ПАРАДОКС
Май 2005-06-05 Ева Лемге
Каждое утро я с трудом просыпаюсь, чтобы идти на работу. Я вываливаюсь из сна, вырываю себя из сладких объятий дремы. По два-три раза перекручиваю стрелки на ненавистном будильнике, крою минуты, чтобы еще хоть немного поспать, а не вставать немедленно и не идти на эту ненавистную работу. И так изо дня в день, правда, ужасно? Иногда, я думаю, интересно, а на какой бы работе я смогла бы себя найти? И не нахожу конкретного ответа. А ведь таких, как я, миллионы. Тех, которые работают не на своем месте. Все мы ходим на работу, но в основном из-за некой денежной суммы. Которой, естественно, не хватает не только на месяц, но и на две недели. И эту сумму, выданную мне в начале месяца, получается, надо беречь, рассчитывать, чтобы ее хватило до следующей получки. И далее все снова, все продолжается. И так без конца. А смысл где? И невольно приходят в голову мысли: а не бросить ли все это к чертовой матери. И не заняться ли чем-нибудь этаким, для души? Если все равно денег катастрофически не хватает, то пусть уж их не хватает в том, другом случае, когда работа будет приносить удовлетворение и радость, Но чем заняться? И вот когда я уже почти созреваю, что бы написать заявление об уходе, хоть это и уход в никуда, всегда находятся куча плюсов удерживающих меня на моем рабочем месте. Ну и естественно, я остаюсь. Не буду, утверждать, что у меня такая уж препоганая работа или совсем уж низкий доход. Нет. И зарплата немаленькая, и работа не пыльная. Может просто это я такой человек, Человек не нашедший себе работу по душе.
За всю мою трудовую деятельность, мне приходилось достаточно редко встречаться с людьми, влюбленными в свое дело. Причем в основном это мое поколение. Те, кто моложе- они другие. Более раскованные, более уверенные, что ли. Отметаю напрочь людей творческих- художников, режиссеров, и т.д. Мне кажется, большинство их них как раз-то очень довольны тем, чем они занимаются, при условии, конечно, что денежки капают. А если нет? Не знаю. Вычеркиваю также такие профессии как врач или учитель. Тут нужно призвание, а оно в этой сфере очень редко кому дается от бога. При всей многочисленной армии работающих в этой сфере, я могу назвать только двух или трех человек бескорыстно одержимых идеей воспитания подрастающего поколения, и складывающих на алтарь свои собственные судьбы, в достижении великой идеи.
А в жизни мне наоборот приходилось очень часто встречаться с людьми, которые были явно не на своем месте. И не подозревали даже об этом. Вообще-то, мне кажется, что на свете очень мало бесталанных людей. Как правило большинство просто не нашло себя в молодые годы. А потом, с возрастом, груз ответственности за семьи, необходимость прокорма детей уже не дает достаточно времени, чтобы прислушаться к себе. Бегут дни, засасывает трясина бытия и давит-давит жизненная ситуация по части зарабатывания денег. И мирятся с этим почти все, и очень немногие способны уже взрослым перевернуть свою судьбу. Хотя их способностям и талантам, может быть могли бы позавидовать какие-нибудь очень крупные фирмы, корпорации и так далее. А они работают тихо и скромно на каких-нибудь незаметных должностях и даже не подозревают о своих потенциалах.
Не далее как в прошедшую субботу, я встретила такого человека. Хотя это спорный вопрос. Я не стала спорить со своим другом, хотя его мнение диаметрально –противоположно моему. По поводу именно этого конкретного случая, он, наоборот, решил, что вот этот человек как раз то нашел свое призвание и находится на своем месте. Судить Вам.
