил, только вышел, подходят двое и один суёт мне в морду ствол: «Давай все документы, техпаспорт, ключи и – канай по холодку». Помоги, дядя Юра. Ты ж экстрасенс.

- Дурак! – рассердился старик. – Какой я экстрасенс тебе? Пить надо меньше. А такому, дураку, как ты, вообще, молоко… желательно кипячёное.

Но что-то удержало его, когда уж он совсем собрался вытолкать парня за дверь. Он его расспросил о машине и записал номера.

- Ты, вот что, Шурка. Иди сейчас домой и сиди там, никуда не выходи до самого вечера. И даже до утра. Понял? И никому ничего не говори.

Когда Шурка ушёл Юрий Сергеевич снова улёгся на свой диван, но лежал на нём совсем недолго. Он встал, на этот раз ничего парадного надевать не захотел и даже не побрился, а просто доехал на троллейбусе до Районного отделения милиции. В дежурке он сказал, что ему нужно срочно поговорить с начальником Уголовного розыска. Именно с начальником. Только с ним. После некоторого колебания дежурный лейтенант позвонил наверх и пропустил его. Войдя в кабинет, где за столом с несколькими телефонами, компьютером, грудой бумаг, дымящейся пепельницей сидел седой, угрюмый полковник, не сразу поднявший на него воспалённые недобрые глаза.

- Это вы хотели со мной лично говорить? Что случилось? Присаживайтесь. Говорите. Только сначала – ваши данные, имя и фамилия, где проживаете, паспорт с вами?

Юрий Сергеевич вместо паспорта положил на стол бумажку с номерами машины:

- Вот, товарищ полковник, номера машины, девятая модель, вишнёвый цвет. Куплена новой. Второй год в эксплуатации. В хорошем состоянии. Пусть её вернут моему соседу. Больше мне ничего не надо.

- Угнали?

- Отобрали. И пистолетом грозились.

- Пусть сосед приходит - только, конечно, не ко мне, а в дежурную - напишет заявление, и будем разбираться.

- А не проще так? Вы сейчас вызываете сюда того гада, который, пользуясь табельным оружием, занимается в городе грабежом, и ему приказываете это утрясти с человеком по совести. То есть, ему придётся оплатить в разумных пределах моральный ущерб. Это чтоб до суда дело не доводить и не компрометировать Органы. Последние случаи: Это он ограбил квартиру в новом доме на Речной. На площади у рынка белым днём отобрал у женщины сумочку с долларами, не знаю, сколько их там было у неё. Дальше. Отобрал у мальчишки мотоцикл очень дорогой, с виду какой-то японской фирмы.

Полковник молчал, уставившись на потрёпанного, небритого старика, который не стал садиться, а стоял у стола, невозмутимо разглядывая за спиной у начальника фотографии, где тот был в камуфляжной форме с автоматом, в тире со снайперской винтовкой, ему вручают орден, он перед строем бойцов и так далее, отдельно фотография жены, детей и внуков.

- Добро. Разговор такой, что надо всё ж познакомится, - улыбаясь с блеском золотых коронок, наконец, проговорил он.

- Смысла нет знакомиться. Я вам, товарищ полковник, только назову фамилию и звание вашего офицера. Шестопалов. Так? Старший лейтенант. Правильно?

На этот раз начальник молчал очень долго. Потом он, прокашлявшись, проговорил:

- Да ты б хоть сказал, ты кто такой? Узнаем же всё равно. Хорошо. Иди. Машина к концу дня будет во дворе, - он даже не спросил адрес дома. - А гарантии какие?

- Ну, какие могут быть гарантии? Просто я тут не при чём. Пожаловался мне соседа моего сын. Вы, товарищ полковник, можете не беспокоиться. Вернут машину, деньги заплатят, как сейчас принято, и больше ничего не будет. Вы только сами проследите, чтоб молодые люди не торговались, как на базаре. Есть ведь, я думаю, какие-то определённые расценки для подобных случаев. И пусть оба не болтают лишнего. Это и мне ни к чему.

- Ладно. Я прослежу. Мы всё это утрясём, обещаю. А как ты его вычислил? Ладно, не спрашиваю. Ну, и… я рассчитываю на конфиденциальность, потому что не служба, а каторга, и людей взять негде, одна шпана. Приходи в любое время, поговорим. Потому что неясности оставлять, это не серьёзно, согласись.

