Не унывай, крошка!

Бондаренко Светлана
"Не унывай, крошка! Я возвращусь, милка! Я лишь взгляну, крошка! Как там жена, милка!" - пел под окном сиплый голос. Марк взвыл и соскочил с кровати. Перевесившись через подоконник, он увидел мужчину средних лет, с трудом удерживавшего равновесие и размахивавшего шляпой.
- Чёрт бы тебя побрал! - с чувством сказал Марк и, решив, что заснуть всё равно не удастся, отправился в ванную. Как всегда по утрам, горячей воды не было и ледяное умывание не прибавило благодушия молодому человеку. Он слегка поскрёб подбородок бритвой и двинулся было на кухню, но тут зазвонил телефон:
- Алло, шеф! Срочное дело.
- Это ты, Гормунд? Что случилось?
- Убийство в парке Цироль.
- Ограбление?
- Нет. Шеф, я послал машину к Вашему дому. Жду Вас.
- Хорошо.
День, начавшийся с идиотской песенки пьяного, как и следовало ожидать, оказался чёрным...

Марк едва успел проглотить пару бутербродов с чаем, как уже засигналила машина. Гормунд был неестественно оживлён, суетился и потратил пять минут на то, чтобы рассказать о своём приезде на место преступления. За это время они дошли от входа в парк до аллеи, где был обнаружен труп. Сержант из охранения откинул покрывало, и Марк невольно отшатнулся при виде лица, искаженного застывшим выражением невыносимой муки.
- В сумочке деньги - довольно значительная сумма, всякие дамские штучки: помада, пудреница, зеркальце. Ещё железнодорожный билет на сегодня до Санта-Оры. Но никаких документов. Нет и записной книжки.
Марк слушал вполуха. Карина Фарелли - вот как её зовут. Если, конечно, она не вышла замуж. Глупо было позволить ей уйти. Такие красавицы встречаются не каждый день. Но характер у неё невыносимый. Может быть, она была бы сейчас жива.
- Комиссар, нам пора отсюда сниматься, через 20 минут парк открывается.
- Что? А, да-да.
Гормунд, оказывается, уже подогнал машину спецслужбы. Парень всё-таки молодец. Всего декаду работает, первый раз на таком серьёзном деле. Санитары положили тело на носилки и направились к машине. От их ровных, механических движений тоскливо сжалось сердце. Хлопнула дверца.
- Комиссар, Вам плохо? Вы белый, как снег!
- Какой снег? Сейчас весна. - Увидев недоумение и испуг на лице своего помощника, Марк постарался взять себя в руки. - Охрана свободна. Гормунд со мной в Управление.

Всю дорогу до улицы Рик они молчали. В кабинете, скинув плащ и открыв форточку, Марк сказал:
- Докладывай.
- Тёмная история, шеф. Труп обнаружен смотрителем около половины шестого утра. Следов насилия нет. Деньги, золотые украшения на месте. Дорожки присыпаны гравием, поэтому не удалось установить, с какой стороны она шла. Предположительно, от входа к аллее "Змейка". Вот вроде и всё.
- Почему ты решил, что это убийство? Может быть… какой-нибудь инфаркт… ну, в общем, болезнь.
- Да нет же, шеф. Она кричала, звала на помощь. Смотритель побежал, но пока нашёл её - она уже не дышала. Он никого не заметил.
- Ну что ж. Будем ждать заключения нашего почтенного Лориса Ранева. А ты не сиди сложа руки - нам, я думаю, понадобится подробный план парка. Сразу отметь, где старик услышал крики и где обнаружено тело.
- Понял. Я мигом обернусь.

Марк закурил и попытался сосредоточиться. "Ты профессионал и должен найти убийцу. Всё остальное - блажь." К возвращению Гормунда из колоды известных всему Управлению карт оставалось всего три с красной рубашкой и одна с жёлтой. На этих картах были записаны причины и способы совершения убийств.
- Ну что, есть какие-нибудь новости?
- Нет, шеф. Разве что сторож при второй встрече понравился мне ещё меньше, чем при первой. У меня даже возникло подозрение, не знает ли он больше об этом деле, чем говорит. Вот план. А как Ваша игра?
- Карина безусловно отравлена...
- Постойте, постойте! Вы уже знаете её данные? Да Вы прямо колдун!
Марк прикусил язык. Хотя - всё равно факт их знакомства скоро станет известен.
- Послушай, малыш, болтать об этом не обязательно, а для себя можешь запомнить, что мы с этой девушкой были друзьями.
Гормунд постарался придать своему подвижному лицу абсолютно бесстрастное выражение, но изогнувшаяся бровь выдала его потрясение.
- За что же её могли убить?
- Осталось три карточки: ревность, ненужный свидетель и получение наследства.
- С чего начнём?
- Как всегда - с наиболее просто проверяемого. Займись наследством. Её фамилия Фарелли. Даю тебе сутки.
- А если у неё чёртова уйма родственников? Не успею.
- Придётся поторопиться. Утром возвращается из Фельда Везерман. Две другие версии будете отрабатывать с ним. Что, приуныл? Я знаю, все вы не любите Дэла - он, надо признать, редкостный педант, холоден, сух и упрям. Однако именно он сумел наступить на хвост Бобрёнку Лики.
- Ну, шеф, это же совсем другое дело. Пасти банду, нащупывать связи, планомерно перекрывать им все ходы - да, на такое Везерман способен. Здесь же - убийца-одиночка, психология, а не арифметика. И вообще...
Марк прищурился и строгим "комиссарским" голосом сказал:
- У этого зануды есть пара великих талантов: он умеет задавать вопросы и выслушивать ответы. А потому, стажёр Баун, налево кругом и выполняйте задание.
Гормунд направился к дверям, всем своим видом показывая, что он подчиняется против желания.

Бесцельно перебирая бумаги, Марк вспоминал позапрошлое лето на Южном берегу. Она кричала: "Лови!" и прыгала со скалы. Он летел вслед за ней. А потом, когда они возвращались из Весёлой бухты, он бросил вёсла и стал целовать её солёные губы. Вечером они сидели на открытой террасе кафе, музыка обнималась с ветром, а на причале крутилось огненное колесо. К их столику подошёл Пек и сказал, что Марка просят к телефону. Что это был за звонок? Ах, да. Комиссар Сенникен, в чьём кабинете сейчас сидит Марк, извиняясь, что беспокоит его на отдыхе, просил помочь ребятам из местного Отдела. Горячее было дело - с сумасшедшими гонками и перестрелкой у какого-то маленького домика.
- Комиссар, тут к Вам ломятся из газет и с телевидения. И как это они умудряются так быстро пронюхать?
- Мне некогда, поговори с ними сам, Берт.
- Вы что, их не знаете? Об убийстве они желают получить информацию только от Вас. Спасу от них нет. Уже всё Управление в осаде. Вам никак не миновать микрофонов и камер.
- Убедил. Зови. Но скажи, что пресс-конференция будет по окончании дела, а сейчас я им даю только пять минут. И чтоб потом они очистили помещение.
- Понял.
Марк коротким жестом спихнул все бумаги со стола в ящик, задвинул его, огляделся - вроде всё убрано. Он терпеть не мог всю журналистскую братию. От их дотошности и настырности грозный комиссар порою терялся и почитал интервью едва ли не самой тяжелой частью своей работы.
Ну вот, насели. "Нашей газете непременно нужна фотография." "Можно ли предполагать, что девушка убита маньяком?" "Сообщите нашим зрителям, кто ведёт расследование," Юпитеры, вспышки, диктофоны. "Какой срок Вы даёте на раскрытие этого преступления?" "Читателям интересно узнать, какими духами пользовалась жертва." "Пожалуйста, поподробнее о версиях, которые будут проверяться."

Кабинет наконец опустел. И тут же зазвонил внутренний телефон:
- Алло!
- Что это ты дышишь, как спринтер, которому не хватило места на пьедестале? - Ранев любил длинные и витиеватые фразы.
- Общался с прессой.
- Диагноз ясен. - Эксперт почмокал, чем-то там громыхнул у себя и перешёл к делу. - Странные у меня результаты, вашей компании великих сыщиков века придется, похоже, повозиться. Пункт первый: несомненное отравление простым растительным ядом бакуты. Пункт второй: никаких следов насилия нет. Несколько царапин на шее жертва нанесла себе сама.
- Что это значит?
- А то, милейший сторонник законности, что яд оказывает удушающее действие, и когда она почувствовала недостаток воздуха, схватилась за горло. И пункт третий: смерть наступила примерно в пять часов утра.
- Всё?
- Четвёртым пунктом ты, видимо, ожидаешь имя убийцы, но я не могу сделать тебе такого подарка. Это было бы слишком роскошно - не в моём стиле, к тому же я не хочу делать из твоих ребят тунеядцев.
- И на том спасибо, Лорис.