Начну издалека. Есть у меня старинный друг. Андрей. Дружим мы еще со школы. Когда-то робкие ростки первой влюбленности к его другу, способствовали тому, что мы все втроем ходили на дискотеки, в кино, менялись книжками, переписывали шпаргалки с сочинениями. С годами моя любовь испарилась, исчезла в прошлом. Мальчик уехал за границу, и у нас не осталось с ним никаких связей. Как-то просто растворилось всё, и всё. А мы с Андреем умудрились сохранить теплые отношения, и я сейчас очень рада, что у меня есть такой друг. Друг детства, юности. С годами мы стали намного ближе друг к другу, хотя видимся достаточно редко. В гости почти не ходим. Получается, не чаще двух раз в год, иногда время от времени перезваниваемся. И трех жен его я до сих пор путаю по именам. Преувеличиваю, конечно, немного, но суть не в этом. У нас одно общее горе. Вернее даже два. Они нас объединили и сплотили. Конечно, есть еще очень много и хороших моментов, но эти трагические обстоятельства склеили нас навсегда. Одно случилось в тот год, когда мы закончили школу. В нашем милом отечестве началась война и многие ребята нашего возраста были призваны на войну. Вернее их вроде бы и не брали на войну, а только в армию, но оборачивалось это трагедиями. Я до сих пор помню, как мы провожали «вроде бы» в армию Лешку -сердце нашей компании, балагура, умницу. Учились в одном классе все десять лет, и невозможно было себе представить без него хотя бы одну вечеринку. По окончании школы они вместе с Андреем подали документы на юрфак в МГУ. Лешка срезался, а Андрей поступил. Осенью Лешку забрали. А через полгода мне позвонил Андрей и сказал осипшим голосом одну единственную фразу:
-Лен, его убили.
И это было настолько неожиданно и страшно, нереально и дико, что, то ощущение растерянности и беспомощности осталось на долгие годы, а я помню его до сих пор.
Рана от этой потери со временем зарубцевалась, притупилась боль, но ведь и годков прошло немало, почти двадцать. Это была наша первая огромная потеря.
И вторая. По роду своей деятельности, Андрей сталкивается с разными людьми, И, знаете, как это бывает. С одними поговорили, с другими съездили в командировку, с третьими выпили ведро водки, но разошлись и почти не вспоминают друг о друге. Так, разве что встретятся на каких-нибудь тусовках:
-Привет, привет,
И все.
А бывает, встретишь где-нибудь, в какой-нибудь компании какого-то невзрачного человечка, разговоришься с ним от скуки, а уже через пять минут понимаешь, что пред тобой твоя родственная душа, очень близкий тебе человек. И вцепляешься в него мертвой хваткой, и не хватает вечера, чтобы наговорится, и страшно не хочется с ним расставаться и терять его, потому что в нашем сумасшедшем ритме жизни, можно потом никогда его не встретить. А после этой единственной встречи знаешь, что у тебя есть еще один надежный и преданный друг. И даже если созваниваешься с ним раз в год, а видишься еще реже, это абсолютно уже не меняет ничего в ваших отношениях.
Так вот. Андрей встретил такого друга совершенно случайно. Ходил с очередной женой на какой-то день рождения, к какой-то ее приятельнице. Рассказывал потом и плевался, как было бездарно скучно сначала. Но, вот именно там-то, он и встретил Валерку. Тот тоже пришел случайно, как это всегда бывает, под самый конец вечера, на пару часов с какой-то своей подружкой. Валерка был рубаха-парень, как и Лешка. Тоже с открытой душой, и точно такой же, абсолютно бескорыстный. Мог снять с себя последнюю рубашку, отдать последние деньги и не придавал этому никакого значения. Его любили женщины, собаки, дети. А он любил людей. Любил и уважал, защищал, бывал резок в высказываниях, но всегда был искренен. С огромным кругозором, всесторонне образованный, работал в нескольких журналах, подрабатывал в газетах. Писал статьи, репортажи и вечно рвался в «горячие» точки. Жизнь протекала в бесконечных командировках. У него был просто нюх на сенсации, и поэтому он постоянно вляпывался в различные истории. И попадало ему естественно,тоже немало. Даже тут в Москве Валерка умудрился попасть под выстрелы, помните, в девяностых годах так митинги разгоняли? И ничего, отлежался, отлечился, и снова в бой. Неугомонный.
Во время наших редких встреч, которые происходили, в общем-то, у меня, они с Андрюхой пили на кухне водку, спорили, смеялись и не могли часами друг от друга оторваться. Мне было с ними хорошо и спокойно. Я могла слушать их беседы целый вечер, вставляя между подачей чашек и тарелок свои размышления на ту или другую тему. Иногда мы все наперегонки что-то друг-другу доказывали, спорили, высказывали собственные мнения. Но всегда шутили и смеялись. Все наши вечера заканчивались одинаково, а было из немного –всего-то, то ли три, то ли четыре раза мы собрались втроем за последние пять лет. Далеко заполночь, Андрюша приносил гитару, и они дружно начинали упрашивать меня:
-Спой, Лен, пару романсов.
Я сначала отказывалась, говорила, что поздно, что сейчас разбудим соседей, но они меня всегда переубеждали, (скорее всего, судя по выпитому, это было не очень трудно). И я брала гитару.