Юрий Сергеевич ушёл. И в последующие несколько месяцев были ещё такие странные случаи. Однажды у магазина какой-то подросток ударил пожилую женщину. Собственно, не вполне ударил, скорее, толкнул так, что она, не удержавшись на ногах, упала. Юрий Сергеевич подошёл к мальчишке и пристально посмотрел ему в лицо. Парень после этого два дня не мог выговорить ни слова, а потом стал сильно заикаться. Прошло это через месяц. Однако, родители успели подать в суд. Дело к производству не приняли, поскольку с одной стороны больной выздоровел, а с другой стороны происшествие явно выходило за рамки естественного хода вещей. Свято-Каменск городок маленький. О Юрии Сергеевиче, конечно, стали рассказывать, чего и не было.

Как-будто телефона своего никому он не давал, однако, звонили ему через каждые пятнадцать минут со всякой чепухой. В основном просили уладить семейные неурядицы. Юрий Сергеевич пробовал отшучиваться, пробовал и разумные советы давать просто как человек пожилой, но от него упорно ждали чуда. Он стал посылать подальше, но звонки не прекращались.

У него побывал угрюмый человек с бегающими глазами, который рассказал ему страшную историю, как он шесть лет тому назад из ревности убил свою жену и закопал её на дачном участке. Этот человек хотел избавиться от угрызений совести.

- Так, понимаете, иногда схватит, что дышать нечем. И никак не проходит.

- Не, не надо, - сказал ему Юрий Сергеевич. – Не надо ничего мудрить. Вот, всё, как оно есть, пусть и остаётся. Без этого нельзя.

- Ага, тебе-то, папаша, легко говорить….

- Ну, что я сделаю? Не надо было убивать её. А не будешь мучиться, тогда - всё. Сопьёшься точно.

К нему потянулась целая вереница женщин, которые по разным причинам изменяли мужьям. Сначала он просто советовал дурака не валять, а после визита этого Свято-Каменского Отелло стал рассказывать про убийство на даче, и что делает с мужчиной ревность. Трудно сказать, насколько это помогало.

Хуже всего было паломничество больных. Стояли у него на лестничной площадке постоянно, так что ему даже пришлось повесить табличку: «Медпомощь не оказываю. Просьба не курить и не шуметь». По большей части это были люди, страдающие различными хроническими заболеваниями. Много алкоголиков, наркоманов и их измученных родных. Но ещё хуже оказалось то, что многие из этих больных те, кому удавалось к нему в квартиру всё же как-то втереться, потом рассказывали о чудесных исцелениях.

К недоумению Юрия Сергеевича, среди его посетителей было много пострадавших от различных компьютерных вирусов. В основном это были молодые люди. Скажем, компьютер совершенно перестал выключаться, даже если вовсе выдернуть вилку из розетки. Аппарат работал круглосуточно, и на экране шло совещание боевого крыла террористической группировки «Мученики менурской свободы». Какие-то люди, частично по-русски, а частично на неизвестном языке, очень темпераментно спорили, иногда даже дрались, а то и стреляли, и видно было, как убитых и раненых за ноги вытаскивали куда-то за пределы кадра.

- Понимаете, у меня такое впечатление, - сказал паренёк лет семнадцати, не слишком аккуратно выбритый наголо и одетый, в блестящие штаны и куртку на множестве молний, будто человек, собравшийся в космическое путешествие, - тут какие-то люди хотят отторгнуть от территории нашей страны Менурию. И они будут действовать методами террора, как в Чечне. Это надо предотвратить.

- А где это – Менурия? Я что-то такой республики не слышал.

- Ну, где-то есть, наверное. Откуда же у них тогда свой звуковой сайт на русском, английском и своём языке? Вот смотрите, я переписал: «От Карпат до Тихого Океана раскинется великая империя менуров….», - это из речи их главнокомандующего.

- Каких менуров-то? - парень пожал плечами.