Опять в тишине зазвучала песня, которую исполняла знойная мулатка. Слов Марк уже не помнил - там было об ожидании, о звёздах и о качнувшейся занавеске. Когда он вернулся к столу после разговора с Сенникеном, Карина танцевала с грузным и тихим фабрикантом, уже неделю монотонно евшим её глазами. После третьего танца она ушла наверх, в номер. Надувшийся Марк просидел в кафе до закрытия, то и дело ловя выразительные взгляды знакомых и незнакомых людей. Потом началось нечто совершенно дикое: дверь в номер была заперта изнутри, он постучал и женщина, ради которой он готов был вывернуться наизнанку, лишь бы выполнить её каприз, выплеснула на него целый поток несусветных обвинений в эгоизме, холодности, полном невнимании к ней и типично мужском скотстве. Марк стал ломиться к ней. Делать этого, пожалуй, не стоило, но он порядком уже нагрузился, чувствовал себя обиженным и категорически не собирался ночевать в коридоре. Он кричал, она вопила. К тому времени, когда он одолел дверь, прибыла полиция, вызванная, вероятно, кем-то из служащих отеля. Утром Марка отпустили, и Карина встретила его с видом оскорблённой невинности. Её небрежная прическа, её мятый халат - всё говорило о том, какую отвратительную ночь она провела по его милости. К обеду они помирились, но не надолго. Стоило ему упомянуть о работе, как скандал разгорелся с новой силой.

Марк чувствовал себя разбитым, усталым, ненужным. Решив пойти домой пешком, он брёл, засунув руки в карманы и перебирая в памяти осколки звонкого лета. Весь день, занимаясь другими делами, он ждал той минуты, когда будет предоставлен сам себе и сможет беспрепятственно думать о Карине. "На трупе посторонних отпечатков не обнаружено". Накрапывает дождь. Её гибкое и послушное тело - труп? Что произошло в пять утра в парке Цироль? С чего это Карина прогуливалась там в столь неподходящий час? Кого-нибудь ждала? Или от кого-то возвращалась? Идиот! Надо было самому заняться этим делом. Берт исчез, Гормунд не считает нужным держать начальника в курсе. Ладно, завтра будет Дэл.


Ровно в девять утра дверь кабинета открылась и вошёл сухощавый блондин в безукоризненном костюме.
- Присаживайтесь, Дэл. Ваш отчёт я посмотрю чуть позже. Сейчас должен подойти стажер Баун - он подключён к делу об убийстве, которое вести будете Вы.
- Я так и понял, комиссар. Все газеты на первой странице дали огромные заголовки. - Марка передёрнуло. - Фото дорожки, фото соседних кустов. Ваш портрет, сторож около своего домика.
- Сторож?
- Да, они взяли у него интервью. Ведь он почти свидетель, герой дня.
Вошёл Гормунд, а следом за ним Берт.
- Лейтенант Хоук тоже занят этим делом?
- Нет, Дэл. До Вашего приезда он собрал минимальную информацию, но дать его Вам я не могу. Мы ведь всё ещё возимся с ограблением ювелирного магазина. Что у тебя, Гормунд?
- Нулевой результат. Версию можно спокойно забыть.
- Ладно. Давай, Берт, выкладывай.
- Я обшарил все прилегающие к парку кварталы. Совал всем под нос её фото. Примерно в 20 минутах ходьбы от места, где обнаружен труп, в кинотеатрике "Тарно" она просидела оба ночных сеанса. Кассир её запомнил, потому что она была одна.
- Туда исключительно парочки ходят?
- Нет, но ты же видел её, Гормунд. Такие красотки не...
- Заткнись!
Берт ошалело посмотрел на комиссара, не понимая, что происходит.
Дэл сидел с равнодушным лицом, устремив взгляд в неведомую даль. Гормунд встал, чтобы движением заполнить неприятную паузу.
- Ладно, проехали, - сказал он. - Валяй дальше.
Берт воззрился на него едва ли не с большим удивлением, чем до того на Марка, но, поскольку никто не возразил, он действительно продолжил доклад.
- Второй сеанс кончается в четверть пятого. Я предположил, что она пошла через парк к дому, но больше никто нигде её не вспомнил. Фото в Санта-Ору передал, оттуда пока никаких известий. На вокзале её не опознали... Почти.
- Точнее?
- Один завсегдатай из привокзального ресторанчика сказал, что она приехала во вторник, однако он был пьян в лохмотья и я подозреваю, что довольно давно. Вспомнить - утром или вечером он её видел - не может, тем не менее божится, что не путает: именно она и именно позавчера. Я предположил, что он мог её заметить, когда она покупала билет. Но этот пьянчуга уверяет - девушка выходила из вагона. И, если считать его заявление правдой, то она прибыла на синем поезде.
- Компания "ТСБ"?
- Верно. То есть: 8.10 из Коркема, 10.43 из Барри или 17.28 проходящий из Шу.
- Ни один из маршрутов не проходит через Санта-Ору или хотя бы относительно неподалёку, - подал голос Везерман.
- Вы, как всегда, правы, капитан, - с лёгкой ехидцей заметил Берт. - Я послал её фото по всем трём линиям, но, боюсь, много времени пройдёт, прежде чем удастся установить её личность. У меня всё.
- Спасибо, лейтенант. - Марк поймал взгляд Гормунда. - Попробуем поверить выловленному свидетелю.
Берт положил листок на стол:
- Вот его данные.
- Ты свободен.
Берт вышел, и, глядя ему вслед, Марк судорожно пытался что-нибудь придумать раньше, чем придётся обернуться к Гормунду. Но тут задал вопрос Дэл:
- Какая версия отрабатывалась Вами, стажёр?
- Убийство из-за наследства, - ответил тот.
И смолк, растерялся, потянулся открыть форточку и снова сел.
- Браво. - Везерман стал мрачнее тучи.
Марк расстегнул воротник. Дэл был не из тех людей, с которыми приятно пооткровенничать.
- Мы с Бертом работали в разных сферах и с самого утра не встречались. К тому же он был только временно привлечён к делу. - Голос у Гормунда стал с какой-то хрипотцой. - Мне просто повезло, её опознали в центральной конторе фирмы "Фергюссон и К0". У них обширный список клиентов, но убитую вспомнили сразу, так как она была у них во вторник перед закрытием.
- Так кто же она и откуда? - Капитан ещё не оставил недовольства, но слегка помягчел.
- Карина Пежо, 24 года, жена Даймона Пежо, председателя филиала "Техноколор". Проживала в Рутвене. Начат бракоразводный процесс - в контору она и заходила в связи с оформлением каких-то документов. Вот, собственно, и всё.
Марк молчал. Лёгкие пальцы Карины лежали у него на губах. Прядь её медных волос выбилась из причёски и коснулась его щеки. "Доктор не велел тебе болтать. Лежи смирно и слушай меня. Я буду рассказывать тебе сказки, чтобы ты не волновался." Его всё-таки основательно зацепило в той перестрелке. И она сидела рядом все ночи, полные тяжёлого бреда, кормила с ложечки, рассказывала про Королевну Шиповничек, не отходила, пока врач не сказал, что опасность миновала.
- Если у Вас нет возражений, комиссар, то мы будем действовать по этому плану.
Марк очнулся. Узнать бы, о чём речь. Впрочем, Дэл сам может разобраться в любой ситуации, так что план можно с уверенностью одобрить.
- Вы предлагаете логичный путь. Вот Вам ещё информация. - Он протянул листок, исписанный прямоугольным почерком Лориса Ранева. - Докладывать о ходе расследования будете по утрам, в девять.

Везерман и Гормунд подкреплялись в ресторане неподалёку от центральной конторы "Фергюссон и К°".
- Что у Вас, стажёр?
- Госпожа Пежо села в экспресс Шу-Гартвик в Рутвене. Прибыв на вокзал, прокомпостировала билет до Санта-Оры и направилась в контору, где пробыла примерно с семи до восьми. Начало первого сеанса в "Тарно" в половину двенадцатого, так что около трёх часов пока проваливаются.
Дэл задумчиво резал бифштекс.
- Сегодня Вам не так везёт, как вчера, когда Вы с рекордной скоростью установили личность убитой.
- Что поделаешь, богиня Фортуна непостоянна, как любая из женщин.
Гормунд отпил минеральной воды, которую он взял по примеру Везермана и тут же сморщился:
- Как Вы можете пить такую гадость, капитан?
- Не понимаете?
- Нет.
- Есть вещи, которые Вы, возможно, никогда не сумеете понять.
Гормунд почти физически ощутил полученную оплеуху. Пререкаться не имело смысла. Бросив недоеденный паштет, он встал из-за стола.
- Куда Вы, стажёр? Я ещё не дал Вам задания.
От взгляда Гормунда расплавилась бы вся Антарктида, но Везерман спокойно и тщательно вытер салфеткой губы и только после этого изрёк:
- Учитесь властвовать собой - в свободное от работы время, разумеется. А сейчас Вам надо найти около вокзала или около конторы, или у парка гостиницу, в которой госпожа Пежо оставила чемодан. Из Рутвена в Санта-Ору с одной дамской сумочкой не путешествуют. Встречаемся завтра на улице Рик.