Начинала тихо, стараясь не разбудить домашних, потом, не удержавшись ребята начинали подпевать. Сначала тоже тихо, а потом все громче и громче, да так расходились, что соседи стучали по трубам. И звенели наши голоса в аккомпанементе струн и отопительных батарей. В общем, обыкновенные московские посиделки.
Все кончилось внезапно. Андрей был в это время в командировке. У Валерки оторвался тромб и , как, следствие мгновенная смерть. А мне никто не позвонил. И на похоронах я не была. Узнала постфактум в Интернете об уже прошедшем погребении.
Когда Андрей вернулся, и пришел ко мне домой с бутылкой водки, весь зеленый и бледный, как сама смерть, я, только открыв ему входную дверь, сразу заревела белугой, хотя до этого думала, что уже все слезы по Валерке выплакала. Андрюха обнял меня за плечи, и мы с ним выпили всю эту бутылку в память о нашем друге. Как больно терять друзей, близких. Валеру не вернуть. И вот мы договорились с Андреем, что в субботу поедем на кладбище. Лешку проведаем и Валеру навестим.
Забегая вперед, скажу, что теперь каждый год в один и тот же день, мы ходим на кладбище, к нашим друзьям. Мы ни разу не пропустили этот день. Мы откладываем наши земные дела и отдаем дань мертвым. Это ритуал.
Но тогда мы поехали в первый раз.
В субботу Андрей заехал за мной с утра пораньше. На дворе теплынь. Весна в этом году ранняя, еще только середина марта, а на дворе солнышко во всю сияет. На стекле машины солнечные блики гуляют. В такую погоду надо на свадьбы ходить, или на праздники, а мы на кладбище.
Всю дорогу молчим. И говорить не хочется и очень много нужно сказать друг другу. При подъезде к кладбищу Андрей заговорил:
-Знаешь, Лен. Я ведь даже не знаю номер могилы. Жена Валеркина до сих пор в трансе, я позвонил, хотел узнать, а она плачет в трубку и ничего сказать не может.
А голос у самого тусклый, глухой.
-Ладно, -говорю,- что мы не найдем разве. -День похорон знаем, фамилию тоже, кладбище не большое, в случае чего спросим в администрации.
Кивнул мне Андрюха и говорит:
-Надо и к Лешке зайти, он же тоже здесь.
-Конечно зайдем ,-говорю.
Вот так мы едем потихоньку и все больше молчим.
Я только спросила:
-А цветы?
-Там купим,- ответил Андрюха. И все.
Сижу я рядом с ним, в пол-оборота, а сама на него поглядываю. Вот мы уже знакомы почти двадцать лет. Из кудрявого тоненького, поэтично настроенного мальчика Андрей превратился в уверенного в себе мужчину, который знает что делает, для чего живет. Он даже внешне сильно изменился, даже профиль, на который я сейчас гляжу стал другим. тверже что ли, строже, грубее. Хотя я ведь тоже изменилась за эти годы, но мне почему-то кажется, что не так сильно. Я молчу, он тоже. Но чувствуется, что мыслями он далеко- вон какая складка между бровями залегла. С кем он сейчас? С Лешей? с Валерой? О чем вспоминает, о чем думает? Не буду ему мешать. Не буду лезть ни с какими расспросами. Я ведь тоже жизнь свою переоценила после всех этих событий, по-другому стала к ней относиться. Когда мы потеряли Лешку, мы были молоды, были максималистами. Та трагедия сразу перевела нас в мир взрослых, в мир, где все может закончится неожиданно, где страшны потери, потому что все бывает внезапно и мы не всегда в силах что-либо вернуть или изменить. Мы тогда плакали от нашей утраты. А потеря Валеры, уже во взрослом возрасте и с «багажом» за плечами заставила переосмыслить многое. Вот жил на свете Валера. Чего бы не жить ему дальше? Не был, ни подлецом, ни моральным уродом. Дарил людям радость. Любил женщин. Зачем ты прервал жизнь его, Господи. Почему ты решил, что его миссия на земле выполнена? Ты не справедлив, Господь Бог. Ведь Валера мог еще очень многое сделать для людей! За что ты забрал его?
Я ехала в машине со своим единственным настоящим другом и думала, думала. А мысли в голову лезли подчас совсем нелепые. Удивительное творение человек. Удивительный ход мыслей. И навеваются они почему-то, как правило, теми обстоятельствами, с которыми мы сталкиваемся. Я больше чем уверена, что вот если бы мы ехали сейчас на шашлыки или, например, куда-нибудь в театр, то и ход мыслей, имел бы соответственно другое течение.
