История любви.
В сортире музыка играет. Нет – поет сосед. Он любит петь в сортире. Он живет этажом выше. У него густой бас, под стать такому колоритному мужчине лет сорока восьми, чуть лысоватому, тучному, но невероятно подвижному, что в моменты его максимальной активности на окружающих накатывает страх за хрупкое мироздание. Сосед все делает шумно, громко и определенно. Вся его жизнь как на ладони. Нравится ему это? Вряд ли. Он тоже хочет быть загадкой для общества. Наверное, поэтому поет. Жаль, что поет он только в сортире, оглушая три этажа сверху и снизу. Может быть, его бы это смутило, задумайся он хоть раз. В конце концов, это его личное дело. Что тут такого особенного? Кто-то в сортире любит читать, кто-то разгадывать кроссворды, кто-то курить. Ему нет до них дела. На здоровье! Дай бог каждому такое здоровье, как у него. Вот если бы не годы… О них ему напоминает юность соседки. Она студентка-первокурсница какого-то института. Живет двумя этажами выше. Он тайно в нее влюблен. Кажется, он любит ее всю жизнь…
Когда она была маленькая, гуляла во дворе с детьми, он угощал ее шоколадными конфетами. Она обожала «Птичье молоко». Как-то раз он купил ей большую коробку «Птичьего молока» и она одна уплела все конфеты тут же. На следующий день не вышла гулять. Этим же вечером у него с мамой состоялся серьезный разговор. У девочки высыпал жуткий диатез. Он торжественно поклялся больше никогда ни при каких обстоятельствах не травить ребенка шоколадом и другими сластями. Мама ушла удовлетворенная обещанием, а он расстроился. Впервые в жизни по-настоящему. Потом он подумал и решил, что фрукты к сластям не относятся, и с легким сердцем отошел ко сну…
А через год девочка пошла в первый класс. Всю ночь тридцать первого августа он бродил по улицам города, выбирая самую роскошную клумбу. Самая роскошная расположилась на центральной площади. Она пышно цвела бело-розовым салютом посреди бетонно-асфальтовой геометрии, взрывая воздух вокруг дивным ароматом. Она манила, звала к жизни, обещая счастье – не бытовое человеческое, обитающее в однокомнатном комфорте, а настоящее, безграничное. Она была девственно прекрасной и неприступной. За ее непорочностью следили люди в серой форменной одежде, с дубинками на перевес. Обычно они ходили вокруг клумбы и делали вид, что прогуливаются. На самом деле строго контролировали все попытки приобщения к Прекрасному. Любые контакты тут же пресекались наложением штрафа. Да, девственность во все времена стоила дорого… Ему стало страшно. Этот дразнящий, пышущий жизнью пятачок земли призывно тянул к нему руки-стебли. Хранителей чести поблизости почему-то не было видно, однако в воздухе все равно висела напряженность. Сейчас их было только двое посреди этого уставшего, осипшего от выхлопов города: он – большой человек в нелепом зеленом пиджаке, и она – роскошная розовая клумба. Они смотрели друг на друга как завороженные, беспощадно облитые неоновой синью площадных фонарей. В этом фиолетовом сиянии, в этом ореоле света она казалась ему потусторонней и недосягаемой как богиня. Он видел, как она дрожала. То ли от ветра, то ли от волнения… Он тоже дрожал. От страха. Денег на штраф у него не было. То, что он собирался совершить, стоило бы всех его скромных сбережений, а то и заключения под стражу… Такого допустить было нельзя. Утром его дама сердца пойдет первый раз в школу, и он просто обязан быть рядом. И пусть ее первый сентябрьский букет затмит все остальные! Смелее! И его желеобразное тело, втиснутое в тонкий неудобный пиджак, стремительно ринулось навстречу девственным колючкам.
Это получился даже не букет. Такое чудо он не решился предложить лично, сложив под дверь весь добытый ворох роз. Может, его широкий жест неверно истолковали родители, а может, мама просто пожалела отдавать эти изумительные цветы – во всяком случае, в школу ребенок нес купленные папой на ближайшем рынке огромные гладиолусы. Но он не огорчился. Значит, с его криминальным букетом не смогли расстаться, решил он и несказанно обрадовался.
Через день в местной газете вышла статья об акте вандализма на площади перед мэрией. Это событие связали с наступающими выборами. Журналисты трактовали разорение клумбы как вызов существующей местной власти. Хулиганов не нашли. Дело было закрыто.
Теперь девочка учится в институте. Она выросла. Она красит губы розовой помадой. А когда проходит мимо очень близко, он успевает уловить запах ее духов. Аромат ванили. «Шанель». Он вдыхает и несет его домой, как будто этот глоток воздуха последний во Вселенной. Она не знает, что он влюблен. Что она подарила ему семнадцать лет счастья. Это его тайна. Его дочь.