Марк сидел в кабинете. Идти домой не хотелось. На него навалилась тоска, мир стал серым с чёрными пятнами. Он понял, что те десять летящих дней после выписки из больницы был тихо счастлив. Тогда он не обратил на это внимания, ведь блаженство естественно, как дыхание, как стук сердца. Скалы Весёлой бухты, быть может всё ещё хранящие память о них, отзывались ласковым эхом: "Вот с перрона ушёл Пьеро в ресторан при вокзальчике..." Шоколадная от загара женщина, стоя на носу лодки, читала стихи. Она смотрела тёплыми карими глазами и её голос, её жесты, бьющаяся о колени юбка и каждый её вдох - всё было только для него. Как в допотопные времена, он был единственным мужчиной, она - единственной женщиной на Земле.
"Карина мертва," - непослушными губами повторял комиссар и за окном сгущался мрак.

Везерман дождался появления вечно опаздывающего Гормунда и только после этого начал доклад.
- Приехав в город, госпожа Пежо отправилась в контору "Фергюссона и Ко", подписала необходимые для суда документы, поужинала в ресторане гостиницы "Адза", где и сняла номер.
- Где это?
- Почти рядом с вокзалом. Минут на 15, самое большее на полчаса, поднялась к себе. Кстати, там в номере на столе лежали паспорт, чековая книжка и чистый блокнот. В начале двенадцатого она купила билеты в кино, похоже, что сразу прошла в зал. Потом - парк. Пока с уверенностью сказать не могу, - Дэл поправил галстук, - но, по всей видимости, она ни с кем не встречалась, никого не ожидала. Не удалось ещё выяснить, где она была в течение примерно двух часов - от гостиницы до кинотеатра можно добраться на автобусе за 25-30 минут.
- Не могу взять в толк, почему ей понадобилось идти именно в "Тарно", есть залы и поближе, - протянул Гормунд, заметил усмешку Везермана и дёрнул плечом в ответ.
- Хорошо, - сказал Марк бесцветным голосом, - продолжайте работу.
- Новостей из Санта-Оры нет. Нам, пожалуй, стоит съездить в Рутвен и побеседовать с мужем.
- Вы его подозреваете, Дэл?
- По условиям брачного контракта он ничего не теряет при разводе и ничего не приобретает в случае смерти жены. Но мало ли какие могут быть обстоятельства. Не исключено также, что он в курсе планов госпожи Пежо и запросто объяснит, к кому и зачем она ехала.
- Вы потеряете сутки.
- Здесь нам делать сейчас нечего.
- Ладно, отправляйтесь.


Под мерный перестук колёс капитан вскоре задремал, а Гормунд смотрел на мелькавшие за окном перелески, станции, городишки и поля. Он думал о комиссаре Лареле. Один только шрам, от которого серебрился висок этого тридцатидвухлетнего человека, заключал в себе больше романтики и героизма, чем весь Везерман целиком. Марк никогда не мог бы оскорбить или обидеть, он всегда держался дружелюбно и даже если распекал кого-нибудь за ляпы, не позволял себе унизить подчинённого. Он не зазнался, хотя был самым молодым комиссаром в провинции, а может быть и в республике. Интересно, долго ли они были знакомы с Кариной и давно ли? "А как бы я чувствовал себя на его месте?" - подумал Гормунд. Он вспомнил, как выехал по сигналу тревоги в парк Цироль и представил, что делали с трупом эксперты под руководством Ранева. Стало зябко и жутко. Чтобы прогнать эти мысли, он вышел из купе в поисках собеседников и пристал к флегматичному крепышу в лиловом свитере с рассуждениями о преимуществах поезда перед самолётом.

Господин Пежо, с которым предварительно договорились о встрече по телефону, ждал полицейских в строгом кабинете на втором этаже своего дома.
- Чем могу быть полезен?
Везерман коротко повторил уже один раз сказанное. Хозяин довольно равнодушно кивнул.
- Подробности? Понятно. Мы познакомились с Кариной на выставке редких цветов, где я был в качестве представителя нашей фирмы, некоторым образом финансировавшей это мероприятие.
- Когда и где проходила выставка, господин Пежо?
- В феврале прошлого года, в Лорже. Там Карина и жила до... гм... раньше, одним словом. Она работала художником в музыкальном театре. Вам это, наверное, известно. В апреле я перевёз её сюда, в Рутвен, и седьмого числа мы обвенчались.
- Вы же солидный человек, господин Пежо. Откуда такая поспешность в решении столь важного вопроса?
- Я не буду отвечать на подобные бестактности!
- Полицейский, расследующий дело об убийстве, иногда вынужден быть неделикатным. Итак?
- Я провёл в Лорже всего неделю. Оставаться там дольше не мог - дела, понимаете?
Дэл кивнул головой.
- Я ей звонил по два-три раза в день. Но этого было явно недостаточно, она была нужна мне рядом, здесь.
Внезапно зазвонил телефон и хозяин, извинившись перед посетителями, пару минут уделил собеседнику, напомнившему о заседании совета какого-то общества.
Гормунд смотрел на этого крупного мужчину с властными чертами лица и рыбьими глазами. Если бы не узкая траурная лента на лацкане, нельзя было бы и предположить, что не прошло и трёх дней, как убили его жену. Пусть даже почти бывшую. Ведь всего лишь год назад он сходил от неё с ума. "По крайней мере он так говорит," - отметил про себя Гормунд.

Уже стемнело, когда, покинув надменный дом, капитан и стажёр вернулись в гостиницу. Они перебросились всего лишь парой реплик за ужином и разошлись к себе в номера. Потянувшись к выключателю, Гормунд зацепился за ковровую дорожку, уронил стул, но не стал его поднимать, а чертыхнулся и уселся на подоконник. Внизу сверкали огни и мигали рекламы. Он принялся насвистывать мелодию недавно слышанной печальной песенки. Что-то было не так. Настроение паршивое и ещё завтра до полудня придется околачиваться здесь впустую.
В дверь постучали, Гормунд спрыгнул с подоконника, по пути зажёг свет и искренне удивился, увидев за порогом Дэла.
- Разрешите?
- Ммда. Да, да, конечно, проходите. Есть новости от шефа?
- Нет.
Везерман поправил дорожку, поднял стул и оглядел номер, словно желая убедиться, что всё остальное в порядке.
- Послушайте, стажёр. Вы не приняли участия в разговоре, сидели, смотрели, вникали. А теперь я хочу ознакомиться с Вашими выводами.
- Неужели они Вас интересуют?
- Иначе я не стал бы Вас таскать с собой.
Везерман сел и жестом пригласил Гормунда.
- Начинайте.
- Однако, капитан. Вы застали меня врасплох. Легко сказать - "выводы". Тёмный лес.
- И всё же?
- Ладно, попробую. Даймон Пежо был очень мало знаком со своей невестой и почти в самом начале их совместной жизни с недоумением обнаружил в жене склонность к истерикам и скандалам. Она приходила в раздражение от невероятнейших мелочей. Эдак с полгода он пытался её урезонивать сам, а потом был вынужден обратиться к врачу с просьбой подлечить нервы госпожи Пежо. Насколько я понял, эскулапу особых успехов достичь не удалось. В конце концов его отношение к жене переменилось, к тому же он боялся, что по городу пойдут слухи о его семейной идиллии. Действительно, всегда найдутся желающие перемыть косточки человеку, занимающему достаточно высокое положение. И он добился согласия госпожи Пежо на развод.
- Что же из всего этого следует?
- Не знаю. Убивать её ему вроде бы не с чего и незачем. Тем не менее...
Везерман, затаив дыхание, не отрываясь смотрел на Гормунда.
- Тем не менее, он мне не понравился. - Молодой человек неуверенно махнул рукой. - Что-то здесь не так, капитан.
Дэл откинулся на спинку стула и вздохнул.
- Рассуждать Вы не умеете - это ясно. Нечего вспыхивать, чтобы стать следователем, Вам надо научиться понимать собственные ощущения, находить их источник. Впрочем, на то Вы и стажёр.
Гормунду казалось, что у него покраснели даже лопатки. Виноваты в этом были вовсе не слова - итог верный, а интонация, точно такая же, с какой им в Школе читали лекции по баллистике.
Дэл обернулся уже от двери:
- По документам, с которыми я знакомился в конторе, инициатором развода была госпожа Пежо.
- Как?!
- Вы, Баун, не знали этого нюанса и всё же муж Вам не понравился. Да, он солгал и весьма глупо - сообразить, что этот факт элементарно проверяется, нетрудно. Значит? Он был так занят чем-то другим, что на это его извилин попросту не хватило. Поезд у нас в 12, так что мы вполне успеем нанести визит врачу, лечившему госпожу Пежо.