Подъехали к воротам кладбища. Кладбище старинное, московское. Здесь уже давно нет захоронений. Просто так получилось, что у Валеры тут дед с бабкой лежат. И он теперь здесь. Машину оставили достаточно далеко, в переулке. Я поняла, что Андрей не хочет ничем нарушать тишину. Взяла его под-руку, и мы пошли. Прошли медленно вдоль ограды. Утро раннее. На улицах никого, нет даже бабок с цветами. Деревья за оградой высоченные, а сама ограда кованная, чугунная. Все торжественно, и тихо. Слово в памяти всплыло: Погост.
-Андрюш, цветы.
-Я помню.- И тянет меня за собой.
И только тут я заметила, что вход на кладбище через калитку закрыт. Калитка была тоже такая же чугунная как ограда, старая как кладбище, массивная и вся кованая. В вензелях. Напоминание о вечном. Насколько я помню, сколько раз мы ни приходили сюда к Лешке, калитка всегда была открыта. И вход был свободный. А вот сегодня калитка намертво заперта, и висит на ней огромный ржавый замок, похоже времен первой Мировой войны. Пошли искать вход. Прошли еще метров сто, завернули за угол и увидели, что закрыта и вторая калитка около ворот, и сами ворота. А проход на кладбище через магазин. Представляете? Я чуть не задохнулась от злости и такой наглости. Бизнесмены чертовы. Значит, для того, чтобы у кладбища был дополнительный доход, они разогнали всех старух с цветами, которые раньше по субботам и воскресеньям тут дневали, и ночевали, продавая их, а вход сделали через цветочный магазин. Конечно, в этом был резон. Но меня это так возмутило, что я страшно обозлилась и готова была достаточно резко высказаться по поводу не слишком чувствительной к чужому горю администрации. По поводу их не очень красивого, хотя психологически очень хитро продуманного решения- ведь без цветов никто не пойдет к могилам. А они на этом решили сыграть, очень «здорово» придумали. Как подсуетились -то: «Покупайте, люди добрые, цветочки не у бабок немощных, а в нашем цветочном магазинчике. Специально для Вас открытого. Вот и вход для вас сделали через магазин. Что бы вы, сердешные, не забыли своим близким цветочки приобрести».
В общем, только я рот открыла, чтобы разразиться гневной тирадой в защиту даже не бабулек, а за право выбора, но тут взглянула на Андрея и промолчала. Он весь уже был как будто в воду опущенный. Серьезный и скорбящий. Но видимо импульсы какие-то мои почувствовал. Потому что руку мне сжал слегка и сразу же отпустил. И углядела я в этом просьбу, не суетится, не затевать никаких скандалов, не лезть ни к кому, а просто смириться и промолчать. Если бы я так сильно не уважала Андрея, я бы пошла и обязательно высказала им все, что я о них думаю. Что их хитрая политика рассчитана, именно на таких тонких и чувствительных людей, как Андрей, а на самом деле они поступают как непорядочные люди, которые на горе других, только и выгадывают, как бы выжать еще хоть какую-нибудь толику дохода. Но сегодня я не могла пойти против Андрея, поэтому смирилась и решила, что у меня еще будет время пообщаться с местным руководством.
Первый раз мы прошли магазин насквозь.Мимо прилавков, мимо цветов, мимо удивленно на нас поглядывающих продавщиц. Конечно, с их стороны мы выглядели, как какие-то уроды. Представляете, пошли к могилам, а сами даже цветов не купили. Естественно, что в их глазах мы были просто нелюдьми. При выходе из магазинчика обнаружилась очень чисто подметенная аллейка. Она пробегала вдоль маленького голубого здания, мимо небольшой аккуратной клумбы, засаженной цветущими тюльпанами, и устремлялась к деревьям, туда, к могилам. Решив, что этот голубой домик и есть здание администрации, мы подошли к нему. Но время видимо было еще очень раннее, потому что все двери были закрыты, а жалюзи на окнах опущены. Было заметно, что там никого нет.
-Еще рано,- сказал Андрей.- Вон видишь, написано с десяти, а сейчас только пол-девятого.
-Ну хорошо,- сказала я. –Давай не будем терять времени и постараемся сами найти могилу. Кладбище не очень большое, заблудится негде, будем ходить по рядам и рано или поздно наткнемся на него. А когда найдем, то пойдем, купим цветы и отнесем их и Валере, и Лешке.