Был ещё один любопытный экземпляр. Престарелый профессор, орнитолог. Однажды он случайно вышел в Интернете на страничку своего коллеги, которая невесть как там появилась, поскольку старик умер задолго до эпохи Всемирной Паутины. И там было просто написано:

- Я умер от инфаркта после того, как ты, подлец, провалил мою докторскую и на учёном совете назвал меня невежественным шарлатаном. Я умер от страха, потому что это была правда, но мне казалось всю жизнь, будто, кроме меня, никому об этом не известно, - и стоило несчастному включить свой компьютер, как эта страничка появлялась на мониторе. Он признался Юрию Сергеевичу, что уже подумывает о самоубийстве.

Явно распространялась какая-то эпидемия. И Юрий Сергеевич даже говорил по этому поводу со своим старым участковым врачом, Софьей Леонидовной Карц.

Софья Леонидовна работала терапевтом в поликлинике всю жизнь. Она в конце своей медицинской карьеры пришла к выводу, что нет болезни, которую нельзя было бы вылечить горячим чаем с малиновым вареньем. Горчичники, банки, ноги попарить – и всё снимет, как корова языком слизнёт. По поводу компьютерных вирусов она высказалась так:

- Юрий Сергеевич, люди просто забивают себе голову всякой чепухой. Это проблема психиатрическая. Постарайтесь поменьше с ними общаться. У вас может развиться психоз на этой почве.

Наконец, пришёл корреспондент «Свято-Каменского курьера» и, не смотря на то, что Юрий Сергеевич наотрез отказался что-либо говорить, в газете появился большой очерк под жирным заголовком «Чудотворец районного масштаба». В этом очерке Юрия Сергеевича представили жуликом, и он сильно обиделся. Он никуда жаловаться не стал, а обиделся просто. И что вы думаете? Молодой парень, который к нему приходил из редакции, через несколько дней чуть под суд не попал. Он в нетрезвом виде разбил вдребезги казённую, очень дорогую импортную фотокамеру. Беднягу уволили. Юрия Сергеевича стали бояться. И даже в овощном магазине продавщицы обращались к нему на «вы».

К нему пожаловала некая злобная молодая дама, с лицом, украшенным многочисленными угрями и фурункулами. Она назвалась налоговым инспектором и предложила в трёхдневный срок представить декларацию о доходах, во избежание суда. Юрий Сергеевич твёрдо заявил, что доходов никаких, кроме пенсии. Тогда она стала вздыхать и бормотать какую-то несуразицу, из которой старик кое-как извлёк суть, простую, как всякая жизнь человеческая. Дама жила в однокомнатной квартире с мужем, ребёнком, больной матерью и алкоголиком отцом. И, не смотря на службу в столь значительном учреждении - никаких перспектив. Свою исповедь она горестно закончила сообщением, что её муж уже несколько лет путается с соседкой по лестничной клетке. А сынишка находится на учёте в Детской комнате милиции.

- Погоди-ка, дорогая моя, ты взятки-то берёшь?

- Ага, щас, разбежалась. У меня клиенты такие все… вроде вот вас.

- Не умеешь ты взятки, значит, брать, а не умеешь - нечего в налоговой инспекции тебе делать. Шла бы в магазин, за прилавок.

- Да не деньгах дело. На квартиру всё равно не наворуешь, тут шустрость нужна, а я….

- А на счёт твоего мужа, так я тебе посоветую, лицо чистотелом протирать.

Дама была очень разочарована и ушла, ещё раз пригрозив судом. Но прошло несколько месяцев, а подобные визиты не повторялись, и никаких повесток не пришло. Зато позвонили из Райотдела милиции. Тот самый полковник, с которым Юрий Сергеевич разговаривал по поводу грабежей, просил его «дать оценку одному очень сложному уголовному делу», которое безрезультатно расследовалось уже больше года.

- Хотя бы просто общую оценку ситуации. Ну, а если какие реальные версии появятся у вас….

Дело заключалось в регулярных хищениях импортных строительных материалов и бытовой техники с городской базы, о чём заявил сам заведующий базы. Этого человека никто не подозревал, и он вначале пытался сам обнаружить вора, но безуспешно.

- Слушайте, - сказал старик, а вот на вокзальном рынке есть такой павильон «Всё для дома». Я там покупал назад с полгода финский унитаз, они ж мне и установили, голубой такой.

- Так-так-так-так….