Марк выключил телефон. Разговаривать с Полой у него не было сил. Ничего страшного не случится, если она подождёт, пока он придёт в норму. Марк ни о чём не думал, сидел в кресле, курил и пропускал сквозь себя тягучие минуты. Сегодня удалось взять Буравчика - одного из троицы, ограбившей ювелирный магазин. Марк поручил допрос Берту. Ну их всех. Где-то Дэл беседует с господином Пежо. Как странно звучит "госпожа Пежо"... Нет, это не о Карине. Тишина, только сердце глухо стучит: "Нет, нет, нет, нет." Звонок в дверь. Марк вскочил и застыл. Пола. Конечно, она. Добрая, лукавая, уютная Пола, привыкшая к его холостяцкому дому и не пытавшаяся ничего здесь переменить. Всегда всё принимающая таким, как оно есть. Однажды он её назвал своей неунывающей стенографисткой. Ей так понравилось это прозвище, что они сделали его своим паролем. "Не надо, Пола, уйди. Мне плохо одному, но мне сейчас никто не нужен. Будь милосердна, убери палец с кнопки звонка." Всё. Нет, снова. "Пола, уйди!"
Марк чувствовал себя так, будто его крепко избили. На ватных ногах он прошёл в кухню, там опустился на табурет и замер, забыв, что собирался выпить кофе.

Гормунд, почему-то представлявший себе всех невропатологов худыми и бледными, несколько опешил, обнаружив в кабинете рослого румяного жизнелюба с мощным басом.
- Бедняжка, бедняжка, - сокрушался он, внимательным взглядом исследуя пришедших. - Ну что я могу сказать? Характер у неё был не сахар, она, впрочем, и сама от этого страдала. Другие женщины пилят мужей или чуть что - в слёзы! А она - в крик. Да ещё с какими оскорблениями. Чушь, бессмыслица, но всегда так колко, едко! Я намучился с ней, ведь, когда она ко мне пришла, болезнь оказалась уже очень запущена.
- Но надежда на излечение была?
- Конечно не абсолютное, однако до уровня нормальной реакции я бы её довёл, если бы не этот индюк!
- Простите, кто?
- Муж её, кто же ещё? Когда женишься на красивой женщине намного моложе себя, надо быть готовым к некоторым жертвам. С ней было тяжело, не спорю. Но я же ему всё объяснил, сказал, что необходимо перетерпеть некоторый срок. А в нём взыграло самолюбие и ещё всякая дрянь! Он стал ввязываться в выяснение отношений, научился орать не хуже неё самой.
Доктор, по-видимому, иссяк и Дэл решил задать последний вопрос для формы и раскланяться.
- Как Вы полагаете, почему госпожа Пежо подала на развод?
- То есть, как "почему"?! Она не из тех женщин, которые станут терпеть побои.
- Вы уверены в том, что говорите, док?
- Она никогда не жаловалась. Я сам увидел синяки. Когда это случилось во второй раз, я припёр её к стенке и она выложила мне правду. Эта свинья по имени Даймон Пежо не удовольствовалась словесным боем.
- Он сильно её избивал?
- Полицейский вопрос. Извините, капитан. - Доктор зачем-то потрогал свою челюсть, может, вспомнил чей-то славный удар. - Нет. Если прибегать к Вашей терминологии, он её не избивал. Так, толчок-тычок. И на запястьях синяки. Тонкая кожа. Разве в этом дело?! По-моему, лишь бесчестный человек в состоянии поднять руку на женщину.
Гормунд вдруг вспомнил фразу, невольно выхваченную глазом в книжке у того крепыша в поезде: "Женщину можно убить, но бить её нельзя". Бред, бульварщина.

- Прав был комиссар, - подвёл черту Дэл, вытягивая ноги поперёк купе. - Не стоило нам мотаться. Ничего интересного в Рутвене нет.
- Вы полностью снимаете подозрения с господина Пежо? Так Вас надо понимать?
Капитан рассеяно кивнул.
- Плохи наши дела, стажёр. Враньё мужа объяснилось - кому захочется рассказывать посторонним людям о скандалах с рукоприкладством. Чтобы избежать неприятных выяснений на тему, что заставило жену уйти от него, он и солгал. И вообще у него бесспорное алиби.
- Он мог нанять убийцу.
- Зачем?
- Скажем, он опасался, что она сделает его подвиги достоянием гласности. Хотя бы в суде.
- Док уверял нас, что она никогда не жаловалась. Господин Пежо за год супружества, несомненно понял, что эта женщина сама не впустит никого в подробности своей жизни. Даже если ей уже не было дела до его переживаний - история с побоями слишком непосредственно задевала её. Я Вас не убедил, стажер?
- Не совсем.
- Тогда рассмотрим эту проблему под другим углом. Дать объявление в газету: "Ищу наёмного убийцу"? Невозможно. Где, как связался бы приличный господин с Вашим гипотетическим продажным злодеем? И ещё одна тонкость - до конца своих дней председатель филиала процветающей фирмы должен был бы опасаться сообщника. Тому достаточно было бы один раз сесть на мель, чтобы превратить господина Пежо в постоянный источник дохода. На такое можно пойти только в чрезвычайных обстоятельствах. Чего не наблюдаем. Пошли пообедаем.
- Угу. А Санта-Ора?
- Не вижу там никакой зацепки. Что нам может дать тётка убитой из тихого городка? Судя по всему, госпожа Пежо там ни разу не появлялась. Пошли, пошли.


До Бюрца Гормунд добрался на электричке, дальше пришлось автостопом. Везерман ехать в Санта-Ору не захотел. Но это фактически означало, что дело будет сдано в архив. Ревновать убитую, похоже, было некому; версию же о ненужном свидетеле подтвердить вряд ли удастся. По оперативным сводкам нет ничего серьёзного в тех кварталах, где она была. Поезд? Тоже всё спокойно. Ещё в Рутвене? Поди найди… Дэлу за сорок, честолюбием он не отличается, репутацию подтверждать каждый раз не стремится, мнением окружающих не дорожит. "Дело закрыть". Он не видел её там, на аллее и... и он не знает кое-чего важного. Гормунду позарез нужна была до понедельника хоть слабая ниточка.
- Улица Алери, выходите.
Оказывается, он задремал, а водитель понял его слишком буквально.
- Спасибо, приятель.
Было прохладно, до рассвета около часа. Не будешь же в такое нежное утро ломиться в дом. То есть, полицейский жетон даёт такое право, но получится вторжение, а не беседа. Спросить дорогу к гостинице не у кого. Гормунд поёжился. Весенняя ночь не годилась для прогулок. К счастью, довольно быстро он ухитрился встретить патрульную машину, которая и подвезла его в Отдел полиции. Там миловидная блондинка, умело сочетавшая серьёзность с весёлостью, поделилась с ним пирожками и пожалела свою ровесницу Карину.