-Давай,- согласился Андрей и мы пошли.
Мы решили методично все просмотреть. Но на кладбище, невозможно ходить быстро. Захоронения здесь, может, и подчинялись какому-то порядку расположения, но очень относительному, и проход мимо многих затруднен. А если учесть, что многие памятники еще довоенные, а некоторые даже дореволюционные, то какая-либо схема здесь не присутствовала. Аллейки рассекали кладбище крестообразно на четыре квадрата. Но внутри каждого из квадратов творилось бог знает что.
Дорожки, посыпанные красным мелким гравием, только сначала тянулись ровно, а потом начали путаться, крутиться и сбивали с толку. Для того, чтобы хоть что-нибудь увидеть приходилось заглядывать в оградки, оглядываться назад, выглядывать из-за обелисков. Единственно, что облегчало поиск, так это то, что Валеру похоронили неделю назад, а значит, должна быть свежая могила. Это только сначала показалось, что кладбище маленькое. Мы с Андреем бродили где-то час. Через час я не выдержала и предложила ему разделиться.
-Давай,- говорю,- я буду потихоньку отсюда смотреть, а ты пойдешь в конец кладбища и начнешь искать оттуда. Андрей согласился и ушел. Но чем больше я ходила и всматривалась в памятники, тем больше я начинала ощущать какую-то тяжесть. Вот скажите, зачем мы живем? Что бы потом мимо нас так же ходили чужие люди? Так же читали надписи на обелисках и домысливали наши судьбы? Вот здесь похоронена молодая девушка, всего только двадцать лет. Вот рядом старушка девяностотрехлетняя. Но ведь здесь- то они равны! Здесь они вместе! Как недолог путь человеческий, и прерваться может в любую минуту. Ну, хорошо, бабка-то эта успела пожить. Может быть обзавелась кучей детей, внуков, но какова ее судьба? Была ли она счастлива? Довольна ли она была к старости своей прожитой жизнью? То, что девушка ничего не успела в свои двадцать лет это и так ясно. Лешке тогда вообще восемнадцать было. А этот двенадцатилетний мальчик? Попал с мамой и папой в аварию?! Это ужасно. А вот мужчина, судя по памятнику, не дожил даже до тридцатилетия. Интересно, почему здесь так много молодых? Куда бы я ни оглядывалась, в какую бы сторону я ни поворачивалась, на меня глядели лица. Разные- старые, молодые, пожилые, мужские, женские, детские…
Мне стало тяжело. Я остановилась посреди кладбища, рядом с какой-то могилой и поняла, что сейчас я не выдержу и закричу, а я тут совсем одна. Где-то на другом конце кладбища бродит Андрей, но сейчас и он мне не поможет. Обуреваемая мыслями о бессилии перед смертью, я подняла голову ввысь, к верхушкам деревьев и закрыла глаза. Мне показалось, что жизнь бессмысленна. И заканчивается всегда так одинаково. Всегда здесь. Что ЕСТЬ высшие идеи человечества, кому они нужны? Где те высшие цели, ради которых мы все живем? Ради чего растим детей? Что бы потом так же как мать Лешки убиваться всю жизнь, корить себя, ненавидеть бессмысленность дней? Ходить на работу, трудиться? Из-за куска хлеба? Чушь. Ради этого не стоит жить. А ради чего стоит? Где эти великие истины? Продолжение рода человеческого, но во имя чего? Миллионы лет существует на земле жизнь. Зачем жить? Но мы все-таки живем. Рождаемся, умираем, радуемся и плачем. Может смысл жизни в самой жизни? А путь недолог, и каждая минута приближает нас к небытию. Что тогда? Надо жить? И жить счастливо? Как Валера? Радоваться каждому дню, рассвету, цветам, кормить бродячих собак и подавать нищим. Бескорыстно им подавать, прекрасно зная, что они специально обряжаются в побирушек, ради наживы? Прощать людей, быть терпимым? Всем-всем? А если они сволочи? Тоже? Помогать всем без разбора, без оглядки? Научится получать от всего этого глубочайшее удовлетворение и наслаждение? Добрые самаритяне? Наверное, это так. Не наверное, а это так и есть. Я поняла это только сейчас, стоя на тихом московском кладбище рано утром в полном одиночестве и с закрытыми глазами. Но как трудно побороть себя, свои честолюбивые желания, свои корыстолюбивые планы. Как трудно этому научится- бескорыстию, жизнелюбию, человеколюбию. Надо было именно придти сюда, побродить в одиночестве, посмотреть на эти лица, чтобы понять одну из самых главных идей жизни. Надо жить и жить счастливо. Относится к жизни как к великому чуду. Проживать каждый день как целую жизнь и ценить каждое отпущенное мгновенье.
