Когда с неба сыпется бисер, только и подставляй ладони. Разноцветный бисер, пёстрый, хрупкий. Перед свиньями бисер не мечут, есть такая поговорка. Значит, я всё-таки не свинья. Или в шумном хаосе города Кто-то там, наверху, решил: а, ладно, кинем ему на удачу, посмотрим, что случится, вдруг справится?
Каждая бисеринка, это миг-воспоминание. Миг-мечта. Миг-страх. Миг-смятение.
Знаешь, на твоем лице, на твоих руках веснушки. Конечно знаешь, ты же видишь себя в зеркале каждый день. Мне иногда мерещится, что это след от упавшего бисера. Хрупкие разноцветные чудеса оставили на твоём теле свои следы. Словно маленькие ожоги… К ним хочется прикасаться. Сколько их у тебя было, этих бисеренок? Наверное, много. Может быть больше, чем у меня. Когда-то и на тебя они сыпались с неба. Что они после себя оставили?
Твоя рука в моей. Неожиданно сильные пальцы, неожиданно горячие. Странно знакомые, словно давно уже вот так сплетались с моими. Мизинец к мизинцу, безымянный к безымянному, и так далее. Когда мы встречаемся, идёт дождь. Но он как будто отступает, едва мы оказываемся вместе. Час за часом друг подле друга, и погода меняет настроение. Солнце, золото закатных отблесков на прозрачных куполах, тонких душах трепещущих от порывов ветра листьев, на асфальте, ставшем похожим на тихое озеро.
Сейчас немного подождём, и с неба посыплется бисер.
Вдруг?
Мы встречаемся и расстаёмся ночью. Бросаем друг в друга короткие, опасливые поцелуи. И думаем каждый о чём-то своём. Я боюсь и не боюсь, умею и не умею распознать тебя, твою душу. Ты мне помогаешь снова поверить, что на свете есть чудеса. Когда ты рядом, я вспоминаю радугу в пол неба. Кажется, водяные капли в ней, это и есть волшебный бисер, который вот-вот упадёт в наши уставшие, взявшие тепло друг друга и раскрытые в синеву ладони. Ты боишься, я боюсь. Во всём между нами стоит слово «посмотрим». Давай будем смотреть вместе на небо? Вдруг мы увидим там радугу? Вижу, ты тоже хочешь этого, как и я… Но, словно я сам, останавливаешься. Не зная, что и как будет воспринято под знаком понятия «дальше».
Может быть, это наваждение, но когда я прижимаюсь к тебе, пью дыхание твоё губами, мне всё ещё кажется, что между нами какая-то осязаемая граница. Напряжённый саван, он то липнет к твоему телу, то к моему. Он едва не исчезает, когда мы становимся одним существом, роняя капельки пота и волосы на лица друг друга. Но всё-таки он есть. Мне кажется, его надо стереть, смыть, отбросить. Только как это сделать? Ты сочтёшь меня сумасшедшим, но я бы хотел искупаться с тобой в бисере. Он сотрёт эту грань. Он очистит наши души. И что-то произойдёт.
Мне не хватает понимания. Куда годятся все мои навыки холотропного дыхания? Медитативные полёты сознания, ритмичная музыка… Они все будто застывают, когда ты рядом. В тишине, спокойствии твоего присутствия мне открываются новые горизонты. Или мне это только кажется? Может быть, я словно несчастный герой «Белых ночей», только рядом с тобой и чувствую биение настоящей жизни, в которой просто и легко быть самим собой, не нужно играть, не нужно бояться? Почему последние дни ты говоришь, глядя на небо, «белые ночи»? Ведь мы в Москве, а не в Питере. Да, и правда светло. Но ты умная и знаешь много. Не ужели не чувствуешь, что этот зыбкий образ способен ранить меня словно кромка острой льдинки? Бисер дней словно сон. Кажется, у Достоевского их тоже было пять. Их было пять и у нас. А завтра я уезжаю. И это будет самый долгий отпуск на свете. И самый нелёгкий, поскольку я буду от тебя далеко. На море мне будут чудиться россыпи бисера под рябью бегущих волн. Я привезу тебе кусочек моря. Но что будет, когда я вернусь? Слишком всё зыбко… Будто тонкий рисунок на тончайшем слое льда. От одного вздоха может распасться и потерять прелесть всей красоты узора. Только в памяти и останется.
Вот это и произошло. Вчерашний день, вчерашняя ночь. Всё стало хрупким как никогда. Слишком коротко, слишком опасливо, слишком… переполнено эхом несказанного «прости» - вот каким было прощание. Или вместо «прости» мне слышалось «прощай»…? Не знаю. Я ушёл в ночь, едва волоча ноги и запутываясь в клубках улиц, сигаретного дыма и мыслей невпопад. Словно с каждым шагом, ступая по тонким узорам льдинок, хрупких и горячих льдинок, которые вот-вот растают, я провалюсь куда-то, откуда не будет выхода. Такое чувство, что я каждым своим шагом вытаптываю, сминаю хрупкие узоры нашей с тобой сказки. Мне страшно. Вдруг под моими ногами… упавший когда-то для нас с тобой бисер? И это он хрустит, тихо плача, разлетаясь миллионами радужных осколков и кусочков шёпота под моими ногами? Сквозь подошву мне чудится жар того, что лежит внизу. Подо мной. Мне бы замереть на месте?! Прокричать в ночь немым разлётом рук и вывернутыми на изнанку слезами глазами: «я хочу, чтобы это чудо оказалось правдой!!!». И тогда, наверное, мне в ладони и правда упадёт бисер. Но… я продолжаю идти прочь. Продолжаю тихо сходить с ума… Надо же, я и не думал, что предел ещё не достигнут.
Мне холодно. Горячий лёд-бисер под ногами бросает меня в дрожь. Надо было вернуться, прибежать запыхавшись, что есть сил прошептать: я не хочу уходить. Только не сегодня! Если хочешь, я останусь тут, как бы глупо это не было, могу ночевать и в парке… Но я знаю: нельзя, нет смысла. От этого знания становится ещё тяжелее. И я ухожу в ночь.
23.06.2005