В половине девятого Гормунд уже говорил "Доброе утро" госпоже Фарелли.
- Извините за столь ранний визит, но я не могу терять время. С каждым часом убийца всё больше заметает следы.
Женщина всхлипнула, но сдержалась.
- Вчера мне позвонил её муж. Это ужасно, никак не укладывается в голове. Бедная девочка.
- Госпожа Фарелли, не стану скрывать от Вас: следствие в тупике, господин Пежо не смог нам ничем помочь. Расскажите мне всё, что знаете о племяннице. О её друзьях, знакомых, привычках.
- Друзья у неё были, но она давно ни с кем из них не встречалась. Понимаете, эти приступы дурного настроения ни у кого не хватило сил терпеть. Да и Карина чувствовала себя неловко. Раньше она была другой - открытой, ласковой, очень внимательной. А после катастрофы... Что она пережила! В восемнадцать лет она осталась сиротой. Какая жестокая судьба у моей Карины. - Госпожа Фарелли промокнула слёзы. - Брата моего насмерть, а Элиза ещё день умирала на руках у дочери. Врачи давали только обезболивающее. Представьте, они ехали в горы на выходной, отметить день рождения Карины. Вот так. Я звала её к себе, но она решила жить самостоятельно. Писала мне много и часто, всё обещала навестить, но не могла выбраться. Так и не погостила. Были у неё и знакомые. Молодые люди обращали внимание на её внешность. Кое-кого она называла в письмах - если это необходимо, можно будет посмотреть. Но всё это было коротко и быстро. Она расставалась с ними и тут же забывала. Года два назад было, правда, что-то другое. Как раз тогда Карина за месяц мне прислала всего одно письмо. Я хорошо помню, потому что уже напредставляла себе всяких ужасов, мне снилось, что её проглотила акула - какие глупости, я отлично знаю, что у Южного берега никаких акул нет и в помине. Просто было непривычно столько времени не получать от неё весточки. Если не ошибаюсь, тот молодой человек был Вашим коллегой, он был ранен и лежал в больнице.
Гормунд очень постарался и выдавил из себя:
- Они тоже расстались?
- Да. И письма стали приходить как обычно. Сначала были несколько короче, чем всегда, а потом - потом всё пришло в равновесие. О её замужестве, крайне неудачном, Вы знаете и без меня.
- Сейчас многие разводятся, стоит ли из-за этого называть брак крайне неудачным? - "Неужели племянница ей писала правду об отношениях с мужем?"
- Я была у них на свадьбе. Отговаривать Карину от опрометчивого шага было поздно. Они... как бы объяснить? Он делец, она художница: они были людьми с разных планет.
- Да я знаю, она работала в театре.
- Карина прекрасно рисовала. Её пейзажи и портреты покупали и не скупились!
- Господин Пежо ничего нам не сказал.
- Он запретил ей продавать, ему подобное занятие казалось неподходящим, но рисовала-то она как прежде.
- Он не показал нам ни одной картины.
Госпожа Фарелли ещё раз поднесла платок к глазам.
- Низкая материя. - Она встала. - Пройдёмте, в той комнате в столе её письма.
Гормунд с порога обвёл помещение взглядом и замер.
- Чей это портрет?
- Карина отдала его мне, когда переезжала к мужу. Продавать не хотела почему-то. И ещё сказала, что в доме господина Пежо ему не место. Вот он и висит у меня. Моя бедная девочка, моя бедная Карина.
Она всё-таки заплакала, но Гормунд подошёл не к ней, а к портрету. С небольшого альбомного листа смотрел комиссар Ларель. Он чуть прищурился, как от яркого света, и смеялся, а Гормунд почувствовал дуновение ветра, взъерошившего волосы Марка. Карина безусловно была талантлива - простой карандаш и белая бумага сохраняли жизнь мгновения.
Госпожа Фарелли выдвинула ящик:
- Пожалуйста, смотрите.
Гормунд отстранился. Душа его ещё не обрела брони, неизбежной и необходимой для тех, кто выбирает жесткую работу следователя. Ему было стыдно читать написанные не ему и не о нём строки.
- Надеюсь, мы сумеем обойтись без этого. Если уж никак - тогда приеду снова.
Ему показалось, что женщина поблагодарила его взглядом.

За дорогу Гормунд успел обдумать план действий и несколько успокоился. Но стоило ему закрыть глаза, как в воображении возникала смеющаяся Карина с планшетом на коленях. "Прекрати, - говорила она сквозь смех, - немедленно прекрати. Так мне никогда не кончить портрет!" И снова смеялась.

В понедельник, в девять утра Везерман положил папку со следственным материалом на стол комиссару.
- Что это значит?
- Придётся закрыть. Очевидно, мы столкнулись с немотивированным убийством и нам преступника не найти.
- Всё?
- Всё. Стажёром я доволен. Не буду возражать, если следующее дело Вы поручите опять нашей паре.
Марк глянул на Гормунда. Тот был чем-то подавлен и не реагировал на происходящее.
- Я подумаю. А это, - он тронул папку, - сдавайте в архив. Вы свободны.
Гормунд однако не ушёл. Он опустил глаза и раздельно, по слогам произнёс:
- Шеф, она покончила с собой.
- Глупая шутка.
Гормунд приблизился к комиссару и, не говоря о том, что успел узнать, понять и почувствовать в самое тяжёлое из всех воскресений своей жизни, рассказал об аптекаре, опознавшем убитую, и о лекарстве "Барутин", которое она приобрела.
- Но флакон?
- Мы захватили слишком маленький радиус. Она, видимо, отшвырнула его, а потом ещё сколько-то прошла быстрым шагом. Ранев подтверждает, что такое возможно.
Юноша достал из кармана склянку с надписью "Только для наружного применения" и протянул её комиссару. Марк сдавил её с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
- Почему?
- Как-то это связано с её творческим складом. Мир сжался в одну точку...
Язык не поворачивался сказать: "Она любила Вас".
- Почему именно в тот день? Здесь? Что произошло? Нет!
В один прыжок Марк был у двери, бегом по коридору, лестница - он вырвал у Дэла папку, только тут заметил, что всё ещё сжимает флакон, бросил его и стал листать дело. Нашёл. Он медленно опустился на ступеньку, держа в руке протокол. Подошёл Гормунд, без церемоний подтолкнул Везермана обратно наверх и притих.
Марк вспомнил вишнёвый плащ и белую шляпу с большими полями. Лица он тогда не рассмотрел - взгляд скользил без задержки в многолюдстве вечерней улицы. Пола рассказывала что-то забавное, он пытался вставить слово, они шли в ресторан отмечать юбилейную дату знакомства.
- Вернитесь в кабинет, Марк.
- Спасибо, Малыш.

Комиссар Ларель шёл по коридору и слышал цоканье каблучков Карины. Она уходила после очередного скандала, побросав вещи в чемодан и наговорив ему таких гадостей, которые не хотелось прощать. Он смотрел ей вслед: чёткая поступь, гордо вскинутая голова - мгновенное желание догнать исчезло. "Так даже лучше," - подумал он и для убедительности повторил вслух.


От посещения конторы остался неприятный осадок, сидеть одной в номере было скучно и Карина после ужина пошла прогуляться. Пахло разбуженной землёй и клейкими молодыми листьями. Она стала по извечной своей привычке всматриваться в лица прохожих. Вот девчушка с мороженым - когда она подрастёт, мало что обрадует её так сильно. Вот озабоченный отец семейства. Вот на скамейке старик - отменный любезник - доказывает двум соседкам, что они привлекательны как прежде. Вот парочка молодожёнов. Марк! Никаких сомнений - он. Обнимает за плечи смуглянку с короткой стрижкой. Идут и никого не видят. С этой минуты Карина потеряла ориентиры в реальном мире. Марк - тот, близкий и сегодняшний, чужой. Она шла и шла по незнакомому городу. Аптека. "Что Вам угодно?" Она хотела попросить чего-нибудь успокоительного, но вдруг наткнулась взглядом на флакон в витрине. Красный треугольник на этикетке. Карина вздрогнула. "Барутин". Произнести фразу длиннее она не отважилась. Прохладный флакон придал ей немного уверенности. Пройдя ещё, она очутилась у афиши кинотеатра и сделала попытку отвлечься от мучительных мыслей. Первый фильм был скучен и грязен, она почти задремала, но второй захватил её, закружил в вихре придуманной любви, а когда в зале включили свет, ей стало холодно и одиноко.
Обычно, рисуя пейзажи, Карина отдыхала душой, чувствовала себя свободной и всемогущей. Вот и сейчас, увидев весеннюю зелень парка, она рванулась к ней, как к защитнице. Касалась пальцами шершавых стволов, гладила, присев, первую нежную травку. Рукав приподнялся и обнажил запястье - оно было чисто, но она вспомнила синяки, яростное лицо Даймона, брезгливую усмешку доктора, сказавшего: "Разводитесь, ничего не поделаешь". И Марк, Марк, доверчиво прильнувшая к нему женщина, Марк, Марк... Карина рывком открыла висевшую на плече сумочку. Вынуть пробку из флакона - один миг. Какая гадость! Она автоматически отбросила флакон и пошла вперёд. Вот и хорошо, решены все проблемы разом. Никто и ничто не будет теперь иметь над ней власти. "Вот что я сделала - я сделала - что же я сделала!" Карина почувствована как деревенеют лёгкие и волна ледяного ужаса окатила её.
Уже взошло солнце, защебетали проснувшиеся птицы, но мгновенно стихли от отчаянного крика "Помогите!" Перепуганный сторож нашёл молодую женщину уже мёртвой. Убедившись, что врачи не понадобятся, он перекрестился и пошёл вызывать полицию.


