Однажды папа подарил мне игрушку. пустячок, который часто находится перед глазами, несмотря на то,
что я давно вышла из детского возраста. Это маленькое животное, скорее всего мышь или крыса. Она серого цвета.
С достоверными усами и наглыми коричневыми глазками. У настоящих крыс они хоть и не коричневые, но такие же наглые.
Когда мы начали ремонт в нашей квартире, то пришлось устроить настоящую облаву на крыс. Дом старый, построен из трухи.
Очень бестолковым образом. Видно, рабочие, строящие дома, и в том веке не отличались усердием.
Ставить мышеловки – это не для нас. Может, поймать – мы и поймали бы, а вот добивать, а потом извлекать их оттуда –
увольте. Мы просто открыли все двери, а когда полы разобрали – крысы повалили. Зрелище малоприятное.
Омерзительный писк и ненависть к нам. Быстрые, увертливые тела, которые могут проскользнуть в любую дыру.
Мы гнали их до тех пор, пока не убедились, что в доме не осталось ни одной крысы. Как бы нам пригодился
тогда мальчик с волшебной флейтой.
Годом раньше, еще до ремонта, весной было очень жарко. Мне не спалось. Я вышла на кухню. Вокруг было тихо.
Я вспомнила бабушкин дом в деревне. Там очень громкая тишина. Все спит, но слышно, как все вокруг живет и дышит.
Куры, полы, звезды. Иногда проскрипит ветка по стеклу. Под половицей оживет червь, грызущий пол.
Я сидела на кухне в доме в самом центре шумного города. Проезжали машины, лаяли собаки. Кое – где работал телевизор.
И все равно было тихо. Я попила воды. Присела на минутку. Мне было так хорошо, что не хотелось двигаться.
Я будто оцепенела. И в это время стало по – настоящему тихо. Замолкли собаки. Соседи уснули. Светало.
Вдруг, из – под пола, в крошечной дырке, показался чей – то нос. По началу я приняла это движение за тень.
Я замерла, стараясь не дышать. За носом показалась лапка, вторая, тельце. Через секунду я увидела великолепный
экземпляр рода мышиного. Это была изумительной красоты крыса. Она сидела, полная собственного достоинства.
Замерев, оглянулась. Не заметив ничего подозрительного, задвигалась. Вот тогда я увидела грациозные движения:
изящно перебирая лапками, крыса почистилась, отряхнулась и начала подбираться к мусорному ведру.
Я не выдержала и шевельнулась. Крыса замерла, посмотрела на меня в упор. Мы смотрели друг на друга.
Ее глаза вовсе не “ злые, красные глазки”, как у Гумилева. Это были глаза цвета настоящего изумруда,
чуть – чуть граненные, выпуклые. Они переливались всеми оттенками от светло – зеленого до почти черного.
Она смотрела на меня. Я чувствовала четкий приказ не мешать ей в ее ночной охоте. Я поняла, что замечена,
но меня не боятся, что я для нее составляю часть ее мира. Нечто привычное глазу, как темнота, мусор, вкусные огрызки.
В тот миг я вовсе не “ человек – венец природы”. Помню, я подумала тогда, что будет, если все крысы и
мыши не захотят довольствоваться объедками. Мне стало страшно даже думать об этом. О том, что, возможно,
они обладают разумом.
Я сидела и смотрела на крысу, которая больше не обращала на меня никакого внимания и продолжала заниматься своим делом.
Я тихо встала и вышла. На пороге я оглянулась. Около кусочка хлеба сидела крыса и смотрела мне вслед.
Мне показалось, что она усмехнулась. И вовсе не злой, устрашающей ухмылкой.
Она отвернулась. Осторожно взяла хлебец в зубы и, не торопясь, пошла к стене. Ушла и я.