- Ну, что так? Это ж я просто предположил. Дело в том, что они мне никаких документов к нему не оставили. Правда, я у них не спрашивал документов. Работает, как часы.

Юрий Сергеевич и в этот раз попал в яблочко. Хозяина павильона взяли за шиворот и он очень толково всё рассказал следователю. Дело было просто, как апельсин. Зять хозяина павильона служил в охранной фирме, фирма охраняла базу, заведующий базой выписывал путёвки на вывоз ворованного товара, тут зять стал разводиться с женой и стал грозить тестю и заведующему... ну и так далее. Нет смысла излагать подробности.


И вот однажды утром как-то по особому, сухо, твёрдо и официально, во всяком случае, Юрию Сергеевичу так послышалось, зазвонил телефон. Звонка такого следовало, рано или поздно, ждать. Ну вот и дождался.

- Простите, - вкрадчиво проговорил очень приятный мужской голос. – Вас побеспокоили из канцелярии Губернатора области. Меня зовут Геннадий Петрович, и я являюсь помощником Губернатора… э-э-э для особых поручений…. Я не слишком рано позвонил? Могу я говорить с Юрием Сергеевичем Ранцевым?

- Да нет, не рано, - сказал Ранцев. – Я вас слушаю.

- Лариса Степановна Горкина, наш Губернатор, убедительно просит вас навестить её сегодня по срочному и конфиденциальному делу. Машина уже вышла и минут через двадцать будет ждать вас у подъезда.

Ранцев кое-как оделся и вышел во двор. Огромный чёрный джип с тонированными стёклами, действительно, ждал его.

- Ранцев? - спросил милиционер. – Хорошо. Садись на заднее сидение.

Юрий Сергеевич уселся, дверь захлопнулась, и машина с места рванула на сумасшедшей скорости. На сидении рядом оказался священник отец Пётр, уроженец Свято-Каменска, с которым Юрий Сергеевич когда-то учился в школе.

- Здравствуй…те, - неуверенно проговорил отец Пётр. – А ты, Юра, как тут?

- Я не знаю. А ты? Здравствуй… Как тебя теперь называть-то?

- О, Господи! Называй, как хочешь. Куда нас везут-то?

- Слушай, капитан, - спросил Ранцев офицера милиции за баранкой, - куда нас везут-то, в Борск что ли?

- Почему в Борск? Едем в губернаторскую резиденцию. Это здесь недалеко, за Крюковым. Минут через сорок доедем, - что-то, видно рвалось у него с языка. – Батюшка, а, батюшка. А вот как, если женщина… вообще-то….

- Что, простите?

- Ну, женщина может родить жеребёнка?

- Хватит ерунду молоть, - сердито сказал Ранцев. – С духовным лицом разговариваешь.

- О, Господи, - сказал отец Пётр. – Что творят, что творят! Гражданин начальник, вы как человек ещё молодой, я вам советую, такими вопросами не задаваться. В такой, я имею в виду, сложной ситуации, какая сложилась…. - судя по этим словам, отец Пётр что-то знал о происшедшем.

Мы часто на кого-то неизвестного обижаемся за ту судьбу, которую он якобы нам преподносит. А ведь судьба - это дорога. Никто нас не понуждает двигаться по ней. Огромное большинство никуда не движется и о том, что у них есть своя, особенная от других людей, судьба даже не подозревают.

Как нам уже известно, Юрий Сергеевич Ранцев ни о какой судьбе не помышлял, всю жизнь спокойно стоял на месте. Пока не пришёл его час – он сам двинулся в том направлении, какое его судьба ему определяла с самого начала. На что тут обижаться? Мог бы и с места не сходить. А может, и не мог бы.

Машина некоторое время летела по шоссе, потом свернула на пыльный петляющий просёлок. За одним из поворотов показался очень высокий, слишком высокий, кирпичный забор, затейливой фигурной кладки. Широкие ворота распахнулись, и джип остановился во дворе, где чудеса садового дизайна бросались в глаза, будто удостоверение личности владельца. Вычурные клумбы и газоны, ручьи, фонтаны, гроты, водопады, среди которых меланхолично прогуливались спортивные молодые люди, охраняя покой и безопасность богоданной власти, а метрах в двухстах высился губернаторский дворец. По мраморной лестнице неторопливо спускалась сорокапятилетняя красавица, грустная в меру и в меру гневная. Она была по-домашнему в лёгком халатике. Густые тёмные волосы с редкими серебряными нитями седины были собраны на затылке в большой, тяжёлый пучок. Тонкие брови сдвинуты, на лице приветливая улыбка – одновременно.