Дэл взял со стола папку, вложил на место вырванный Марком протокол и ровным шагом вышел из кабинета. Гормунд изумлённо посмотрел ему вслед, встал и двинулся было к двери, но передумал и повернулся к Марку.
- Комиссар, Вам, быть может, лучше отправиться домой?
- Нет, я посижу здесь... Всё равно...
Это было сказано таким незнакомым голосом, что Гормунд раскаялся в своей откровенности.
- Простите меня, мне не надо было Вам рассказывать. Сдали бы дело в архив. И понемногу бы всё прошло.
- Оставь.
- Чёрт меня дёрнул за язык. Девушка мертва, а Вам подробности знать ни к чему. Сам не знаю, зачем Вам рассказал.
Произнося эти искренние слова, он отчётливо понял, что считает комиссара пусть косвенно, но виновным в смерти Карины, и именно поэтому не удержался, не промолчал. Он вздохнул - осознавать это было неприятно. Будь у него время подумать, он, пожалуй, оставил бы свои открытия при себе.
- Комиссар...
- Ступай, ступай. - Марк, наконец, переменил позу, вытянул из пачки сигарету. - Ступай.
За дверью Гормунда, оказывается, ждал Везерман.
- Боюсь, стажёр, что Ваш блестящий рассказ произвёл неизгладимое впечатление на Лареля.
- Зря я, конечно. Я слишком поздно понял, что делаю.
- Ничего Вы не поняли. Пойдёмте-ка прогуляемся.

Когда они вышли на улицу, Гормунд обратил внимание на папку.
- Что же Вы не сдали дело, капитан?
- Оно ещё не окончено.
- Как?!
- Точнее, мы начинаем сначала. И не смотрите на меня, как на Призрак Белой Дамы. Госпожа Пежо была убита. Она звала на помощь. И никакими Вашими фантазиями не доказать...
Дэл резко остановился и задумался, слегка помахивая папкой. Взвизгнули тормоза. "Глаза дома не забывай, остолоп!" Гормунд взял Везермана за рукав, и тот послушно пошёл за ним, совершенно очевидным образом не слыша ругани водителя.
- Да что же это такое! Что с Вами, капитан?
- Я болван. Не огорчайтесь, Вы тоже. У Вашей версии одно доказательство - флакон. Этого мало. Кстати, отпечатки пальцев Вы сняли?
- Да.
- Так. Значит, в том, что убитая держала его в руках, сомневаться не приходится?
- Нет же. Я ведь говорил.
- Говорили Вы, стажёр, много. Всего не упомнишь.
Гормунд разозлился.
- Хотелось бы узнать, капитан, почему Вы себя назвали болваном?
Дэл усмехнулся.
- Во-первых, я не поехал в Санта-Ору; во-вторых, я не нашёл аптекаря; в-третьих, я позволил преступнику водить меня за нос. Достаточно?
Молодой человек растерялся.
- В общем, да.
- Прекрасно. Вернёмся к делу. Вы красочно описали фильмы, которые смотрела госпожа Пежо. Это Ваше предположение или ...?
- Или. "Хижину на берегу" я видел раньше, а "Ночной фонарик" специально для меня прокрутили в "Тарно".
- Весь?
- Нет, примерно на середине я их поблагодарил и удалился.
- Не понравилось?
- Дрянь.
- Ну что ж, едем в "Тарно". Времени у нас в обрез: похороны завтра в три часа пополудни.

Кассир, расторопный малый лет двадцати шести, постарался сделать вид, что очень рад приходу полицейских, но при этом не удержался и сказал:
- Ума не могу приложить, чем же это наше скромное заведение так вас притягивает?
Везерман, благополучно пропустив вопрос мимо ушей, прошёл в зал. Оглядев небольшое помещение, он слегка отодвинул портьеру и толкнул дверь запасного выхода. Она послушно открылась.
- Молодец, - похвалил капитан не то дверь, не то себя. Обернулся и спросил кассира - Кто выпускает зрителей из зала по окончании сеанса?
 - Жозе.
- Нам нужно с ним поговорить. Где его найти?
- Скорее всего, он уже ушёл домой. Впрочем, у вас есть шанс застать его в баре, здесь неподалёку - за углом.
Меланхоличный Жозе оказался действительно там, но толку от него было мало. Карину он не вспомнил. При этом твердо сказать, что её не было, тоже не мог. "Я не обращаю внимания на женщин," - заявил он, давая понять, что разговор окончен. Гормунду захотелось сказать ему что-нибудь едкое, но Дэл уже легко лавировал между столиками, направляясь к выходу.
- Куда мы?
- В аптеку. И будьте любезны, стажёр, прибавьте скорость.

В аптеке пахло сушёными травами и спиртом. Господин Крюм был небрит, суров и сильно простужен.
- Нда, нда. Ко мне заходила та женщина.
- Постарайтесь припомнить, как именно всё было, что она говорила.
- Ну, нда, что ж. Могу и перепутать, это ведь было, почитай, неделю назад. - Аптекарь звучно высморкался. - Она вошла и немножко постояла так, осмотрелась как-то рассеянно. Я её и спросил, мол, что угодно. Она вдруг зарумянилась и говорит: "Барутин". Взяла и ушла. Нда, заплатив, разумеется. И всё.
- Скажите, пожалуйста, господин Крюм, что это за лекарство? Без подробностей, в самых общих чертах.
- Тогда так: барутин предназначен для примочек при кожной болезни.
- По-Вашему, убитая была больна?
- Не знаю. Нда, на лице и руках язвочек не было, а про остальное вам лучше знать.
- Благодарю Вас. Прощайте.

Дэл выглядел, как человек, неожиданно выигравший в лотерею. Гормунд решил, что самое время несколько прояснить обстановку.
- Куда мы теперь бежим, капитан?
- Надо бы в Санта-Ору, однако уже не успеем. Так что сейчас мы не спеша пройдёмся по парку, а потом поговорим со сторожем.
- Вы идёте по моему следу.
- Не дуйтесь, стажёр. Вам удалось щёлкнуть меня по носу. Наступит срок и Вы научитесь летать, а пока...
- Что пока?
- Пока у Вас пух вместо перьев и убийце удалось увести Вас с верной дороги.
Гормунд вздохнул, помедлил и всё-таки спросил:
- Зачем же она сама себе купила яд?
- Она не покупала.
- Но ведь аптекарь сказал!
- Ничего подобного. Он сказал, что госпожа Пежо купила лекарство. Послушайте, давайте восстановим последовательность событий.
- С какого момента?
- Свадьба, ссоры, обращение к врачу, ссоры, решение о разводе -это нам не нужно. Начните со вторника.
- Хорошо. 17.20 - госпожа Пежо вышла из вагона, прошла к кассе, прокомпостировала билет, вероятнее всего, оставила чемодан в камере хранения и направилась в контору, где пробыла около часа, потом ресторан в гостинице "Адза", поднялась в номер, да, ещё забрала чемодан. Так, около половины десятого ушла из гостиницы, к половине двенадцатого уже купила билет и прошла в зал кинотеатра. В четверть пятого кончился сеанс...
- Что же Вы замолчали, Баун? Дальше.
- Как точно мы пришли - вон под той акацией сторож и обнаружил труп.
- Дальше.
- Что, что дальше, капитан! Приехали по вызову полицейские, среди них был и я, бестолковый. Вам же прекрасно всё известно.
- К чему излишняя горячность. Я вижу, Вам здесь не по себе. Пойдёмте к центральной аллее.
Они немного помолчали. Гормунду было тяжело и грустно, он вспомнил утро среды, вызов в парк Цироль, санитаров с носилками и побледневшее лицо комиссара.
- Капитан, Вы сказали - моя версия ни к чёрту не годится?
- Насколько я помню, я выразился иначе.
- По сути так?
- Да, безусловно. А что, собственно, стряслось?
- Ничего, просто я подумал, почему Вы не сказали об этом комиссару Ларелю?
- Сначала мне нужны доказательства. Если речь идет об убийстве, я должен назвать преступника. По крайней мере, назвать. Куда лучше - предъявить свидетелей, продемонстрировать неопровержимые улики. Между прочим, уже два часа, нам не мешает подкрепиться.
- А сторож?
- Ну ладно, раз уж мы здесь, поговорим сперва с ним. Куда идти?

Следуя указаниям Гормунда, они довольно быстро обнаружили сторожа - невысокого, с большими залысинами и маловыразительной физиономией, После появления его портрета во многих газетах и газетёнках, он чрезвычайно заважничал, научился снисходительно посматривать на ближних и дальних. Везерман сумел расположить его к себе, поведя разговор с подчёркнуто уважительной интонацией и вообще обставив всё так, будто пришли два несмышлёныша за советом к мудрому человеку. Сторож на все вопросы отвечал охотно и многословно, но реальная информация, которой он обладал, была ничтожна и сводилась к тому, что женщина сдавленным голосом дважды позвала на помощь, но успела умереть до его прихода, хотя он очень торопился. Кроме того, он был абсолютно уверен, что никого поблизости не было, так как первым делом, прибежав на крик, убедился, что лично ему никто и ничто не угрожает.
- Последний вопрос, господин Флекер, и мы не будем Вам больше надоедать. Сколько времени, приблизительно, Вы провели около тела? - вид у Дэла был самый что ни на есть скромный, но Гормунд, немного уже привыкший к нему, почувствовал напряжение.
- Чуточку. Мало в этом приятного. Я попытался прощупать пульс. Нету и нету. Тут я сразу понял - покойница! Я же знаю, как в таких случаях поступать. Пошёл звонить в полицию. Ничего там не трогал. Я ведь грамотный, не то что многие.
- Значит, можно сказать, минут пять. Не больше?
- Нет, что Вы, господин капитан. Может и поменьше. А чтобы больше - не было такого. Позвонил и прямо к воротам, машину встречать. Всё, как положено сделал.