Я стояла так достаточно долго, подняв вверх голову, подставив несмелым, весенним лучам солнца свое лицо и наслаждалась покоем. Какие-то птицы кружили у меня над головой, шумели деревья, и не было больше ничего. Мир отступил перед вечностью.
-Лен, ты что, решила, сначала Лешку проведать?- услышала я за собой голос Андрея. Обернувшись, я увидела его. Он стоял за моей спиной и смотрел на памятник, который был со мной рядом. А я и не заметила, что остановилась около нашего Лешки. И только я хотела сказать Андрею об этом, и даже уже повернулась, чтобы шагнуть к нему, как прямо около своих ног увидела свежевспаханную землю и табличку: «Соловьев Валерий Сергеевич.1968-2005»
-Смотри, Андрей.
-Ты и Валеру нашла? Они что рядом?
Да, они, два наших друга оказались похоронены рядом. Но это не я нашла Валеру. Получилось так, что Валера сам нашел меня. Ведь я битых два часа бродила по всему кладбищу. Но остановилась только здесь. Что это? Знак?
Постояв у могил, мы отправились в магазинчик за цветами, и вот только теперь я подошла к тому, о чем собственно и хотела рассказать. Хотя в свете этих событий встреча не очень-то примечательна. Но рассказать все-таки стоит, ибо с самого начала я собиралась поведать только о ней. Я всегда сбиваюсь и перескакиваю с одного на другое.
Вернулись в магазин, встали у прилавка с цветами. А я смотрю и поражаюсь. В этом магазинчике помимо цветов продается целая куча различных предметов. Стою, верчу головой во все стороны и вижу, что тут все сделано с умом. И все, как у хорошей хозяйка, на своем месте. Все продумано. С одной стороны цветы свежесрезанные. Аккуратно так в ведрах стоят. Причем все цветы подобраны по росту- маленькие в маленьких пластмассовых ведерках, высокие в больших ведрах. Рядом на полочках растения какие-то в горшках. Тут и митры, и туя, и розы. Сразу за ними садовый инвентарь по подставочках развешен, разложен- грабли, лопатки, метелки. И размеры разнообразные и расцветки. Все блестит и сияет. Тут же вазоны пустые можно выбрать- от малюсеньких, размером со спичечную коробку, до огромных, в которых можно, наверное, слона поместить. Сбоку, автомат с банками колы или пепси пристроился. А чуть дальше отдел с винами, шоколадками и водкой. Со стандартным набором закусок как в аэропортах или метрошных палатках. В общем если ехать на это кладбище еще раз, можно ничего с собой не брать. Все можно купить в этом магазинчике. И цветы, и водку, чтобы помянуть, и землю, в горшки подсыпать и семена. Вот, наверное, поэтому то, они и сделали вход через магазинчик. Признаюсь, оглядываясь, я отдала должное предприимчивости администрации, а также ее деловому подходу, хватке и умению вести дела. Я это очень хорошо понимаю, так как в бизнесе кручусь уже не первый год.
Пока я оглядывалась, Андрей целенаправленно пошел к ведрам с цветами, и девушка какая-то стала ему набирать букет.
Меня очень устраивает, что Андрей никогда меня не спрашивает что покупать, даже когда приходит ко мне и приносит что-нибудь к столу. Наверное, природная леность сказывается. Но у него всегда это как- то здорово получается, он всегда все покупает по делу. Ничего ненужного, ничего лишнего,наоборот, на него в этом всегда можно положится. Так вот только он достал портмоне, чтобы расплатиться, как в этот момент подлетела она.
Знаете, есть такой тип женщин, которые умудряются выглядеть на сорок лет и в двадцать, и в тридцать, и в пятьдесят. Так вот, женщина, в прямом смысле подлетевшая к нам, была именно такая. Она, казалось, сошла с какой- то картинки про милую мамочку. Начнем с того, что она была высокого роста. Чуть ниже меня- а я ростом все-таки метр семьдесят пять. Тетка была не худая, не толстая, а скорее немного полная. Такая приятная полнота, которая обычно нравится мужчинам. Приятные ямочки на щечках, небольшой, чуть выдающийся вперед полненький животик. Складочки по бокам. Одета в легкое, шелковое, какое-то просто летящее платье. Непонятного фасона. Ничего определенного, что-то расклешенное, с какими-то дурацкими фонариками-рукавами. И по цвету платье какое-то непонятное - то ли розовое, то ли желтенькое. Не желтое. А именно желтенькое. И какие-то жуткие розочки вразброс. Но, что самое удивительное, она не производила отталкивающего впечатления. Я же говорю- мамочка. Ей бы фартук на грудь, бигуди в волосы, поварешку в руку, и все- хлопотливая, заботливая мамочка.