Лариса Степановна Горкина шла гостям навстречу молодой лёгкой походкой, но по мере того, как она приближалась на лице её видны становились печальные следы ошибок безумной молодости, что, впрочем, едва ли делало её менее привлекательной. Всему миру было известно, что Борский Губернатор никогда не делает себе подтяжек лица или иных пластических операций и совсем не употребляет косметики. Этому важнейшему обстоятельству журнал «Плейбой» (русская версия) даже посвятил один из своих великолепных фоторепортажей, который, однако, был рискован с точки зрения необходимого уровня политического рейтинга и мог сильно повредить ей, во всяком случае, в сердцах российских избирателей, которые, как известно, нравственно коснеют в далёком прошлом. Так считали некоторые авторитетные пиарщики в России и за рубежом, хотя в Борске-то, как раз, это было написано на каждом заборе и рейтингу Горкиной нисколько не мешало, скорее наоборот. Наконец, она остановилась в ожидании, пока священник и Ранцев приблизились к ней.

- Простите, я по-домашнему, господа.

Ранцев, которого впервые в жизни назвали господином, молчал. Отец Пётр с достоинством поклонился и ответил коротко:

- Не беспокойтесь. Чему мы обязаны?

- Лёня! – откуда-то появился громадный, угрюмый человек в униформе секьюрити. – Проводи гостей в маленькую гостиную. Я приду минут через пятнадцать. Познакомь их с господином Бартоном.

Они прошли через необъятный холл, поднялись по лестнице и пришли в небольшую комнату, устланную коврами и обставленную множеством экзотических безделушек. Посреди комнаты за круглым столом сидел пожилой человек в тёмном костюме и что-то пил из высокого узкого стакана.

- Господа Ранцев, местный экстрасенс….

- Я не экстрасенс, - торопливо проговорил Юрий Сергеевич.

- Хорошо…. Господин Пётр Барыкин благочинный, протоиерей и…. словом, весьма уважаемый в области и городе человек. Господин Ричард Бартон, доктор биологии.

- Я почти свободно говорю по-русски, так что нам не будет сложно обсудить проблему, которая стоит пред нами, - сказал иностранец. – Садитесь. Принесите моим коллегам чего-нибудь выпить.

- Что будете пить? – спросил Лёня.

- Пить? – спросил Ранцев.

- Папаша, - раздражённо пояснил охранник, - можно немного выпить понимаешь? А напиваться нельзя.

- А что, стакан чаю нельзя заказать?

- Принесите бутылку водки, много закуски по-русски, также, чаю, кофе. И не смейте хамить, - сказал иностранец.

- Слушаюсь.

Иностранец открыл большую кожаную папку и стал выкладывать из неё на стол что-то вроде рентгеновских снимков.

- Вот, пожалуйста, ознакомьтесь.

На снимках без привычки ничего разобрать было нельзя, поэтому Бартон, не дожидаясь пока его новые коллеги закончат просмотр, стал пояснять:

- Это результаты тщательных и неоднократных исследований организма пациентки, которая обратилась по поводу беременности неделю тому назад. Была определена беременность около восьми недель. После чего обнаружились некоторые особенности, некоторые, я бы сказал, странности, которые нам придётся сейчас обсудить. Господа вы удивляться не должны тому, что пригласили именно вас, раз уж я этому не удивляюсь. Меня представили как биолога. Действительно, моя специальность биология, но это биология человеческого организма в той части, где это касается наследственности. Я должен пояснить вам, что снимки и цифры, которые здесь видны, совершенно выходят за рамки естественного. Проще. С точки зрения нормального возникновения и протекания беременности в человеческом, да и не только в человеческом, в любом организме, ничего подобного произойти не может. Это противоречит простой логике, прежде всего. Несовместимо с элементарным житейским опытом и здравым смыслом. Не говоря уж о науке. Наука здесь оказалась просто не при чём.