После занудливого и спесивого сторожа у Гормунда кусок в горло не лез, а Дэл был чем-то очень доволен, ел за двоих и посматривал на папку так, словно ему не терпелось остаться с ней наедине.
- Знаете, стажёр, я Вас отпускаю. Отправляйтесь домой, у Вас измученный вид.
- А что будете делать Вы?
- Ждать.
- Чего же, если не секрет?
- Как Вы полагаете, госпожа Фарелли приедет на похороны племянницы?
- Думаю, да. Вы собираетесь побеседовать с ней? Но она практически ничего не знает и ничего существенного не добавит к нашим сведениям.
Везерман мрачно улыбнулся, допил последний глоток кофе и встал.
- Вы свободны ровно на 24 часа, Баун.

Гормунд проводил Везермана взглядом и уже почти было собрался позвонить комиссару, но передумал. Он не мог определить цель проведённых капитаном расспросов; никто вроде бы нового не сказал, однако уверенность его в собственной версии поколебалась. Отчего-то. Вернувшись в парк, он нашёл уютную беседку на берегу пруда и сел там, подставив лицо ласковым лучам и зажмурив глаза.
"Ну что ж, - сказал он себе, - перейдём от эмоций к холодному расчёту. Дэл предложил мне учиться анализировать. Он считает меня способным на это, иначе не стал бы тратить время. Мило. Значит, забудем Карину и Марка, вспомним... А что, собственно? Какого чёрта Везерман велел повторять обстоятельства дела, хронику? Выделить главное, отсеяв второстепенное. Задачка не для маленьких. Отсюда мне не оттолкнуться. Придётся начать не с убийства, а с самого капитана. Что здесь? Вот: едва дослушав меня, он уже сделал стойку. Были какие-то свежие детали, вероятно. Как он потом прокомментировал?"
Поблизости зазвучали радостные и оживлённые голоса. Гормунд приоткрыл один глаз - стайка школьниц по дороге домой заглянула сюда покормить лебедей. Девчонки переглядывались и посмеивались, постоянно оборачиваясь на молодого человека, нежившегося на солнышке. Он улыбнулся им и снова погрузился в свои размышления. "Итак, капитан сказал, что преступнику удалось провести его, ну и меня, естественно. Я предположил самоубийство - не то. Он остановился на немотивированном убийстве - не то. Ещё он говорил о поездке в Санта-Ору и визите к аптекарю. Кажется так. Между тем, он явно считает, что история отношений комиссара полиции и убитой не имеет к делу ровным счётом никакого отношения. Убитая - неприятное слово. Жертва. Допустим, жертва в самом деле купила барутин как лекарство. Для кого? Из тех, с кем мы познакомились, он никому вроде бы не нужен. Что ж, строим здание заново. Первый этаж: развод, контора, гостиница. Второй: весьма сомнительный - время до посещения аптеки. Третий: аптека, кинотеатр. К чему бы приспособить пожарный выход, так понравившийся Везерману? Похоже, он не зря поинтересовался моим впечатлением от фильмов. И впрямь, если я не стал досматривать этот "Фонарик", могла и она уйти оттуда, не дожидаясь второго фильма. Выходит, четвёртый этаж занят примерно тремя-четырьмя часами. Где, с кем она их провела? Пятый: парк и крики о помощи. Хотел бы я знать, каким образом можно силком влить человеку яд, не оставив никаких следов борьбы? Капитан уже придумал, как это объяснить. По его лицу отлично было видно, что ему не хватает лишь нескольких завершающих штрихов. Могу поклясться, ему известно имя убийцы."
Гормунд покинул своё насиженное местечко. Он решил отправиться на улицу Рик, так как был уверен, что Везерман там. "У меня дом с двумя пустыми этажами и без крыши, а у него есть всё. Пусть поделится." По дороге в Управление он попытался определить причину, по которой господин Пежо ни слова не сказал о картинах жены, а также размышлял о том, куда тот подевал их. Спрятал, продал, уничтожил?

Ни Везермана, ни Лареля не было. Лейтенант Хоук собирался тоже уходить.
- Постой, Берт. Скажи... как сегодня комиссар?
- Что за вопрос? Не знаю. Сидел себе в кабинете, работал. Шуганул, правда, какого-то очередного "Вестника" или "Голоса", но это в порядке вещей. В чём дело?
- Да так, показалось с утра.
Гормунд сделал вид, что его волнуют результаты последнего футбольного матча, и Берт, завзятый болельщик, через пару минут забыл странное начало разговора.


Марк сидел за столом и неприязненно смотрел на ходившего взад-вперёд по комнате Дэла. Закатное солнце бросало тревожные багровые блики на стены. Дэл, едва перешагнув порог квартиры, заявил: "Комиссар, мне нужен ордер на арест." Увидев, что Ларель не понимает, он усадил его и начал излагать свои доказательства. Марк тряхнул головой:
- Я не желаю больше ничего слышать о смерти Карины. Не хочу, не могу, Дэл. Сама она выпила яд или её заставили, какая разница? Её нет. Остальное - мелочь!
Везерман резко повернулся, что-то упало. Чепуха, пусть падает, вот уж действительно мелочи.
- А если бы убили другую женщину, Вы, комиссар провинции, сказали бы так же: "К чему аресты"?
- Речь идёт именно о Карине. И всё.
- Нет, не всё. Я требую наказания убийце. И Вы, когда придёте в себя и к Вам вернётся способность рассуждать здраво, согласитесь со мной.
- Дэл, Вы невыносимы.
- Возможно, но я прав.

Гормунду не спалось, "Тупица, осёл, рваная калоша!" Он снова и снова возвращался мыслью к Даймону Пежо, всё более уверяясь в его виновности. Доказательств, однако, найти не удавалось. Оттого-то и сыпались, как из рога изобилия, разнообразные дубовые пеньки, недоучки и крепкокочанные ошибки природы. Он пытался связать лекарство и исчезнувшие картины, отдалённый от гостиницы кинотеатрик и оставшиеся в номере документы. К утру новая версия была готова, но Везерман в Управление не явился, и высказать её было некому. Гормунд слегка обиделся, потом вспомнил, что его отпустили до самых похорон. Ждать так долго не хватало терпения. Выяснить, в какой гостинице остановился господин Пежо и попытаться проследить за ним? Но за это можно получить большой нагоняй - о подобных действиях стажёр должен докладывать начальству, а его-то и нет. Даже Берт пропал. Сидеть несколько часов в кабинете совершенно немыслимо. Он посмотрел на телефон, надеясь, что кто-нибудь позвонит и появится возможность заняться делом. Ничего, тишина. Гормунд прошёл к дежурному:
- Если я кому понадоблюсь, пусть ищут в парке Цироль.

Он и сам не понимал, что ему там нужно. Но аллея с акацией странным образом притягивала его. Впрочем, как он убедился, прибыв на место, не его одного. Длинная фигура капитана оживляла пейзаж не слишком многолюдного в эти утренние часы парка.
- А, стажёр! Вам не сидится дома?
- Как и Вам.
Везерман рассмеялся. Видно было, что он в хорошем настроении и вполне в себе уверен. Гормунд подошёл поближе и конспиративно шепнул:
- Убийца - Даймон Пежо.
- Вы делаете успехи. Хотя, эта мысль у Вас не нова. Ведь ещё в Рутвене Вы настаивали на том, что муж убил её сам или чужими руками. Выкладывайте свои гениальные прозрения, но покороче.
- Он назначил жене встречу в парке или рядом, потому-то она и ушла так далеко от гостиницы. Этот мерзавец прекрасно всё рассчитал: госпожа Пежо здесь всем чужая - пока хватятся, пока опознают. Скорее всего, он попросил купить ему лекарство, а может нашёл другой предлог для свидания. В парке, ранним утром, ей никто не мог придти на помощь! Несмотря на то, что она, вопреки его расчётам, сумела крикнуть...
- И почему же он совершил преступление?
- Док нам сказал, что она во время приступов неистового раздражения осыпала людей жуткими оскорблениями. Вероятно, в последний раз (или предпоследний, что не существенно) самолюбие господина Пежо было особенно задето. К тому же, её картины стоят значительных денег. А он их нам даже не показал.
- Недурно, недурно.
Дэл извлёк из кармана сложенный вчетверо листок и элегантно взмахнул им.
- Это ордер на арест. - Увидев, какая улыбка появилась на лице собеседника, он поспешил добавить, - Но для того, чтобы взять под стражу солидного человека, необходимо ответить на два простеньких вопроса.
- А именно?
- Почему он из всех доступных ему способов убийства выбрал отравление и каким образом он заставил жену выпить барутин.
- Он сам нам ответит на допросе.
- Детский лепет. У Вас, Баун, есть ещё немного времени на разбор этой ситуации. Хотите, подскажу?
- Не стоит, - угрюмо буркнул юноша.
- И тем не менее. Женщина звала на помощь, но не сопротивлялась, это раз; флакон оставлен недалеко от трупа, это два. А теперь мне надо поторопиться.