Так вот, эта подлетевшая к нам «мамочка» сияла такой улыбкой, как будто она наконец-то увидела своих любимых детей. И не просто любимых, а самых любимых.Просто обожаемых отличников. На лице у нее было такое искреннее выражение радости, что я растерялась.
-Мы очень рады видеть вас!- с огромным счастьем в голосе сказала она Андрею.- Мы очень счастливы, что вы к нам пришли, - продолжала она на той же самой ноте.
Оторопевшей Андрей медленно поднял на нее глаза. В этот момент он как раз отсчитывал деньги, чтобы расплатиться с молоденькой продавщицей и скорее всего еще ничего не понял. На его лице еще лежал отпечаток скорби, и поэтому когда он увидел обращающуюся к нему «мамочку», в его серых глазах промелькнуло недоумение. А она, не обращая внимание на его реакцию, еще шире улыбнулась и добавила светящимся от счастья голосом:
-Мы всегда Вам так рады! Приходите к нам почаще!
-Куда?- тупо спросил Андрей.
-Как куда? К нам сюда! У нас в этом году все не так как всегда. Мы очень постарались, чтобы вам была удобно и уютно!
-Где уютно?- снова тупо спросил Андрей, еще ничего не понимая. Он еще не отошел от своих грустных мыслей и поэтому «тормозил». Причем не слегка, как говорит моя дочь, а «по-черному».
-Здесь уютно, у нас! Нам в этом году выделили дополнительные фонды и мы…,- и она сделала радостную паузу.
-Что «мы»?-спросил Андрей.
-Мы купили новый инвентарь, - гордо отрапортовала она, - мы отремонтировали дорожки, покрасили бордюры. Мы везде посадили цветы. Мы очень хотим, чтобы вам у нас понравилось!
-Зачем?- Поинтересовался Андрей,- Зачем понравилось?
-Чтобы Вы чаще приходили к нам. Вы можете приходить к нам гулять. У нас тихо и спокойно, никакой суеты. Мы даже специально наняли ландшафтного художника, чтобы он помог нам обустроить территорию. А вы обратили внимание, какие у нас славные дорожки? Как приятно ходить по красному гравию. Как он поглощает все звуки, и вы можете спокойно предаваться своим мыслям или разговорам. Мы специально расставили по всему парку очень удобные скамейки. Для того, чтобы Вы могли отдохнуть, если устанете. А мусорные контейнеры задрапировали под настоящие камни. Вы обратили внимание?
-Нет,- снова ответил Андрей, уже видимо отходя от своих грез.
- А какой у нас замечательный садовник!- с неподдельным восхищением сказала она,- Это он у нас ухаживает за цветами. Причем не только за клумбой у здания администрации. У нас цветы вдоль всех аллеек. А еще мы ухаживаем за теми, кого давно не навещают. Кроме того, знаете, какие у нас бывают знаменитости? К нам часто приходят ученые, актеры. Вы их можете запросто встретить на наших дорожках. И им всем очень у нас нравится. И не только наши москвичи или из Питера. Со всего света едут. Недавно приезжал немец, фон какой-то. У него оказывается в крови, русская кровь течет. А его пра-пра-бабка у нас. Так он очень был доволен, что наш садовник сирень посадил в изголовье. Говорит, что это ее любимые цветы были. И хвалил нас, и благодарил, говорил, что нигде ему не было так хорошо, как у нас. Правда у нас чистенько и славно? А один художник запечатлел на полотне наш парк. Получилась просто замечательная картина. Иногда у нас ее просят выставить на выставки. Вы увидите ее и оцените сами. Настоящее искусство. А поскольку наш парк уже историческая древность, драгоценность, жемчужина истории, то к нам люди уже просто ходят на экскурсии. Или побродить по дорожкам. Студенты заходят. Мы наверное наймем экскурсовода, что бы он рассказывал людям, какие замечательные и легендарные личности находятся у нас.И весь наш персонал очень заинтересован в том, чтобы к нам приходило как можно больше людей. Ведь, я надеюсь, вы заметили, как преобразился наш парк за последние годы?