- Вы сказали бы нам проще, - проговорил отец Пётр. – Право же, вы нам загадки загадываете.

- Вы не хотите выпить сначала?

- Ну, разве чаю….

Доктор Бартон, не смотря, что иностранец, налил себе полстакана водки и, совершенно безо всякой закуски выпив его, даже глазом не моргнул. Только руки у него почему-то тряслись.

- Послушайте. Вы здесь видите эмбрион лошади, понимаете? - В полости женщины, которая сейчас сюда пожалует…. Совершенно необъяснимое явление. При чём, хотя срок невелик, но, учитывая, что это не человеческий, а лошадиный эмбрион, легко даже определить пол. Вот видите? Это жеребёнок, потому что эмбрион лошади на этой стадии развития уже определяется.…

- Эмбрион это, как я понимаю, зародыш, так? – спросил Ранцев.

- Да, да, Юра, зародыш, - сказал отец Пётр.

- Так это, Горкина что ли от жеребца понесла? – со смехом проговорил старик.

Немедленно к нему подскочил охранник и схватил его за шиворот:

- Ты что, старая сволочь, не понимаешь, где находишься?

В это время, звонко постукивая высокими каблучками, подошла Лариса Степановна в строгом деловом костюме и движением руки отправила охранника за двери. Она не по-женски твёрдой рукою налила себе водки, выпила её и вдруг горько по-бабьи заплакала, облокотившись красивой головой о кулачок. Трое мужчин вежливо потупившись пережидали эту вполне понятную слабость.

- Чего угодно можно было ждать. Чего угодно, понимаете? – проговорила она, а трое согласно покивали головами. – Но этого! Этого…. Это ж просто что-то….

Ричард Бартон, прокашлявшись, пояснил:

- Видите ли, господа, помимо всего прочего, проблема ещё усугубляется и тем, что не сумели сохранить конфиденциальность, и вот эти снимки, то есть их копии, находятся сейчас в редакции одной из московских газет. Возможен, значит, шантаж. Вообще, ситуация не вполне под контролем. Допустим, мы делаем аборт, извините, Лариса Степановна, а снимки-то… снимки! Снимки будут опубликованы, - но он был очень бледен, волновался.

- Ага. Опубликованы. Это в смысле, их напечатают в газете? – спросил Юрий Сергеевич.

- Разумеется! И тогда…. Вы можете представить себе, что тогда начнётся!

- Но, Лариса Степановна, - взволнованно начал отец Пётр, - странно, что в такой момент вы о каких-то публикациях думаете, а вовсе не о покаянии. Не является ли это прискорбное событие прямым результатом безбожной, духовно и телесно нечистой, беспутной жизни, которую вы на глазах у всего белого света ведёте с молодых лет, я вас помню ещё подростком. И я вас девушкой помню, как мама ваша покойная со слезами вас ко мне приводила и жаловалась на ваше поведение.

- Батюшка, оставьте! Оставьте эти нотации. Ещё мне тут не хватало проповедей. Вы бы лучше, что толковое посоветовали. А то нотации.

- Что ж я посоветую?

Неожиданно Юрий Сергеевич засмеялся. Он так засмеялся, что даже поперхнулся чаем и долго потом сморкался и кашлял.

- Чему вы смеётесь?

- Да что вы прохвостам этим верите? Кто там чего напечатает? Они что, с ума там посходили, такую ерунду печатать? Кто ж поверит? Если уж вы в положении, так ждали бы спокойно ребёночка, а зря себя не волновали. Какие лошади, что вы? – проговорил, наконец, он. - И вы б, госпожа… губернатор, лучше б проверили это всё. Снимки-то липовые, и к бабке не ходи липовые. Вот я, хоть и не учёный человек, и то знаю. От настоящего-то жеребца ничего такого у бабы никогда в животе не заведётся, а уж от этих, он кивнул на охранников, - никого, кроме нормального дитя народиться не может. Вы напрасно беспокоитесь.

Наступило молчание. Ричард Бартон втянул голову в плечи и вовсе побледнел, а отец Пётр хлопнул себя по лбу ладонью и тоже искренне рассмеялся:

- О, Боже, Боже! Вот уж поистине и смех, и грех. И я-то, старый дуралей….

