Я никогда не был поклонником поэзии Константина Бальмонта.
Но вечером, по случаю грядущего 15 июня, дня его рождения, перечитал стихи, что у меня есть в нескольких сборниках.
Ощущения… Скорее всего, не канонические, не те, что положено испытывать в таких случаях.
Будто я качаюсь в волнах теплого молочного озера. В молочных сумерках. Если глаза открыты, вижу сгущающееся небо, постепенно рассвечивающееся звездами. Закрыты – отрадные картины природы, какими их обычно представляет городской житель.
Иногда пронзительность неведомой природы остро толкает меня в бок:
«Я хочу кинжальных слов
И предсмертных восклицаний».
Иногда меня утягивает в черную молочную глубину. Если прозрачная вода на большой глубине черна, то и молоко, наверное, тоже черно.
«Любо нежную мать
Умертвить, погубить;
Мы не можем ласкать,
Не умеем любить».
У Бальмонта есть знаменитое стихотворенье «Челн томленья»:
«Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн».
Увы, с давнего времени я прочитываю «челн» как «член». Не только здесь Ничего с собой не могу поделать.
И еще есть любопытное стихотворение – «Как я пишу».
Рождается внезапная строка,
За ней встает немедленно другая,
Мелькает третья, ей издалека
Четвертая смеется, набегая.
И пятая, и после, и потом,,
Откуда, сколько – я и сам не знаю,
Но я не размышляю над стихом
И, право, никогда – не сочиняю».
То есть легкость и непринужденность, несделанность, несочиненность стиха. Но у всех ли так?
А что с прозой?
И вот еще, из статьи Иннокентия Анненского о Бальмонте:
«Стих поэта может быть для вас неясен, так как поэт не обязан справляться со степенью вашего эстетического развития. Но стих должен быть прозрачен, раз он текуч, как ручей».
Вероятно, кто-то усомнится, стоит ли на прозаическом сайте так много внимания уделять поэзии. Но я убежден, что прозаику необходимо сочинять стихи. Они учат точному отношению к слову. Учат точнее всматриваться в окружающее.