-Э-э,- протянул Андрей.
-Мы Вас очень просим, приходите к нам почаще, и приводите детей, снова счастливым голосом сказала «мамочка» и на этих словах с любовью взглянула на меня.
Но меня, как всегда некстати, начал разбирать смех. Видимо почуяв, что я не ее клиент она полностью переключилась на Андрея.
-Детей?- перепросил он, а зачем?
-Детям тоже нужно соприкасаться с вечным,- Сказала она.- А сейчас пойдемте, я покажу вам наш новый инвентарь, может быть, вы найдете себе что-нибудь подходящее.
И Андрей, как овца на закланье, пошел за ней. Причем если он и был ошарашен, то не настолько, чтобы пойти за ней бездумно. Нет, о том, чтобы оттолкнуть ее словом, или посоветовать ей заниматься своим делом, как иногда он поступал с навязчивыми менеджерами в магазинах, не было и речи. Он совершенно добровольно, и почти с удовольствием выслушивал весь этот бред про новый инвентарь и ландшафтного художника. Он кивал ей головой и соглашался, что в их парке очень уютно. Он начал покупать какую-то ерунду. Какие-то горшочки, семена, кустики. А «мамочка» звенящим от счастья голосом уверяла его, что ему не стоит ни о чем беспокоиться. И цветочки они, дескать, посадят, и будут поливать их, и уберут совершенно бесплатно могилу, и приглядят за ней. А еще будут страшно довольны и счастливы, если он,(то есть мы), придем к ним еще, приведем детей, и оценим их работу. Мы можем даже потом написать в книге отзывов и предложений о нашем отношении к работникам парка (она так называла кладбище), о том, что нам понравилось, или вдруг мы чем- то останемся будем недовольны. И еще она уверяла Андрея, что все просто расшибутся в лепешку, лишь бы угодить нам.
Причем все это говорилось таким счастливым голосом, с таким доверием к нам, с такой любовью, как к лучшим людям нашей эпохи и без единой нотки фальши. Без заискивания и подобострастия. Я же говорю, это все звучало так искренне, что мой смех пропал. Мне тоже стало казаться, что для нее это очень существенно и важно, что это дело всей ее жизни. А еще я почувствовала, что тоже попадаю под обаяние этой тетки. Я, что называется, повелась, и вслед за Андреем накупила кучу нужных и ненужных предметов. Мне тоже захотелось увидеть картину, которая висела в здании администрации и мы все втроем отправились ее смотреть. По дороге к домику нам была устроена великолепная экскурсия по историческим местам кладбища, и даже был предложен чай, от которого мы благоразумно отказались, так как время близилось к обеду, и уже пора было по домам. Эта «мамочка» как будто интуитивно нащупала исходящие от нас флюиды, настроилась на них, и стала для нас тем самым необходимым человеком, который был нам просто необходим в нашей ситуации.
Мы вышли с кладбища спустя три часа, и пошли к машине.
-Знаешь,- сказала я. Мне, кажется, эта тетка не на своем месте работает. Ей бы, как я однажды где-то прочитала, в Сахаре песком торговать или на Северном полюсе снегом, или на худой случай в какой-нибудь крупной компании заниматься маркетингом. А больше всего меня поразило, что она так убедительна, так искренна. Я не услышала в ее речах ни капли фальши. Все, что бы она сегодня ни делала или говорила, шло у нее от души, от сердца, и просто невозможно было ей отказать. Но она и кладбище, это, согласись, парадокс. А у тебя какое сложилось впечатление?
- Насчет фальши я согласен,- ответил Андрей, - Но ты ничего не поняла. Вот она-то как раз на своем месте. Она просто идеальный администратор. Посмотри, как она наладила работу? В каком замечательном состоянии сейчас кладбище? Все кусты подстрижены, скамейки свежевыкрашенны. А магазинчик! Чудо просто, загляденье. Люди, пришедшие сюда хоть раз, будут знать, что тут все продуманно и налажено, что не надо ни о чем беспокоится. Их там ждут, и сделают все возможное, что бы облегчить пребывание. Да и родственникам будет приятно, что их близкие лежат в таком чудесном месте. Походы на кладбище, согласись не очень-то радостное мероприятие. Грустное и тяжелое, а тут им стараются угодить, помочь, и еще посочувствуют искренне, чисто по человечески.
Пусть бы у нас везде было бы так здорово, как на кладбище.
После этих слов Андрей взглянул на меня и улыбнулся.