Ещё какое-то время все молчали, а потом женщина, облегчённо вздохнув, белозубо улыбнулась.

- Да! Но я-то, я! Кого наколоть хотели, кого за дурную тёлку держат…. Ладно, разберёмся. Лёня, проводи, пожалуйста, этого холуя, и пусть ребята начинают выколачивать из него информацию. Да чтоб не покалечили его мне! Он ещё на суде, возможно, понадобиться.

Учёного иностранца не стало. Лариса Степановна пристально оглядела своих гостей с лёгкой грустной улыбкой.

- Господа! Исключительно по моей вине вы оба оказались загружены совершенно лишней информацией. И эта информация представляет собою опасность прежде всего для вас самих. Что мы будем делать? Мне это так представляется. Батюшка, вы не хотели бы переехать в Александрию?

- Помилуйте! Куда?

- Ну, вы же знаете, что на днях там умер протоирей…. Как там его?

- Хризостом. Покойный протоиерей Хризостом был доктором богословия и находился в Александрии с особой, весьма важной миссией политического характера. Я же закончил духовную семинарию. Я ото всего этого весьма далёк и недостаточно образован.

- Да постойте вы, отец Пётр! – сверкая чёрными глазами, воскликнула красавица. – Чем вы хуже этого вашего Хризо…, разве что только вы человек порядочный. И будете на этом месте работать, а не сливки собирать.

- У меня жена больна. Дочь поступает в институт. Смилуйтесь.

- Вы не понимаете, куда я хочу вас послать. Александрия, прекрасный, богатейший православный приход. Средиземное море. Ваша дочка учиться будет в Англии, в Оксфорде. И мы после тщательного обследования решим, где будет лечиться ваша жена – В Штатах или в Израиле. Вы понимаете, батюшка?

- Я могу вам только обещать – я никогда не клянусь – что весь этот слышанный мною здесь постыдный бред сохраню в тайне. За границу же я не поеду. У меня здесь духовные дети. Я родился здесь, и здесь меня похоронят. Вы меня знаете. Я ничего не боюсь и решений своих не меняю.

И Губернатор подумала. Она долго думала. Недобрые и добрые, очень разные мысли отражались в её подвижном лице, в движении бровей, в глубине проницательных глаз.

- Хорошо. Вас сейчас отвезут домой. Только, батюшка, будьте осторожны. Вы будете здесь в постоянной опасности.

Они остались с Юрием Сергеевичем наедине. Губернатор налила по стопке водки и сказала:

- Мы с вами друг друга лучше поймём. Верно?

- Да это уж, и к бабке не ходи.

- Юрий Сергеевич, вы с этого момента являетесь моим доверенным лицом и советником. Естественно вам придётся переехать в Борск. В Москве у вас тоже будет квартира и, разумеется, материальное обеспечение, соответствующее вашему положению.

- Так я у тебя советник? – сказал старик. – Завтра выплачивай литейщикам зарплату за полгода.

- Вы правы, но вы меня не поняли, - он засмеялась. - Вы советник, но решения принимаю я. Неужто вы думаете, что я не связана обязательствами, нарушить которые не могу? Мы ещё много раз будем говорить с вами о делах Юрий Сергеевич. Вы узнаете многое такое, о чём и не догадывались. Всё сложнее, чем вы думали. И для того, чтобы сделать пользу, часто приходится много раз принести вред. Да разве это для вас новость? Ведь это простая житейская истина!

- У меня такой истины с роду не было. Псы вы. Какая там с вами работа. Пусть меня домой отвезут.

И тогда Юрия Сергеевича Ранцева, действительно, отвезли, только не домой, а гораздо дальше. Я с ним вижусь иногда, когда удаётся побывать на острове Гарасао. Он всегда сидит за столиком небольшого кафе с чашкой кофе, к которому привык, и смотрит на лазурный океан, на горизонт, на голубую бухту. Иногда улыбается, взглянув на коричневых девушек с белыми цветами в смоляных волосах, которые играют в волейбол на золотом пляже.

Но вы не думайте, что его убили по дороге в Свято-Каменск. Он жив, здоров. Просто он теперь живёт на Гарасао.

Но вы и учтите, что это сказка, а в сказке всякое случается.