Море. Ночь. Так мог бы написать Блок вместо своих фонаря и аптеки. Интересно, он видел море? Наверное, оно ему снилось…
Я видела море ночью. Это ничего не решает, но просто я видела. Его. Ночью. Я даже Его трогала ночью.
Давно тянуло, да было страшно. Чего страшно? А вот чего тянуло-то так давно – от этого и страшно.
Но. Оно ночью шумное. Шумит. Ночь – время Моря. Днем Оно только притворяется. Что такое Голубое и Ласковое. А на самом деле – Страшное. Страшное и Красивое.
Когда ступаешь на остывший песок, то сначала замираешь. Ждешь. Когда сам привыкнешь и когда Оно поймет, что ты пришел.
- Я ждало тебя, - шумит Оно.
И ты идешь к Нему. Хочется, не хочется – это уже не для тебя. Ты просто идешь к Морю.
Вот песок стал гладенький, как дорожка. Это его вылизало Оно. И ты идешь всё ближе, на шаг, на полшага. И вот Оно! Белая пена из Черного Него – и твои ноги укрывает что-то теплое.
Днем это вода. Ночью – Его Руки. Они так нежно-нежно, как ребеночка, тянут тебя к себе.
- Иди ко мне, - шумит Море.
Вода подмывает песок под ногами. Ты невольно подаешься вперед. Да, Оно зовет. И вдруг одним тычком понимаешь: это Смерть. Такая темная, но очень-очень ласковая. Это глазам страшно, а телу тепло.
И жизнь твоя – путь по краю Моря. За тобой – уже ничего. Море всё смывает. И ты идешь, пока есть перед тобой песок. А когда его не станет, тебе только и останется, что – шагнуть туда, где Оно тебя ждет…
Сажусь на песок, голова – в колени. Чувствую себя выброшенной на берег ракушкой. И разные мысли в голову приходят.
Например, о том, что думал Блок, когда умирал. Что есть хочется? Или ему тоже было тепло? А Пушкин? Он, наверно, хотел одним выстрелом убить всё зло. А оно убило его одним выстрелом. И ему стало больно. А потом – тепло. И ни Блок, ни Пушкин уж точно не думали о том, что они гении. Наверно…
Встаю. Иду к свету. Вот так, как аллегория «Только вперед!». А больше – некуда. Там, за спиной, - прошлое, Море, Смерть.
- Ты куда? – шумит Море.
- Я вернусь, - твердо говорю я. Улыбаюсь. Когда-нибудь нам всем станет тепло. Навсегда.