Гормунд остался один. Неистовое желание схватить убийцу порой отступало перед отчаянными мыслями о собственной неумелости или даже непригодности к горячо любимому делу. Всерьёз заняться оценкой подсказанного капитаном не доставало сил.

Похороны прошли тихо и спокойно. В последний путь погибшую провожали всего несколько человек. Ларель за всю церемонию не проронил ни слова. Он стоял не пошелохнувшись, с окаменевшим лицом и абсолютно сухими глазами. Гормунд тщетно искал слова утешения - он отлично понимал их бесполезность, вспоминая смеющегося Марка на портрете. Вдруг кто-то тронул его за локоть.
- Ну что, стажёр, Вы придумали ответ? Нет? Жаль. - Везерман коснулся указательным пальцем нагрудного кармана. - Как же быть с этой бумажкой?
- Но, капитан, Вам-то уже всё ясно. Разве не так?
- Ах, до чего очаровательно! Я всё знаю, поэтому Вы не считаете нужным самую малость пошевелить мозгами. Ладно, на этот раз прощается. Если бы не Ваша самодеятельность, я бы сдал дело в архив. Но в дальнейшем извольте не наблюдать за развитием моей версии, а строить свою. Так, ещё несколько шагов - и мы за воротами кладбища.
После небольшой паузы Везерман направился к госпоже Фарелли. Галантно поцеловав ей руку, он представился и сказал пару сочувственных фраз.
- Ужасно, ужасно. Я всё ещё не могу придти в себя. После смерти брата, ближе Карины, родной моей души, никого у меня не было. Я очень расстроена и, простите меня, не в состоянии продолжать беседу.
- Что Вы, госпожа Фарелли, Ваше искреннее горе понятно каждому.
Внезапно капитан быстрым движением поднял густую траурную вуаль, скрывавшую лицо женщины.
- Вот удивительно, - бросил он уже совсем иным тоном, - посмотрите, Баун. Дама так часто подносила платочек к глазам, а веки-то не покраснели.
- Как Вы смеете?!
Не желая вступать в длительные выяснения, Везерман развернул ордер на арест Розы Фарелли.
- Что это... ошибка... не может быть... нет!
Её взяли под руки и провели в машину.

- Да объясните же хоть что-нибудь, капитан!
- Пожалуй, Вы правы, и стоит воспользоваться временем до Управления. Начнём с Вашего рассказа. Я предположил или заподозрил - как угодно - во-первых, что убитая покинула кинотеатр гораздо раньше конца сеанса; во-вторых, что барутин она покупала не для себя, а для кого-то знакомого; в-третьих, что этот кто-то и убил её, причём преступление было подготовлено заранее; в-четвёртых, что яд ей дали в каком-либо абсолютно невинном с виду питье.
- Допустим.
- Не допустим, а так оно и было. Что подтвердили наши вчерашние расспросы. Но в парке пить чай или кофе в пять утра не с руки, в "Тарно" буфета нет. Следовательно, должно быть помещение, где двое мирно поболтали... пока в одну из чашек не плеснули барутина.
- А почему Вы подумали о женщине? По-моему, около часу ночи к даме в гости не ходят. Естественнее предположить, что ночь госпожа Пежо провела у мужчины.
- Через несколько минут после последней чашечки она умерла. В парк принесли её труп. Однако, кто-то кричал женским голосом. Да, стажёр, нас пытались уверить (и небезуспешно) в самоубийстве. Появление убитой в аптеке, крики, флакон - всё было частью спектакля.
- Может, убийц было двое?
- Нет, госпожа Фарелли была одна. Парк ещё гол, скрыться до появления сторожа не успеть, а спрятаться там можно лишь за фигурной вазой, где нет места для двоих. А раз женщина была одна, квартира, куда она заманила свою жертву, должна быть неподалёку. Желательно с отдельным входом. Мне удалось обнаружить сдающийся внаём флигель. Хозяин сказал, что в прошлое воскресенье его заняла клиентка, заплатившая за десять дней вперёд, но съехавшая в четверг. Описание её внешности рассеяло последние мои сомнения.
- Она же говорила мне, что узнала о смерти Карины от её мужа.
- Вот именно. Поразительно, как она умудрилась не услышать в городе о сенсационном преступлении. К тому же - у госпожи Пежо билет был на среду. Неужели, впервые собравшись к тётке в гости, она не известила её?
- Такая простодушная, незатейливая, бесхитростная провинциалка и вдруг подобное коварство. Плохо укладывается в голове. Хладнокровно рассчитаны ходы. Она плакала о Карине.
- Да, ради Вас она выжала из себя слёзы. А вот на кладбище была только игра.
- Но зачем ей нужна была смерть племянницы?
- Одну из причин Вы называли сегодня - картины. Госпожа Фарелли гораздо менее обеспечена, чем муж убитой.
- Ну...
- Я говорил сегодня утром с господином Пежо. Все картины его жена отправляла в Санта-Ору. Мы найдём там либо их, либо бумаги о продаже.
- Вот как?
- Интересная деталь, верно? Есть кое-что ещё, не менее интересное. Выяснилось, что Роза Фарелли была любовницей Даймона Пежо и они очень бурно расстались после его знакомства с Кариной.
- Вы ничего не перепутали, капитан?
- Нет. Она жила тогда в Шу, оттуда до Рутвена всего около двух часов поездом. А на машине и того быстрее. В этом деле корысть переплелась с ревностью. Шли бы они поодиночке, может и не было бы преступления. - Везерман покачал головой. - "Бесхитростная дама". Куда там. Она же и комиссара сумела включить в свою пьесу.
- Что Вы этим хотите сказать?
- Убийство совершено именно здесь не случайно. Она отлично знала, чей портрет висит у неё в комнате, а из писем Карины знала и об их связи. Однако её план имеет уязвимое место и скоро она в этом убедится.
- Флигель?
- Своему пребыванию там она сумеет придумать правдоподобное объяснение. Другое. Опоражнивая флакон, госпожа Фарелли очень торопилась, между маленькой кухонкой и единственной комнаткой только занавеска - надеть перчатки она не решилась. А прихватить платком, вероятно, не захотела из боязни, что сотрутся крайне необходимые отпечатки жертвы. Чтобы подкрепить инсценировку, флакон следовало оставить в траве.
- Разве теперь установишь, бралась ли она за него?
- Пустяки, стажёр. Ранев никогда не был лентяем. В нашей замечательной папке есть карточки со всеми снятыми им отпечатками. Судя по всему, их оставили господин Крюм, его ассистент и... Вчера вечером я нарушил некоторые формальности и в номере гостиницы раздобыл отпечатки пальцев, несомненно принадлежащие этой даме из сонного городка. Протокол экспертизы готов.
- Вы потрясающе сработали, капитан.
- Приберегите комплименты для своей подружки. Я схалтурил с самого начала. Любой осёл заметил бы разницу во времени. Эксперт назвал пять часов, а сторож - около половины шестого. Какое уж тут случайное убийство!
- Как госпожа Фарелли преподнесла свой приезд из Санта-Оры и чем заманила Карину в кинотеатр, а потом к себе?
- Скоро узнаем. Она будет говорить.
Машины свернули на улицу Рик.


Сторож отправился к себе в домик - вызывать полицию, и Роза спокойно покинула своё убежище. Ещё раз взглянув на труп, она ощутила невероятную радость и лёгкость. "Даймон бросил меня. Я ему показалась вдруг слишком пресной. Ладно. Но эта девчонка посмела бросить его - господина и повелителя. И она наказана." Узкие холодные губы искривились в улыбке и женщина, торжествующе подняв голову, неторопливо двинулась прочь.
А по улице, где жил комиссар Ларель, шёл беспечный мужчина средних лет и, пьяно размахивая шляпой, старательно выводил: "Не унывай, крошка!"