Ты слышишь шёпот деревьев? Нет… Вы… Вы слышите? Слышите, как сосны шепчут? Как сосны разговаривают друг с другом, и с песком, и с валунами, и с морем?
Слышите? Нет… Вы – не слышите. Вы не слышите, не знаете, не чувствуете: забыли… Всё, что быстро и неожиданно приходит – также уходит, быстро и неожиданно, точно ничего никогда не было.
Помнишь, когда ты ещё был, я безумно любила убегать от тебя и прятаться в валунах. Они такие огромные, и страшные, и точно по очереди заходят в море. Между ними – застывшая тина, мёрзнущая на качающейся воде. Можно подобрать юбку и прыгать по их верхушкам – они никогда не бывают против; один из них даже однажды сказал мне, что они никогда не чувствовали прикосновений ног такой маленькой женщины. Чтобы услышать его, приходилось спускаться в воду и прижиматься к его холодному, нескончаемо серому телу.
Уже тогда я поняла, насколько ты похож на эти камни. Так же стоишь на одном месте, ты нашёл его, выбрал, и прочно застрял в сыпуче-ледяной глади белого песка. А уж сколькие так же безответно и равнодушно говорили с тобой и слушали тебя – это тебе одному знать.
Потом я забиралась на последний камень косы, и, прозрачно смотря на доносящиеся из-за горизонта кусочки облаков, отдавала им свои – из дыма. Ты звал меня с берега, но я не слышала. Ты ведь страшно боялся моря, даже не моря, а этих валунов, точно они могли украсть меня у тебя…
Но однажды ты переборол себя и пошёл со мной. Тогда, в ту секунду, мне показалось, что мы на самом деле - одно, или если не одно, то можем стать этим одним. Ты обнимал меня, а ветер разрывал в клочья волосы, насиловал кожу, закрывал плотно раскрытые глаза, не давал видеть, не давал разглядывать.
А сосны только продолжали плакать, раскачивая, словно качели, свои вечно зелёные вершины. Кивая друг другу, они размешивали небо.
Мешали небо и вечность…